Глава 3.

Этноконфессиональный фактор в трансформирующемся

Российском хозяйстве

3.1. Этноконфессиональные аспекты хозяйственной модерннзацин

Модернизация как составная часть естественноисторического развития это не произвольное решение отдельного государства, его правителей или частная инициатива отдельных лиц либо отдельных групп или, иными словами, корпоративных решений, модернизация интернациональна не в меньшей мере, чем цивилизационный процесс. В суш,ности, модернизация — это механизм, осуш;ествляюш;ий цивилизацию в ее конкретных формах, в конкретной стране, области хозяйствования.

Религия в той или иной форме и степени всегда затрагивала проблемы экономической жизни, но трудно переоценить роль, которую сыграло религиозное сознание в утверждении капиталистического строя, в формировании техногенной цивилизации.

Модернизация - процесс перехода обш,еств от традиционного состояния к экономике и предпринимательству капиталистического типа, гражданскому обществу и правовому демократическому государству, демократическим свободам, секуляризации и т.д. Запад осуш;ествил этот переход - по терминологии Н.Н.Зарубиной - в ходе «органичной модернизации»'. Данная модернизация началась на рубеже Нового времени на основе собственных, эндогенных социально-экономических, политических и этноконфессиональных предпосылок. Она отвечала внутренним потребностям обшественного развития

¹ Зарубина Н.Н. Социально-культурные основы хозяйства и предпринимательства. -М.: ИЧП «Издательство Магистр», 1998. С. 181..

107

и продуктивно решала назревшие проблемы и противоречия, не нарушая в то же время преемственности развития. Значительно позже модернизация охватила Восточную Европу, Азию, Латинскую Америку и другие регионы мира и в XIX - XX вв. составила важнейшее содержание процесса мирового исторического развития.

Ведущий специалист по проблемам модернизации израильский ученый С.Эйзенштадт в известной работе «Революция и преобразование обществ» еще в 60-х годах прощлого века дал ей такое общее определение: «Модернизация -это процесс изменения в направлении тех типов социальности, экономической и политической систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с семнадцатого по девятнадцатый век и затем распространились на другие европейские страны, а в девятнадцатом и двадцатом веках - на южноамериканский, азиатский и африканский континенты»^*.

Модернизация - синоним, точнее вариант развития, совершенствования, накопления позитивных качественных изменений, которые обычно, но не всегда, связаны с ростом, накоплением количественных изменений (экономических, социальных, демографических, культурных и др.). «Осовременивание» означает наличие образца, некоего эталона современности «модерности», сравнение с ним и порождает стремление уравняться с высшим уровнем. Неравномерность развития, сосуществование так называемых передовых, развитых и отставших, менее развитых стран делает пресловутое «догоняющее развитие» нормальным и постоянным историческим процессом².

В странах Восточной и Южной Европы, Азии, Латинской Америки, Африки модернизация происходит не на основе внутренних потребностей развития и готовности к ней, не на основе созревших эндогенных социально-экономических и этноконфессиональных предпосылок, а в результате продиктованной извне необходимости. Это вторичная, неорганичная

¹ Эйзенштадт С. Революция и преобразование обществ. М., 1999. С.82-83.

² См.: Расков Д.Е. Старообрядческая традиция и Постмодерн // Философия хозяйства. - 2004,

- №2.-с. 111-124.

108 модернизация, предпосылки которой неорганичны социально-экономической и

духовной системе, нарушают единство общества и преемственность его развития.

Модернизация, как и цивилизационный процесс неравномерны, и в других отношениях они могут быть задержаны или остановлены различного рода обстоятельствами, кризисами, недостатком ресурсов, поворотами политики и т.п. Тогда возможен кризис исторического самосознания обш,ества.

Модернизация представляет собой сложный комплексный процесс изменений, охватываюш;ий все сферы общественной жизни. В сфере хозяйства модернизация предполагает внедрение наукоемких технологий, прогресс в энергетике, углубление разделения труда, формирование рынков товаров, капиталов, труда, рост независимости экономики от политики. Вместе с тем предполагается различение «экономического роста» и экономического «развития»: если первое предполагает устойчивое увеличение национального продукта на душу населения, то второе структурные изменения в экономике, сопровождающиеся устойчивым, «самоподдерживающимся» ростом'.

