- •Конспект лекции по теме 17: «Управление в XXI веке: социологический анализ эволюции управленческой мысли и направление дальнейших исследований»
- •1.Социологический анализ эволюции управленческой мысли: докибернетический, системно-кибернетический и современный этапы.
- •1. Социологический анализ эволюции управленческой мысли: докибернетический, системно-кибернетический и современный этапы.
- •2.Управление в посткапиталистическом обществе как одна из гипотез о путях развития социального института управления в XXI веке.
Конспект лекции по теме 17: «Управление в XXI веке: социологический анализ эволюции управленческой мысли и направление дальнейших исследований»
1.Социологический анализ эволюции управленческой мысли: докибернетический, системно-кибернетический и современный этапы.
2.Управление в посткапиталистическом обществе как одна из гипотез о путях развития социального института управления в XXI веке.
1. Социологический анализ эволюции управленческой мысли: докибернетический, системно-кибернетический и современный этапы.
И в зарубежной и в нашей литературе подход к анализу теории и практики управления представляется как последовательная смена различных этапов, где новые «школы управления» как бы преодолевали недостатки предыдущих. Так, в монографии Д. М. Гвишиани рассматривается пять этапов развития западной теории управления: 1) «классическая» теория; 2) доктрина «человеческих отношений»; 3) эмпирическая школа; 4) школа социальных систем; 5) новая школа научного управления1. Э. Роджерс и Р. Агарвала-Роджерс выделяют три школы: 1) школа научного управления; 2) школа «человеческих отношений»; 3) школа социальных систем2.
В учебном пособии для бакалавров «Основы менеджмента» авторы выделяют пять школ: 1) школа научного управления; 2) классическая, или административная школа в управлении; 3) школа человеческих отношений; 4) школа наук о поведении и 5) школа науки управления; а также три подхода к пониманию проблем управления: 1) процессный; 2) системный и 3) ситуационный3.
Все эти попытки продраться сквозь «джунгли» различных школ и подходов страдают произвольностью, что не отрицают и сами авторы. Задачи здесь решаются не научные (выявить закономерности связи теории и практики управления, например), а скорее учебные (упорядочить материал в целях преподавания).
Связь научных идей и управленческой практики логично разбить на три обозримых этапа: 1) докибернетический; 2) системно-кибернетический; 3) посткибернетический (или современный). Выдвижение кибернетики в качестве критерия изменений в содержании и структуре научного знания связано с выдающейся ролью этой науки в создании общенаучной парадигмы управления, - такой же, как системный подход в создании общей теории организации. К тому же эти три этапа примерно соответствуют и изменениям в методологии науки, где выделяются классическая, неклассическая и постнеклассическая стадии4.
Для докибернетического этапа характерен уровень эмпирических исследований и прикладных разработок отдельных групп явлений, представляющих интерес для управления, и тиражирования полученных результатов на более широкий круг явлений (отсюда научные школы, доктрины, концепции).
Главное научное достижение этого этапа - представление объекта управления (человека, группы, организации) как объекта научного исследования, а в прикладном плане - осознание того, что трудовая деятельность в организациях подлежит анализу, измерению и рационализации. Основным достижением докибернетического этапа можно считать создание «классической» теории управления на менеджериально-техническом уровне.
В ее создание внесли свой вклад такие выдающиеся творцы «управленческой мысли», как американец Ф. У. Тейлор, его последователи Г. Гантт, Фрэнк и Лилиан Гилбрет, Я. Гамильтон, Г. Грайкунас, Дж. Муни, А. Рейли, а также Г. Форд, X. Эмерсон, француз А. Файоль, немец М. Вебер (учение об идеальной бюрократической организации).
В 1940-1960 годы систематизацией «классической» теории управления активно занимались Л. Гьюлик и Л. Урвик. Из отечественных имен классического периода следует назвать А. Гастева, П. Керженцева, Н. Витке, Ф. Дунаевского, П. Есманского, Е. Розмирович и др .
