§ 3. Миф и массовая культура

Девальвация мифа на исходе Античности, в условиях смены исторических эпох, дезориентировала человека античной тради­ции, погрузила его в ситуацию фрустрации. Распадалась картина мира, отражавшая смысловые приоритеты массового сознания. Человек лишался устойчивой ценностной опоры. Отсутствие ин­вариантных парадигм самоопределения в открывающейся как альтернатива мифу исторической перспективе провоцировало поиск компромисса и возможности реконструкции привычных атрибутов мифологической реальности. Эти факторы являлись условиями формирования исторических и психологических предпосылок массовой ремифологизации.

Ремифологизация - процесс латентной реконструкции смыслового содержания мифа вне мифологического контекста. Проблема ремифологизации как вопрос коммутации ценностных парадигм массового сознания сформулирована П. С. Гуревичем: «Там, где толпа, там и миф. В нем воплощаются тайные вожде­ления человека, в частности его галлюцинаторный опыт и драма­тургия бессознательного. Индивиду психологически неуютно в разорванном, расколотом мире. Он интуитивно тянется к нерасчлененному мироощущению. Миф освящает человеческое суще­ствование, придает ему смысл и надежду. Вот почему люди так часто отступают от трезвой мысли, отдавая предпочтение миру мечты» [5, с. 11].

Соответствие мифологической картины мира уровню мас­сового сознания стало предпосылкой связи ремифологизации с феноменами массовой культуры, у истоков которой, по мнению Р. Барта, стоял Аристотель (384-322 гг. до н. э.) [6; с. 351-352]. Формирование основных индикаторов массовой культуры совре­менного типа можно отнести ко времени Римской империи [7, с. 272]. Уже тогда формируются «психологически детерминирован­ные признаки массовой культуры» - «стремительное понижение общего уровня» и агрессивность, — закрепляется девальвирующая принцип калокагатии подмена «красоты» «красивостью» [8, с. 51].

Миф, не разделяя идеальное и брутальное, создаёт условия для имманентной сакрализации обыденного. И в современном обществе массовая культура продолжает выполнять задачу мифо­логизации обыденной реальности. «Массовая культура, - пишет В. П. Шестаков, — способна к подражанию, она культивирует жан­ры, основанные на страхе (фильмы ужасов, например), она склон­на к состраданию (о чем свидетельствуют многочисленные жанры мелодрамы, представленные в т. н. мыльных операх), и, конечно, она во всем ищет наслаждение, предпочитая его самые экстенсив­ные формы, как экстаз... массовая культура стремится адаптиро­вать язык классической культуры, найти теоретическое и практи­ческое обоснование своим мифологемам в прошлом» [9, с. 106].

В основе селекции феноменов массовой культуры лежит принцип нормирования «общепринятой» номенклатуры социально приемлемых форм духовной, творческой деятельности, не вступающих в противоречие с мифологизированным этическими эстетическим стандартом. «Мейнстрим» массовой культуры ориентирован на редуцирование вопросов выбора и ответствен­ности с учётом специфики мифологического мышления.

В мифологизированном культурном контексте существова­ние человека, его прошлое и будущее «оправдываются» посред­ством массового художественного продукта. Смыслоформирую­щие вопросы и сама жизнь человека превращаются, таким об­разом, в продукт массовой культуры. Человек, в свою очередь, рассматривается в качестве пассивного потребителя «продукта культуры». Упрощение мифологизированной культурой наибо­лее проблемных для массового сознания вопросов, являющихся основанием самоидентификации и самоопределения современно­го человека, погружает его в ситуацию внутреннего конфликта.

Таким образом, основной психологической предпосылкой ремифологизации является нерешённость проблем, связанных с переходом от мифа к историческому сознанию. В процессе исторически объективно обусловленной «демифологизации» проявляется аксиологический диссонанс мифа и законов исто­рического развития, анонсирующих более высокий уровень от­ветственности. Ситуация дисбаланса ценностных приоритетов в переходный период смены парадигм может быть решена по­средством либо оптимизации, либо редукции ответственности, связанной с реконструкцией мифологизированного «прошлого».

Дискуссия о способах преодолении инерции мифа в европей­ском обществе развернулась с момента возникновения альтерна­тивных форм духовной культуры, исторических типов мировоззре­ния. Демифологизация сознания стала одной из задач философии, религии, литературной культуры европейского интеллектуализма.

В XX веке, когда ремифологизация представлялась конструк­тивным шагом к стабильности в послевоенной Европе, проблема атавизмов «общественного мифа» стала одним из основных во­просов самоопределения нового поколения интеллектуалов, писателей, кинематографистов.

В романах М. Турнье «Пятница, или Тихоокеанский лимб» (1967 г.) и «Лесной царь» (1970 г.) проблема самоопределения че­ловека в ситуации крушения привычных оснований его существования и селекции альтернатив инертным целям и смыслам рассма­тривается и как переосмысленный в аспекте поэтапного духовного эксперимента классический сюжет робинзонады, и как опыт эво­люции и ценностного выбора в экстремальных обстоятельствах, требующих предельной мобилизации духовного опыта.

К вопросам разрыва между историческими перспективами и мифологизированной социокультурной конъюнктурой обраща­лись режиссёры европейского «неореализма» 1940-х— 1960-х и «новой волны» 1950-х— 1970-х гг. Р. Росселини («Германия. Год нулевой», 1947 г.), А. Вайда («Пепел и алмаз», 1958 г.), Ф. Трюф­фо («Четыреста ударов», 1959 г., «Любовь в двадцать лет», 1962 г., «Жюль и Джим», 1962 г., «Украденные поцелуи», 1968 г., «Семейный очаг», 1970 г., «Последнее метро», 1980 г.).

Созданный Трюффо образ Антуана Дуанеля транслирует потребность новой генерации европейских интеллектуалов в преодолении инерции мифологизации в развитии европейского социокультурного пространства в середине XX столетия, когда мифологемы «стабильности», «консолидированности», «про­гресса» оказались несостоятельными перед грубой исторической реальностью. Этот образ-обобщение зарождающегося нового интеллектуального поколения Европы переосмыслили в сво­ём творчестве Ж.-Л. Годар («На последнем дыхании», 1959 г., «Жить своей жизнью», 1962 г., «Мужское/Женское», 1966 г.), Б. Блие («Вальсирующие», 1973 г., «Приготовьте свои носовые платки», 1978 г.).

Совпадение в структурах мифа и массовой культуры является основанием ремифологизация как способа адаптации реальности в условиях смены социокультурных парадигм. Ремифологизация опирается на атавизмы мифологического сознания, преодоле­ние которых может приводить на уровне ценностных констант к «разрывам» между историческим и «устойчивым-привычным», объективным и «объективированным» в опыте. Массовая культура способна компенсировать эти смысловые лакуны, симулируя миф.