В социокультурной сфере модернизация предполагает развитие индивидуализма и безличных форм социального взаимодействия как базовых; секуляризацию и растущее разнообразие форм духовной жизни; рационализацию сознания на основе широкого распространения достижений научно-технического прогресса и специфических форм рыночного регулирования экономики и предпринимательства. Но главная цель социокультурной модернизации - формирование духовных и нравственных предпосылок для новых форм деятельности, в первую очередь - стимулов хозяйственной и предпринимательской активности. Развитие социокультурных предпосылок модернизации может ее облегчить и ускорить - подобно протестантской этике и развитию индивидуализма на Западе, а отсутствие таких предпосылок, неприятие обшественной нравственностью и культурой

С м.: Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994, с. 8.

> 109

новых форм поведения и деятельности приводят к срывам модернизации и попятным тенденциям развития.

Г.Мюрдаль выделяет основные принципы стратегии радикальной модернизации (вестернизации):

1. поспешное массированное ничем не ограниченное наступление западной культуры, интенсивное внедрение, обычно в пределах демонстрационного эффекта, западных ценностей и стереотипов поведения, стилей жизни;

2. возведение в ранг реформаторского курса дискредитации традиционных ценностей и норм, мировоззренческих установок и т.д'.

В целом вестернизаторский подход признает за традиционными ценностями и институтами лишь очень низкую способность к динамике и адаптации, а их позитивный смысл - обеспечение социокультурной интеграции - практически совершенно сбрасывает со счетов. Особый упор делается на несовместимость традиционного духовного наследия с потребностями экономического обновления, преодоления отсталости и присоединения к «цивилизованному мировому сообществу» .

В действительности множество фактов говорит о том, что элементы традиционных культур часто вступают в острые конфликты с современными видами деятельности и не соответствуют требованиям к современной рабочей силе и к «экономическому человеку» вообще³.

Среди достаточно широких слоев населения продолжают сохранять свою значимость глубоко архаичные этноконфессиональные представления о труде, накоплении, богатстве, профессиональной деятельности, предпринимательстве и т.д. Они создают устойчивые психокультурные параметры рабочей силы.

¹ Мюрдаль Г. Современные проблемы «третьего мира». М., 1972. С. 342.

² См.: Федотова В.Г. Когда нет протестантской этики // Вопр. философии. -2001. №10. С. 40.

³ См.: Кутырев В.А. Духовность, экономизм и «после»: драма взаимодействия // Вопр. философии. - 2001. - >|Ь8.- с.56-66.

по

затрудняющие ее участие в современной предпринимательской деятельности и в индустриальном производстве. О таких культурно-мировоззренческих причинах недоиспользования рабочей силы в странах «третьего мира» писал И.Л.Андреев¹.

В целом же со второй половины XIX столетия начался мощный процесс секуляризации общественной жизни. Как подчеркивал Д. Белл, крушение теологического авторитета религии в середине XIX в. не связано ни с определенной датой, ни с конкретной личностью². Это продукт эпохи в целом. Триумф науки и технико-экономического прогресса, резко возросшая мощь человека в борьбе с природой, расширение сферы его свободы, повышение значимости его «я» и роли индивидуального опыта уже не могли сохранить статус религии как «идеи и института, полностью определявших жизнь традиционного общества», когда она, по словам Белла, была «основной призмой миропонимания, единственным способом объяснения мира»³. Однако, несмотря на общее сокращение своего влияния в эпоху техногенной цивилизации по сравнению с доиндустриальными системами, религия, которую Т. Парсонс назвал столь же универсальным феноменом, как и язык, продолжала играть важную роль в общественной, в том числе и экономической жизни. Она имеет существенное значение в обосновании и реализации различных принципов и компонентов хозяйственной деятельности, включая развитие индивидуалистического и коллективистского начал, сочетание которых стало особенно характерным для современной смешанной экономики"*.

¹ Андреев И.Л. Человек по имени «Деньги» // Вопр. философии. - 2002. - №11. - с. 60-71.

² Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования. - М.: Academia, 1993.-283 с.

³ Белла Р. Гражданская религия // Новое время.-1994. - №11. - С. 56-58.

⁴ Парсонс Т. Современный взгляд на дюркгеймову теорию религии// Религия и общество. - М.: Аспекг Пресс, 1996. - С. 170-190.

Ill

«Если при своем зарождении двумя веками ранее экономический индивидуализм основывался на морально-религиозной подоплеке'», и действенность этого фактора не исчерпала себя и в настоящее время, то в не меньщей степени существенна роль религии как ограничителя индивидуальной свободы в пределах, необходимых для ограждения и защиты прав остальных членов общества, для обеспечения коллективных интересов.