Ранняя классическая индустриальная парадигма рассматривает управляемую организацию как механический обезличенный агрегат из индивидов, все отношения между которыми поддаются рационализации. Чем ближе к этому идеалу деловая, государственная или производственная система, тем она эффективнее, производительнее. Отсюда и требования к руководителям, сформулированные в виде принципов-императивов. Из этих принципов А. Файоль, например, не делает абсолюта. Наоборот, он считает, что в административных делах все принципы работы должны быть меткими, а их правильное применение к многообразным ситуациям и составляет искусство управления. А. Файоль впервые разделяет линейное и штабное руководство, предлагает количественную характеристику диапазона управляемости (число подчиненных на одного руководителя) и критерий определения уровней управления. Словом, вводит в практику административного управления понятийный аппарат и методические правила, которые сегодня используются в управлении как само собой разумеющиеся5.
Теоретическую базу прикладных разработок в русле «классической школы» представила концепция идеальной бюрократической организации Макса Вебера. При сопоставлении можно обнаружить, что 14 принципов А. Файоля хорошо корреспондируются с характеристиками идеального типа бюрократической организации. Сам Вебер неоднократно утверждал, что именно чисто бюрократический тип административной организации превосходит любой другой по своей точности, устойчивости, строгости дисциплины, надежности и способен обеспечивать достижение наивысшей эффективности6. Подытоживая сказанное, можно утверждать, что классическая» модель управления и ее обоснование (теория) есть экспликация рациональной формальной организации из реальной системы управления, которая есть органическое единство различных видов социальных организаций и структур.
Последний вывод проистекает уже из знакомства с другой концепцией управляемой организации - «неклассической», получившей название школы «человеческих отношений». В американском менеджменте еще не в полной мере были усвоены принципы эффективного административного управления, как начался поворот к признанию «человеческого фактора» организации в качестве определяющего эффективность стимулирования труда. Главными выразителями этих новых идей стали М. Фоллет, Э. Мэйо, Ф. Ротлисбергер, Ф. Херцберг, Ч. Барнард и Г. Саймон. Из отечественных исследователей «неклассического» периода можно назвать известных советских социологов В. А. Ядова, А. Г. Здравомыслова, С. А. Кугеля, С. Д. Фролова, О. И. Шкаратана, 3. И. Файнбурга, Н. И. Лапина, Н. Ф. Наумову, А. И. Пригожина, В. Р. Григаса и др.
Возникновение доктрины «человеческих отношений» в истории науки связано с именем американского социолога Элтона Мэйо, ставшего популярным после знаменитых «хоторнских экспериментов», в ходе которых тщательно изучалось влияние факторов системы Тейлора на производительность труда. Когда Элтон Мэйо включился в анализ массива данных исследования производительности труда на заводе фирмы «Уэстерн электрик компани» в Хоторне, у него уже была теоретическая база для их альтернативной интерпретации. Суть его неклассического подхода состояла в том, что сама работа как производственный процесс и чисто физические требования к нему имеют относительно меньшее значение, чем социальное и психологическое положение рабочего в производственной социальной группе («коллективе»). Человеческие отношения, складывающиеся в ходе их совместной деятельности в процессе производства, являются доминирующими. «Экономический» человек «классической» школы управления, безропотно подчиняющийся авторитарному начальнику, должен был уступить место человеку «социальному», для которого авторитет неформального лидера и санкции социальной группы не менее важны, чем требования формальных правил и инструкций, идущих от администрации.
Появление неклассического подхода к организации управления означало конец жестко детерминистских представлений о характере управления в организациях. Можно (и нужно) четко регламентировать права и обязанности, дать предписания и инструкции каждому подчиненному. Но вопрос в том, будет ли он вести себя в соответствии с этими указаниями, и можете ли вы что-либо сделать, если его реальное организационное поведение не будет соответствовать вашим ожиданиям .
Положительное значение доктрины «человеческих отношений» заключается, по крайней мере, в том, что она эксплицировала неформальную организацию как проблему и предмет исследования.
Тем самым были открыты явления самоорганизации и самоуправления, которые менеджер сегодня не может игнорировать. Он должен либо учитывать их, либо, что тоже важно, использовать для достижения своих целей. Избавляться от спонтанности или просто некоторой девиации поведения силовым, административным путем он не сможет при всем старании. История жесткого, приказного, командного управления полна драматическими примерами таких попыток, и не стоит их забывать.
Ошибкой или «перегибом» неклассической концепции было как раз умаление роли формальных (деловых) отношений. Менеджерам предлагалось сместить акценты в управлении организацией с производства на людей. Мол, именно налаживание «человеческих отношений» на производстве (у нас - морально-психологического климата в коллективе), учет и удовлетворение через организацию многих важных социальных и психологических потребностей людей и приведет к росту производительности труда. Это оказалось не совсем так, что получило подтверждение на материалах различных исследований удовлетворенности трудом, в том числе и отечественных1.
