5. Критика инструментальной рациональности в трудах г. Маркузе и ю. Хабермаса

Германские критики-теоретики 20-го века, такие как Герберт Маркузе (1898-1979) и Юрген Хабермас (р.1929), взяли на вооружение понятия Канта, Гегеля и Маркса [6]. В частности, попытались применить диалектический подход в критике современного индустриального, капиталистического, технологического общества. Они видели в современном технологическом обществе превосходство инструментального разума. Технократические и позитивистские представления о превосходстве научного-технического разума и бессмысленности традиционной метафизики и этики стали идеологией современного общества. Поднятие вопросов о конечных целях и ценностях из сферы рационального исследования и дискурса нацелено на предотвращение критики неявно господствующих ценностей и ценностей общественных правителей.

Герберт Маркузе сопоставляет традиционные метафизические рассуждения Платона и Аристотеля с некоторым множеством позитивистских рассуждений и рассматривает последнее как скрытую доктрину военно-промышленной бюрократии. Маркузе видит в резком отхождении инструментальной рациональности Вебера от рассмотрения ценностей скрытое оправдание капитализма и бюрократии. Он утверждает, что субъективизм Макса Вебера в отношении ценностей и акцент на социальной рационализации неявно служит ультраконсервативным целям (в кн. «Инструментализм и капитализм в работе Макса Вебера», 1965). Маркузе даже намекает, что акцент Вебера на произвольности решений и харизматичности руководства правителя указывает на фашизм. Маркузе проводит параллели между разоблачением аналитического философа и исследователями-охотниками-за-ведьмами, утверждающими, что не понимают сущности своих политически радикальных целей (в кн. «Одномерный человек», 1964). Маркузе хотел бы заменить или ограничить инструментальную рациональность диалектической или философской рациональностью, возможно, даже заменив традиционную науку и технику новыми «освобожденными» наукой и техникой, которые служат общечеловеческим ценностям.

Юрген Хабермас, также считает, что инструментальная рациональность неадекватна и неуместна в качестве основы для благополучного общества. Но для науки и техники инструментальная рациональность, по мнению Хабермаса, вполне адекватна и уместна. Хабермас видит ошибку не в применении инструментальной рациональности к технике, а в распространении инструментальной рациональности на другие области, такие как политика и семья. Согласно Хабермасу, сциентизм и технократия являются теоретическими и политическими проявлениями этого незаконного распространения.

Хабермас противопоставляет инструментальную рациональность, подходящую для манипулирования отдельным субъектом вещами, и познание с помощью коммуникативной рациональности, в котором взаимодействуют два или более человека. По аналогии с феноменологом Эдмундо Гуссерлем, Хабермас называет это царство повседневного человеческого взаимодействия «жизненным миром» [7, C. 117]. То, что Хабермас называет «колонизацией жизненного мира», - это применение технологических подходов и инструментальной рациональности к области человеческого общения. Использование подходов стоимость/выгода и рационального выбора в политической жизни подменяет коммуникативный дискурс о намерениях и целях в политике или о воспитании и образовании детей якобы научной социальной инженерией, - что и является примеров колонизации. Утверждения Хабермаса об опасностях инструментального разума более скромны, чем у Маркузе, и отсылают к незаконному распространению и экстраполяции инструментальной рациональности, а не к инструментальной рациональности как таковой.

Одна из проблем Хабермаса в логике его теории - это его резкое разделение инструментального разума и труда от общения и взаимопонимания. Хотя традиционные марксисты утверждают, что концепция социального труда Маркса не лишена человеческого общения. Законные опасения Хабермаса о применении псевдонаучных или грубо механистических, сциентистских социальных теорий к управлению и контролю общественной жизни («социальная инженерия») основаны на ошибочном абсолютном дуализме труда и коммуникации, а также инструментального разума и коммуникативного понимания,

Одним из источников отрицания Хабермасом аспекта коммуникативного понимания технологий является его зависимость от учений логических позитивистстов и попперовских учений о естествознании. При написании первых трудов о науке, технике и инструментальном разуме Хабермас не был осведомлён о постпозитивистских трактовках науки среди американских мыслителей, таких как Томас Кун и Стефан Тулмин. Более поздний Хабермас, несомненно, знал об их работах, но никогда не включал их в образ науки и техники, принятый по его основной схеме инструментальных и коммуникативных действий.

Интересно, что Хабермас сначала отрицал, что научные факты и теории могут найти место в жизненном мире. Он сделал это специально, отвергая призыв писателя Олдоса Хаксли к включению научных фактов и теорий в литературу (то, что Хаксли уже сделал в ряде романов). Пост-позитивистская философия науки подчеркивает роль парадигм, моделей и предпосылок науки. Они могут функционировать как идеологии и мифы в моделях мысли жизненного мира. Многочисленные исследования искусства и науки за последние несколько десятилетий показали, как концепции, заимствованные из науки и техники, были включены в художественную литературу, искусство и жизненный мир.

Поэтому представляется разумным отвергнуть строгое отделение Хабермасом инструментальных действий от коммуникативных действий, и его принятие техники как полностью нейтральной к ценностям. Вместо этого, следуя анализу более поздних исследований, представляется правильным признать роль как технико-инструментального разума, так и политических и социальных ценностей в социальном развитии техники. Более широкая концепция разума, которая включает в себя, но выходит за рамки, чисто формальных и алгоритмических процедур математики и логики с целью включения контекстуального суждения, может также включать рассуждение о формально-технических аспектах техники и социально-политических суждениях, которые участвуют в развитие технических систем.