В современной России, как отмечают отечественные исследователи С.В.Медведко и Е.С.Элбанян верующие придерживаются консервативной позиции при оценке настоящего и будущего российской экономики². В целом, для них свойственна негативная оценка результатов рыночных реформ и уровня жизни в России, а также ориентация на свойственное православию ведение экономической, хозяйственно - предпринимательской деятельности.

Коллективистское «соборное» сознание российского верующего в большей степени ориентировано на блага мира иного, чем на экономический порядок в нашем мире.

Молодежи, по мнению авторов данного социологического исследования, свойственно более прагматическое видение экономических проблем и ценностей, ориентация на занятие предпринимательской деятельностью, желание заработать достаточное количество денег³. Молодежь ориентирована на предпринимательскую активность и прагматические цели, а не на религию.

Анализируя тенденции современной религиозности К.В.Цеханская приходит к выводу что, православные верующие весьма консервативны в своих экономических пристрастиях'*. Это находит отражение как в их отношениях к

¹ См.: Бюшер М. Этика и методология экономической науки // Общественные науки и современность. - 1996. - №2. - С. 123-126.

² См. статью: Медведко СВ. Элбанян Е.С. Верующие в России: социально экономическая ситуация и отнощение к рыночным реформам // Религиоведение. — 2001. -Ml - с. 99.

³ Там же. С. 102.

⁴ Цеханская К.В. Россия: тенденция православной религиозности в XX в. регуляции // Этнографическое обозрение. -1999. - >fe5. - с. 59-70.

112

основным сторонам рыночной экономики на уровне ценностных установок, так и на бытовом уровне, в предпочтении определенных типов хозяйского поведения.

Традиционная народная хозяйственная этика, основанная на религиозно-православных предпосылках, в советский период была, по существу, уничтожена, а новой хозяйственной этики, исходящей из нерелигиозных мотивов, в полной мере создать не удалось. Трудовая активность во многом поддерживалась командно - административным методам и общественным энтузиазмом, который, и это наглядно продемонстрировала советская история, имеет преходящий характер'. Поэтому перед современным российским государством и обществом стоит задача создания трудовой и хозяйственной этики, способствующей дальнейшему переходу к рыночным отношениям.

Традиционной рабочей силе присущи, по мнению исследователей, следующие препятствующие ее адаптации к современным видам деятельности характеристики:

Явное стремление к накоплению считается предосудительным, если оно не сопровождается расходованием значительных средств на ритуальные и прочие религиозные, а также общинные нужды. Накопление, потребление и расходы должны соответствовать социальному и ритуальному статусу индивида. Хорощо известно и присущее добуржуазным культурам восприятие общинного богатства как постоянной величины, оно приводит к рассмотрению чьего-либо обогащения как претензию на чужую долю жизненных благ. Это заставляет традиционного индивида скрывать свои притязания и хозяйственные достижения. В традиционных сообществах богатство воспринимается как достояние не личности, а семьи, клана, касты, оно должно обеспечивать не только престиж и благосостояние владельцев, но и стабильность положения всей группы. Эти особенности традиционного отнощения к накоплению богатства препятствуют становлению психологии «достижителъности.

¹ Магун B.C. Российские трудовые ценности: идеология и массовое сознание // Мир России. -1998.-№4.-с. 113-115.

113

необходимой для современного рационального предпринимательства капиталистического типа. Исследователи отмечают, что для традиционных масс «главная цель работы - не достижение лучших результатов; это просто препровождение времени, за которое платят'».

Не соответствует потребностям современного развития и традиционная культура труда. В небуржуазных социально-культурных системах трудовая деятельность и ее ценностные аспекты не выделены четко из нерасчлененнои, синтетической системы общественного сознания, из совокупности межличностных отношений, определяюш;их суш,ность и бытие индивида. Традиционный индивид не воспринимает свою профессиональную деятельность отделенной от своей повседневной жизни, ритуального и семейного статуса, непосредственных потребностей и интересов, эмоционально-психологических состояний и т.д.

Г.Мюрдаль обраш;ает внимание на устойчивость традиционных ритуальных ограничений: представления о ритуальной чистоте и нечистоте, предписанные касте профессия и род занятий, традиционно низкий статус физического труда и труда по найму нередко становятся препятствием для полноценного участия в современном производстве — европейски образованный инженер может предпочесть конторскую службу более «низкому» труду на производстве, рабочие отказываются от выполнения операций, технология которых не соответствует представлениям о «чистоте»².