Дальнейший ход развития теории и практики менеджериального уровня управления пошел по пути поисков сочетания особенностей формальной и неформальной организаций, что определилось на кибернетическом этапе развития управленческой мысли. Этому способствовало появление двух выдающихся научных концепций: общей теории систем и кибернетической теории управления. Создателями общей теории систем являются Л. фон Берталанфи и Л. Раппопорт. В социологии системную концепцию структурно-функционального анализа разрабатывали Т. Парсонс, Р. Мертон и их продолжатели Ч. Барнард, Г. Саймон, Дж. Марч; свой вклад внесли А. Гоулднер и А. Этциони. В отечественной науке общую системную концепцию разрабатывали И. В. Блауберг, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин; в применении к обществу и управлению - В. Г. Афанасьев, Т. И. Заславская, Н. И. Лапин, А. И. Пригожий, 11. Ф. Наумова, экономисты С. Е. Каменицер, Г. X. Попов, 10. А. Лавриков, Б. Р. Рященко и др.
Теперь любая совокупность взаимодействующих людей стала рассматриваться как организационная система. С позиций системного подхода она представляет собой комплекс, состоящий из ряда подсистем и надсистем: формальной и неформальной организаций и соответствующих структур, статусов и ролей, внутренних и внешних условий и переменных.
На первый план выдвигается сложность организационных систем и ставится проблема изучения взаимодействия их частей или подсистем. Центральным методологическим понятием становится понятие связующих процессов: коммуникационных, балансовых и принятия решений.
Здесь впервые было показано, что цели управления и цели организации автоматически не совпадают. Цели организации универсальны. Это цели роста (развития) и выживания. А цели управления могут отражать интересы организации в целом, а могут преследовать и частные цели отдельных групп и лиц и вообще быть неадекватными универсальным целям организации.
Подход со стороны «социальных систем» тесно переплетается с кибернетическим подходом. В нем выделяется особый класс систем - целеустремленные. В силу этого оба течения управленческой мысли относятся к кибернетическому этапу.
Отцами кибернетики, как всеобщей науки управления, являются, как известно, Н.Винер и А. Розенблюм7. Свой значительный вклад в основы кибернетики внесли У. Р. Эшби, Л. Гриневский, С. Бир. У кибернетики немало предшественников. Сам Н. Винер ссылался на русских ученых академиков А. Н. Крылова, Н. Н. Богомолова и А. Н. Колмогорова. В системной части кибернетики в числе предшественников был и автор всеобщей организационной науки «тектологии» А. А. Богданов. Его «бирегуляторы» явились прямым предвосхищением понятия «обратная связь» и имеют даже более глубокое содержание8. Немалую роль для признания и укоренения кибернетики на отечественной почве сыграл и академик А. И. Берг, который долгое время был председателем научного совета по кибернетике при АН СССР.
Системный подход включает в себя, как мы уже отмечали, рассмотрение целеустремленных или целенаправленных систем и тем самым выходит на проблемы организации и управления, а кибернетика, рассматривая проблему управления в любых классах систем, особенно вероятностных, невольно затрагивает проблематику сложных систем. Есть, однако, и существенное различие в этих подходах. Общесистемный подход как бы переносит классический взгляд на все более сложные объекты, находит новые критерии связи элементов и принципы их упорядочения, кибернетическая же теория продолжает и закрепляет неклассическую научную модель. Она не только развивает понятие самоорганизации как системности, но и выступает против модели жесткой причинно-следственной детерминации в представлении об организации и управлении. Более того, она, как и неклассическая физика, признает принцип дополнительности при рассмотрении сложных самоорганизующихся объектов .
Стаффорд Бир следующим образом определяет притязания кибернетики на всеобщность: «Кибернетика есть наука об управлении и связи. Прикладные аспекты этой науки можно отнести к любой области исследований: к технике или биологии, физике или социологии и т. п. Теоретическим содержанием этой науки является общая теория управления, не связанная непосредственно ни с одной прикладной областью и в то же время применимая к любой из них»9.
