Д.соц.н. Барсукова С.Ю.

Теневая экономика: специфика фаз в условиях раздатка

В докладе делается попытка представить природу, специфику фаз теневой экономики в условиях раздатка как институциональной модели России. Теория раздатка описана О.Бессоновой, но очень близка моделям «власть-собственность» Р.Нуреева, институциональных матриц С.Кирдиной, сословной стратификации С.Кордонский. То есть сформирована научная традиция, дающая основание для анализа специфического явления – теневой экономики.

Основная идея доклада: теневая экономика не просто сопровождает экономический порядок, координируемый институтами раздатка, но варьирует свой масштаб, формы проявления и выполняемые функции в зависимости от того, на какой фазе находится раздаток.

Раздаточная экономика: суть идеи

Главная идея О.Бессоновой состоит в том, что в России сложился институциональный порядок особого типа, так называемый «раздаток». Сложился давно, еще в 9-10 веках. И жив поныне. Его суть составляют отношения власти и хозяйствующих субъектов, при которых служение центру является главной формой доступа к ресурсам. Наверх, к центру направлены потоки «сдач» результатов экономической деятельности, и каждый этаж иерархии знает свою норму и форму участия в этом процессе. Вниз спускаются «раздачи» в виде дифференцированного права использовать совокупный результат общенародных «сдач». Ресурсный дефицит тем сильнее, чем ниже положение служивых.

«Раздаток» принципиально иерархичен, и суть формальных норм состоит в установлении правил отношения с центром: формально прописанные процедуры определяют размеры и формы «сдач-раздач». Блага, равно как и нормы обращения с ними раздаются «по чину», то есть за службу, которая в отличие от работы, нацеленной на заработок, всегда имеет идейное содержание как деятельность во имя некой общезначимой цели. Кстати, это отразилось в языке. В русской традиции не спрашивали «Где работаете?», а интересовались «По какому ведомству служите?» В зависимости от размера «дати» назначается норма «сдач». И это также отразилось в языке: подати как частная историческая форма изъятия результатов деятельности означает буквальное «по-дати». «Сдачи-раздачи» являются аналогом «купли-продажи» как предельного выражения сущности двух базовых институциональных систем (Бессонова, 2006).

Альтернативный институциональный порядок – рынок – имеет горизонтальное строение. Функция власти при рыночной модели состоит в поддержании формального институционального порядка (писанных правил) в отношениях между горизонтальными рыночными игроками, реагирующими на цены и стремящимися к прибыли.

Обе системы (в терминологии автора «локальные цивилизационные матрицы») имеют встроенные механизмы саморегулирования. Рынок балансируют цены, которые периодически не справляются с этой задачей, о чем свидетельствуют кризисы перепроизводства. В экономике раздатка функцию обратной связи берут на себя жалобы, сигнализирующие власти о накопившихся сбоях в пирамидальных потоках сдач-раздач, о неадекватности системы потребностям населения. Реагирование на жалобы является, по сути, подналадкой системы раздатка. Наиболее неэффективные и социально-конфликтные формы раздаточной экономики корректируются в режиме реагирования на жалобы. Ввиду важности этого процесса процедура подачи жалоб детально прописана и дифференцирована для разных социальных групп общества. Иными словами, право пожаловаться и уровень, куда можно обратиться с жалобой, не одинаковы для всех. Реальный объем «жалобных прав» является важным индикатором положения социальной группы в пространстве неравенства. В русской истории можно найти массу примеров, когда государева милость состояла именно в даровании права пожаловаться, а репрессии лишали этого права.

Однако репертуар властного реагирования на жалобы может быть недостаточным для снятия проблем, накопившихся в системе. Конкретно-историческая форма институтов сдач и раздач рано или поздно приходит в противоречие с материально-техническими условиями страны и потребностями населения. И тогда неизбежны реформы, бескровные или чудовищно кровавые, в ходе которых конфигурируются новые каналы сдач-раздач, переопределяются их формы и объемы. Система обновляется, что аналогично очищающей силе кризиса в системе рынка. Переживший кризис «раздаток» существенно меняет свою институциональную форму, но сохраняет содержание базовых принципов – общественно-служебный труд в обмен на долю в ходе раздач, тотальное участие населения в сдачах, жалобы как канал обратной связи и индикатор сбалансированности системы.

