Глава VIII. Преступления против собственности

1. Понятие и виды преступлений против собственности. История развития российского уголовного законодательства об ответственности за преступления против собственности

Глава 21 («Преступления против собственности») раздела VIII УК РФ («Преступления в сфере экономики») объединяет уголовно-правовые нормы об ответственности за преступления против собственности (ст.158-168). Во всех этих преступлениях предметом преступного посягательства является чужое имущество и, следовательно, по этому признаку преступления против собственности вполне обоснованно именовать имущественными преступлениями (именно так, например, их назвал еще в XIX веке И.Я.Фойницкий, несмотря на то, что в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных они входили в разряд преступлений и проступков против частной собственности¹).

В связи с тем, что нормы об ответственности за преступления против собственности входят в раздел УК о преступлениях в сфере экономики их (преступления против собственности) наряду с преступлениями в сфере экономической деятельности и преступлениями против интересов службы в коммерческих и иных организациях стали относить к экономическим преступлениям². В.В.Мальцев считает, что нормами раздела VIII УК “поставлена под уголовно-правовую охрану экономика России, то есть в своей основе общественные производственные отношения существующего постсоциалистического общества, иными словами его экономический базис “и что в сферу экономики” входят все отношения собственности”³. Представляется, что такая аргументация более соответствует не современной экономической доктрине, а марксистскому учению о базисе и надстройке. Современная экономическая теория не оперирует последними понятиями, не делает категорию собственности базовой, а использует ее лишь для обозначения системы экономических и правовых отношений, характеризующих организационные или социальные формы владения, пользования и распоряжения имуществом, принадлежащим физическому или юридическому лицу. Она определяет экономику как эффективное использование ограниченных производственных ресурсов с целью максимального удовлетворения потребностей людей и помимо рационалистического включает также социально-экономический аспект, т.е. исследует и отношения между людьми в процессе их деятельности по эффективному использованию ресурсов⁴.

Основанное на позиции законодателя широкое понимание понятия экономических преступлений (и отнесением к ним и преступлений против собственности) является слишком широким и противоречит не только современной экономической теории, но и современному доктринальному пониманию экономических преступлений в уголовно-правовой науке. Кстати сказать, еще в науке советского уголовного права перестроечного периода преступления против собственности (имущественные преступления) не включались в понятие экономических преступлений. На первое место, и по нашему мнению, вполне справедливо выдвигался такой их признак как связь соответствующих преступлений с экономикой как экономическим механизмом, процессом ее функционирования. Так, А.М.Яковлев еще в 80-е гг. полагал, что грабеж, разбой с целью завладения имуществом, хотя и причиняют ущерб отношениям собственности, не относятся к экономическим преступлениям из-за отсутствия связи с хозяйственным механизмом¹ (то есть в современном понимании механизмом функционирования экономики). Шведский ученый Бу Свенссон также определил экономические преступления как преступные деяния, возникающие на основе систематически осуществляемой легальной хозяйственной деятельности².

Эксперты Совета Европы к экономическим преступлениям относят следующие деяния:

1. картельные правонарушения (монопольные);

2. мошеннические действия, совершаемые частными компаниями в

ходе бизнеса (злоупотребление грантами, против кредиторов, обман потребителей и др.);

3. компьютерные преступления;

4. деятельность поддельных фирм (лжепредпринимательство);

5. подделка балансовых бумаг (счетов);

6. причинение вреда общественной безопасности или здоровью

населения в ходе осуществления экономической деятельности;

7. ложная реклама;

8. нечестная конкуренция;

9. налоговые преступления и уклонение от иных обязательных

платежей;

10. таможенные преступления;

11. валютные преступления;

12. биржевые и банковские преступления;

13. экологические преступления;

14. “отмывание” денег, добытых преступным путем³.

Не трудно заметить, что едва ли не все указанные преступления вписываются в преступления, по терминологии УК РФ являющиеся преступлениями в сфере экономической деятельности. К ним в буквальном смысле не относятся лишь экологические преступления, справедливо выделенные в специальную главу УК РФ.

Отделение преступлений против собственности (имущественных преступлений) от экономических преступлений нисколько не умаляет их опасности (судя по законодательной оценке, зафиксированной в санкциях за эти преступления, скорее наоборот), а лишь позволяет более тонко определить их юридическую природу и приблизить их к преступлениям против личности и ее прав (особенно в контексте того, что право частной собственности является одним из самых естественных прав человека)⁴.