По Ст. Биру кибернетическая теория управления строится на пяти краеугольных принципах:
Предметом исследования кибернетики являются механизмы управления как имманентное свойство любых систем, различаемых по степени сложности.
Кибернетика изучает очень сложные вероятностные системы, имеющие гомеостатическую природу.
Для вероятностных систем единственным действительным механизмом управления является механизм обратной связи.
Для всякого явления, имеющего определенность во времени и пространстве, существует своя целесообразная система (или «машина»), реализующая это явление. Метафора «машина» может быть использована для определения систем любой природы: механических, биологических, социальных или формальных.
5. Закон необходимого разнообразия: успешно справиться с разнообразием в управляемой системе может только управляющее устройство, которое само обладает достаточным разнообразием. Под разнообразием здесь понимается информация о состоянии элементов системы, число ее реальных и возможных состояний.
Справиться с разнообразием можно не путем анализа причинно-следственных связей, которые на практике никогда не выполняются, а методом «черного ящика», благодаря которому правильный выбор осуществляется путем логического перебора вероятных дихотомий (последовательного деления на две части).
Можно сказать, что научный подход в лице кибернетики дает представление об управлении как о свойстве очень сложных систем1, имеющих, в свою очередь, способность к гомеостазису, т. е. к установлению равновесия с окружающей средой с помощью механизма обратной связи. Структурно такая система состоит из управляющей и управляемой подсистем, причем управляющая подсистема (устройство, орган) должна обладать исключительными свойствами в отношении полноты информации об управляемой подсистеме и быть способной создавать целесообразный механизм для получения ожидаемого результата.
Теоретические основы управления наиболее полно удалось разработать в технических науках. Здесь получены фундаментальные результаты, обобщенные в теорию систем автоматического регулирования.
Однако методология теории автоматического регулирования, основанная на выделении конечного и обычно небольшого числа регулируемых параметров, фиксированных связей между ними, приспособлена лишь для относительно простых автоматических регуляторов. Эта теория и даже более широкая концепция кибернетики не дали заметного приращения знания ни в биологии, ни в социологии10. По мнению Р. Беллмана, «по мере исследования математиками, психологами и инженерами крупных систем (живых и неживых) разной степени сложности, мысль об универсальном использовании какой-либо одной кибернетической теории становится все менее правдоподобной»11.
Причиной такого вывода является не кибернетика, а необоснованное расширение области ее применения, неразличимость управления в технике и управления в обществе. Все изобретенные технические устройства являются неорганическими органами человека, они выполняют важные, но вспомогательные функции по овладению человеком объектами внешнего мира. Поэтому подлинным субъектом управления этими объектами с помощью различных технических средств был и остается человек - будь то автоматизированное производство, самонаводящиеся ракеты с разделяющимися головками, компьютерная техника или информационные технологии.
Система управления, которую нужно было бы выделить в таком случае в качестве предмета технических наук, должна была бы включать и того, кто задает цель, программу и осуществляет контроль за ее выполнением. То есть с позиций научной методологии все технические системы должны рассматриваться как симбиозные, социотехнические. Но по понятным причинам ни одна техническая наука так свою область исследований не обозначает. В результате развитие техники подошло к предельным значениям по своим масштабам, объемам, скоростям, надежности, а также экологическим и социальным последствиям. Нагромождение сверхсложных производственно-технических и технологических систем без учета возможностей человеческого организма и окружающей среды поставило технически развитое человечество на грань катастрофы.
Особенно парадоксальный пример узкотехнического подхода к социальным системам управления явила программа создания автоматизированных систем управления (АСУ) народным хозяйством СССР, разработанная под руководством академика B. М. Глушкова и поддержанная всей мощью партийно-административного аппарата в 1960-1970-е годы. Утопичная от начала до конца, она продемонстрировала полную несостоятельность технократической методологии для целей социального управления, которое, в отличие от техники, имеет дело не только с существенно нелинейными объектами, но и с самоорганизующимися и самоуправляемыми субъектами.
Можно согласиться, что в неживой и живой природе, а также в технических системах существуют различной сложности механизмы регуляции, в том числе и регуляторы с обратной связью, что требует серьезного изучения и использования при разработке технологий управления; но большинство этих механизмов не могут быть отнесены к управлению. По нашему мнению, управление появляется только в человеческом обществе. И по своему генезису и по функциям оно является социальным. Механический перенос кибернетической, как и синергетической модели управления (о чем мы будем говорить ниже) на управление обществом, его подсистемами и вообще социальными организациями - вызывает серьезные методологические возражения.