Труд рассматривается традиционным индивидом скорее как выполнение долга - кастового и дхармического или предписанного нормами традиционной лояльности - перед государством или хозяином, как оказание услуги и т.п., чем как абстрактная продажа рабочей силы и создание не менее абстрактных меновых стоимостей; деловая жизнь не приобретает характерного для капиталистических отношений обезличивания.

¹ Андреев И.Л. Человек по имени «Деньги» // Вопр. философии. — 2002. - №11. - е. 60-71.

² Мюрдаль Г. Современные проблемы «третьего мира». М., 1972, с.362, 404.

114 Как подчеркивает С.Эйзенштадт, главной проблемой модернизации и

главной причиной ее срыва является не отсутствие обновления и консервация традиции сами по себе, а отсутствие новых отношений и институтов, ценностей и норм на месте разрушающихся старых. Конфликты и противоречия вызывает не само по себе существование разных типов общественных институтов и систем ценностей (традиционных и модернизированных, эндогенных и заимствованных у Запада и т.п.), а отсутствие общего уровня их взаимодействия, универсальной системы, в которую они могли бы вписаться'.

В России радикальный вариант модернизации привел к демодернизации, стремление немедленно рекультуризировать массы - к оживлению глубоко лежащих архаических начал, демократизация - к анархическому порядку, рыночные тенденции - к неформальной экономике, которая не является ни рыночной, ни государственно регулируемой².

Критика радикальной вестернизации, набиравшая силу на протяжении 60-70-х годов, привела к отказу от ее абсолютизации. Произошло осознание того факта, что «...разрушение старого не обязательно способствует возникновению нового и сопровождается им. Часто разрыв традиционных связей и утрата традиционных ценностей ведет к дезинтеграции, дезориентации и хаосу, а не к укоренению новых ценностей и институтов»³. Исследователи признали, что традиционные ценности, нормы и институты не всегда оказывают тормозящее воздействие на процессы модернизации, но часто играют позитивную роль (например, в Англии и в Японии монархические символы и этика государственного служения сыграли мобилизующую роль). Наконец, кризис универсалистской концепции модернизации убедил теоретиков в том, что не везде и не всегда ценности западные оказываются пригодными для незападных цивилизаций, которым солидарность и

¹ Эйзенштадт С. Революция и преобразование обществ. М., 1999. С.55.

² См.: Неформальная экономика. Россия и мир. Ред. Т. Шанин. М., 1999

3 Ъ«

Эйзенштадт С. Указ. соч. С. 99.

115

справедливость в традиционном понимании органичнее, чем рациональность и свобода конкуренции^*.

Комментируя эту ситуацию Н.Н.Зарубина предложила обновленную концепцию модернизации, основанную на следующих положениях: 1) значимость сложившихся социокультурных типов как основ устойчивости и самостоятельности общества; 2) устойчивость ценностно-смысловых факторов в регуляции как политической, так и хозяйственной жизни; 3) большая вариативность институциональных, символических, идеологических интерпретаций, которые различные общества и цивилизации дают реальным процессам модернизации².

Обновленная модель мирового процесса развития выглядит уже не однолинейной и моноцентричной, а полицентричной и допускающей значительную вариативность в формах и направлениях своей динамики. Реальная форма ответа на «вызов» модернизации определяется, по С.Эйзенштадту, целой совокупностью конкретных характеристик каждого отдельного общества, в том числе и его цивилизационными основаниями: базовыми представлениями о космическом и социальном порядках и их соотношении, социальным и культурным строем, базовыми представлениями об основных социально-культурных ценностях (таких как равенство, иерархия, инновация и др.)

Модернизация мыслится на современном этапе становления концепции как сложный процесс, подразумевающий структурную дифференциацию социокультурной системы и формирование новых институтов, норм, форм коммуникации, символов и ценностей не на основе отрицания традиционного, а его органичного включения в процессы осовременивания, задействование его

¹ См.: Зарубина Н.Н. Социокультурные факторы хозяйственного развития: М. Вебер и современные теории модернизации. - СПб.: РХГИ, 1998. - 288 с.

² Она же. Без протестантской этики: проблема социокультурной легитимации предпринимательства в модернизирующихся обществах // Вопр. философии. - 2001. - №10. - с. 45-57.