Исторически нормы об ответственности за имущественные преступления являются самыми древними, так как возникли одновременно с появлением государства и права. Без них не обходилось ни одно дошедшее до нас законодательство (в том числе, например, и древнего Рима: так, по Законам XII таблиц свободных людей, пойманных за кражу, подвергали телесному наказанию, а рабов наказывали кнутом и сбрасывали со скалы).

Не являлось в этом плане исключением и российское уголовное право, в памятниках которого (в том числе и древнерусского права) зафиксированы нормы об ответственности, в первую очередь за корыстные, имущественные преступления. Такие нормы были и в Русской правде (XI-XII вв.) – нормы о разбое и краже (“татьбе”), и в Псковской судной грамоте (1467 г.) – например, нормы о краже, разбое, грабеже, поджоге (“зажоге”), и в Судебниках 1497 и 1550 гг. (например, нормы о разбое и татьбе), в Соборном Уложении 1649 г. – например, о татьбе, разбое, грабеже, мошенничестве, и в Артикуле Воинском Петра I (1715 г.) – глава “О зажигании, грабительстве и воровстве” и в Императорском Указе 1781 г. “О суде и наказании за воровство разных родов”¹. Развитая система норм об ответственности за имущественные преступления в досоветском уголовном праве была сконструирована в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. и Уголовном Уложении 1903 г.

Основные нормы об ответственности за имущественные преступления в Уложении 1845 г. было сосредоточены в разделе XII “О преступлениях и проступках против собственности частных лиц”, состоящим из пяти глав. В главе первой были помещены нормы о насильственном завладении чужим недвижимым имуществом и о истреблении граничных межевых знаков (4 статьи). Во-вторых – о истреблении и повреждении чужого имущества (19 статей). В третьей, которую можно назвать основной, - о похищении имущества (50 статей). В четвертой – о присвоении и утайке чужой собственности (8 статей). В пятой – о преступлениях и проступках по договорам и другим обязательствам (25 статей). Составы преступлений против собственности содержались и в других главах Уложения, например, в главе четвертой раздела II “О святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел”, в главе третьей раздела V «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной». Можно, конечно, с позицией современного понимания законодательной техники упрекнуть составителей Уложения в излишней казуистичности указанных норм (так, краже было посвящено – 37 статей, мошенничеству – 14, разбою – 10, грабежу – 7) и в недостаточно «строгом» соблюдении принципа распределения соответствующих норм по разделам и главам (например, присвоение чиновникам чужого имущества при исполнении им своих служебных обязанностей наказывались по статьям не о преступлениях против собственности, а «должностных», в нашем понимании, преступлениях). Однако, тщательность и скрупулезность формулирования в Уложении условий (множества условий!) ответственности за те или иные имущественные преступления позволяют нам утверждать, что нынешнему законодателю и сегодняшним правоприменителям было бы небесполезно ознакомиться с содержанием указанных норм.

В Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. (не отменявшим в этой части Уложение 1845 г., а предусматривавшим ответственность за совершение проступков, ранее рассматривавшихся в Уложении в качестве преступлений) нормы об имущественных проступках были включены в главу 13 «О проступках против чужой собственности» (ст.145-181). К ним относились: самовольное пользование чужим имуществом и его повреждение, похищение и повреждение чужого леса, кража (предмета ценой не свыше трехсот рублей), мошенничество (на сумму не свыше трехсот рублей), присвоение и растрата (на сумму не свыше трехсот рублей), присвоение найденного и покупка или принятие в заклад заведомо краденного или полученного путем обмана имущества.

В Уголовном уложении 1903 г. основные нормы об ответственности за имущественные преступления были расположены в слежующих главах: гл.30-о повреждении имущества, путей сообщения, предостерегательных, граничных и тому подобных знаков или иных предметов (23 статьи), гл.31 – о необъявлении о находке, присвоении чужого имущества и злоупотребление доверием (9 статей), гл.32 – о воровстве, разбое и вымогательстве (9 статей), гл.33 – о мошенничестве (7 статей). Законодательная редакция указанных норм в определенной мере устранила недостатки в этом плане Уложения 1845 г., однако, как отмечалось, эти нормы, как и большая часть Уложения в целом, не были введены в действие.

