3.5. Природа человека

И ПОЛИТИЧЕСКИЕ АРГУМЕНТЫ

Мы рассмотрели несколько теорий природы человека, лежащих в основе конкретных политических теорий. Как легко заметить, подходы четырех авторов отнюдь не совпадают. Но можем ли мы в принципе предположить, что взгляды на способ политической организации осно­вываются на эмпирических теориях природы человека? Можем ли мы считать, что способ понимания политической организации основывает­ся на эмпирических данных о фундаментальных потребностях человека, или что наши взгляды на природу человека базируются на той оценке, которую мы даем человеческим потребностям и потенциалу политиче­ской организации, то есть не подменяем ли мы эмпирические факты ценностями? Для того, чтобы найти ответы на эти вопросы, необходимо более детально рассмотреть логику аргументов относительно природы человека.

Прежде всего необходимо как можно более ясно сформулировать позитивный аргумент. Если, например, мы сможем ясно и эмпирически достоверно определить природу растения, то мы сможем также предпо­ложить, какого рода уход требуется этому растению, то есть, как часто его нужно поливать, какую почву оно предпочитает, необходимо ли его периодически пропалывать или взрыхлять почву, нужны ли ему удоб­рения и т.д. Иными словами, мы выводим режим ухода за растением из оценки его природы и потребностей. Эмпирическая теория природы человека играет аналогичную роль. Если мы можем идентифицировать фундаментальную природу отдельного человека, независимо от соци­ального и политического контекста, тогда мы сможем что-то сказать и о политике, соответствующей его природе. Кроме того, возникает воз­можность выяснения того, что такое благо и какие именно институты

65

будут способствовать, поддерживать и воплощать это благо. В итоге можно получить весьма разумную теорию политики, учитывающую основные цели человеческой жизни. Теория сможет принять во внима­ние достоинства человека, которые в свою очередь будут поддержи­ваться системой институтов на основе разделяемых ценностей.

Если же универсализм и объединяющая природа этого подхода не смогут реализоваться, то есть, если не удастся дать такую оценку при­роде человека, которая бы узаконила существующие институты, что это будет означать для политики? Одной из возможностей подобного мо­рального плюрализма будет анархия, без всякого согласия по фунда­ментально значимым вопросам, каким образом общество должно реали-зовывать общественный выбор.

Но возможен и другой вариант (именно его поддерживает либера­лизм). Для либералов аксиомой является отсутствие фундаментального согласия о природе человека, о человеческой личности, а, следователь­но, и об общем благе, будь-то личное, политическое или социальное благо. Поэтому они видят цель политической организации и власти не столько в реализации в сфере политики одной какой-то концепции че­ловеческого совершенства, а, скорее, — в задаче создания безопасных рамок, в которых люди могут стремиться к самостоятельно избранным вариантам блага, каким бы оно ни было, до тех пор, пока это не прихо­дит в конфликт со стремлениями других людей. Таким образом, для определения фундаментальных целей политической жизни и институтов многое зависит от аргументов в отношении природы человека.

В современном мире, где наука явно превосходит метафизические теории, очевидно, следует начать с анализа тех оценок природы челове­ка, которые имеют научный статус, то есть связаны либо с биологиче­ской природой человека, либо с психологическим знанием о природе человека. Многие теоретики считают, что такой подход вполне возмо­жен. И Фромм, и Маркузе попытались придать своим концепциям хо­рошей жизни научную легитимность через использование психопатоло­гических терминов там, где классическая политическая теория прибега­ла к моральным утверждениям. И это далеко не единственные примеры.

Однако такой подход имеет и свои недостатки. Так, все же вызывает сомнение, действительно ли мы можем выводить политические рецепты из оценки природы человека. Этот подход вызывал сомнения и во вре­мена «классической» политической теории. Это находило отражение в критике работ Платона, Аристотеля, Гоббса, Руссо, Маркса и других мыслителей. Споры на эту тему продолжаются и сегодня. Эти споры касаются как содержательной стороны проблемы, так и методологиче­ской. Например, сегодня идет дискуссия в академических изданиях по поводу того, имеет ли в принципе психология прямое отношение к пре­допределению сложных моделей поведения.

