2. Понятие и виды преступлений против правосудия

УК РФ 1996 г. в главе 31 («Преступления против правосудия») содержит двадцать три статьи об ответственности за преступления против правосудия (ст.294-316).

Правосудие понимается в узком и широком смысле. Первое есть отражение ст.10 и 11 Конституции Российской Федерации о судебной власти и судах как особой ветви государственной власти и ст.118 Конституции Российской Федерации о том, что правосудие осуществляется только судом и посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Однако УК РФ употребляет понятие правосудия в более широком смысле включая в его содержание не только деятельность суда по отправлению правосудия, но и деятельность органов, предварительного расследования – дознания и предварительного следствия (органов внутренних дел, прокуратуры, ФСБ и др.), а также органов, исполняющих приговоры суда (по уголовным делам), решения суда (по гражданским и административным делам) или иные судебные акты. Такая позиция в этом отношении законодателя является вполне оправданной, так как все эти указанные органы являются частью механизма судопроизводства, во многом обеспечивающих его функционирование, без деятельности которых правосудие по-просту не смогло бы выполнить свое предназначение.

В связи с этим видовым объектом преступлений против правосудия следует считать нормальную деятельность суда и органов прокуратуры, дознания, предварительного следствия, а также органов, исполняющих судебные решение (в широком смысле слова, включая и приговоры и другие судебные акты) по реализации целей и задач правосудия. Так, в соответствии с УПК РФ назначением уголовного судопроизводства является: защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (включая реабилитацию тех, кто необоснованно подвергался уголовному преследованию); уголовное преследование и назначение виновному справедливого наказания (ст.6). Специфические задачи возложены и на судопроизводство по гражданским делам (ст.2 ГПК РФ) и административного судопроизводства (ст.1.2, 3.1, 24.1 КоАП РФ).

Непосредственным объектом рассматриваемых преступлений является нормальная деятельность определенных органов государственной власти (суда, прокуратуры, следователя, органа дознания, органа, исполняющего приговор суда, решение суда или иного судебного акта) по реализации задач правосудия.

Объективная сторона преступлений против правосудия характеризуется деяниями (различными формами противодействия деятельности органов, осуществляющих правосудие или содействующих правосудию). Почти все они совершаются путем действия и только некоторые – путем бездействия (отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний – ст.308 УК; уклонение от отбывания лишения свободы – ст.314 УК; неисполнение приговора суда или иного судебного акта – ст.315 УК). Составы всех преступлений против правосудия, кроме предусмотренного ст.312 УК (незаконные действия в отношении имущества, подвергшегося описи или аресту либо подлежащего конфискации) сконструированы по типу формальных и признаются оконченными с момента совершения деяния (действия или бездействия), предусмотренного диспозицией соответствующей статьи УК.

Субъектами рассматриваемых преступлений являются как специальные субъекты (например, судьи, прокуроры, лица, осуществляющие предварительное расследование, свидетели, потерпевшие, лица отбывающие наказание или находящиеся в предварительном заключении -, например, ст.299, 300, 301, 302, 303, 308, 313 УК), так и любые лица, достигшие 16-летнего возраста (например, ст.298, 316 УК).

Субъективная сторона преступлений против правосудия характеризуется умышленной виной (как правило, умысел может быть только прямым). В некоторых составах признаком субъективной стороны преступления выступают также цель и мотив. Например, посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, влечет уголовную ответственность по ст.295 УК, если оно совершается в целях воспрепятствования законной деятельности лиц, указанных в диспозиции этой статьи УК, либо из мести за такую деятельность.

В уголовно-правовой литературе существуют разные классификации преступлений против правосудия. При этом следует отметить два подхода к построению системы этих преступлений, наметившихся еще в пору действия УК РСФСР 1960 г. Во-первых, в основу такой классификации брался субъект преступления. Так, Ш.С.Рашковская все преступления против правосудия подразделяла на две группы: 1) преступления против правосудия, совершаемые должностными лицами – работниками органов дознания, следователями, прокурорами, судьями и 2) преступления против правосудия, совершаемые иными лицами¹.