В российском советском уголовном праве первым нормативным актом, упоминавшем о некоторых имущественных (против собственности) преступлениях, был Декрет II Всероссийского Съезда Советов «О земле» от 26 октября 1917 г., в соответствии с которым «какая бы то ни была порча конфискованного имущества помещичьего, монастырского и церковного – А.Н.), принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом». Декрет СНК (Совета народных комиссаров) «О суде» от 24 ноября 1917 г., фактически отменивший действие законов Российской империи и Временного правительства (суды «руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»), в числе наиболее опасных для революции деяний, подсудных революционным трибуналам, назвал «мародерство и хищничество» (последнее следовало понимать как всевозможные проявления хищения имущества). В Декрете СНК «О суде» от 20 июля 1918 г. среди наиболее опасных преступлений, рассмотрение дел о которых возлагалось на местные народные суды, перечислялся разбой. Декрет ВЦИК и СНК от 1 июля 1921 г. предусматривал меры борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям.

Первый советский уголовный кодекс (УК РСФСР 1922 г.) предусматривал ответственность за преступления против собственности в главе IV Кодекса “Имущественные преступления”. К ним относились следующие преступления: кража; покупка заведомо краденого; грабеж; разбой; присвоение или растрата; мошенничество; подделка в корыстных целях бумаг, документов и расписок; фальсификация, т.е. обманное изменение с корыстной целью вида или свойства предметов, предназначенных для сбыта или общественного употребления, а равно сбыта таких предметов; ростовщичество; вымогательство; умышленное истребление или повреждение имущества; самовольное пользование в корыстных целях чужим изобретением или привилегией, чужим товарным, фабричным или ремесленным знаком, рисунком, моделью, а также чужой фирмой или чужим наименованием.

В Уголовном кодексе РСФСР 1926 г. в главе VII «Имущественные преступления» к ним (по сравнению с УК 1922 г. были добавлены кража электрической энергии похищение лошадей или другого крупного скота и трудового земледельческого населения, присвоение находки, ростовщичество и некоторые другие не относящиеся в «строгом» смысле по объекту и предмету посягательства к имущественным преступлениям (например, непринятие должных мер капитаном одного из столкнувшихся на море судов, для спасения другого судна, изготовление и хранение с целью сбыта поддельного пробирного клейма, клеймение таковым изделий и слитков из золота, серебра, платины; как и в УК 1922 г. в разряд имущественных преступлений были включены также некоторые другие по объекту и предмету посягательства преступления: против порядка управления – подделке в корыстных целях официальных бумаг, документов и расписок; хозяйственно-экономические преступления – обманное использование с корыстной целью вида или свойства предметов, предназначенных для сбыта или собственного употребления; преступления против авторских и изобретательских прав). Отдельные имущественные преступления были «размещены» в главе II (“Преступления против порядка управления”), например, умышленное истребление или повреждение имущества, принадлежащего государственным учреждениям и предприятиям, а также общественным (кооперативным, профессиональным и т.п.) организациям, в главе III о должностных преступлениях (например, присвоение или растрата должностным лицом или лицом, исполняющим какие-либо обязанности по поручению государственного или общественного учреждения денег, ценностей или иного имущества, находящихся в его ведении в силу его служебного положения или исполнения обязанностей), в главе V о хозяйственных преступлениях (например, расхищение государственного или общественного имущества, в частности, путем заключения невыгодных сделок, лицом, руководящим государственным или общественным учреждением или предприятием, совершенное по соглашению с контрагентами этих учреждений или предприятий).

В дальнейшем статьи УК 1926 г. об ответственности за преступления против собственности менялись в основном в одном направлении: резкой дифференциации уголовной ответственности за преступления против государственной и общественной (социалистической) собственности и за преступления против личной собственности граждан. 7 августа 1932 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление “Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности”. В соответствии с ним за хищения государственного имущества (к ним относились и хищения грузов на железнодорожном и водном транспорте) и имущества колхозов и кооператоров (в т.ч. “урожай на полях”) были установлены (независимо от размеров и способов хищения) не просто строжайщие, а жестокие наказания – расстрел с конфискацией всего имущества или при смягчающих обстоятельствах – лишение свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией имущества. Постановление предусматривало и неприменение амнистии к лицам, осужденным за эти преступления. В народе этот закон получил название закона “от седьмого восьмого” (по дате и месяце принятия) или “закона о колосках”, так как типичное нарушение этого закона заключалось в том, что новоиспеченные колхозники (чаще всего женщины), чтобы спасти семью и детей от голодной смерти, вынуждены были выносить с поля хлебные колоски, а при работе по обмолоту и зерно. В результате по данным некоторых исследователей за шесть лет действия такого “закона” было осуждено только колхозников примерно 1 800 тысяч человек при том, что впоследствии было признано что каждый второй из них был осужден неправильно¹.