Периоды кризисной трансформации чрезвычайно плодотворны на иллюзии. Когда одна модель раздатка уходит в прошлое, а новая еще не оформилась, кажется, что создается новый мир, что России удалось соскочить с орбиты «раздатка». У О.Бессоновой такой иллюзии не было даже в начале 1990-х, а уж теперь, когда общим местом общественного диагноза стал «захват бизнеса государством», она и вовсе не способна изобразить недоумение по поводу госкорпораций или возмущение по поводу «дела Юкоса». Масса признаков «возвращения государством командных высот в экономике» вписывается в ее картину мира изящно и органично. Это не значит, что вместо хождения на митинги Бессонова призывает сидеть и читать свои книги. Как раз митинги и не отрицаются, потому что конкретно-историческая модель институтов будущего «раздатка» не является воплощением проекта гениального ума или козней массоноподобных группировок. Будущая модель раздатка формируется методом проб и ошибок в ходе институционального приспособления «раздаточного институционального архетипа» к новым условиям, включая природно-климатические, материально-технологические, национально-демографические и культурно-религиозные. И митинги вполне себе полезные формы выпуклого проявления особенностей среды. Но не более.

И трагичности в этом нет. Равно как и восторга. У Бессоновой вообще с эмоциями туго. Работа с многовековыми трендами, видимо, этому способствует. Но главная причина в другом – Раздаток не проигрывает Рынку. Они были, есть и будут равноправными формами экономической жизни. Более того, один не существует без другого. Раздаток использует принципы рынка для решения конкретных задач, но под строгим контролем и в ограниченных формах. Равно как и рынок заимствует опыт раздатка для компенсации собственных сбоев, трепетно следя за мерой и формой раздаточных имплантов. Фактически вся политическая жизнь современных западных обществ сводится к поиску оптимального «допуска» раздатка в рыночную модель.

Что касается перспектив России, то теория раздатка вовсе не означает хождения по кругу. Это движение по восходящей спирали. Базовая логика раздатка воплощается в разнообразии институциональных форм, приспосабливающих раздаток к особенностям среды (экономическим, экологическим, конфессиональным, демографическим и пр.). По мнению Бессоновой, зрелые форма раздатка и рынка эволюционируют в сторону синтеза. Социально ориентированный рынок, построенный рядом западных стран, пример успешного решения такой задачи. И Россия, пережившая уже несколько витков своей раздаточной истории, стоит на пороге нового институционального порядка – либерального раздатка.

Самым распространенным возражением против концепции Бессоновой является воспоминание о дореволюционной России. Дескать, Россия уже была во власти рынка. И если бы не большевики в 1917 году со своей Октябрьской революцией, то была бы нормальная рыночная экономика. И суть реформы 1990-х годов состоит в восстановлении прерванного полета по рыночной орбите. Бессонова убедительно доказывает, что плановая экономика СССР – это не шаг в сторону от рыночного пути, а возвращение к раздаточной институциональной матрице. Ностальгически вспоминаемая дореволюционная Россия была, по сути, кризисной фазой прежнего раздаточного цикла, попыткой прикрыть рыночными одеждами дисфункции раздатка поместного типа. То, что называли социализмом, было обновленной формой Раздатка, его предельно отчетливой и откровенной формой. И эта отчетливость – награда за долгий эволюционный путь раздаточного порядка.

Меня можно прямо в этом месте записать во враги человечества: считать наградой человеческие жертвы времен сталинизма? Господа, услышьте, о чем я говорю: тоталитаризм не имеет прописки в Раздатке, и фашизм родился не у нас, и умирали от голода не только в СССР, но и во времена Великой депрессии в США. Человеческие жертвы есть на счету обоих систем – Раздатка и Рынка – и не факт, что Раздаток лидирует в этом смысле.

