10. Александрийская школа

По целому ряду текстов и свидетельств мы можем утверждать, что

в отличие от Афин Александрия постоянно культивировала плато-

низм, причем не только язычники, но и христианские писатели нахо-

дились под его влиянием. Достаточно упомянуть Евдора Александ-

рийского, Аммония, учителя Плутарха, перебравшегося в Афины из

Александрии в середине 1 века н.э., Аммония, учителя Плотина, а

также старшего современника Плотина христианина Оригена (кото-

рого не следует отождествлять с соучеником Плотина у Аммония т.н.

Оригеном-язычником), чтобы утверждать наличие платонизма в Алек-

сандрии в первой половине 1 и в первой половине III века, то есть

тогда, когда об Афинском платонизме сказать нечего. В IV веке в

Александрии философию Платона и Аристотеля преподает Гипатия,

которая также составила комментарии к Аполлонию, Диофанту и Пто-

лемею, т.е. была профессиональным математиком и астрономом. Ги-

патия была растерзана толпой фанатиков-христиан в 415 году. Ее учени-

ком был Синесий Киренский, ставший епископом Птолемаиды в 410

году. Его сочинения (трактат <О сновидениях> и гимны) представля-

ют собой смешение христианства и платонизма, затронутого влиянием

Плотина и Порфирия.

Развитой постямвлиховский платонизм культивируется в Алексан-

дрии начиная с Гиерокла, ученика Плутарха Афинского. Согласно

свидетельству Дамаския (<Жизнь Исидора>, 54), Гиерокл отличался

великолепным языком и богатством мыслей, чем приводил в восхище-

ние своих слушателей, соперничая едва ли не с самим Платоном.

Гиерокл толковал платоновские диалоги (в частности, <Горгия>), но

до нас дошел только его комментарий к пифагорейским <Золотым

стихам>, а также сведения о его трактате <О провидении>. Комментарий

к <Золотым стихам> представлял собой введение в философию, поэтому

он носит элементарный характер. Гиерокл подвергся преследованию и

изгнанию за приверженность к язычеству, но, вернувшись через некото-

рое время в Александрию, он продолжал преподавание платоновской

философии.

В Афинах же, но уже у Сириана, учился Гермий, от которого

дошла запись толкований Сириана на платоновского <Федра>, а у

Прокла учился сын Гермия Аммоний (родился до 445 года, умер между

517и 526). Он был знаменит своими толкованиями Аристотеля (до

нас дошел единственный текст, написанный самим Аммонием, коммен-

тарий к трактату <Об истолковании>; изданные его слушателями и

носящие имя Аммония комментарии к <Введению> Порфирия и к ари-

стотелевским трактатам <Категории>, <Аналитика Первая>; а также

комментарии Аммония на <Метафизику> и на <Введение> Никомаха,

записанные его учеником Асклепием), но читал также тексты Платона:

его толкования Платона слушал Дамаский между 475 и 485 годами;

толкование <Горгия> значительно позднее слушал Олимпиодор; о ком-

ментариях Аммония к <Теэтету> упоминает Асклепий. И хотя слава

Аммония основывалась на его комментариях к Аристотелю, есть все

основания предполагать, что при нем в Александрии преподавался

развитой курс платоновской философии в духе афинской школы, хотя,

может быть, немногие из его учеников достигали вершин - <Парме-

нида> и <Тимея>. Вероятно, непосредственным преемником Аммония

был Евтокий, читавший курс по <Органону> Аристотеля.

Учеником Аммония был также Иоанн Филопон (или Иоанн Грам-

матик, что свидетельствует о том, что он не был профессиональным

преподавателем философии), от которого дошли издания коммента-

риев Аммония на Аристотеля (<Категории>, <Аналитика 1 и П>, <Ме-

теорологика>, <О возникновении и уничтожении>, <О душе>, <Физи-

ка>), переиздание комментария на <Введение> Никомаха, знаменитое

сочинение <Против Прокла по вопросу о вечности мира>, сочинение

<Против Аристотеля>, известное нам благодаря цитатам и критике

Симпликия, а также поздний трактат <О творении мира>, посвящен-

ный Сергию, патриарху антиохийскому в 546-549 годах.

Иоанн Филопон - фигура чрезвычайно интересная и важная, во-

первых, потому, что он был христианином, причем, вероятно, был

крещен еще в самом нежном возрасте; во-вторых, потому, что в его

развитии мы наблюдаем два периода. Первый представлен коммента-

риями к Аристотелю в духе Аммония: для этого периода свойственно

традиционное для позднего платонизма представление о структуре

универсума, в целом ряде моментов объединяющее Платона и Ари-

стотеля (вышебытийное единое, ум-демиург, являющийся и произво-

дящей, и целевой причиной, трансцендентные умы, рациональные ду-

ши, сфера небесная, сфера подлунная, четыре элемента, материя).