Законодательная практика разделения уровня ответственности и наказания за преступления против социалистической (государственной и общественной) и личной собственности была реализована и в Указах Президиума Верховного Совета СССР “Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества” и “Об усилении охраны личной собственности граждан” от 4 июня 1947 г.

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. законодательно-технически оформил указанную тенденцию различной ответственности за преступления против двух форм собственности (социалистической и личной), “разведя” нормы об ответственности за эти преступления по самостоятельным главам Особенной части Кодекса. В главе второй были помещены нормы о преступлениях против социалистической собственности, а в главе пятой – о преступлениях против личной собственности, причем наказание за первые устанавливались более строгие, чем за вторые. Так, вскоре после принятия Кодекса (Законом РСФСР от 25 июля 1962 г.) он был дополнен статьей об ответственности за хищение государственного или общественного имущества “в особо крупный размерах, независимо от способа хищения” (при его стоимости свыше 10 000 рублей), за совершение которого было установлено наказание в виде смертной казни либо лишения свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества со ссылкой или без таковой. По этой статье наказывалась и кража социалистического имущества в особо крупных размерах, наказание же за кражу при особо отягчающих обстоятельствах личного имущества граждан (ч.3 ст.144) было намного мягче – лишение свободы на срок от двух до семи лет с конфискацией имущества или без таковой (за кражу, совершенную особо опасным рецидивистом полагалось, по ч.4 ст.144, лишение свободы на срок от четырех до десяти лет с конфискацией имущества).

Система норм об ответственности зи имущественные (против собственности) преступления в УК 1960 г. выглядела следующим образом. Глава вторая (“Преступления против социалистической собственности”) включала статьи об ответственности за следующие преступления: хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем кражи; хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем грабежа; разбой с целью завладения государственным или общественным имуществом; хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем присвоения или растраты либо путем злоупотребления служебным положением; хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем мошенничества; причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием; вымогательство государственного или общественного имущества; мелкое хищение государственного или общественного имущества; присвоение найденного или случайно оказавшегося у виновного государственного или общественного имущества; умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества; неосторожное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества; недобросовестное отношение к охране государственного или общественного имущества; преступления против государственной или общественной собственности других социалистических государств.

Как уже отмечалось, в 1962 г. Кодекс был дополнен статьей об ответственности за хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах (отменена в 1986 г.), в 1961 г. – статьей об ответственности за преступно-небрежное использование или хранение сельскохозяйственной техники, а в 1986 г. - статьями об ответственности за самовольное использование транспортных средств, машин либо механизмов и за нарушение правил пользования энергией (электрической или тепловой) или газом в быту.

Глава пятая (“Преступления против личной собственности граждан”) объединяла статьи об ответственности за: кражу, грабеж, разбой, мошенничество, вымогательство, умышленное уничтожение или повреждение личного имущества граждан, неосторожное уничтожение или повреждение личного имущества граждан и преступления против собственности объединений, не являющихся социалистическими организациями (к последним, например, относились церкви и другие религиозные объединения).

Наиболее крупным изменениям нормы об ответственности за преступления против собственности в УК РСФСР подверглись уже после распада Союза ССР. Федеральным законом Российской Федерации от 1 июля 1994 г. из УК были целиком исключена глава вторая, а глава пятая стала называться “Преступления против собственности” и в ней устанавливалась одинаковая ответственность за преступления против собственности независимо от ее формы. Данное принципиальное изменение означало приведение Уголовного кодекса в соответствие с Конституцией Российской Федерации 1993 г. в соответствии с которой (ч.2 ст.8) все формы собственности в Российской Федерации “признаются и защищаются равным образом” (ранее такая норма была сформулирована в Законе РСФСР 1990 г. “О собственности в РСФСР”¹.

В последующем в УК РСФСР вносились и другие изменения, преимущественно редакционного характера. В качестве же новелл можно, в первую очередь, назвать дополнение Кодекса статьями об ответственности за неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения и за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом.

УК РФ 1996 г. сконструировал одиннадцать составов преступлений против собственности (как уже отмечалось в главе 21 раздела VIII): кража (ст.158), мошенничество (ст.159), присвоение или растрата (ст.160), грабеж (ст.161), разбой (ст.162), вымогательство (ст.163), хищение предметов, имеющих особую ценность (ст.164), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст.165), неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст.166), умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст.167), уничтожение или повреждение имущества по неосторожности.

Нормы об этих преступлениях объединены законодателем по единому (общему) для них объекту и предмету преступного посягательства. В качества первого выступает собственность, а второго – имущество.