116 мобилизационного и интеграционного потенциала. В этой связи происходит

«новое открытие» («rediscovery») традиционных культур, которые обретают новый смысл и становятся легитимирующей основой преобразований.

Структурная парадигма модернизации отражает тот факт, что современные виды деятельности и ценностные ориентации занимают лишь определенные сферы социальной жизни - современные сектора в экономике и финансах, некоторые сферы правового регулирования и управления, политической системы, наука и технология и т.п. За традиционными сферами остаются регуляция в сферах межличностных отношений и неофициального общения, семья, обеспечение целостности и духовного единства общества, решение мировоззренческих, экзистенциальных проблем. Р. Белла в исследовании «Социология религии» отмечает, что переход к современности вовсе не означает доминирования экономических ценностей и экономической рациональности в обществе - такой «чистый» (или уникальный?) тип развития прошли фактически только США. В других обществах и культурах рационализация осуществилась таким образом, что экономическая рациональность получает свободу развития в определенной социальной нише'. Составной частью исследований путей и форм синтеза и структурирования традиционных и современных ценностей является выявление в эндогенном духовном наследии тех элементов, которые могут наиболее успешно способствовать органичному переходу к современности: определять цели, потребности и стратегические направления развития самобытных обществ, обеспечивать легитимность новых институтов и форм деятельности, облегчать адаптацию к ним традиционного индивида.

Противопоставление традиционных и современных индустриально-капиталистических обществ рассматривается не как жесткая антитеза, а как подвижное соотношение, обусловленное динамизмом традиционного начала, его способностью изменяться и приспосабливаться к современным условиям.

¹ Белла Р. Социология религии // Американская социология. М., 1972. С. 268-281.

117 В России накоплен, правда, достаточно противоречивый опыт

модернизации, которая проводилась посредством прямолинейного усвоения не только выработанных на Западе экономических принципов хозяйствования, но и сопутствующих им социокультурных форм. До сих пор в общественной мысли идет дискуссия по поводу уместности такого пути развития. Между тем история модернизации последних десятилетий породила принципиально иную теоретическую парадигму, учитывающую многообразие социокультурных типов и структурную многоукладность^\

Ее концептуальную основу определила восходящая к М.Веберу научная традиция исследования социокультурных, в первую очередь религиозных, предпосылок становления капиталистического хозяйства на Западе. Для осмысления путей развития стран Востока (а теперь и России) большое значение приобрели известные выводы М. Вебера о противодействии традиционной духовности и религиозно-культурных систем этих стран развитию там эндогенного капитализма западного типа. Подробному анализу социокультурных аспектов модернизации Востока посвящена обширная литература, созданная главным образом в период «веберовского ренессанса» 60-80-х годов². Ее основным достижением было исследование социокультурных и религиозных факторов развития, использование методов компаративистики для определения собственного духовного потенциала современного индустриально-капиталистического развития Востока, а также выявление роли тех социальных слоев и групп, которые могут выступать носителями модернизации.

Сегодня мысль о доминировании религиозных и национальных основ при определении цивилизационных разделительных линий отстаивает

¹ См.: Зарубина Н.Н. Модернизация и хозяйственная культура (конценция М. Вебера и современные теории развития) // Социс 1997, >fo4, с.46-55.

² См.: Давьщов Ю.Н. Ренессанс М. Вебера на Западе ( вторая половина 70-х - 80-е года) // История теоретической социологии. Т. 4. С. 436-465.

118

С.Хантингтон'. Дискуссии относительно его знаменитой статьи «Столкновение цивилизаций?», вышедшей в 1993 г., а затем и книги продолжаются до сих пор, но определенное сходство его методологии с методологией Вебера замечено не было. По мнению Хантингтона, выдвижение религиозного фактора на передний план осуществляется в периоды радикальных ценностных сдвигов. В настоящее время происходит коренная ломка ценностей в связи с завершением противостояния двух систем, начатого Октябрьской революцией 1917 г. и определявшего основные мировые противоречия вплоть до начала 90-х. Новая ситуация заставила людей отпрянуть к их истокам, к поискам первичных смыслов и идентичностей, заключенных в религии. Хантингтон считает, что именно религиозная основа как сформировала цивилизационную близость группы родственных стран (западнохристианских, православных, исламских и пр.), так и провела разделительные линии между ними.

