1filosofiya_i_metodologiya_nauki_metodologiya_nauki

ПРЕДИСЛОВИЕ

Философские проблемы методологии науки являются существенной частью общих проблем философии науки. Наука всегда отличала себя от остальных форм духовной деятельности именно по наличию метода, дающего объективный, т. е. общезначимый интерсубъективно воспроизводимый результат. Если в эпоху Нового времени методологию науки выводили из природы человеческого духа, то, начиная с XX в., наука предстает уже не просто как индивидуальная деятельность ученого, а как социальный институт. Методология науки, в результате, также приобретает социальные черты. Учебное пособие по методологии науки содержит ставшие классическими тексты философов

иученых по философским проблемам методологии науки. Анализ первоисточников, позволяет понять в каком контексте ученые и философы поднимали вопросы методологии науки, что это были за проблемы и какие решения были предложены, дает возможность обоснованно формировать свою собственную позицию.

Первый раздел учебного пособия посвящен анализу философских проблем научной реальности. Проблема метода исследования неразрывно связана с проблемой предмета и объекта исследования. Особенно остро проблема научной реальности встает в период возникновения неклассической науки, которая ясно осознает сконструированный характер научной реальности

ипредмета исследования. В первом разделе предложены тексты, раскрывающие сложившиеся в современной философской литературе подходы к проблемам научной реальности это: со- циально-философский анализ Г. Маркузе, взгляд со стороны науки Ли Смолина, новый рационализм Г. Башляра, логический позитивизм Р. Карнапа, онтологический релятивизм О. Куайна,

ив некотором смысле обобщающая эти традиции работа Я. Хакинга.

Второй и третий разделы анализируют философские проблемы методологии двух основных отраслей научного знания: естественных и гуманитарных наук. Естественные и гуманитарные науки объединяет общий характер поставленных в методологии науки проблем: природы научного факта и соотношения теоретического

иэмпирического уровня знаний, достоверности научного знания, научного доказательства и аргументации, социальной обусловленности научного метода, философские проблемы языка науки и ряд других. В тоже время специфика естественных и гуманитарных наук определяет своеобразие подходов к постановке и решению этих проблем.

—3 —

Анализ представленных в учебном пособии текстов позволяет понять всю сложность рассматриваемых проблем, выявить ставшие традиционными в современной философии науки подходы к их решению.

Е. П. Стародубцева, научный редактор

устанавливает истину для людей и вещей – т. е. условия, в которых те и другие становятся тем, что они суть на самом деле. Попытка показать, что такая теоретическая и практическая истина – не субъективное, а объективное условие, была изначальной заботой западных мыслителей и истоком логики – причем не в смысле специальной дисциплины философии, но как формы мышления, предназначенной для постижения действительного как разумного.

Последняя трансмутация идеи Разума происходит в тоталитарном универсуме индустриальной рациональности. В этой и следующей главах я попытаюсь выделить некоторые из основных стадий развития этой идеи – процесса становления логики как логики господства. Такой идеологический анализ может способствовать пониманию действительного развития постольку, поскольку он сосредоточен на единстве (и разделении) теории и практики, мышления и деятельности в историческом процессе – развертывании в нем теоретического и практического Разума.

Замкнутый операциональный универсум развитой индустриальной цивилизации с его пугающей гармонией свободы и угнетения, производительности и деструкции, роста и регресса был предопределен в идее Разума как специфический исторический проект. Технологической и дотехнологической стадиям в равной степени присущи определенные основные представления о человеке и природе, выражающие непрерывность западной традиции. Внутри этого континуума происходит столкновение различных способов мышления, свойственных различным путям осмысления, организации и изменения общества и природы. Однако достижения развитой индустриальной цивилизации кладут конец конфликту подрывных элементов Разума, конфликту сил негативного мышления со стабилизирующими тенденциями сил мышления позитивного и ведут к торжеству одномерной действительности над всеми противоречиями.

Этот конфликт восходит к самим истокам философской мысли и находит яркое выражение в противостоянии диалектической логики Платона и формальной логики аристотелевского Органона. Попытаемся кратко обрисовать классическую модель диалектического мышления с тем, чтобы заложить основание для дальнейшего анализа контрастов индустриальной рациональности.

В классической греческой философии Разум является познавательнойспособностьюразличенияистинногоиложного,поскольку истинность (и ложность) суть прежде всего состояния Бытия, Действительности – и только поэтому свойства суждений. Истинный дискурс, логика обнаруживает и выражает то, что действительно есть – в отличие от того, что кажется (действительным). И именно

всилу этого равенства Истины и (действительного) Бытия, Истина

—6 —

Это не некая таинственная способность ума или необыкновенное непосредственное переживание, и она вовсе не оторвана от понятийного анализа. Скорее интуиция – это (предварительный) конечный пункт (terminus) такого анализа – результат методического интеллектуального опосредования. Как таковая, она является опосредованием конкретного опыта.

Иллюстрацией может служить понятие сущности человека. Взятый в условиях, данных ему в его мире, человек, как кажется, обладает такими качествами и силами, которые дают ему возможность вести «благополучную жизнь», т. е. свободную, насколько это возможно, от тяжелого труда, зависимости и искажающих воздействий. Достигнуть такой жизни – значит достигнуть «наилучшей жизни»: жить в согласии с сущностной природой человека.