Собственность есть экономико-правовое понятие понятие (категория), правовое содержание которого раскрывается в гражданском законодательстве. В соответствии с ч.1 ст.209 ГК РФ содержание права собственности образуют права владения, пользования и распоряжения своим имуществом. В своей совокупности эти права означают (ч.2 ст.209 ГК), что собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственникам, свои права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом.

В соответствии с ч.2 Конституции Российской Федерации в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иная форма собственности. В связи с этим установление в УК РФ равной ответственности за посягательство на любую форму собственности безусловно основано на указанной конституционной норме. С учетом этого Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении от 25 апреля 1995 г. “О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности” дал следующее разъяснение: “Поскольку закон не предусматривает дифференциации ответственности за эти преступления в зависимости от формы собственности, определение таковой не может рассматриваться обязательным элементом формулировки обвинения лица, привлеченного к уголовной ответственности”¹. Думается, однако, что такое толкование противоречит уголовно-процессуальному законодательству, так как согласно п.4 части 1 ст.73 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию (наряду с другими обстоятельствами) характер и размер вреда, причиненного преступлением. Очевидно, что без определения того, какой разновидности охраняемого объекта преступления был причинен ущерб, невозможно установить был ли причинен ущерб вообще, то есть является ли совершенное деяние преступлением.

В качестве предмета преступлений против собственности законодатель называет либо чужое имущество, например, при краже или грабеже (иногда конкретизируя этот предмет, называет в качестве такового, например, автомобиль или иное транспортное средство) либо чужое имущество или право на чужое имущество (при мошенничестве и вымогательстве, в последнем случае в тексте ст.163 УК говорится просто “о праве на имущество”, однако очевидно, что законодатель и здесь имел в виду право на чужое имущество). Такая двойственность в определении предмета породила чуть ли не дискуссию на этот счет в уголовно-правовой литературе и упреки законодателя в двойном понимании предмета преступления². Думается однако, что повода для изменения соответствующих формулировок УК нет. Да, гражданское законодательство под имуществом как одним из видов гражданских прав понимает следующие его разновидности: “вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права” (ст.128 ГК РФ). В принципе и при описании составов мошенничества и вымогательства законодатель мог ограничиться указанием лишь на чужое имущество как таковое. Однако он не сделал этого, исходя из специфики указанных составов и отличии особенностей при этом предмета преступного посягательства (на чем мы остановимся при их характеристике) от такового, например, при краже или грабеже. К тому же и гражданский кодекс отнес имущественные права не просто к имуществу, а к “иному имуществу” в отличие от вещей как таковых.

Чтобы отвечать требованиям предмета преступного посягательства имущество должно обладать следующими признаками:

1. быть движимым или недвижимым;

2. быть предметами материального мира, которые извлечены из

естественного природного состояния и в которые вложен труд человека;

3. обладать определенной экономической ценностью;

4. должно быть чужим.

К недвижимому имуществу ГК РФ относит земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и все, что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе леса, многолетние насаждения, здания, сооружения, подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты (при этом в ГК уточняется, что законом к недвижимым вещам может быть отнесено и иное имущество). Вещи, не относящиеся к недвижимости, включая деньги и ценные бумаги, признаются движимым имуществом (ст.130).

Деньги – это отечественная и иностранная валюта. К валютным ценностям относятся также ценные бумаги в иностранной валюте, драгоценные металлы, природные драгоценные камни, а также жемчуг. Ценной бумагой является документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. К ценным бумагам относятся: государственная облигация, облигация, вексель, чек, депозитный и сберегательный сертификаты, банковская сберегательная книжка на предъявителя, коносамент, акция, приватизационные ценные бумаги и другие документы, которые законами о ценных бумагах или в установленном ими порядке отнесены к числу ценных бумаг (ст.142 и 143 ГК РФ).

Признается имуществом, а следовательно и предметом преступлений против собственности, такая разновидность ценных бумаг как документы, удостоверяющие определенные имущественные права. Это, например, различного рода проездные документы, дающие право на проезд на городском транспорте, в пригородных электричках, на железнодорожном, водном и воздушном транспорте (единые проездные билеты, абонементные книжки, а также разовые билеты на проезд в указанных видах транспорта).