Теория социально-культурной самобытности по большому счету являются ровесницами и постоянными спутницами культуры «модернити». По мере распространения последней на незападные общества они возникали как ответ самостоятельных культур и цивилизаций на вторжение, как попытки противопоставить активному навязыванию социокультурных стереотипов извне свой собственный, органичный вариант развития. Ярким примером являются дискуссии славянофилов и западников в России, шедшие на протяжении второй половины XIX века споры о пригодности и целесообразности для России индустриального пути развития, о перспективах русской крестьянской обпщны, о специфике русской государственности².

Главный смысл теорий социокультурной самобытности состоит в том, что они в первую очередь отстаивают стабильное существование общества, а его место в мировой системе определяют на основе противопоставления другим Лозунг, общий для этих теорий и выражающий их суть, - «возврат» к

¹ Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Политические исследования, 1994, №1.

² См., напр.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Сост., послесловие и комментарий С.А.

Вайгачева. М.: Книга, 1991. - 574 с.

119

ценностям традиционных культур и особенно - религий: индуизма, буддизма, ислама, в России - православия. Однако этот возврат в настоящее время оказывается связанным с новым осмыслением традиционного наследия в условиях современных социально-экономических и политико-идеологических реалий.

Приоритет духовных и нравственных ценностей в стратегии развития определяет и ориентацию теорий самобытности на интеграцию общества, на приоритет единства над дифференциацией и стратификацией, на равенство и солидарность. Основой социальной интеграции выступает духовное единство на базе традиционных ценностей, норм, стереотипов поведения и стилей жизни. Гармонии традиционного общества в равной мере противопоставляется как разобщенность и противостояние, возникающие в результате капиталистической эксплуатации, так и взаимное ожесточение классовой борьбы под лозунгами «черного передела». И то, и другое пагубное состояние является следствием капиталистического развития западного типа и оформляется в неприемлемых с точки зрения традиционной духовности идеологиях - от либерализма до марксизма. При этом теории самобытного развития, как правило, терпимо относятся к частной собственности, если только она нажита справедливым и честным путем и не является инструментом эксплуатации, не нарушает единства и гармонии общества и не отвлекает человека от более значимых религиозных и нравственных целей: «Политика экономического равенства ликвидирует в человеке инстинкт приобретения и обеспечивает... всему обществу возможность посвятить время медитации, ведущей к нирване»'.

Теории самобытного развития придают большое значение сохранению единства и гармонии в обществе посредством возложения на государство функции верховного арбитра, организатора справедливого распределения материальных благ. Цель государства в буддийской традиции - «следить за тем.

¹ См.: Агаджанян А.С. Буддийский путь в XX веке. М, 1993, с.229.

120

чтобы эгоистические претензии подданных не привели к разрушительной моральной порче»^\

В концепциях «исламской экономики» общественные интересы предпочитаются личным и альтруизм является одним из основных принципов общественной, в том числе и экономической жизни. Во имя братства мусульман и гармонии общины специалисты в области «исламской экономики» предписывают отказываться от личной выгоды и справедливо перераспределять прибыль между всеми участниками производственного процесса².

Высщей духовной основой экономической справедливости и равенства является равенство людей перед Богом, поэтому эксплуатация и угнетение оказываются нарушением высших принципов общественного устроения и подрывом духовных устоев. Каждый член обшества должен получать доход и прибыль, соответствующие его реальному вкладу в производство, при этом трудящийся должен в идеале получать столько же, сколько собственник и работодатель, ибо большие различия в доходах противоречат принципу равенства. Именно в исламских странах реально действует закон, ограничивающий наращивание прибыли в пользу ее перераспределения (закят), исламские эксперты по практической экономике уделяют серьезное внимание проблемам сочетания максимальной прибыльности предприятия с разработкой оптимальных справедливых форм распределения прибылей на предприятиях с различными формами собственности, в акционерных обществах и кооперативах разных типов. Однако специалисты признают, что без государственного вмешательства в процесс распределения, то есть в условиях свободного рынка, принцип «экономической справедливости» и равенства доходов практически не выполним и остается этическим идеалом.

¹ Агаджанян А.С. Указ. соч. С. 229.

² Ионова А. Исламский взгляд на проблему человека в условиях рыночной экономики // Вопр. экономики. - 1993. -->fe8. -с. 134-144.

121

Сторонники «русского пути» провозглашают православную соборность главной, системообразующей ценностью самобытной русской культуры, противопоставляя ее не только буржуазному индивидуализму и эгоизму, но и коммунистическим «коллективизму», «классовой солидарности», «общественности»'. Освященное Церковью единство общества конкретно выразилось в традиционных идеалах общинного бытия, артельного труда, взаимопомощи и солидарности.

