§ 61. Методологическое значение систематики феноменологических редукций

Для феноменологического метода (а в дальнейшем и для метода трансцен-! дентально-философского исследования вообще) чрезвычайно важно систе-| матическое учение обо всех феноменологических редукциях, какие мы пы-^:; тались схематически обрисовать выше. Производимое феноменологией экс- j плициткое"„занесение в скобки" обладает методической функцией, посто-1 янно напоминая нам о том, что соответствующие бытийные и познаватель^! ные сферы лежат принципиально за пределами тех трансцендентально-фе-1 номенологических сфер, которые необходимо исследовать здесь, и что лю-| бое внедрение предпосылок, принадлежащих областям, что внесены в скоб-J ки, служит признаком лротивосмысленного смешения, подлинной цетбфа-1 ац. Если бы область феноменологии представлялась нам со столь же само| собою разумеющейся непосредственностью, что область естественной уста-*!

новки опыта, или если бы она возникала в итоге простого перехода от есте­ственной к эйдетической установке, подобно тому как область геометрии берет начало с эмпирически-пространственного, тогда нам не потребова­лось бы обстоятельных редукций с неотмыслимыми от них сложными раз­думьями. И если бы не постоянное искушение совершить ошибочную цетй-(Зооц, особенно при интерпретации относящихся к эйдетическим дисципли­нам лредметностей, то не потребовалось бы и такой тщательности при раз­межевании отдельных шагов. Однако искушение столь сильно, что грозит даже и тому, кто уже отделался в отдельных областях от общераспростра­ненных лжеистолкований.

Первое место среди искушений занимает чрезвычайно распространен­ная склонность нашей эпохи психологизировать все эйдетическое. Многие именуют себя идеалистами, однако уступают такому искушению, — вообще среди идеалистов весьма действенны взгляды в духе эмпиризма. Тот, кто в идеях, сущностях видит „психические образования", кто, изучая операции сознания, в которых на основе созерцания вещей с вещными цветами и формами приобретаются „понятия" цвета, формы, смешивает появляющееся в итоге сознание этих сущностей с самими сущностями, тот приписывает по­току сознания в качестве его реальной составной части нечто принципиаль­но трансцендентное ему. С одной стороны, это порча психологии, поскольку касается эмпирического сознания, с другой же, — и это затрагивает нас, — это порча феноменологии. Итак, если только мы действительно хотим обре­сти искомый нами регион, очень важно, чтобы в этом отношении существо­вала полная ясность. На нашем пути, согласно природе вещей, это достига­ется так, что сначала мы оправдываем эйдетическое вообще, а затем, в свя­зи с учением о феноменологической редукции, мы особо выключаем все эй­детическое.

Впрочем это последнее, т. е. выключение эйдетического, мы должны были ограничить эйдетикой трансцендентных индивидуальных предметно­стей в любом смысле. Здесь заявляет о себе новый фундаментальный мо­мент. Если мы уже избавились от склонности к психологизации сущности и сущностных отношений, то тогда нам предстоит следующий большой шаг, который не вытекает так просто из первого, а именно, нам необходимо по­знать и последовательно проводить повсюду столь чреватое последствиями различение имманентных и трансцендентных сущностей, как сформули­ровали мы его выше. С одной стороны, сущности образований самого же со­знания, с другой, сущности индивидуальных событий, трансцендентных от­носительно сознания, т. е. сущности того, что лишь „изъявляет" себя в об­разованиях сознания, например „конституируется" по мере сознания через посредство чувственных явлений.

133

По крайней мере, мне этот второй шаг после первого дался с труд Это не ускользнет от любого внимательного читателя „Логических исследо-J ваний". Первый шаг производится там со всей решительностью, особые! права эйдетического подробно обосновываются в противоположность его! психологизации, — и это решительно расходилось с настроенностью тог эпохи, которая столь бурно реагировала на „платонизм" и „логицизм". Чт же касается второго шага, то и в некоторых теориях, например, в теории лс гико-категориальных предметностей, в теории сознания, дающего эти пред-1 метносги, он совершался решительно, между тем как в других рассуждениях: того же тома очевидными становятся колебания, поскольку понятие логиче^ ского предложение сопрягается то с логико-категориальной предметностью! то с соответствующей, имманентной выносящему мышлению сущностью,! Для начинающего феноменолога самое трудное как раз и заключается в or ладе.нии в своей рефлексии различными установками сознания с их разлив ными предметными коррелятами. И это сохраняет значение для всех сущие стных сфер, которые не принадлежат к самой имманентности сознания. Н только в отношении формально-логических или же онтологических сущне стей и сущностных отношений (т. е. в отношении таких сущностей, ка( „предложение", „вывод" и т. п., а также „число", „порядок", „многообразие.! и т. д.) необходимо достичь такого усмотрения, но также и в отношений сущностей, заимствуемых в сфере природного мира („вещь", „телесная фор? ма", „человек", „личность" и т. д.). Показатель того, что усмотрение достиг! нуто, — расширение феноменологической редукции. Большое методологи! ческое значение приобретает то практическое сознание, какое овладевав" нами вследствие произведенной феноменологической редукции: подобк сфере природного мира, и все эйдетические сферы принципиально не мол считаться данными в отношении их подлинного бытия; в целях обеспечена чистоты его исследовательского региона все эти эйдетические сферы должн! быть занесены в скобки; во всех имеющих сюда отношение наук не мои' быть заимствована и использована как предпосылка для целей феномек" гии ни одна-единственная теорема и даже ни одна-единственная аксио* Именно благодаря всему этому мы методически предохраняем себя от все тех смешений, что слишком глубоко укоренены в нас, прирожденных догмат ках, для того чтобы мы могли избегать их просто так.