36 Вопрос

За исключением пазырыкских войлочных полотнищ, имеющих иногда весьма внушительные размеры, искусство кочевников, работавших в скифском стиле, было невелико по объему. И все же практически каждый предмет, который можно как-то связать с этой группой людей, обладает многими неотъемлемыми чертами настоящего произведения искусства. Ясность замысла, чистота форм, сбалансированность и ритмичность рисунка и — что немаловажно — понимание материала, из которого сделана вещь, — все это было характерными особенностями стиля евразийских кочевников. Возможно, масштаб их деятельности был ограничен. Щелка, через которую они смотрели на мир, возможно, не давала полного обзора, и все же внутри этих возложенных на них судьбой ограничений открывались широкие перспективы; их глаз видел с необыкновенной ясностью и проницательностью, острый ум работал четко, а рука создавала форму с безошибочным и непринужденным мастерством.Экономика этих общин в силу необходимости базировалась на скотоводстве, поэтому в членах племени развился проницательный взгляд на мир животных и значительно более глубокое его понимание, чем многие из нас могут сейчас осознать. Этот интерес сформировал их художественный взгляд на вещи, приведший к развитию искусства, связанного в основном с анималистическими формами. Общий уровень развития, которого они сами достигли, не позволял производить предметы, чьим единственным назначением было доставлять удовольствие. Такой подход не мог быть стимулом для первобытных народов, и в действительности большинство великих цивилизаций прошлого создавало свои самые великолепные вещи не только из чисто эстетических побуждений. У кочевников было мало причин для создания каких-либо предметов в честь богов или людей, но они инстинктивно чувствовали красоту и хотели окружить себя «звериными» формами, которые доставляли им радость. Этим формам нужно было придать декор, так как кочевник не любит искусство, которое обязано стимулировать его воображение. И без этого слишком много ужасных звуков нарушают тишину ночей, проводимых на степных просторах, слишком много странных видений появляются для того, чтобы ввести в заблуждение соплеменников, ищущих ускользающий след, слишком много неясных фантазий овладевают кочевником в часы одиночества. В кочевом сообществе воображение склонно идти по мрачному пути, в то время как память часто выбирает себе в попутчики самообман и может приукрашивать все страшное и неприятное, чтобы вместо этого останавливаться на радостных и ободряющих мыслях.В пастушеской общине самые приятные воспоминания обычно связаны с охотой. Возбуждение от выслеживания добычи, нервная дрожь при виде ее, трепет, который часто сопровождается болезненным восхищением жертвой, успешный исход охоты — все это дает материал для замечательного рассказа, повествуемого восхищенным слушателям на закате дня. Наиболее волнующие подробности продолжают оставаться свежими в памяти еще долго после того, как рассказ уже подрастерял свою соль. Наиболее стойко выдерживают испытание временем драматические случаи, воображаемая картина того момента, когда выслеженная дичь, впервые почуявшая приближающуюся опасность, останавливается понюхать воздух расширенными ноздрями, а затем диким галопом скачет в поисках спасения, пока, наконец, пронзенная смертоносной стрелой, она не падает на землю, но не так, как умирающий человек, а с изяществом и покорностью.Так же как и доисторические рисунки на севере Испании и на юго-востоке Франции, рисунки, обнаруженные Ламаевым в 1940 г. в почти недоступном Зараутсайском ущелье в Узбекистане, изображают сцены охоты. Они были обязательно магическими по своей цели, и, таким образом, их художественное своеобразие в значительной степени обусловлено этим. Но в Сибири в период неолита, то есть в течение 3-го тысячелетия до н. э., фигуры животных в полный рост, вырезанные из дерева или кости, часто использовались в качестве приманки. Эдинг обнаружил несколько фигурок уток при раскопках в местечке Горбуновский Бог в Нижнетагильском районе Свердловской области. Такие фигурки-приманки были сначала совершенно натуралистичны по исполнению, но по прошествии веков натурализм таких изделий стал уступать место определенной стилизации. Стиль становился более утонченным, и ассоциация определенных животных с конкретными символами стала забываться. Тем не менее рисунки, потерявшие отчасти свой религиозный смысл, продолжали оставаться декоративными элементами и сохранились частично в силу привычки, а частично потому, что они продолжали доставлять радость. Таким образом, в область графических изображений был привнесен эстетический элемент, что привело к развитию более сложного стиля. У скифов стало обязательным, чтобы рисунки животных, независимо от их религиозного значения, радовали глаз тщательно и убедительно переданным изображением объекта, а память — синтезом основных характерных особенностей животного, увиденных в различные моменты его жизни. Поэтому кочевники старались совместить в одном изображении все бросающиеся в глаза черты животного, показывая его одновременно и движении, когда его передние ноги еще бьют воздух, и на отдыхе с подогнутыми задними ногами. Кинофильм удовлетворил бы требованиям скифов; даже мультфильм обрадовал бы их. На самом деле они подошли ближе к изобретению последнего, чем шумеры с их цилиндрическими печатями, хотя вполне возможно, что они служили скифам источником вдохновения.