Соборный, коллективистский идеал не означает стремления к уравнительному распределению. Н.А.Бердяев в своей «Философии неравенства» писал: «Уравнение в бедности, в нищете сделало бы невозможным развитие производительных сил. Неравенство есть условие всякого творческого процесса, всякой созидательной инициативы...»²

Как и практически во всех теориях самобытности, сторонники «русского пути» выступают не против неравного распределения социальных благ как такового, а против несправедливых форм распределения, против неправедного богатства, порождающего социальные конфликты и страдания масс людей, разрушающего соборное единство общества.

«Российский путь» характеризуется его приверженцами как ориентированный на «экономику разумного достатка», которая «вовсе не означает ориентации на бедность и экономический застой», хотя и осуждает стремление к богатству как самоцели³.

Характерно, что рассуждая о собственности, русские философы рассматривают ее не столько с политэкономической, сколько с философской точки зрения, как вещественное проявление самовыражения человека, его творческих способностей. Н.Бердяев писал: «Добывание из природы

¹ См.: Афанасьев Э. О некоторых православных принципах формирования рыночной экономики // Вопр. экономики. - 1993. - №8. - с. 7-17.

² Бердяев Н. Философия неравенства. - М.: ИМА - пресс, 1990. -288 с.

³ См.: Русский путь в развитии экономики. М., 1993, с. 32.

122

хозяйственных благ есть духовное действие, в котором недра природы рас­крываются для приходяш,его владеть ею мужа»'.

Нужда, отсутствие собственности есть «выражение некосмического состояния мира. Окончательное преодоление материального состояния мира, которое означает некосмическое, разодранное и скованное его состояние», то есть разрушение космического единства материи и духа, лишение человека его творческого, созидательного начала. В то же время, собственность является фундаментальной основой другой базовой ценности русской культуры -патриотизма, поскольку «без собственности, разлитой в народных массах, собственности, ощущение которой перещло, так сказать, в их плоть и кровь,.... не может быть ни отечества как крова, под который они могут всегда укрыться и который они готовы защищать до последнего, ни ощущения этого отечества, т.е. того, что мы называем великим именем патриотизма»².

Особенно русские мыслители подчеркивали пагубность отсутствия собственности у русского крестьянина и настаивали на необходимости развития идеи собственности в русском массовом сознании. По мнению П.Б.Струве, именно отсутствие такой идеи привело к тому, что революция не встретила в русском обществе должного отпора и повлекла не только разрущение политических и экономических устоев общества, но и самого «русского духа». П.Б.Струве видел задачу возрождения «русского духа», его «возвращения домой» в создании собственности «как прочного настроения и устремления народных масс».

Общим для теорий самобытности в вопросе их отнощения к собственности является признание того, что собственность является функцией труда. Вообще труд является одной из самых почитаемых ценностей теорий самобытности во всех регионах, все они признают его высокую моральную ценность и значимую роль в системах традиционных ценностей. Эндогенная трудовая аскеза является одним из основных факторов развития и прогресса.

¹ Бердяев Н. Философия неравенства. - М.: ИМА - пресс, 1990. -288 с.

² Струве ПБ. Отечество и собственность // Русская философия собственности. СПб., 1993, с. 267.

123 признаваемых теориями самобытности, ибо развитие материальной сферы,

основанное на эксплуатации людей или природных ресурсов, на биржевой игре или иных видах спекуляции, на любых других нарушениях высших духовно-этических принципов, они не считают легитимным'.

В концепциях «исламской экономики» труд также занимает важное место. Под трудом понимают деятельность индивида, направленную на изменение окружающего мира в целях обеспечения себя необходимыми материальными средствами к жизни, а также интеллектуальное творчество, которому придается не менее важное значение, чем непосредственно производственной деятельности. Мусульманские теоретики высоко ценят созидательную хозяйственную активность и в современных условиях призывают верующих к освоению новых технологий, повышению квалификации и профессиональному совершенству. Упорный созидательный труд и наращивание экономического потенциала при приоритете исламских духовных и нравственных ценностей является для мусульманских идеологов одним из основных направлений мирного джихада - борьбы за укрепление позиций исламского мира и соревнования с Западом. Поэтому разработчики теории «исламской экономики» уделяют серьезное внимание осмыслению, идеологическому оформлению, легитимизации на основе исламских ценностей современных видов трудовой, в том числе предпринимательской и индустриальной, деятельности, форм дифференциации социально-экономических ролей и разделения труда, оправданию прибылей и капиталов³.