Напротив, не являются имуществом документы, которые не предоставляют их владельцу каких-либо имущественных прав, не выступающие в качестве средства платежа, например, счета подлежащие оплате, товарные накладные, подлежащие оплате товарные чеки торговых предприятий и т.д. (если они похищались с целью их последующей подделки и использования в качестве средства обманного получения имущественных ценностей, содеянное квалифицируется в судебной практике как приготовление к хищению имущества – мошенничеству). Точно также не являются предметом преступления против собственности и сами по себе так называемые легитимиционные знаки (номерки, жетоны на сданную в гардероб театра, ресторана и т.п. одежду; их кража с целью похищения соответствующих вещей также расценивается как приготовление к последующему хищению чужого имущества). Движимое имущество может быть предметом любого преступления против собственности.

Сложнее в этом отношении обстоит дело с недвижимым имуществом. Если такая его разновидность как, например, морские и речные суда могут стать предметом также любого преступного посягательства на собственность (при краже более в теоретическом плане, а, допустим, при разбое, и вполне в практическом), то в отношении, например земельных участков, участков недр, обособленных водных объектов, а также зданий, сооружений, жилых и нежилых помещений, по этому поводу требуются серьезные уточнения. Обычно в уголовно-правовой литературе такое недвижимое имущество связывается лишь с мошенничеством и вымогательством (через приобретение права на них)¹. Действительно, даже теоретически достаточно трудно смоделировать состав кражи земельного участка. Однако это вовсе не значит, что земельный участок как сам по себе, так и вместе с возведенным на нем жилым домом или другим строением нельзя противоправно захватывать, допустим, путем убийства его собственника, или применения к нему насилия, опасного для жизни или здоровья. И вряд ли здесь могут отыскаться причины непризнания совершенного деяния разбоем. Дело в том, что ни при разбое, ни при другом хищении чужого имущества, право собственности не приобретается преступником. Однако и без приобретения такого права (оформленного как бы законным образом, как при мошенничестве или вымогательства) преступник вполне может вступить в фактическое обладание и пользование и дачным и земельным участком (по крайней мере на определенное время). В отношении дома или другого строения хищение может произойти и путем перевода такой недвижимости в “движимое” имущество. Дом может быть разобран, например, на бревна, а те перевезены в другое место. И это может быть совершено и в виде кражи. Но я намеренно слово “движимое” поставил в кавычки. Перевезены будут бревна, а кража останется кражей недвижимого имущества, то есть дома как такового. Хотя бы по причине того, что стоимость похищенного должна в этом случае определяться, как стоимость не “перевезенных” бревен, а дома в его первоначальном состоянии (разборка же дома на бревна будет в этом случае техническим способом кражи, не влияющим на квалификацию преступного деяния). Сказанное мы относим к похищению всего дома (и если речь идет о том, что из дома вынимается и похищается, допустим, часть бревен, речь пойдет о краже именно этих бревен как имущества движимого, без всяких кавычек).

В уголовно-правовой литературе без каких-либо оговорок признается, что не является имуществом и, следовательно, предметом и объектом преступлений против собственности интеллектуальная собственность и что посягательство на нее всегда образует составы иных преступлений, например, предусмотренных ст.146 УК РФ (нарушение авторских и смежных прав) или ст.147 УК РФ (нарушение изобретательских и патентных прав)¹. С позиции действующего права (и не только уголовного, но и гражданского) это действительно так. Гражданский кодекс Российской Федерации, включая интеллектуальную собственность в разряд объектов гражданских прав, исключает ее из понятия имущества (ст.128). Нарушение авторских и смежных прав, а также изобретательских и патентных прав (ст.146 и 147 УК РФ) Уголовным кодексом РФ, как отмечалось, отнесено не к преступлениям против собственности, а к преступлениям против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Все это действительно так. Однако все ли в жизни вписывается в такое законодательное разграничение? Истина, как говорится, конкретна. В связи с этим рассмотрим такой гипотетический (по логике действующего права), но в то же время вполне правдоподобный (по логике современной жизни) случай. Допустим, изобретатель Н. открыл способ (технологию) изготовления какого-то строительного материала (например, того же кирпича), который вдвое дешевле обычного. Свое «ноу хау» он предлагает (разумеется, за немалое денежное вознаграждение) определенной фирме, специализирующейся на изготовлении такого строительного материала. С позиции действующего гражданского права продажа изобретателем его изобретения, оформленного в виде опасания новой технологии, не вписывается в договор купли-продажи, так как такое опасание не признается, согласно, например, ст.128, 129,454,455 ГК РФ, вещью (товаром). Однако, чем по своей фактической сути такая сделка отличается от купли-продажи?

