Второй триместр. Игрушки и их хозяева. Часть 2.

Преподаватель литературы, Джошуа Кеннет, задумчиво расписывал на доске вопросы для завтрашней контрольной. Учебный день давно кончился, но мужчина решил, что не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Лучше задержаться и спокойно написать вопросы заранее, чем завтра приходить пораньше и торопливо строчить задания. Джошуа вообще был человеком предусмотрительным и очень любил, чтобы всё шло по плану, чтобы всё было максимально приближено к совершенству. Дверь кабинета едва слышно скрипнула, заставив учителя замереть на слове, написанном лишь наполовину. Повернувшись, Кеннет расплылся в улыбке.  — А… мой любимый ученик. Пришёл исправлять оценки, я полагаю? — Улыбнулся Джошуа, вернувшись к писанине.  — Насчёт любимого — довольно спорно. — Без всякого энтузиазма ответил Рич, с грохотом уронив портфель на первую парту, перед учительским столом. — Если бы был любимым — вряд ли вы бы нарочно валили меня на уроках.  Это была чистая правда. Не то, чтобы Ричард был талантлив в литературе, но на твёрдую четвёрку он мог работать почти без труда. Но, несмотря на все усилия, которые стоили и шестёрки, мистер Кеннет всегда находил уязвимые места Оуэна, задавал каверзные вопросы и с наслаждением ставил в журнал треклятую двойку.  — Ну что ты, Ричард. Дело обстоит несколько иначе. — Закончив писать, положив мел в жёлоб, учитель медленно подошёл к Оуэну, заставив того опереться спиной на парту. — Просто на уроках ты несколько теряешься, но зато после отвечаешь прекрасно. Не замечал? — Мужчина улыбнулся, опершись руками на парту по обе стороны от Рича. — На уроке молчишь в тряпочку, зато когда мы общаемся тет-а-тет, у тебя, можно сказать, просто рот не закрывается… — Хватит мерзких намёков. Я просто хочу покончить с этим и пойти домой. — Сквозь зубы сказал Ричард, безумно желая раствориться в парте и не чувствовать, как к нему прижимается это отвратительное существо. Даже весь его елейный вид внушал отвращение. Маленькие хитрые глаза, крючковатый нос, безвольный подбородок… наверное, последнее бесило Рича больше всего.  — Что ж… чтобы с этим покончить, это нужно начать. — Отстранившись, Джошуа сел на свой стул, развернув его к столу боком. Оуэн покорно подошёл, опустившись перед учителем на колени и расстегнув пояс его штанов. Краем глаза парень заметил, что дверь слегка приоткрылась. Мелькнуло знакомое лицо, задержалось на мгновение и тут же тихо скрылось из вида вновь. Сердце на это мгновение словно бы кто-то сдавил в ладони.  — Я… мне нужно отойти… — Растерянно сказал Рич, поднявшись на ноги и быстро выбежав из кабинета под ничего не понимающий взгляд мистера Кеннета. Парень догнал учителя истории уже за поворотом, накинувшись на него сзади и порывисто обняв.  — …Ричард…  — Привет. — Парень отступил на шаг, за полы пиджака развернув Томаса к себе лицом. — А ты что здесь делаешь? Ведь учебный день давно закончился.  —…Книгу забыл. — Как-то отстранённо ответил мужчина.  — Оригинальный у вас способ со мной увидеться. Второй раз работает. — Улыбнулся Оуэн. — А почему в кабинете литературы?  — Потому что я хотел взять одну из книг мистера Кеннета… на время…  При упоминании «любимого» имени Рич тихо фыркнул.  — Минут через двадцать можете зайти снова, он уже будет там один.  — Спасибо, уже не хочу.  — Вы чем-то расстроены? — Ричард приподнялся на носочках, обняв учителя за шею. — Я смогу помочь?  — Чем? — Совершенно без эмоций отозвался Томас. Рич молча потянулся к губам мужчины, но тот только отвернулся. — Не стоит.  — Что? Почему? — Удивился парень, опустившись, но не убрав руки.  — Это случилось один раз, и хватит. — Абсолютно холодно сказал Леонард, глядя в сторону.  — Почему хватит? Вам же понравилось…  Учитель убрал руки Ричарда со своей шеи, введя последнего в ещё большее смятение.  — Из игрушек я давно вырос, Ричард.  