Разумеется, это тоже заявление философа, ибо именно философ анализирует человеческую ситуацию. Он делает опыт предметом критического суждения, содержащего в себе ценностное суждение – а именно то, что свобода от труда предпочтительнее труда, а разумная жизнь предпочтительнее неразумной. В силу исторических обстоятельств философия связана с этими ценностями с момента своего рождения; и для преодоления этого союза ценностного суждения и анализа понадобилась научная мысль, ибо становилось все более очевидным, что философские ценности не являются ориентиром ни для организации общества, ни для преобразования природы. Они неэффективны и недействительны. Уже в древнегреческой концепции содержится исторический элемент – сущность человека различна у раба и свободного гражданина, у грека

иварвара. Цивилизация преодолела онтологическую кристаллизацию этого различия (по крайней мере в теории). Но это развитие все же не отменило различения между сущностной природой

ислучайным явлением, между истинными и ложными формами существования – при том, однако, условии, что такое различение получено в итоге логического анализа эмпирической ситуации

иучитывает как свой потенциал, так и свою относительность.

Для Платона в его последних диалогах и для Аристотеля формы Бытия суть формы движения – переход от потенциального к актуальному, реализация. Конечное Бытие – это незавершенная реализация, подлежащая изменению, ибо уже само рождение является порчей и пронизано негативностью. Следовательно, это не подлинная реальность – не Истина. Философский поиск движется от конечного мира к конструированию реальности, которая не была бы поражена болезненным различием между потенциальным и актуальным, которая преодолела бы свою негативность

иявилась бы завершенной и независимой в себе – свободной.

—8 —

Открытие такой реальности есть дело Логоса и Эроса. Эти два ключевых понятия обозначают две формы отрицания; эротическое, а также логическое познание преодолевают власть установившейся преходящей действительности и стремятся к несовместимой снейистине.ЛогосиЭроссубъективныиобъективны;восхождение от «низших» к «высшим» формам действительности – это движение как материи, так и сознания. Согласно Аристотелю, совершенная действительность, бог, притягивает мир под; он есть конечная причина всего сущего. Как таковые Логос и Эрос представляют собой единство позитивного и негативного, созидания и деструкции. И в крайностях мысли, и безумствах любви присутствует разрушительный отказ от установившихся форм жизни. Силой истины происходит преобразование форм мышления и существования, сливаются Разум и Свобода.

Однако эта динамика имеет собственный присущий ей предел, поскольку антагонистический характер действительности, ее разрыв на истинные и неистинные формы существования предстает как неизменное онтологическое условие. Имеются формы существования, которые никогда не смогут быть «истинными», поскольку они никогда не смогут достичь, реализовав свой потенциал, покоя в радости бытия. Таким образом, в человеческой действительности всякое существование, которое растрачивает себя на обеспечение собственных предпосылок, «неистинно» и несвободно. Очевидно, что это отражает вовсе не онтологическое условие того общества, в основе которого лежит утверждение о том, что свобода несовместима с деятельностью по добыванию средств к существованию, что такая деятельность является «естественной» функцией определенного класса и что познание истины и истинное существование подразумевают свободу от самого измерения подобной деятельности в целом. Это действительно до – и антитехнологическая констелляция par excellence.

Однако подлинный водораздел между дотехнологической

итехнологической рациональностью заключается не в противоположности общества, основанного на несвободе, обществу, основанному на свободе. Общество все еще организовано таким образом, что добывание средств к существованию составляет каждодневное

ипожизненное занятие определенных социальных классов, которым вследствие этого закрыт путь к свободе и человеческому существованию. В этом смысле классическое утверждение о том, что истина несовместима с порабощением социально необходимым трудом, все еще сохраняет свою значимость.

Классическая концепция подразумевает, что свобода мысли

ислова должна оставаться классовой привилегией, пока сохраняется такое порабощение. Ибо мысль и слово исходят от мыслящего

—9 —

ивысказывающегося субъекта, и если жизнь последнего зависит от выполнения налагаемой на него функции, она зависит от выполнения требований этой функции, а следовательно, от тех, кто определяет эти требования. Водораздел между дотехнологическим

итехнологическим состоит скорее в способе, которым организовано подчинение средствам существования – «зарабатыванию на жизнь», и в новых формах свободы и несвободы, истины и ложности, соответствующих этой организации.

Кто же является субъектом, постигающим онтологические условия истинности и неистинности, в классической концепции? Это мастер чистого созерцания (theoria) и мастер практики, направляемой с помощью theoria, т. е. философ-политик. Разумеется, истина, которую он знает и высказывает, потенциально доступна каждому. Под руководством философа раб из платоновского «Менона» способен воспринять истину геометрической аксиомы, т. е. истину, недоступную для изменений и порчи. Но поскольку истина – это состояние Бытия, а также мышления, и поскольку последнее – это выражение и проявление первого, доступность истины остается скорее возможностью, пока бытие не становится жизнью в истине и с истиной. А такая форма существования закрыта для раба – а также для всякого, кто вынужден проводить свою жизнь в добывании средств к существованию. Следовательно, если бы люди больше не должны были проводить свою жизнь в царстве необходимости, истина и истинно человеческое существование стали бы в строгом смысле действительно универсальными. Философия усматривает, что равенство принадлежит к сущности человека, но в то же время смиряется с фактическим отрицанием равенства. Ибо в данной действительности добывание хлеба насущного остается пожизненным занятием большинства, и так должно быть, так как без этого невозможно бытие самой истины (которая есть свобода от материальной необходимости).

Здесь поиск истины сдерживается и искажается историческими препятствиями; общественное разделение труда получает достоинство онтологического состояния. Если истина предполагает свободу от тяжелого труда и если в социальной действительности эта свобода остается прерогативой меньшинства, то такая действительность допускает только приблизительную истину и только для привилегированных групп. Такое положение вещей противоречит всеобщему характеру истины, которая определяет и «предписывает» не только теоретическую цель, но и наилучшую жизнь для человека как человека, соответствующего своей человеческой сущности. Для философии это противоречие неразрешимо, или, вернее, – здесь даже не усматривается противоречия, ибо оно обусловлено структурой рабского общества, в пределах которого остается

—10 —