В концепции «русского пути» труд также выступает как одна из основных ценностей. Прежде всего, справедливая, легитимная собственность мыслится исключительно как функция труда. В соответствии с православной

¹ См.: Зарубина Н.Н. Этика служения и этика ответственности в культуре русского предпринимательства // Общественные науки и современность. - 2004. - №1. - с.96-106.

² См.: Гайнутдин Р. Ислам: вера, милосердие, терпимость. М., 1999.

³ См.: Абдулагатов 3. Российские православные и мусульмане: общие проблемы - разные взгляды // Социс. - 2004. - №2. - С. 153 - 154.

124

традицией, труду приписывается, с одной стороны, дисциплинирующая и воспитательная роль, а с другой - он рассматривается как проявление творческих сил человека. Именно как духовное начало, а не как источник обогащения, мыслят труд сторонники «русского пути», противопоставляя альтруистические ориентации русского труженика («от трудов своих сыт будешь, а богат не будешь», «трудом праведным не наживешь палат каменных») «бездуховности» методичного трудолюбия и накопления западного бюргера'.

Теории самобытного развития признают предпринимательство, если только оно не противоречит базовым духовным и нравственным ценностям соответствующих культур, не ведет к дезинтеграции общества, эксплуатации и забвению традиционной общности людей. В контексте современной реформации индуизма, буддизма, ислама, в процессе возрождения русских православных ценностей предпринимаются усилия по легитимизации бизнеса в соответствии с культурной традицией, наделению его смыслом общественного служения, выполнения дхармы, накопления заслуг и т.п.

Осмысление в духе идеи самобытного развития национального освобождения и самоопределения, обретения независимости и поиска собственного места в меняющемся мире дает мощный стимул для интенсификации экономического развития и экономической модернизации. Хрестоматийным является пример Японии, где самурайский кодекс чести и этика служения были сознательно переориентированы на экономическую деятельность .

Большинство отечественных экономистов, каких бы идеологических и теоретических взглядов они ни придерживались, сходятся сегодня во мнении, что Россия, со времен Петра I пытается стать страной со стратегией

¹ Магун B.C. Российские трудовые ценности и протестантская этика // Отечественные заниски. - 2003, - №3. - с. 64-67.

² См.: Тавровский Ю. «Японское чудо» - японский характер // Азия и Африка сегодня, 1990, №14. С. 34.; Виленский А. Японский парадоксы // Вопр. экономики. -1993. -№8. - с. 126-132.

125

«догоняющего» развития. Однако, по мнению одного из крупнейшргх специалистов в области постиндустриального общества В.Л.Иноземцева, Российская Федерация не обладает набором необходимых условий для повторения пути азиатских «тигров» и не сможет быстро выйти из тяжелой хозяйственной ситуации'. В.Л.Иноземцев приводит пять причин этого:

во-первых, осуществление стратегии «догоняющего» развития требует колоссальных инвестиционных ресурсов, при чем, в основном иностранных;

во-вторых, Россия остается критически зависимой от импорта потребительских товаров, а также большинства современных информационных технологий;

в-третьих, специфика «догоняющего» развития, предполагает формирование внутри страны благоприятного инвестиционного климата, служащего в том числе и поощрению экспорта. В России же правящая верхушка, осознанно или стихийно, препятствует данному процессу;

в-четвертых, последнее десятилетие прошло в России под знаком полного пренебрежения к развитию национальной науки и интеллектуальному потенциалу нации в целом, хотя любое «догоняющее» развитие в постиндустриальную эпоху возможно лишь в условиях востребованности квалифицированного труда;

в-пятых, государство, которое в большинстве «догоняющих» стран играло позитивную роль, концентрируя усилия на наиболее приоритетных направлениях, в сегодняшней России демонстрирует абсолютную неспособность к подобной конструктивной политике.

На основании выше перечисленных причин В.Л.Иноземцев делает неутешительный вывод: «России следует в ближайшей перспективе сосредоточиться на том, чтобы стать развитой индустриальной страной;

¹ Иноземцев В.Л. Пределы «догоняющего» развития. — М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2000. С. 251-267.

126

реальных возможностей быстро войти в круг постиндустриальных держав у нее фактически нет.'»