Переведем этот же пример в уголовно-правовую плоскость. Заинтересованная в изобретении фирма решила не тратиться на приобретение новой, способной ей принести большие прибыли технологии, а, воспользовавшись «доверчивостью» изобретателя, поручила одному из своих «ловких» сотрудников выкрасть у того описание его изобретения, что тот и сделал. Оставим в стороне вариант внедрения изобретателем своего изобретения путем договора его с другими производителями, так сегодняшний уровень (криминальный, полукриминальный) российского (а когда речь идет о миллионных прибылях и любого другого) бизнеса делают допустимым предположение о том, что иного варианта изобретателю не представится по причине его запугивания либо фактического физического устранения (постоянные «сводки» средств массовой информации о заказных и нерасследуемых убийствах предпринимателей не делают фантастическим такое предположение). Противоправно присвоив изобретение, фирма приступила к выпуску продукции по новой технологии, получая при этом действительно громадные прибыли. С позиции действующего УК налицо незаконное использование изобретения, причинившее крупный ущерб, то есть преступление, причинившее крупный ущерб, то есть преступление, предусмотренное ч.1 ст.147 УК РФ, наказываемое штрафом, обязательными работами либо лишением свободы на срок до двух лет. Таким образом «кража» допустим листка бумаги с формулой изобретения, приносящая производителю миллионные прибыли, может наказываться даже штрафом, а кража, например, автомобиля (не иномарки, а бывших в употреблении «наших Жигулей»), квалифицируется как совершенная в крупном размере по п. «б» ч. 4 ст.158 УК РФ (в соответствии с Примечанием 4 к ст.158) и наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой. Согласитесь, что это явно противоречит элементарному пониманию принципа справедливости уголовного закона.

То, что имущественный аспект интеллектуальной собственности может быть вполне отделен от ее классического правового понимания применительно к авторской собственности, понимал еще А.С.Пушкин. В стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» (впервые опубликованного в 1825 г. в качестве вступления к первой главе «Евгения Онегина») он замечал:

«Не продается вдохновенье,

Но можно рукопись продать».

Следует отметить, что поэт хорошо разбирался в авторском праве. В своем ответном письме французскому послу в России А.Г.Баранту (не только дипломату, но и писателю и историку) в ответ на его просьбу сообщить сведения о русских законах по авторскому праву и свои соображения по этому поводу, Пушкин дал развернутую и вполне профессиональную с юридической точки зрения характеристику специфики российского авторского права своего времени, затронув вопрос и его пробелах. И если бы мы не знали о том, что это письмо от 16 декабря 1836 г. написано действительно самим поэтом, то вполне можно было бы предположить, что оно писалось юристом, при том цивилистом, настолько юридически профессиональны его суждения о российских законах по авторскому праву. Эти же проблемы обозначены им в его публицистических набросках «План статьи о правах писателя» и «Об издании газеты»¹.

Имущественное же содержание этой проблемы и ее понимание поэтом связано с фактами его биографии, зафиксированными, в частности, в его эпистолярном наследии. Так, в письме своему знакомому Н.В.Всеволожскому (датируемому в литературоведении концом октября 1824 г.) он писал: «Помнишь ли, что я тебе полупродал, полупроиграл рукопись моих стихотворений?… Всеволожский, милый,.. продай мне назад мою рукопись, - за ту же цену 1 000 (я знаю, что ты со мной спорить не станешь: даром же взять не хочу). Деньги тебе доставлю с благодарностью…»² («тетрадь Всеволожского» была возвращена поэту и положена в основу издания «Стихотворений» 1826 г.). Согласимся, что предмет такой сделки плохо вписывается в регулирование ее авторским правом и, наоборот, вполне отвечает содержанию сделки купли-продажи, в которой рукопись стихотворений выступала в качестве вещи, имущества, оцененного в тысячу рублей (а масштабах цен первой четверти 19 века).

Уместно заметить, что пушкинское представление об отделении имущественной проблемы интеллектуальной собственности от содержания авторского права вполне вписывается в современное рыночное понимание рассматриваемой проблемы. На известных международных рынках по продаже культурных ценностей (том же знаменитом Сотби) уже давно рукописи и автографы известных писателей, художников, ученых (в том числе и их эпистолярное наследие) выставляется на продажу и в этом смысле, допустим, рукопись литературного произведения, является предметом не только и не столько авторского права (иногда и вполне законно, в связи с отсутствием законных наследников этого права), сколько предметом гражданско-правовой сделки сугубо имущественного характера - купли-продажи. Эти же проблемы возникают и в связи с инновационными процессами и формированием инновационного права, связанными с правовым регулированием новаторских исследований и разработок, способных производить наукоемкую продукцию, отвечающую требованиям мирового рынка и включающих научные, проектные и конструкторские разработки, экспериментальные работы, связанные с подготовкой нового производства, изготовлением необходимого инструмента и оснастки, средств технологического контроля и т.д.¹ Современная экономическая теория признает, что не только научно-технические и экономические знания, но и производственный и хозяйственный опыт, специальные навыки, необходимые для организации производства и реализации товаров (т.е. то что в совокупности именуется «ноу-хау») являются одним из важных объектов коммерческих сделок².