Кочевники достигли значительных успехов в трудной задаче — показать в одном образе различные и зачастую несовместимые позы, которые принимает животное в течение своей жизни. Растянутые очертания быстро движущегося животного — летящий галоп, как его назвали, — высшее достижение их искусства, даже притом что голова и передние ноги животного могут быть изображены спереди, в то время как его задние ноги могут быть повернуты в противоположном направлении так, чтобы это выглядело как падение подстреленного зверя. Трудно представить, чтобы фигуры такого рода, возможно наиболее приблизившиеся к чистой абстракции, которая когда-либо достигалась изобразительным искусством, имели какое-то глубокое религиозное содержание, вложенное в них. Эти образы слишком жизненны, слишком аналитичны и бесстрастны, объединение животных в группы слишком произвольно, набор их слишком широк, а их позы слишком разнообразны, чтобы это было вероятным. Вполне возможно, что характерные черты этого искусства с его определенными формами и условностями диктовались традицией, а религия не оказывала здесь какого-либо влияния.Кочевники реагировали на окружающий их мир с необычайно острой чуткостью, а поскольку евразийская равнина была полна жизни, то импрессионистским и символичным языком своего искусства они попытались выразить эту всеобъемлющую жизнестойкость посредством оригинально задуманных зооморфических изображений. Так, конечность одного животного становилась частью другого. Франкфорт предположил, что скифы, возможно, переняли эту идею у луров, но если это так, то сами луры, должно быть, научились этому у хеттов, которые, изображая зверей, превращали непрерывной линией хвост одного животного в голову другого. Привычки заполнять пустое пространство, позволяя части одного животного становиться отличительной чертой другого, Минне приписывал страху или неприятию пустых мест, но думается, скорее это следует интерпретировать как интуитивный ответ на разнообразие и изменчивость природы. Мысль поэкспериментировать в этом направлении, возможно, пришла к скифам прямо от хеттов, так как царские захоронения, которые Куфтин раскопал в Триалети, в сотне миль от Тифлиса, обнаружили в себе большое количество золотых и серебряных предметов, многие из которых несут на себе явные признаки хеттского происхождения. Другие находки такого же типа и почти такие же богатые были найдены Петровским в Кировакане в Армении. Вероятно, они, в свою очередь, были завезены прямо из Малой Азии.Большинство животных, которые появляются в искусстве скифов, играли важную роль в искусстве цивилизаций, процветавших в Египте и на Древнем Востоке начиная с 4-го тысячелетия до н. э. Хотя некоторые художественные формы возникли в одном месте, а некоторые в другом, они распространились по всему цивилизованному миру того времени и стали узнаваемыми. Разные животные, реально существующие или придуманные, таким образом, изображались художниками всех рас, но в стиле, характерном для каждого региона. На Ближнем Востоке изображения оставались сильно натуралистичными вплоть до шумерской эпохи, когда начали появляться геральдические композиции. Самой популярной из новых мотивов была группа из трех фигур, в которую входили либо человеческая фигура, либо дерево, либо животное, по обе стороны которого располагались изображения геральдических зверей. Первоначально центральная фигура представляла бога Гильгамеша, а звери олицетворяли власть Тьмы, с которой он был в непрекращающейся вражде, но скифы преобразили его в Великую Богиню, а животных — в ее слуг. Сцены охоты стали выступать на первый план в Центральной Азии почти в это же самое время. Сказочные звери появились постепенно, но приблизительно с 3-го тысячелетия до н. э. их необычные формы бросаются в глаза в искусстве Месопотамии. Во 2-м тысячелетии агрессивные львы со свирепыми мордами стали охранять входы в крепости, дворцы и храмы Хеттской империи. Разнообразные существа неустанно наблюдали за памятниками, воздвигнутыми ассирийцами, а в великолепном дворце Персеполя1 крылатые львы, нападающие на быков, провозглашали важную роль силы как с политической, так и с религиозной точки зрения. На юго-восточных окраинах Евразии грифоны с головами львов и орлов продолжали, пусть и не так театрально, стоять на страже драгоценных золотых кладов Сибири и Тибета.