Слова Томаса были словно пощёчина. Их смысл слишком быстро проник в неготовое к этому сознание, вызвав странный ступор и сбив дыхание. Взглянув в синие глаза, учитель молча развернулся, продолжив прерванный путь.  —…второй раз вы меня отшиваете. — Единственное, что смог выдавить из себя Оуэн, но Леонард даже не обратил внимания на его слова. Ричард так и стоял, поражённый странным малознакомым чувством уязвлённости и потерянности.  * * *  До конца триместра оставалась всего неделя. Уроков было поменьше, учителя в силу откуда-то вдруг взявшейся доброты давали меньше домашней работы (а иногда и не давали совсем), а по поводу долгов никто не стонал — разумеется, у всех всё было схвачено. С историей проблем не возникало, потому что кому-то она была действительно нужна, кому-то легко давалось, а кого-то Леонард старательно вытягивал. Он не мог до конца признаться себе, было ли это плодами его природной доброты, или являлось подсознательным страхом перед встречей с кем-то из родителей учеников.  Картина зачётов вызывала дежавю — у многих было что-то сдано, у большинства — достаточно для пятёрки, и только у Ричарда Оуэна на месте отметок за последние зачёты зияло зеро. Он даже на уроки-то приходил через раз. После сегодняшнего занятия непременно надо будет с ним поговорить… разумеется, как учитель с учеником. И всего лишь.  — Ричард, задержись, пожалуйста.  Парень покорно подошёл к учительскому столу, глядя в пол.  — Скоро конец триместра, а ты до сих пор не сдал мне ни один из последних зачётов. Без них я смогу поставить тебе только три. Не больше.  — Валяйте. — Безразлично отозвался Оуэн, не поднимая глаз.  — Что ж, если ты так хочешь, Ричард.  Парень на мгновение поднял глаза на учителя, но после этого что-то ужасно неприятно защемило в груди, заставив быстро вылететь из кабинета.  Томас поджал губы, вздохнув и склонившись над журналом. По справедливости Ричард заслуживает только три. Но Леонард знал, что Оуэн может выучить на все пять и что вообще он мальчик неглупый. Но ведь учитель, который относится и должен относиться ко всем ученикам одинаково, не может поставить оценку выше лишь из надежды, что ученик исправится, или из-за уверенности в том, что он может… он может, просто не хочет… хм… не хочет — ну и пусть. Он сам решил. Немного скрепя сердце, Леонард всё же выставил в журнал все уже давно просившиеся туда оценки.  * * * — Рич… ну чего ты так убиваешься? — Фредерик полулёжа устроился на диване, немного с тоской глядя на друга, который в данный момент совершенно не вязался с роскошной гостиной. Даже бежевые стены, как и лица с картин, висящих на этих самых стенах, казалось, смотрели на парня с укором. На светлом ковре, возле кресла, в котором, свесив ноги с подлокотника, устроился Ричард, стояло несколько открытых и выпитых до дна бутылок пива.  — Сам не знаю. — Ричард сделал глоток, отправив очередную допитую бутылку к собратьям. — Пусто как-то во мне… — Парень взял ещё пиво и с усилием отвернул железную крышку. Задумчиво посмотрел на неё и не щадя провёл по запястью острым краем. Фред успел только вздрогнуть и распахнуть глаза. — Хотя… всё же внутри что-то есть… но что-то не то… — Задумчиво проговорил Оуэн, наблюдая, как капельки крови медленно стекают до сгиба локтя, а после падают вниз и впитываются в светлую ткань джинсов. — Кровь и пиво… ведь должно быть что-то ещё, правда? — Ричард потянулся, запрокинув голову и взглянув на циферблат часов, после чего вновь уютно устроился в кресле, взявшись на новую открытую бутылку. Фред счёл вопрос риторическим, и вообще пьяным бредом, потому не обратил внимания.  — Почему ты на часы всё время смотришь?  — Джим должен прийти.  — Что? Ты позвал его? — С некоторой обидой спросил Дин, насупившись.  — Да. А что в этом такого?  — Рич… я всё равно не понимаю, чего он тебе сдался.  — Мы это обсудили, кажется. — Ричард водил пальцем по горлышку бутылки. — Думаешь, мне доставляет неописуемое удовольствие спать с учителями за оценки? Особенно с этим Кеннетом… урод… — Оуэн сделал несколько больших глотков.  — А Джим… это, то есть, удовольствия для? — Осторожно спросил Фред. Случилось то, на что он и рассчитывал — пиво развязало другу язык.  — Именно так.  — То есть, он тебе… нравится?  Ричард задумался и, казалось, только собирался что-то ответить, но в тишине квартиры раздался отчётливый тяжёлый звон. Парень спрыгнул с кресла, едва не уронив скопище бутылок, и помчался к двери, спешно её распахнув. Картер тут же зашёл, словно к себе домой (что не осталось без тихого язвительного комментария Дина), закрыл за собой дверь и по-хозяйски обнял Рича, жадно поцеловав в губы. Фред, не желая больше этого лицезреть, фыркнул и удалился обратно в комнату. — Скучаешь, детка? — Улыбнулся Джим, прижав Оуэна к себе сильнее.  — Уже нет.  — А это что? — Картер взял Ричарда за запястье, подняв повыше ту его руку, которая до сих пор была в крови.  — Порезался. — Пожал плечами парень.  — Мм… уже засохла. — Констатировал Джим, проведя по бордовым следам пальцами. — Хочешь, пойдём в ванную и я помогу тебе её смыть? — Жарко шепнул Картер на ухо Ричу, проведя языком по мочке.  — Валяй.  «Хорошо, хоть воду додумались включить…» — подумал про себя Фред, услышав, как сладкая парочка скрылась в ванной и открыла кран. Ясно, чем они там занимаются. Но думать об этом не хотелось. Совсем. Дин просто рассматривал узоры на ковре, стараясь не думать ни о чём вообще. Или, редко, о нейтральных вещах, пусть и все они мистическим образом сводились к Ричарду и картинке происходящего сейчас в ванной. Как же так?  Спустя минут двадцать вода стихла. Дверь открылась. Джим вошёл в комнату, вальяжно развалившись в кресле.  — Чего такой кислый? — С налётом озорства подмигнул он Фреду. Тот в ответ смог лишь со всем презрением посмотреть на футболиста и снова вернуться к рассматриванию узоров. Не хотелось ничего говорить и ссориться из-за этого с Ричардом. Лучше просто помолчать. Кстати, об Оуэне… лёгок на помине, он тут же тоже вышел из ванной и с размахом уселся на колени Джима. Тот лишь заулыбался, взяв со столика неоткрытую пока бутылку пива. Ричард тоже потянулся за пенным напитком, но Картер игриво ударил его по руке. — Тебе хватит, солнышко.  — А я хочу ещё… — Упорствовал Рич, потянувшись за пивом уже другой рукой.  — Я с тобой поделюсь. — Улыбнулся парень, убрав и вторую руку Оуэна подальше от ещё полных бутылок. Фреда из задумчивости вырвали странные царапающие звуки. Такие знакомые… будто… Дин резко повернулся к двери, настороженно прислушиваясь. Увидев это, Ричард с Джимом тоже затихли, вслушиваясь в тишину квартиры. Точно, кто-то открывает дверь.  —…отец… — Едва слышно просипел побелевший Рич, словно бы протрезвев в мгновение ока.  * * * У учеников сейчас были каникулы, а, следовательно, и учителям дали время передохнуть. Леонардо, сладко дремавшего в постели, из другой реальности вырвал телефонный звонок. Мужчина несколько секунд раздумывал, подходить или не стоит… но, всё-таки, звонить ему особо было некому, потому любопытство взяло верх.  — Да?.. — Леонард Томас? — Послышался довольно суровый и стальной женский голос. — Да. — Это Сара Келли, директор школы.  — Здравствуйте. — Томас на мгновение улыбнулся тому, что вдруг почувствовал себя нерадивым учеником, которому домой звонит директриса. Хотя это, скорее, было улыбкой радости оттого, что сиё давно его миновало и больше уже не коснётся. — Мне нужно обсудить с вами один очень важный вопрос. Вы не могли бы прийти?  — …Да, конечно. Сейчас.  Положив трубку, мужчина тяжело вздохнул. Покой нарушен. Но, всё же, деваться было некуда. Не отказывать же директрисе. Уже спустя полчаса Леонард был на пороге её кабинета. Женщина предложила сесть на стул, обменявшись приветствием с учителем ещё раз.  — Итак, мистер Томас, я хотела обсудить с вами весьма важную проблему…  «Это я уже слышал» — чуть не сказал вслух Леонард, но вовремя прикусил язык. Звучало грубовато. Но вся эта напыщенность и величественность директрисы порядком забавляла учителя. Полузакрытые глаза, синие тени, тёмная помада, кудрявые серые волосы и общий вид, как у сушёного яблока. Ну, в принципе, такие люди обычно и стоят у власти.  — Продолжайте. — Наконец, подобрал мужчина более-менее мягкое слово.  — Это касается оценок учеников. Они меня исключительно радуют, но… — Сара достала из ящика стола журнал, открыв на нужной странице и положив перед Томасом. Длинный палец указал на имя Ричарда Оуэна и прошёлся вплоть до последних двоек и итоговой оценки за триместр.  — Я поставил ему то, что он заслужил.  — Мистер Томас… я не сомневаюсь в ваших оценочных критериях. Но вы хоть понимаете, что больше неудовлетворительных оценок нет ни у одного ученика? Ни у одного. — С нажимом повторила женщина.  — Тройка — разве не удовлетворительная оценка?  — В нашей школе — нет. Я не могу исключить Ричарда, его отец — очень уважаемый человек. Но оценка мистера Оуэна по истории портит нам всю… понимаете, всю статистику. У него должна быть четвёрка. — Директриса пронзительно посмотрела на учителя.  — Я не буду ставить ему оценку, которую он не заслужил. Даже ради всей статистики. — Леонардо с лёгкой издёвкой сделал упор на то же слово, что и Келли.  — А кто говорит о незаслуженной оценке, мистер Томас? — Напор женщины явно ослабел. — Мне просто нужно, чтобы у Ричарда была четвёрка. Как он её заслужит, и как вы это сделаете — мне всё равно. Самый приемлемый для вас вариант, я полагаю, это наведаться к Ричарду домой и просто постараться вытянуть его на четвёрку. И ваша совесть будет спокойна. Если вы смогли своими силами вытянуть достаточно знаний из Бутмана — с Оуэном проблем у вас не будет. Леонард усмехнулся. Да уж, с Бутманом ему пришлось порядком повозиться. Знаний, считай, никаких. Наверное, что-то этим футболистам важное на тренировках всё-таки отбивают. Но Томасу очень хотелось одновременно иметь чистую совесть и не иметь проблем, что в нашем мире сделать достаточно непросто.  — Вот тут посмотрите адрес. — Ткнула директриса в нужную строчку острым ногтем.  «Спасибо, я знаю» — снова чуть не ляпнул лишнего мужчина. Для вида он внимательно всмотрелся в адрес и покивал.  — Да, я, вроде бы, знаю, где это. Хорошо.  — Вот и славно, что мы всё так решили. — Едва заметно улыбнулась Сара.  — Конечно… в таком случае, я пойду.  — Идите. ─ Кивнула директриса. * * * Леонард в нерешительности мялся перед тёмной деревянной дверью. Как воспримет Ричард его визит? Что вообще будет? Стоило ли приходить сюда? Стоило, конечно, иначе наверняка его бы турнули с работы и нашли бы кого-то посговорчивее. Кандидатов, вестимо, немало. Преодолев себя, Томас слабо нажал на кнопку звонка, после чего раздался тяжёлый звон, от громкости которого по телу пробежали мурашки.  Пять секунд, десять… возможно, никого нет дома, — с облегчением подумал Леонард, невольно обрадованный отдалением встречи, но его радость тут же с размахом разбилась об распахнувшуюся дверь. Сперва учитель даже не сообразил, что перед ним стоит именно Ричард. Поняв же, что перед ним действительно его ученик, Томас даже неосознанно прикрыл рот рукой, расширив глаза.  — Понятно, выгляжу я ужасно. — Совершенно обыденно констатировал парень. — Пройдёте?  Леонардо в ответ лишь растерянно кивнул, зайдя в квартиру.  — Вы за… книгой… я полагаю? — Ричард резко помрачнел, опустив глаза в пол. Хотя «Железную маску» он и не дочитал, причина его грусти, по большей части, крылась в совершенно другом.  — Нет, не совсем… я хочу с тобой поговорить. Синие глаза на мгновение словно бы загорелись, обратившись к Томасу.  — О чём?  — О твоей успеваемости.  —…а. — Едва слышно откликнулся Оуэн и вновь погас. — О моей успеваемости со мной уже поговорили.  — В смысле? Кто поговорил?  — Отец. А что, по мне не видно?..  — Ричард… — Леонард взял мальчика за подбородок, приподняв его голову выше. Синие глаза упорно продолжали смотреть вниз. Явно чувствуя что-то щемящее, Томас вглядывался в лицо ученика. На щеке был серый продолговатый синяк, под ним — полоса жуткого на вид рваного пореза. Разбитая губа едва-едва поджила. — Неужели… тебя отец так? — Молчание в ответ. — …из-за меня?  — Нет, мистер Томас… из-за меня. Я сам виноват. А вы всего лишь выполняли свою работу. — Ричард невольно вздрогнул, почувствовав, как Леонард осторожно провёл большим пальцем под порезом на щеке. Словно уколовшись, Оуэн отстранился, отведя глаза. — Что именно вы хотели сказать?..  — Мне нужно поставить тебе четвёрку… я хотел… чтобы ты сдал мне хотя бы одну лекцию… мне хватит…  — Зачем вам? Разве вы уже не поставили мне тройку?  — Поставил… Но мне ясно дали понять, что тройки здесь не любят не только ученики.  — А… про что я и говорил вам. Всё взаимосвязано и потому крепко держится. Плохие оценки не нужны ни ученикам, ни их родителям, ни даже директору. Простите, что доставил вам неприятности.  — Ничего… скорее, это я должен извиняться. Твои неприятности посерьёзнее будут…  — Это не только из-за оценки, так что не переживайте так сильно. Я бы всё равно это заслужил. Честно. К тому же, я давно привык.  От последних слов Леонардо стало намного неприятнее и больнее, чем от всего остального вместе взятого. Сколь же часто подобное должно происходить, чтобы можно было к этому привыкнуть?.. Неужели всё плохо настолько? —…что ж… может… я приду к тебе завтра? Ты сдашь мне лекцию, и я смогу по совести исправить тебе оценку… договорились?  — Может, лучше я к вам?.. Право, не хочу вас утруждать… вас итак из-за меня бегать заставили.  — Уверен? — Мальчик в ответ покивал. — Тогда, я пойду… — Да. Хорошее качество.  — Что? — Леонард, уже собравшийся уходить, посмотрел на Ричарда через плечо. — Ваша жажда справедливости. Но знаете… бывают случаи, когда справедливо — не значит правильно. Не подумайте, что я намекаю, я просто… хотя глупо, наверное. Вы поумнее будете какой-то там игрушки. — За последнее Оуэн тут же прикусил себе язык. Про эту неприятную ситуацию ему совсем-совсем не хотелось вспоминать, это всплыло само собой. Ему хотелось расстаться на более-менее тёплой и нейтральной ноте… чёрт.  — Я сожалею, что так тебя этим задел. Но раз задел, значит, было, за что зацепиться. Согласен? — Леонард внимательно посмотрел в мутные синие глаза, которые отражали неясные чувства, — то ли злость, то ли обиду, то ли боль, — но единственной реакцией был именно этот неясный взгляд. — Я жду тебя завтра. Во второй половине дня. Адрес ты помнишь, я думаю. Как выяснилось, память у тебя хорошая. До свидания, Ричард.  Под тяготящее молчание Леонард торопливо ушёл, желая поскорее сбросить со спины этот туманный синий осадок.  * * *  Ближе к обеду Томас едва намеревался присесть в кресло после работы по дому, как тут же раздался стук в дверь. Ну конечно, а как ещё… закон подлости. Страдальчески вздохнув, Леонардо встал, оперативно накинул на своё доселе обнажённое тело свежую кремовую рубашку, застёгиваясь на ходу и плавно двигаясь к двери. Мужчина остановился на полпути, оглядев старенькие вытертые джинсы, но, решив, что он у себя дома, да и джинсы не такие уж неприличные, всё же соизволил открыть Ричарду.  Мальчик немного робко зашёл, сняв с себя куртку и разувшись. Синяк на его щеке, как заметил Томас, стал чуть светлее и меньше. Уже лучше.  — Добрый день, Ричард. Хочешь чаю? На улице прохладно. — Как можно мягче, и, тем не менее, как можно обыденнее и нейтральнее старался спросить Томас. Но вышло как-то… с чрезмерной заботой.  — Зная, как вы вкусно делаете чай — не откажусь… Леонард улыбкой ответил на комплимент, удалившись на кухню.  — Пока проходи в комнату, Ричард.  