Второй период, начинающийся с 529 года (т.е. времени появления

эдикта Юстиниана о закрытии философских школ, что и послужило

поводом для декларации новых взглядов), характеризуется упрощен-

ной схемой универсума (личный бог-ум есть высший уровень иерар-

хии, творение мира - результат свободного божественного изволе-

ния, мир не является больше божественным) и противопоставлением

Платона и Аристотеля. Новая установка Иоанна Филопона прежде

всего проявляется в сочинении <О вечности мира>, которое было на-

писано в 529 году, в переделке уже составленных комментариев - к

<Физике> прежде всего, в сочинении <Против Аристотеля>. Впослед-

ствии, вероятно под влиянием монофизитов, почитавших Аристотеля,

Иоанн Филопон смягчается в своем его неприятии, о чем можно судить

по сочинению <О творении мира> (<Семь книг толкований на творе-

ние мира по Моисею>).

Но это уже не имело никакого отношения к развитию Александ-

рийской школы и потому не входит в задачу данного изложения, тогда

как критическое отношение Иоанна Филопона к Аристотелю задевало

интересы платоновской школы и потому вызвало резкую критику дру-

гого ученика Аммония (учившегося также у Дамаския и вместе с ним

покинувшего Афины после 529 г.) - Симпликия. До нас дошли его

комментарии к сочинениям Аристотеля <Категории>, <О небе>, <Фи-

зика>, а также комментарий к <Руководству> Эпиктета. В коммента-

рии к трактату <О небе> Симпликий называет Филопона новичком,

представителем новомодной болтовни (под которой разумеется хри-

стианство), чей платонизм поверхностен, в силу чего он не может

понять и глубокой согласованности учений Платона и Аристотеля;

душа Филопона, согласно Симпликию, одержима не разумом, а стра-

стьми и воображением; то, что он так многословно излагает, не пред-

ставляет интереса для знатоков, а предназначено для непросвещенной

публики, имеет своей целью дерзостно привлечь к себе внимание и

продиктовано пустым и бессмысленным честолюбием. Нападки Фило-

пона на Аристотеля Симпликий сравнивает с акцией Герострата, сжег-

шего храм Артемиды Эфесской.

Симпликий остается непоколебим в своей приверженности к язычес-

тву, что поддерживалось исключительной и искусственной атмосфе-

рой кружка неоплатоников в Харране близ Эдессы - последнего оп-

лота просвещенного язычества. О том, насколько хорошо была осна-

щена эта маленькая философская школа всеми необходимыми текста-

ми - источниками языческой премудрости, можно судить по тому же

Симпликию, в частности, по его комментарию к <Физике> - одному

из важнейших источников наших сведений о ранней греческой мысли.

Однако языческая философия развитого платонического толка еще

некоторое время могла развиваться и в Александрии. 06 этом можно

судить по комментариям еще одного ученика Аммония профессора

философии в Александрии - Олимпиодора. Олимпиодор родился

до 505 года и, во всяком случае, преподавал в 564 году. До нас дошли

его комментарии как к Аристотелю (к <Категориям> и <Метеороло-

гии>), так и к Платону (к <Алкивиаду 1>, <Горгию>, <Федону>), что

свидетельствует о том, что Олимпиодор вел занятия с продвинутыми

слушателями. Из комментария к <Горгию> мы можем заключить, что

слушатели Олимпиодора были христианами, а Олимпиодор при этом

не скрывал своей принадлежности к язычникам: "Нужно заметить,

что и мы [= платоники, философы-язычники] знаем, что первая

причина, бог, - един, то есть мы знаем, что нет множества первых

причин". "Философы полагают, что есть единое начало всего и еди-

ная первейшая надмирная причина". "И не думайте, будто философы

почитают камни и изображения как богов: просто мы, живя с опорой

на ощущения, не можем подступиться к бестелесной и невеществен-

ной силе, и изображения были придуманы ради напоминания о та-

мошнем, то есть ради того, чтобы, взирая на них и им поклоняясь, мы

приходили к мысли о бестелесных и невещественных силах" (р. 32,

16-17; р. 243, 16-18; p. 246, 7-12 Westerink).

Однако развитой языческий платонизм Олимпиодора уже не нашел

для себя продолжателей: Элиас (Илия), и Давид, преподававшие фи-

лософию в Александрии во второй половине VI века, были христиа-

нами. Об этом свидетельствуют их имена и отдельные пассажи в их

сохранившихся текстах. Это же - вкупе с отсутствием каких бы то

ни было упоминаний об их курсах платоновской философии - за-

ставляет нас предположить, что обучение философии в Александрии

сводилось в это время к элементарным курсам по логике Аристотеля.

От Элиаса, вероятнее всего непосредственного ученика Олимпио-

дора, дошли <Введение в философию>, комментарий к <Введению>

Порфирия, комментарий к <Категориям>, комментарий к <Первой

Аналитике> (начало - по-гречески, значительная часть - в переводе

на армянский). От Давида (которого ни в каком случае нельзя смеши-

вать с Давидом Непобедимым, учеником Месропа Маштоца и Саака

Партева, армянином, учившимся греческой философии во второй

четверти V века) дошли комментарии к <Введению> Порфирия и (в

армянском переводе) к <Аналитикам>. Помимо <Органона> Давид

комментировал <Физику>. К этой же традиции Элиаса-Давида принад-

лежит еще один комментарий к <Введению> Порфирия.

