Теоретические компоненты функционализма
Каковы главные черты политической теории, отраженные в Функционализме? Сама противоречивость Функционального подхода предполагает его эклектицизм: наряду с Гильдейским Социализмом, мы находим черты марксизма, прагматизма и либерализма, как утилитаристского направления, так и психотерапевтического, связанного с теорией групп традициях Курта Левина (Kurt Lewin). В то же время Функционалистское акцентирование добровольного действия и группового участия кажется очень мало связано с современной американской теориией в духе Бентли (Bentley).
Марксистский компонент проявляется только в значимой теории войны. Социальное неравенство, связанное с неравным распределением экономических благ (экономической прибыли), считается главной причиной государственных конфликтов. Однажды неравенства изменятся благодаря значению международных Функциональных программ, обходящих государство, творческая энергия человека будет использована для запрещения войны. Если государство не способно достичь этого, в конце концов, для своих граждан, оно, конечно, не способно объединяться (взаимодействовать) с другими государствами в конструктивных программах.
Прагматизм составляет большую часть Функционализма и очевиден в намеренной отмене Функционалистами конституционального подхода к лучшему устройству. Шаг за шагом схемы материального сотрудничества (кооперации), развивающиеся незапланированным путем, в конце концов сработают в направлении общемировой системы сотрудничества, для которой конституция будет только символом, официально признающим, что именно было верным в действительности в течение некоторого времени.
Все это сущностно базируется на утилитарном основании: человек будет искать свою разумную выгоду в максимизации своего физического благосостояния, кооперируясь с другими людьми, когда это необходимо. Функционалисты, однако, отличаются от Утилитаристов подчеркиванием необходимости сотрудничества более, чем выгоды соперничества. Выгода максимизируется совместными усилиями, объединением общих творческих задач, подчеркиванием того, что соединяет людей, группы и нации. Это, в свою очередь, предполагает теорию конфликта, отличную от Утилитаристской. Социальный конфликт понимается Функционалистами не как естественный и неизбежный, если и когда существует изобилие экономических ресурсов, — только недостаток их порождает конфликт. Если межгрупповой и международный конфликт существует даже при наличии материального изобилия, то причина может быть найдена в том «дьявольском», что неправильно уводит человека от естественности. Х. Г. Уэллс (H. G. Wells) обнаружил это дьявольское в существовании дипломатических служб и министерств иностранных дел держав; Митрани, рассуждающий более широко, находит его в расстройствах и тревогах современного человека, вынужденного жить в нетворческой национальной общности, которая обуславливает то, что он путает подлинные национальные различия с националистическими предубеждениями, порождаемыми ими. Сотрудничество лучше, чем социальный конфликт, следовательно, это более естественное состояние для человека.
Подобно современному групповому терапевту, функционалист отвергает мнение, что групповой конфликт неизбежен. Конфликты могут быть творчески преодолены без жертв. Нет необходимости рассматривать политику как грубый конфликт интересов, каждый из которых рационально задуман и защищен, но она может принести решение проблем. Интересы не нужно «примирять», если они могут быть «интегрированы» на более высоком уровне восприятия с привлечением «творческих» усилий деятеля. Эта концепция раскрывает возможность международной организации, что функционалистами нигде не разбирается в деталях. Но важно заметить, что будущая структура международных отношений качественно отличалась бы от старой именно потому, что новый моральный компонент – интеграция лучше конфликта – был бы ее центральной опорой. К этой теме мы вернемся позже.
Критика Функционалистами других теорий международного порядка заключается в обсуждении законности серии утверждений, фундаментальных для так называемой реалистической школы мысли. Функционалист надеется прийти к совершенно иной концепции мирового порядка, ставя под сомнение эти допущения, и так как его критика зиждется на разделении понятий, используемых также и реалистами, я подойду к этому через серию положений относительно такого «разделения».
Мы обнаруживаем четыре таких положения. (1) Функционалист разделяет власть и благосостояние. Оба мыслятся как представляющие собой типы человеческих и государственных целей; этому различию придается большое значение, и из него вытекает значительное количество программных заключений.