Несмотря на попытки представить кибернетику как наиболее общую теорию управления в технических, биологических и социальных системах, она так и не состоялась в этом качестве. Кибернетическая теория серьезно повлияла на создание сложной электронно-вычислительной техники, на развитие комплексных методов исследования; например, на исследование операций, на линейное планирование и программирование, использованных впервые в США для планирования развития науки и техники, особенно в области вооружений.
Переход научного познания к постнеклассической стадии
Попытка прямого использования теории автоматического управления и идей технической кибернетики для разработки моделей управления производством так и не привела к созданию кибернетического предприятия2.
Камнем преткновения в создании обобщенной или инвариантной теории управления по отношению к объектам любой природы явилась методологическая ограниченность самого системно- кибернетического подхода. Выходом из этого тупика может быть пересмотр методологических позиций исследования сложных самоорганизующихся объектов на основе постнеклассической научной парадигмы.
Сама постановка вопроса о переходе научного познания к постнеклассической стадии является плодотворной, отражающей современную динамику поиска новых критериев научности в связи с включением в познание новых объектов. К таким объектам В. С. Стёпин относит сложные, исторически развивающиеся, включающие в себя человека, и соразмерные с его действиями «человекоразмерные» системы. Имеются в виду объекты современных биотехнологий, медико-биологические объекты, крупные экосистемы и биосфера в целом, человеко-машинные системы, включая системы искусственного интеллекта и, разумеется, социальные организации. «В широком смысле сюда можно отнести любые сложные синергетические системы, взаимодействие с которыми превращает само человеческое действие в компонент системы» .
Можно согласится с В. С. Стёпиным, что методология исследования таких объектов призвана способствовать сближению естественно-научного и гуманитарного знания, но вопрос о правомерности некритического переноса синергетической парадигмы на человеческое общество необходимо оставить открытым, памятуя о затянувшемся увлечении управленцев кибернетическим подходом .
Постнеклассическая стадия развития науки представлена, по мнению В. С. Стёпина, синергетической парадигмой. Синергетика изучает общие принципы процессов становления и самоорганизации, протекающих в системах самой различной природы: физических, биологических, технических и опять же социальных.
Синергетическое мышление является системным, только рассматриваемые им системы характеризуются такими основополагающими признаками, как нелинейность, неравновесность, открытость (непрерывный обмен с внешней средой веществом, энергией, информацией), когерентность. Синергетику еще называют наукой о нестабильности, о процессах возникновения порядка из хаоса, об универсальном эволюционизме, теорией «меняющейся топологии» (или «топологических инвариантов динамических отображений»).
Следует признать, что все эти достижения физики неравновесных состояний и теории динамики нелинейных систем значительно расширяют наше представление о проблемах управления, если вести речь об управлении такими системами или объектами.
Но означает ли это, что синергетический подход правильно выделяет место и роль самого управления в субъект-объектной дихотомии, дает управлению новую, более полную и содержательную трактовку? Думается, что нет.
Словом, социально-регулятивный механизм генезиса общественных явлений и диапазона их управляемости еще далек от глубокого теоретического осмысления и пока не находит своего места в гуманистической альтернативе индустриальной парадигмы.
Недооценка проблематики управления в построении постнеклассических критериев научного познания неслучайна. Она связана с неразработанностью важной проблемы философии науки, касающейся оснований переноса знаний о природе на закономерности общественной жизни, что особенно проявилось, когда в качестве объектов науки стали выступать сложные «человекоразмерные» системы. Свидетельством тому является антисистемное движение управленческой мысли, направленное против узкотехнологического менеджмента и против переноса системного анализа и кибернетических моделей на социальные организмы и организации. Оно еще не является конструктивным и выступает как протестное. Мы имеем в виду экзистенциальную теорию управления Дж. Одиорне и антисистемный подход к организации и управлению К. Вейка, Р. Гринвуда, А. Петтигрю, С. Робинса, Б. Роуэна, С. Рэнсона, В. Скота, Д. Сильвермэна, Б. Хайдингса и др12Объединяет всех этих авторов гуманитаристская методологическая позиция, выработанная на базе экзистенциальной философии, феноменологии Э. Гуссерля, этнометодологии, символического интеракционизма.