Примечательно, что в этих написанных христианами текстах упо-

минаются учения о вечности материи, божественности небесных тел, а

также идет речь об иррациональных духах-мстителях и нимфах-дол-

гожительницах без высказывания к этим представлениям собственного

отношения. Создается впечатление, что философские представления

и религиозная истина у Элиаса и Давида разведены и не согласуются

между собой.

По-видимому, последним представителем александрийской школы

был Стефан Александрийский, от которого дошел фрагмент ком-

ментария к третьей книге <О душе> Аристотеля, а также комментарий

к трактату <Об истолковании>. Стефан безусловно признает христи-

анское вероучение и авторитет Библии и вместе с тем излагает язычес-

кие учения о вечности мира ("согласно Аристотелю"), о пятой сущно-

сти ("согласно некоторым"), о предсуществовании человеческой души

и разумном характере небесных тел (не высказывая своего отношения

к этим вопросам). Эта сдержанность Стефана объясняется тем, что

он - в отличие от Иоанна Филопона - был профессиональным фи-

лософом и как таковой был связан существующей школьной традици-

ей. После восшествия на трон императора Ираклия (в 610 году) Сте-

фан обретается в Константинополе и становится профессором импера-

торской Академии, где (согласно позднему свидетельству) преподает

платоновскую и аристотелевскую философию, квадривиум, алхимию

и астрологию. Так языческая образованность постепенно ассимилиру-

ется христианством, и начинается ее бытование в Средние века.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрев данный исторически конкретный и конечный период,

отпущенный античной философии, мы констатируем наличие в этой

ее истории целого ряда преходящих моментов, характеризующих ее

временный аспект. Таковы прежде всего разнообразные мнения, вы-

сказываемые разными античными мыслителями: одно мнение сменяет

другое, и эта их смена наиболее ярко проявляется в той полемике,

которую каждый мыслитель и каждая школа вели со своими предше-

ственниками и современниками.

Но помимо этого мы обнаруживаем, что с самого возникновения

античной философии - первой европейской философии - она стре-

мится обеспечить себе самое возможность существования и развития.

Таким условием оказывается институт школы, который постепенно

оснащается всеми необходимыми инструментами приобретения, сохра-

нения и передачи знания, приобретающего все более четкую дисцип-

линарную структуру. Отдельные дисциплины возникают уже в рам-

ках первой философской школы - пифагорейской; и хотя каждая

дисциплина получает в дальнейшем самостоятельное развитие, однако

философия постоянно держит весь этот набор дисциплин в поле сво-

его зрения.

Как мнения, так и знания в ходе исторического развития античной

философии фиксируются в специально создаваемых текстах опреде-

ленного рода и получают разработку в ходе школьного обсуждения

этих текстов и содержащихся в них мнений. В одних текстах воспро-

изводится сам этот процесс обсуждения - так возникают диалоги,

диатрибы, затруднения (апории) и их разрешения. В других сводится

то, что уже достигнуто в определенной области знания, - так появля-

ются рассуждения, трактаты и учебники. Помимо этого из уже суще-

ствующего множества текстов постепенно выбираются те, которые ста-

новятся предметом постоянного и систематического толкования, что

создает предпосылку для формирования комментария, одного из пер-

вых жанров философской литературы, получившего, однако, наиболь-

шее распространение в поздней античности. Сводка уже существующих

мнений дается в доксографических компендиях, для опровержения

мнений пишутся полемические сочинения, для побуждения к знанию

и приобщения к нему - увещания и наставления. Так античная школа

оснащается набором литературных жанров, в рамках которых воспи-

тывается пестуемая школой мысль ученика.

184

История философии - наука конкретная и практическая, поскольку

она опирается на изучение текстов, написанных определенными людь-

ми в определенном месте и в определенное время; но вместе с тем эта

наука в высшей степени абстрактная и теоретическая, поскольку она

должна отвлекаться от исторически преходящих моментов и рассмат-

ривать самое мысль, что невозможно без рассмотрения того, на что

обращена подлинная мысль: речь и дело идет о бытии. Поэтому

изучение истории философии всегда включает в себя работу филоло-

гическую и историческую, но никогда не сводится к ним.

С другой стороны, историк философии не может механически пе-

реложить эту филологическую и историческую работу на плечи узких

специалистов - историков и филологов. Та область фактов, которая

является предметом специфического интереса историка философии,

должна всякий раз опознаваться и выделяться философской мыслью

исходя из ее специфической направленности на себя самое и на свое

бытие. И с этой точки зрения занятие историей философии есть заня-

тие философией.

История античной философии дает нам первый прекрасный обра-

зец того, как в европейской культуре интерес к конкретным текстам

совмещается с интересом к мысли и бытию как таковым; это оказалось

возможным благодаря тому специфическому образу жизни, который

культивировался философской школой. Как нераздельны, согласно

античным платоникам, бытие, жизнь и ум в умопостигаемом космосе,

так в истории оказались нераздельны священные и авторитетные фи-

лософские тексты, философская школа и философия как таковая.