Парень послушно прошёл в комнату и присел на самый краешек кресла. Из других сидений была лишь постель, но садиться на неё казалось несколько неприличным, да и, к тому же, это вызывало, пусть и приятные, но болезненные воспоминания. Интересно, что чувствует Леонард, — спрашивал себя Ричард. На него эта обстановка ведь тоже навевает чувство дежавю?.. Томас, тем временем, зашёл в комнату, поставив одну кружку на стол, для Оуэна, а со своей устроившись на постели.  — Что ты готовил? — Томас небрежно положил ногу на ногу, отпив немного чая. Ричард вдруг почувствовал, что его словно переклинило. Будто по телу прошёлся ток, небольшая щекочущая напряжённость которого оставила след внизу живота. Парень уставился на учителя, беззастенчиво его рассматривая. Раньше Леонард казался ему симпатичным, элегантным, но сейчас, как-то вдруг, Ричард понял, что мужчина, сидящий недалеко от него, прекрасен… на самом деле прекрасен.  Стройное телосложение, ровная кожа, изящное квадратное лицо… шёлковая кремовая рубашка, расстёгнутая сверху на две пуговицы и открывающая косточки ключиц… потёртые, немного великоватые джинсы придавали Леонардо некую лёгкость и… уютность, как бы странно это не звучало по отношению к человеку. Босые ступни будто говорили о мечтательности. Ричард невольно отметил про себя, что у Томаса довольно красивые ноги. Подобная мысль отчего-то смутила до едва проступающего румянца. Распущенные же пшеничные волосы придавали какую-то нотку сексуальности. Парень тихо усмехнулся, подумав о том, что оценивает учителя, как какую-нибудь картину. В струйках света, проникающих через щели между оконными шторами, Леонард и вовсе казался каким-то нереальным созданием. Видно было, как от его кружки с чаем поднимаются завитки пара, растворяясь в воздухе.  — Ричард?  — Да? — Спустя несколько секунд среагировал Оуэн, подняв глаза. Сначала ему показалось, будто голос звучит откуда-то из под воды. Или наоборот, словно бы он, Ричард, под водой, и слышит какие-то голоса с поверхности. Да, так было вернее. Под водой особо не поговоришь. Да и что за идиотская тема для рассуждений… — Что за материал ты готовил?  — Войны Белой и Алой розы… — Хорошо. Начинай.  Слегка замявшись, Ричард начал с дат и основных событий. Леонард только к середине повествования сообразил, что не понимает текста. Совершенно. Будто Оуэн находился за толстым стеклом, через которое можно было лишь едва расслышать, что он что-то там бормочет, и только. Зато Томас заметил, что сама речь ученика была немного не такой, как обычно. Если Ричард и запинался — то не спокойно, как всегда, а нервно, кусая губы… и в целом речь была довольно сбивчивой, патетичной и исполненной жестикуляцией, несвойственной Оуэну. Нервничает… почему?  —…а Тюдор, он… Был последним… как… последователем Ланкастеров… и… и он впоследствии сбежал… в Бретань, кажется… в Бретань, да?  — В Бретань. — Кивнул Леонард, посмотрев в уже пустую стеклянную чашку. — Молодец. Хотя с ораторскими качествами у тебя сегодня ситуация напряжённая, но главное, что ты понял суть. История тебе не пригодится, думаю, так что, мне важно лишь, чтобы ты знал основы.  Ричард сидел молча, вновь начав разглядывать Томаса. Внутри клокотало что-то до слёз непривычное, какое-то неправильное… Ричу вдруг очень захотелось посидеть с Леонардо в обнимку. Просто посидеть, прижавшись к нему. Чувствовать на себе его руки, вдыхать запах его одеколона… интересно, он пользуется каким-нибудь? Почему-то запах учителя напрочь выпал из памяти.  — Спасибо… — Рич нахмурился, поняв, что даже забыл, о чём только что говорил Леонард. Был ли его ответ уместен? Ну, судя по неизменному выражению лица мужчины — лишнего Оуэн точно не ляпнул. — А вы всё так же носите символ тот… ну… который Дерево Жизни?.. — Робко спросил мальчик, заприметив на молочной коже серебристую цепочку. Томас неосознанно вздрогнул. День пронизан дежавю.  — Уже нет…  — А что сейчас? Можно посмотреть?.. — Рич старался, чтобы в его голосе звучал исключительно платонический интерес. Немного помявшись, Леонард за цепочку вытянул подвеску из-под рубашки. Оуэн сел на постель, рядом, чтобы получше рассмотреть. По крайней мере, в этом он себя убеждал. Просто получше рассмотреть кулон. Последний представлял собой толстую змею, которая проглатывала свой хвост, образовывая таким образом кольцо. — Расскажете? — Ричард поднял глаза, встретившись взглядом с учителем. Снова дежавю… чёрт.  — Это уроборос.  — Вау… звучит очень сильно. — Оуэн повторил это слово несколько раз про себя. Уроборос… уроборос… уроборос… возникло лёгкое детское ощущение, словно повторяешь волшебное заклинание. Уроборос… ну вот, привязалось.  — Да… Это один из символов бесконечности. Приобщение к вечности… цикличность… бессмертие…  — Здорово много знать. — Ричард сам вернул кулон на место, на мгновение приблизившись к Леонардо. Едва уловимые витки аромата… да, точно, теперь он вспомнил. Нечто восточное с благородными древесными нотками. — Знаете, вам не очень подходит этот аромат…  — Ты про что? — Нахмурился мужчина.  — Ваш парфюм… он для вас слишком тяжёлый и резкий. Этот запах… он как будто говорит об уверенности. И жёсткости. А в вас нет её совсем. Ни грамма. Вам бы подошло что-то более лёгкое, воздушное…  — Думаешь, знаешь меня достаточно хорошо, чтобы подбирать мне парфюм? Ричард сжался, хотя и не знал, кроется ли за этими словами укол, или Леонардо сам считает, что выразился жестковато… хм… жестковато. Нет, неправда. Это всё внешняя оболочка. — Думаю, да. — Неожиданно Оуэну показалось, что у него щёлкнуло в мозгу. Как в тот раз, когда он ощутил уверенность в том, что именно сейчас учитель его не отвергнет. — Мистер Томас… — Да? — А не хотите… поиграть? — Выпалил Рич, будучи полностью уверенным в своём чутье. Мужчина нахмурился, изображая недопонимание, но его сознание мгновенно прояснилось, как только Оуэн провёл пальцем по его ключице.  — Ричард. — Твёрдо. Учитель взял мальчика за запястье, убрав от себя его руку. Вновь обжёгшись чувством дежавю, Томас резко отстранился совсем. — Я уже сказал тебе. Я перерос игрушки.  — Бросьте… — Не сдавался парень. — Все взрослые в душе дети, и всем иногда хочется купить красивую игрушку, какую нельзя было себе позволить в ребячестве…  — Игрушки надоедают через день-два. Как взрослым, так и детям. На то они и игрушки. Из них вырастают. Ими часто делятся с другими детьми. Просто игрушки.  — Но это лишь одна сторона медали… — Рич плавно подсел к учителю ближе. — Есть ведь ещё и такие игрушки, которые сопровождают людей всю жизнь… с которыми спят, которых кормят вареньем и кашей с ложки, которых любят и жалеют, когда те случайно свалятся со стула… — А это уже не игрушки, Ричард. Это уже друзья. В них вкладываешь частичку своей души и уж точно никому их не доверишь. —…и что же случается с простыми игрушками?  — Гуляют по рукам, ломаются, а после, потеряв всякий лоск, оказываются частично зарытыми в какой-нибудь богом забытой песочнице, после — найденными дворником и выброшенными на свалку.  Оуэн вздрогнул, отведя глаза.  — Вы говорите ужасные вещи. — Не сдержался Рич, хотя первым его желанием было просто встать и уйти. Парень даже почувствовал, как с удвоенной силой забился пульс во всём теле.  — Они называются «правда», Ричард.  — А вы, значит, берёте на себя роль великого просветителя…  — Вовсе нет. Я просто не вру и не лицемерю с тобой. Может быть, всё ещё надеюсь что-то в тебе поменять.  — Зачем?  — Ричард, я это говорил. Ты мне симпатичен и я хотел бы тебе помочь.  — Если я вам симпатичен — почему вы тогда меня отталкиваете? — Уже с ноткой отчаяния спросил мальчик, немного подавшись вперёд, к учителю.  — Если я снова начну об этом говорить — мы, как уроборос, вернёмся к началу.  Словно бы вдруг опустев, Ричард поник, уставившись в пол. Странно, но внутри он ощутил вполне осязаемую пустоту. То есть как осязаемую… как будто кто-то вынул из него внутренности. Забавное чувство.  — Почему именно ваш отказ так сильно меня задевает?.. — Тихо спросил парень у пустоты. Несмотря на риторичность вопроса, Леонард, всё же, решился ответить: — Думаю, потому, что ты привык получать желаемое. Обычно всё чуть ли не само плыло к тебе в руки, а тут раз — и попался кто-то, кто не ведётся на твои чары. У этого даже есть какое-то название в психологии, но я, конечно, не припомню сейчас. Оуэн вдруг почувствовал, что голова стала неимоверно тяжёлой. Это было так неуютно и неприятно… хотелось положить голову на плечо Томаса. Это казалось единственным и безумно нужным лекарством. Дабы уйти от искушения, Ричард поднялся с постели и поплёлся в коридор. — Спасибо за всё, мистер Томас.  —…пожалуйста, Ричард… — Негромко отозвался учитель, которого слегка покоробила обречённость упавшего мальчишеского голоса. Словно из Оуэна разом выжали все соки. Куда делась энергия, с которой Рич совсем недавно жестикулировал, описывая войны Алой и Белой розы?.. Испарилась будто.  — Всего доброго.  — И тебе. — Кивнул мужчина, невольно медленно закрывая дверь, чтобы до самого поворота проводить взглядом невысокую хрупкую фигуру.  * * * — Да?  Этот бодрый голос, казалось, даже немного помог прийти в себя. Уже несколько раз Ричард звонил, вслушиваясь в монотонные гудки без ответа, и уже было собирался бросить это дело… раз пять… но всё-таки дождался.  — Привет, Джим…  — Рич? Что-то случилось? — Уже немного настороженно. Парень невольно улыбнулся. Переживает, стало быть… — С чего ты взял?.. — Решил Оуэн немного поломать комедию.  — У тебя голос какой-то странный. — Заметил… надо же.  — Может, я скучаю?.. Мы не виделись с тех пор, как нас тогда отец застукал… — Рич… я думал, что ты под домашним арестом или типа того. И вообще… ты знаешь, твой отец — жуткий тип.  — Да знаю. — С усмешкой отозвался парень. — Но он уехал уже. Он надолго не приезжает. Приходи?.. — Мм… ладно, скоро буду.  — Жду.  Повесив трубку, Ричард чуть ли не растёкся по креслу и испытал немного облегчения. Сейчас придёт Джим, и пройдут все эти дурацкие мрачные настроения… уже сейчас… или сейчас… а может… сейчас?  Спустя неопределённое время раздался звонок в дверь. Войдя, Картер жадно поцеловал Оуэна, после чего принялся раздеваться. А Рич лишь нахмурился. Что это было? Какой-то странно неощущаемый поцелуй. И от него не осталось ничего, кроме не особо приятной прохладной влажности на губах. И привкуса сигарет.  — Чего такой задумчивый? — Джим подошёл к мальчику, властно прижав его к себе.  — Не знаю… — Рич поднял глаза, наткнувшись на светлый голубоокий взгляд. Картер смотрел на него с безразличием, и, казалось, даже некоторой брезгливостью. Нет, быть того не может… Ричард даже помотал головой. Сам себе глупостей придумал, нормальный у Джима взгляд… обычный. Хотя и казалось, словно голубые глаза говорят: «Ну и начерта мне твои проблемы?» — Скажи… а ты никогда не чувствовал себя… ну… пустым… как будто в тебе чего-то важного не хватает. — Попытался как можно точнее выразить своё состояние Оуэн. — Хм… — Футболист изобразил глубокую задумчивость. — Сейчас, например… очень пустым себя ощущаю. Мне явно не хватает важного хорошего ужина. — Отстранившись, Картер двинулся в сторону кухни. — Я пошарюсь? Знаю, ты не против.  И снова это жуткое больное чувство пустоты… после ужина Ричард с Джимом сели немного посмотреть телевизор. Общество футболиста уже казалось парню неприятным и неуместным, но выгонять гостя, которого сам пригласил, ещё и на ночь глядя… нельзя, насколько бы неимоверно не хотелось побыть в одиночестве.  — Может, спать пойдём?.. — Сон — отличный выход. Время должно пролететь незаметно. Об этом Рич размышлял даже с упоением.  — Ты намекаешь на… — Расплылся в улыбке парень.  — Нет. — Оборвал его Оуэн. — Просто спать…  — Но сейчас же только двенадцать… — Заметно помрачнев, ответил Картер.  — Я устал… — Тогда ложись, а я ещё немного телевизор посмотрю. О’кей?  — Ладно… — Ричард лениво встал, пройдя в свою комнату и упав на прохладную кровать. Какое-никакое, а одиночество. Так-то лучше…