По мнению О.Бессоновой, российская история представляет собой последовательное прохождение трех циклов, каждый из которых включает четыре фазы: перинатальную, структурированную, фазу институционального исчерпания и фазу институциональных трансформаций. Тут нужно сделать оговорку, что Бессонова не очень легкий для чтения автор, построивший собственный понятийный аппарат. Если читать внимательно, от корки до корки, то привыкаешь, а открыть с любого места и с наслаждением утонуть в тексте – не получится. Но вернемся к сути. Последняя фаза цикла является, фактически, переходным периодом к новой конкретно-исторической форме раздатка. Проще говоря, цикл включает подъем, стабильное функционирование и кризис, а между циклами протекают переходные периоды.

Особенность переходных периодов состоит в резкой активизации институтов рыночной природы. Все большие ресурсные потоки начинают регулироваться рыночными принципами. Иерархия раздатка, порушенная в ходе очередного институционального кризиса, рассыпается в горизонтальный срез рынка. Но постепенно рыночная природа новаций выхолащивается, вытесняется раздаточными принципами, хотя формальная сторона по инерции может сохранять рыночный вид. Формальное сходство с западными аналогами диссонирует с содержательным отличием, что порождает недоумение обществоведов. Они фиксируют «странность» системы, но продолжают упорствовать в попытках идентифицировать историю в полном соответствии с западным сценарием – феодализм, капитализм. У Бессоновой эти понятия бессмысленны применительно к России, поскольку относятся к системе Рынка. Рыночные институты активно вовлекаются как антикризисная мера в период распада раздаточной экономики, но постепенно под оболочкой рыночных форм вызревает новый институциональный дизайн раздаточного типа. В рамках этой логической схемы российская история выглядит следующим образом.

Первый переходный период пришелся на 13-14 века, - внешнее сходство и качественное различие с феодальным порядком позволило квалифицировать его как квазифеодализм. Время отбросило не «квази», а «феодализм». С 15 по 19 века Россия живет по непонятным экономическим законам: вроде бы есть фабриканты, купцы, заводчики, но полностью зависящие от властей, в том числе в вопросах ценообразования; право заниматься предпринимательством получается и изымается как административная «раздача»; жалобы, а не прибыль становятся главной формой регулирования экономических процессов. На пять веков воцаряется раздаток поместного типа. Накопившиеся противоречия приводят к кризису, система не справляется с балансированием встречных потоков. Вакуум раздаточных институтов восполняется рыночными заимствованиями, Россия переживает новый переходный период (конец 19 – начало 20 веков), соблазняющий надеждой на капитализм. Надежда умерла в 1917 году.

Бессонова подчеркивает, что капитализма не было, был очередной вариант «псевдо», или «квазикапитализма». Дело в том, что рыночные институты не могут сохранять свою природу в раздаточной матрице, они мутируют, симбиотически приспосабливаются. Сохраняя специфику, рыночные институты теряют чистоту содержания. В этой логике вообще некорректно говорить о рыночных институтах как дополнениях раздаточным, точнее называть их «не-раздаточными». Разрушенный кризисом поместный раздаток 19 века выпускает на авансцену рынок. Ликование прогрессивной общественности, роняющей на выдохе «наконец-то»; оживление обществоведов, почувствовавших под ногами твердую понятийную почву западной науки. Но опять история распорядилась отбросить с вывески не «квази», а собственно «капитализм».

Плановая экономика СССР – третий цикл раздатка, довольно короткий. История ускоряется, горизонт завтра придвигается все ближе. Кстати, разговоры о том, что СССР обрушили не диссиденты, а пикирующие цены на нефть, в этой логике получают новое содержание: сокращение базы «раздач» действительно критично для раздаточной системы. Третий переходный период – протекает на наших глазах. Бессонова называет его «квазирынком». Что, кстати, по смыслу не очень расходится с разнообразными клише прогрессивной, но растерянной общественности - «авторитарная демократия», «рынок без рынка», «рынок по приказу» и пр.

Теневая экономика как отдельный предмет анализа у О.Бессоновой отсутствует. Но созданная ею схема цикличности раздатка и выделяемых фаз позволяет увидеть причины и функции теневой экономики в новом свете.