В.К.Глистин также по субъекту этих преступлений выделял три группы преступлений против правосудия: 1) преступления, совершаемые должностными лицами органов дознания, следствия, прокуратуры и суда; 2) преступления, совершаемые частными лицами, привлекаемыми к отправлению правосудия (например, заведомо ложное показание, заведомо ложный донос); 3) преступления, представляющие собой уклонение от отбывания наказания (например, побег из места заключения или из под стражи)².

Напротив, И.С.Власов и И.М.Тяжкова свою систему рассматриваемых преступлений строили исходя из их непосредственного объекта. В соответствии с ним они делили все преступления против правосудия на четыре группы: 1) преступления против правосудия, препятствующие использованию работниками правосудия их прав для осуществления задач правосудия, а не вопреки им (к ним они относили, например, привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, вынесение заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления, заведомо незаконный арест или задержание, принуждение к даче показаний); 2) преступления против правосудия, препятствующие поступлению в распоряжение правосудия доброкачественных доказательств и правдивых сведений от граждан (например, ложный донос, лжесвидетельство); 3) преступления против правосудия, нарушающие беспрепятственное получение правосудием сведений о преступлении и обстоятельствах его совершения (например, укрывательство преступлений); 4) преступления, препятствующие осуществлению государственного принуждения, выраженного в приговоре суда или решении суда, в постановлении суда или прокурора (например, побег из места заключения или из под стражи)¹.

Следует отметить, что в научных публикациях по данной проблеме, подготовленных к печати после принятия УК РФ 1996 г., преобладает именно подход к систематизации преступлений против правосудия, основанный на учете непосредственного объекта этих преступлений². Правда и такие подходы отличаются достаточной разнообразностью. Более совершенными в этом плане нам представляются следующие две

классификации рассматриваемых преступлений. Так, А.И.Чучаев предлагает делить их на пять групп: 1) посягательства на отношения по реализации конституционных принципов правосудия (ст.299-301, 305 УК);

2) преступления, посягающие на деятельность органов правосудия в соответствии с его целями и задачами (ст.294-298, 311 УК);

3) преступления, нарушающие процессуальный порядок получения доказательств по делу (ст.302-304, 406-309 УК);

4) деяния, посягающие на деятельность органов правосудия по своевременному пресечению и раскрытию преступлений (ст.310, 316 УК);

5) преступления, посягающие на отношения по реализации судебного акта (ст.312-315 УК)³.

Также своеобразной и заслуживающей внимание является и классификация, даваемая Л.В.Иногамовой-Хегай: 1) преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальное осуществление правосудия судом (ч.1 ст.294, 296, 298 и 303, ст.297, 305 УК); 2) преступления, обеспечивающие нормальную деятельность органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания по осуществлению правосудия (ч.2 ст.294 и 303, ст.299-302, 304, 310, 316 УК); 3) посягательства на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов по исполнению судебного акта (ст.312-315 УК); 4) посягательства на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность всех органов по осуществлению правосудия (общие преступления против правосудия – ч.2 ст.296, ст.295, 311 УК), либо органов суда, прокуратуры и предварительного следствия (ст.306 – 309 УК) либо органов прокуратуры, предварительного расследования и исполняющих судебные акты (ч.2 ст.298)⁴.

Вместе с тем и эти классификации не могут быть признаны безупречными. По единственной (изначальной) причине. Дело в том, что

непосредственные объекты рассматриваемых преступлений настолько переплетены друг с другом, что едва ли не любая классификация по этому признаку становится уж очень условной, так как многие преступления из предлагаемых группировок «заслуживают» вхождения не только в «свою», но и в другую группировку. Возьмем, к примеру, соотношение первой и второй групп преступлений в первой классификации (А.И.Чучаева). Чем практически отличаются друг от друга преступления, посягающие на деятельность органов правосудия в соответствии с его целями и задачами (вторая группа), от преступных посягательств по реализации конституционных принципов правосудия (первая группа)? Так, преступление, предусмотренное, например, ст.294 УК, отнесено не к первой, а ко второй группе. Однако разве вмешательство в какой-либо форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия не посягает на его конституционные принципы? И если принцип независимости судей (ст.120 Конституции РФ) не является конституционным принципом, то что тогда есть конституционный принцип? На реализацию именно этого принципа (независимости судей и в более широком смысле правосудия) посягают и преступления, предусмотренные и ст.295, 296, 298 УК.