Дж. Одиорне утверждает, что бихевиористская и квантитативная модели управления просто невозможны, что все современные теоретические школы слишком упрощенно рассматривают исключительно сложную и многообразную деятельность реального или «экзистенциального», как определяет Дж. Одиорне, менеджера. Этот персонаж не столько соблюдает установленные «научным менеджментом» правила и принципы, сколько самым непредвиденным образом нарушает их и, возможно, лишь благодаря этому достигает успеха или, по крайней мере, выживает.
Основное, что не учитывает и не способна учесть сегодняшняя позитивистская по своей сути технология менеджмента, это то, что центральной фигурой в управлении является немоделируемая, математически необсчитываемая и потому не укладывающаяся ни в какие строгие рамки человеческая личность.
В то же время синергетика, как мы уже отмечали, больше говорит о новых явлениях в эволюции объектов и мало нового добавляет к пониманию роли и действий субъектов управления. Проекция понятийного аппарата синергетики на социальные явления без специальной разработки социологической и социально-психологической концепции организации и самоорганизации общественной жизни может обернуться новым вариантом физикализма, поэтому нужно принять во внимание, что в антисистемном подходе к организации и управлению немало эвристически ценных наблюдений и обобщений.
Во-первых, здесь социальная организация рассматривается как вторичное по отношению к человеку установление, как эпифеномен, артефакт;
во-вторых - как установление, конструируемое и реконструируемое прежде всего в сознании людей; и в третьих, имеют важное методологическое значение и критика системно- кибернетического подхода к организации и управлению, особенно в той части, что управление рассматривают как воздействие на объект без учета природы людей, смыслов и значений, которые они придают своей деятельности.
Но эта критика односторонняя, мало конструктивная, поскольку феноменологическая социология (Д. Сильвермэн, например) не вкладывает в конструирование предметный аспект деятельности и, следовательно, трактует смысл и значение управления субъективистски2.
Эта позиция толкает антисистемный подход на противопоставление деятельности и системы и тем самым оставляет управление за рамками научного исследования, поскольку именно субъективно окрашенное управление направляет предметную деятельность в сторону достижения определенных результатов, предварительно проектируя ее как организованную систему с необычными для естественно-научного подхода социокультурными свойствами.
Таким образом, мы видим, что и переход к постнеклассической стадии научного познания не приводит автоматически к преодолению кризиса управленческой мысли.
Не совсем ясна и судьба богатого эмпирического материала, накопленного практикой управления в русле менеджмента. Нам представляется, что кризисное состояние управленческой мысли обусловлено все же ее последовательным развитием в рамках естественнонаучной индустриальной парадигмы, несмотря на то что для исследования объектов управления все больше привлекаются социогумманитарные науки. И, что характерно, невзирая на многочисленные исследования организаций и поведения людей в организациях, на исследования личностных и психосоциальных качеств, карьер руководящих кадров и менеджеров как социального слоя, управление так и не становится предметом исследования как социальное явление, не сводимое ни к объекту, ни к субъекту и даже ни к организации их отношений2. Явление управления просто выпадает из поля зрения индустриальной парадигмы. Оно не может быть эксплицировано в ее рамках. За управление принимают или то, что делают или должны делать управляющие (обязанности, полномочия), или внешне выраженные результаты (эффективность), или способы управления (типы организаций, психологические стили управления и т. п.). Но само управление, как социальное явление и проблема, так и остается слабо эксплицированным и исследованным.
Основной вывод из рассмотрения кризисного состояния управленческой мысли состоит не в том, что системно-кибернетическая парадигма не влияет на эффективность управления и должна быть отброшена, а в том, что она не отражает исторических изменений в практике управления, его реальную переориентацию на социально-культурные механизмы регулирования человеческой деятельности. Знание об управлении, производимое на основе системно-кибернетической парадигмы, которое через монографии и учебники навязывается практике, все больше приходит в противоречие с потребностями управления в другом типе знаний, среди которых социологическое, социально-экономическое, психологическое, социально-психологическое приобретают наибольший удельный вес. Но среди этих дисциплин пока не установился исторический консенсус на основе постнеклассических критериев научности. Для преодоления кризиса управленческой мысли каждая из этих дисциплин должна будет сделать свои преобразовательные шаги.