(2) Далее Функционалист разделяет разные правительственные задачи на отдельные элементы, хотя только на время. Но он настаивает на полной отдаленности военно-оборонительной (ориентированной на власть) задачи от экономико-благосостоятельных задач (ориентированных на благосостояние), а также на изолированности разнообразных видов задач благосостояния. Однако через изучение утверждаемого им процесса Функционалист в конечном итоге вновь собирает эти задачи в одну, с точки зрения которой все правительственные мероприятия связываются с достижением благосостояния. Важный вывод разделения функциональных сфер – это понятие заменяемости задач. Интегративные задачи, изучаемые в одном функциональном контексте, позже используются актором в новых контекстах до тех пор, пока дихотомия функциональных контекстов не будет исчерпана. По-видимому, предполагаются неограниченное изучение и заменяемость.
(3) И все-таки, окончательное отделение происходит в решающем разделении между политическим и техническим, работой политика и работой эксперта. Ряд практических следствий вновь вытекает из этого различия, ведя к завоеванию политического экономическим, благодаря ориентированному на благосостояние эксперту. Тесно связанным с ним является различие между благотворной работой добровольной группы и подозрительными действиями правительства. Это затрагивает вопрос о том, способствуют ли эксперты международной интеграции, служа государству, а не частным группам, но это как раз Функционалист и умалчивает2.
(4) Наконец, что не менее важно, встречается разделение между видами лояльности, присущими политическому актору. Функционалисты, вместе со многими учеными-обществоведами, считают, что любая личность может формировать из разнообразных видов лояльности ряд центров, иерархически приведенных в порядок или нет; однако, не соглашаясь со многими другими учеными, они предполагают, что виды лояльности созданы функциями и что замена функций может привести к изменению в видах лояльности. Множественность видов лояльности в любой нации создает для личности проблемы из-за разнообразия функций, осуществляемых различными центрами. Функционалист на основе этого разделения надеется передать виды лояльности международным центрам, осуществляющим функции. Делая это, он, кажется, отрицает любую существующую верховную власть национализма, даже если в других контекстах он принимает ее во внимание, порицая.
Функционалисты, как я подчеркнул до этого, не оперируют чисто функционально-системными терминами. Существующая необходимость вызывает соответствующие задачи, очерченные силой теоретических положений, которые порождают новую, более благотворную международную конфигурацию отношений. Конечный продукт процесса – мировая федерация, появляющаяся из неопределенного числа ориентированных на задачи служб, находящихся в суверенном государстве и отделяющих от него лояльность человека. Перенаправление видов лояльности здесь оказывается решающим, ибо ожидается, что результатом его будет общность чувств и законности, которая в свою очередь, задумана как психологическая предпосылка для политической федерации. Функционалисты, кроме того, работают с окончательным понятием имманентной общности настолько же много, насколько марксисты используют понятие бесклассового общества. Каковы свойства понятия общности?
Митрани определяет политическую общность как сумму функций, которые осуществляются ее членами. В другой раз он говорит о ней как о переходе к общественному благу членов, где общественное благо есть реализация благосостояния для всех. Эта формулировка оставляет сомнение, являются ли «члены» индивидуальностями, добровольными группами или функциональными службами, и оставляет вопрос о природе функций запутанным, так как Митрани, конечно, не может иметь в виду все функции, включая ведение войны, что в настоящее время входит в компетенцию политических общностей. Наконец, понятие общественного блага не может быть принято легко, если не учитывать к тому же ценность природы изучения процесса и понятия заменяемости, что было предложено функционалистами. Иначе общественное благо – это не больше, чем сумма индивидуальных групповых желаний. Однако несмотря на употребление эмоционального языка, становится ясна механистическая в своей основе природа общности. Она имманентна в настоящих человеческих условиях из-за универсальности потребностей и задач; осуществление этих потребностей приводит, естественно, к их появлению.
Добиваемся ли мы, в действительности, явно невозможного? Неужели имманентная общность является обманчивой системой.? Разве потребности и задачи – это не «функции» в отношении содействия развитию системы? Тот факт, что Функционалисты не замечают в упор явного теоретического совпадения, не означает, что мы так же небрежны. Предположение о возможном совпадении не может быть использовано и вновь заявлено до тех пор, пока мы не проанализируем критически теорию функционализма.