В классификации Л.В.Иногамовой-Хегай частично совпадающими с преступлениями первой и второй групп всегда будут преступления выделенные в четвертую группу (фактически эти преступления могут посягать на деятельность одних и тех же органов правосудия, прокуратуры, предварительного следствия и дознания). Кроме того, как можно «развести» по группам (первой и второй) преступление, предусмотренное частью 3 ст.294 УК (воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования)?

Таким образом даже лучшие образцы «более научного» подхода к систематизации рассматриваемых преступлений (по признаку непосредственного объекта) не способны выполнить постановленные задачи. И ничего странного здесь нет. Законодатель, конструируя нормы этих преступлений, не принимал в расчет «трудное» положение авторов будущих учебников (и правильно делал!), а исходил из самого главного – подчинения своей законодательной конструкции чисто практическим целям правоприменения. С чем он, на наш взгляд, достаточно успешно справился. Учебники же пишутся в основном для студентов юридических вузов как будущих правоприменителей. В связи с этим, исходя из сугубо прагматических целей (а доктрина должна преследовать и их), следует вернуться к прежнему подходу, может быть и в известной мере нарушающего «чистоту» теоретических (доктринальных) помыслов, но оправданных в практическом плане, в том числе и в аспекте правоприменения, - к классификации преступлений против правосудия не по непосредственному объекту, а по субъекту преступления. Так, например, в одном из последних учебников по Особенной части уголовного права (под ред. И.Я.Козаченко, З.А.Незнамовой, Г.П.Новоселова) все преступления против правосудия подразделяются на три группы: 1) преступления, совершаемые должностными лицами и работниками правоохранительных органов, органов правосудия (ст.299-303, 304, 311 УК); 2) преступления, совершаемые частными и должностными лицами, привлекаемыми к отправлению правосудия или связанными с отправлением правосудия (ст.294-298, 304, 306, 308, 310, 312-313, 316 УК); 3) преступления, совершаемые лицами, в отношении которых правосудие осуществилось, либо лицами, обязанными исполнять судебный акт (ст.313-315 УК)¹.

В принципе третью группу преступлений, возможно объединить со второй. И такой классификации¹ мы и будем придерживаться при характеристике конкретных составов преступлений против правосудия.

Вместе с тем следует согласиться с высказываемыми в теории взглядами по поводу небезупречности отнесения законодателем некоторых преступлений к преступлениям против правосудия и возможности совершенствования в этом направлении системы Особенной части УК РФ. Так, например, Л.В.Лобанова обоснованно, по нашему мнению, высказывает сомнение относительно правильности выбора законодателем места расположения ст.295 УК РФ об ответственности за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование. «Помещение последней в главу о преступлениях против правосудия должно означать, что основной непосредственный объект посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, лежит в плоскости общественных отношений, обеспечивающих предпосылки для выполнения процессуальных и постпроцессуальных функций. Но тогда становится непонятным, почему в указанной статье предусматривается ответственность и за посягательство на жизнь определенных лиц, совершенное из мести за деятельность по осуществлению правосудия или предварительного расследования. Причем никакой оговорки относительно того, что речь идет о деятельности, имеющей место в настоящем, в законе нет… Думается, что признаки, дифференцирующие ответственность за квалифицированное убийство и посягательство на жизнь судьи и т.д., находится не в области объекта преступления, а в области мотивации последнего. Ведь и сам законодатель сущность состава преступления, предусмотренного в ст.295 УК РФ, определяет как «посягательство на жизнь…». Логичным было бы помещение данного состава в гл.16 «Преступления против жизни и здоровья»².