Речь, разумеется, не идет о превращении авторского и изобретательского права в разновидность права собственности, также как и интеллектуальной собственности в непременную разновидность вещной (имущественной) собственности. Вовсе нет, у каждой из этих материй своя «традиционная» правовая сфера. Вопрос ставится нами в ином аспекте. Во-первых, в том, что интеллектуальная собственность в ее материальном выражении (оформлении, фиксировании) может в определенных аспектах выступать и в качестве объекта (предмета) не только авторского и изобретательного права, но и права собственности в

его традиционном гражданско-правовом понимании, а следовательно быть и объектом (предметом) преступлений против собственности. Мы отдаем отчет в том, что изменение в этом смысле фундаментальных положений гражданского права (включении предметов интеллектуальной собственности в понятие имущества) маловероятно. В связи с этим, каким то выходом могло бы быть внесение соответствующих изменений в статьи УК РФ об ответственности за нарушение авторских и смежных прав (ст.146) и нарушение изобретательских и патентных прав (ст.147). В частности путем конструирования квалифицированных составов таких преступлений, связанных с неправомерным завладением предметов указанных прав и примерным «уравниванием» санкций за совершение подобных деяний с санкциями за хищение чужого имущества.

Имущество как предмет преступлений против собственности необходимо отличать от предмета экологических преступлений. В связи с этим естественные природные богатства не рассматриваются как имущество в этом смысле. Чтобы стать таковым соответствующие предметы (объекты) должны быть выделены из естественной природной среды трудом человека. В связи с этим не являются предметом преступлений против собственности лес на корню, рыба и животные в естественном состоянии (реках, озерах, лесах), полезные ископаемые в недрах земли и т.д. Однако срубленный лес (деревья), выловленная рыба, отстрелянная дичь, добытые, то есть извлеченные из природного состояния полезные ископаемые превращаются в предмет преступлений против собственности.

Предметом преступлений против собственности может быть, как правило, имущество, находящееся в свободном гражданском обороте. В связи с этим хищение, например, ядерных материалов или радиоактивных веществ, оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств, наркотических или психотропных веществ квалифицируются не как преступления против собственности, а как самостоятельные преступления против общественной безопасности (ст.221, 226 УК) или против здоровья населения и общественной нравственности (ст.229 УК). Вместе с тем следует иметь в виду, что в случае отсутствия специального уголовно-правового запрета соответствующие противоправные деяния, связанные, допустим, с завладением предметов частично или полностью изъятых из гражданского оборота, могут квалифицироваться как преступления против собственности (например, хищение ядовитых веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами).

Как уже отмечалось для того, чтобы являться предметом преступного посягательства на собственность, имущество должно обладать определенной экономической ценностью, выражением которой является стоимость похищенного в денежном выражении. Еще И.Я.Фойницкий утверждал, что «ценность эта должна быть рыночная, а не только личная – с точки зрения потерпевшего или виновного, ибо она составляет признак того, что данная вещь имеет значение для гражданского оборота» и что «рыночная оценка должна быть делаема сообразно не только общей, но и специальной стоимости вещи, например на антикварном рынке…»¹

Наконец, предметом преступлений против собственности является только чужое имущество. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» от 25 апреля 1995 г. разъяснил, что чужим является имущество, не находящееся в собственности или законном владении виновного². В связи с этим предметом рассматриваемых преступлений не может быть, например, имущество, принадлежащее виновному на праве общей (долевой или совместной) собственности (допустим, имущество супругов). Не является предметом преступных посягательств против собственности и имущество находящееся на умершем или при нем. В связи с тем, что после захоронения, когда родственники или наследники добровольно исключили оставленные при усопшем вещи из состава своего имущества, похищение находящихся в могиле предметов квалифицируется не как преступление против собственности, а как преступление против общественной нравственности (ст.244 УК).

Преступления против собственности можно подразделить на следующие две группы:

1. хищение (ст.158-161,164 УК)

2. причинение имущественного либо иного ущерба, не связанное с

хищением (ст.163,165,166,167,168 УК)³