66

Поскольку теории природы человека не являются чисто фактологи­ческими, а могут описывать природу человека и его жизнь при усовер­шенствованных условиях, то могут быть сделаны также моральные вы­воды относительно необходимости социальной и политической рефор­мы. Но именно здесь политическая теория превращается в политиче­скую философию, то есть от сущего мы переходим к должному. Если же мы не хотим выходить за пределы эмпирической политической тео­рии, то должны выводить наши моральные заключения только с учетом фактов. Но в этом случае она сама будет нуждаться в каком-то другом основании, чем просто субъективное предпочтение одних взглядов на природу человека по сравнению с другими.

Вопросы для самопроверки Ф

1. В чем смысл идеи «естественного состояния»?

2. Как понимал природу человека

♦ Зигмунд Фрейд?

♦ Эрих Фромм?

♦ Герберт Маркузе?

♦ Жан-Поль Сартр?

3. Как именно природа человека связана с политическими теориями?

4. Может ли концепция природы человека служить основанием для поли­тической теории?

Дополнительная литература

1. Антология мировой политической мысли в 5 томах. Т. 2. Маркузе.

2. История философии. Запад—Россия—Восток / Под ред НВМотрошиловой и А.М.Руткевича. Кн. 3. М., 1998. С. 190—199

3. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. М., 1997.

67

Лекция 4

ПРОБЛЕМА ОСНОВАНИЙ ПО­ЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ: ПО­ЗИТИВИЗМ ИБИХЕВИОРА-ЛИЗМ

Одной из наиболее важных задач политической теории XX столетия был поиск ответа на вопрос: могут ли политические проблемы в прин­ципе разрешаться на рациональных основаниях? Политический мысли­тель формулирует какую-то проблему, например: Какова роль государ­ства? Что такое справедливость? Какая форма правления может счи­таться наилучшей? И т.д. Вскоре теоретик обнаруживает, что попытка рационально осмыслить любую проблему или вопрос, касающийся по­литики государства или политического общества, обязательно приводит его к необходимости включить в свой анализ, помимо рациональных, также и моральные аспекты. Иными словами, через постановку полити­ческих вопросов исследователь, как правило, ищет возможность обосно­вания хорошего или дурного способа реализации политической власти.

Почти все видные политические мыслители Запада — от Платона и Аристотеля до Маркса и Милля — полагали, что на все вопросы отно­сительно политической морали могут быть даны рациональные ответы. То есть, политическая мораль — не следствие индивидуальных пред­почтений, чувств, отношений или желаний. Если политическая мораль является просто вопросом выбора отдельного индивида, то невозможно найти ее эпистемологическое и познавательное основание, а, стало быть, политическая теория становится в принципе невозможной. Имен­но возможность найти рациональные основания политических действий и позволило превратить политическую теорию в академическую науку.

Но в истории политической мысли были также случаи, когда мораль рассматривалась в качестве частного дела отдельного человека (напри­мер, так считал древнегреческий философ Протагор), однако только в XX веке идея о том, что проблемы политической морали являются ре­зультатом выбора, стала широко распространенной. Становление и раз­витие такого подхода самым тесным образом связано с метаморфозами внутри теории познания.

68

ЭПИСТЕМОЛОГИЯ — буквально изучение познания. Эпистемология — это изучение того, как мы понимаем вещи, каковы границы нашего знания и на­сколько достоверно или недостоверно наше знание. Психология тоже изуча­ет познание, в отличие от нее эпистемология меньше интересуется внутрен­ними механизмами познания, а занимается возможностями определения, до­казательства и подтверждения того, что, как мы думаем, мы знаем. С начала XVII века эпистемология становится одним из важнейших разделов филосо­фии.

ЭМПИРИЗМ / РАЦИОНАЛИЗМ — две основные эпистемологические тео­рии прошедших четырех столетий. Эмпиризм — теория, утверждающая, что все наше знание проистекает из данных, доставляемых нашими пятью орга­нами чувств, и, следовательно, мы никогда не можем знать больше или с большей определенностью, чем позволяют нам наши чувства. Рационализм — теория, согласно которой, по крайней мере, часть нашего знания имеет своим источником разум, лишенный поддержки чувственных данных, и что потому мы можем знать о вещах то, что недоступно органам чувств, и можем знать это с гораздо большей достоверностью, чем это позволяют нам наши органы чувств¹.