Соглашаясь с позицией и доводами автора, хотелось бы уточнить, что решение вопроса о месте рассматриваемой нормы все-таки требует учета, в первую очередь, именно объекта преступления (жизнь человека как объект преступления не должна быть дополнительным объектом по отношению даже к правосудию) и уже, во-вторую очередь, учета мотива преступления (как это и сделано законодателем при конструировании части 2 ст.105 УК). Технически указанный «перенос» рассматриваемого состава преступления, предусмотренного ст.295 УК, в главу 16 УК, возможен путем объединения формулировок диспозиций ст.295, 317 с диспозицией п. «б» части 2 ст.105 УК РФ (и на основе последней). Мы отдаем отчет, что возможны и возражения насчет предложенной законодательно-технической «операции». Предвижу, что главным из них будет указание на то, что преступления, предусмотренные ст.295 и 317 являются оконченными даже при покушении на эти преступления. С точки зрения существующих формулировок этих статей УК это действительно так, однако думается, что проблема квалификации покушения на них вполне обеспечивается санкцией части 2 ст.105 УК.

В зарубежном уголовном праве ответственность за преступления против правосудия достаточно тщательно регламентирована. В уголовных кодексах ряда стран (например, в УК Франции, Испании, Польши, Болгарии, Швейцарии, Латвии, Украины, Казахстана) нормы об этих преступлениях выделены в особые разделы (главы). Выгодно в этом отношении отличается УК Испании.

Раздел XX («преступления против судебной власти»), насчитывающий 25 статей, состоит из восьми глав: Глава I – «О должностных преступлениях» (имеются в виду должностные преступления в сфере правосудия); глава II – «О неисполнении обязанности препятствовать совершению преступлений и обязанности уголовного преследования»; глава III – «Об укрывательстве»; глава IV – «О незаконном осуществлении собственного права»; глава V – «О ложном обвинении, ложном доносе и о симуляции преступлений»; глава VI – «О ложном свидетельстве»; глава VII – «Об обструкции правосудия и нарушении профессионального долга»; глава VIII – «О нарушении приговора».

Уголовные кодексы других стран (например, ФРГ, Швеции, Голландии, Дании, Японии, Китая) нормы о преступлениях против правосудия содержат в нескольких разделах (главах). Так, в УК КНР они помещены в §2 («Преступления против судебного порядка») главы 6 («преступления против порядка общественного управления») и в главу 9 («Должностные преступления»). В Примерном уголовном кодексе США нормы о преступлениях против правосудия помещены в раздел 241 («Лжесвидетельство и иные случаи фальсификации в вопросах, имеющих официальное значение») и в раздел 242 («Препятствование деятельности государственной власти. Побег из-под стражи»).

В принципе изучение зарубежного законодательства об ответственности за преступления против правосудия позволяет сделать вывод о том, что уголовно-правовые запреты в этой сфере российского УК вполне отражают их зарубежные аналоги. Хотелось бы лишь выделить нормы УК Украины об уголовно-правовом обеспечении права на защиту и уголовно-правовой охране деятельности защитника. Ст.374 УК Украины предусматривает ответственность за недопущение или непредставление своевременно защитника, а также иное грубое нарушение права подозреваемого, обвиняемого, подсудимого на защиту, совершенное лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или судьей. Ст.398 предусматривает ответственность за угрозу или насилие в отношении защитника или представителя лица, а ст.400 – за посягательство на жизнь защитника или представителя лица в связи с деятельностью, связанной с предоставлением правовой помощи. И если вторая и третья нормы имеют свой аналог в УК РФ, то первая норма еще ждет своего в нем воплощения.

3. Преступления, совершаемые должностными лицами и работниками правоохранительных органов, органов правосудия (ст.299-303, 305 УК)

Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст.299 УК)

В 1997 г. было зарегистрировано 7, в 1998 г. – 4, в 1999 г. – 3, в 2000 г. – 6, в 2001 г. – 10 случаев незаконного привлечения к уголовной ответственности, предусмотренного ст.299 УК РФ (что вряд ли соответствует действительному положению вещей; сомнения возникают даже в ходе ознакомления с публикациями в СМИ, свидетельствующими о многочисленных фактах совершения подобных преступлений).