К этому времени северная Сирия, Верхняя Месопотамия, большая часть Анатолии, весь район Армении и Кавказа и большая часть Персии образовали единый культурный союз. Попытки проследить источник анималистического стиля в искусстве скифов оказались бесплодными, так как следы многочисленны и ведут во многих направлениях. Так, Ростовцев искал истоки этого стиля в Центральной Азии, Тальгрен — в российском Туркестане, Боровка — в Северной Сибири, Шмидт — на Древнем Востоке, а Эберт — в Ионии и на побережье Черного моря. В действительности искусство скифов — это система элементов, принадлежащих ко всем этим регионам, построенная вокруг своего особого центра.На Кавказе свой собственный «звериный» стиль в искусстве развился задолго до появления в этом регионе скифов. Царские могилы в Майкопе датируются 3-м тысячелетием до н. э., но именно там в качестве отделки одежды появляются золотые пластинки. Их культовые статуэтки быков и оленей выполнены в стиле, который в какой-то степени координируется с самыми ранними образцами анималистического искусства, до сего времени обнаруженными в работах дохеттского периода из могильника Аладжа-Хююк в Анатолии. Франкфорт обратил внимание на стиль найденных там медных статуэток быков, а Вьейра предполагает, что черты, присущие майкопским находкам, возможно, были привнесены сюда народом, переселившимся в Анатолию с Кавказа. Пигготт в неменьшей степени осо-шает эту связь. Но находки в Майкопе были не единственным достижением. Последующие раскопки предоставили большое количество доказательств того, что мастера по металлу находились в разных местах на Кавказе начиная с бронзового века. Куф-тин нашел четкое доказательство этому и в Триале-ти, и в Кировакане, а Гобеджишвили обнаружил останки интересных работ по металлу, а также мастерские с литейными формами и отливками, датирующимися 2-м тысячелетием до н. э., вблизи деревни Геби в верховьях реки Риони на Кавказе. Предметы, найденные в майкопских захоронениях, вероятно, были произведены работающей в схожей манере группой мастеров по металлу. В каждом случае мастерство настолько совершенно, а стиль так развит, что, очевидно, у этих изделий наверняка был длинный ряд предшественников, которые хотя и не поддаются идентификации, однако внесли свой вклад в формирование искусства евразийских кочевников. В скифских изделиях из металла также просматриваются определенные черты того, что они эволюционировали от изделий, вырезанных из дерена или кости, и поэтому некоторые ученые стали искать их истоки в северных регионах евразийской равнины, среди эскимосских резчиков с берегов Белого и Берингова морей. В этом случае первые пробные резные работы жителей севера, должно быть, подверглись длительному процессу эволюции и Сибири и на Кавказе, прежде чем они развились в стилизованные и изысканные формы, уцелевшие на удилах и нащечных деталях сбруи скифских коней, где этот национальный стиль сохранен в наиболее чистом виде.Влияние искусства Ближнего Востока имело своим результатом включение ряда новых сцен с участием животных в искусство Кавказа. После VIII в. до н. э. — а к этому времени ассирийцы уже подчинили себе сирийцев и финикийцев — влияние Востока стало более заметно. Затем продвижение скифов через Азию привело Кавказский регион в соприкосновение с культурой Египта, и статуэтки богини Бэс проникли в Западную Сибирь, Киев и соседние с ним земли, в то время как в Пазырыке появился лотос.Из всего многообразия элементов, проявившихся в искусстве скифов, самым заметным был, возможно, ионийский элемент. Он проник в Евразию с нескольких сторон. Сначала он пришел к кочевникам из Персии, где ионийские мастера работали на постройке огромного дворца Дария в Сузах. Но также он был напрямую завезен из Ионии купцами, торгующими с городами на восточном побережье Черного моря, и вдобавок к этому его распространили по всей территории юга России греческие художники, работавшие в Пантикапее и других местах на севере Понтийского царства. Скифам нравилось изящество ионийского искусства, но они живо воспринимали и красоту и пышность персидского искусства, наслаждаясь его великолепием и достоинствами.Самые ранние из известных скифских захоронений совпадают по времени со скифскими военными успехами на Ближнем Востоке, и, как следствие этого, большинство из них находится на восточной границе европейской части равнины. По времени к ним близки некоторые из курганов в южной части России. Три из самых ранних захоронений — курганы в станице Костромской, в станице Келермесской на Кубани и Мельгуновский курган на юге России, а также клад, открытый сравнительно недавно в Сакизе в Урарту, на месте вероятного расположения первой столицы скифов, имеют особое значение. Основываясь на деталях одежды, Гирш-ман сумел установить, что находки в Сакизе относятся к 681—668 гг. до н. э., но возраст захоронений определить труднее. Принято считать, что Мельгуновский курган относится ко второй половине VI в. до н. э., но единого мнения по поводу возраста захоронений в станицах Келермесской и Костромской нет. Так, Ростовцев относит их к VI в., в то время как Боровка и другие авторитетные советские ученые датируют их VII в. Но к какому бы веку они ни относились, важно то, что скифский стиль уже предстает в полном расцвете во всех четырех местах раскопок, а открытия более ранних захоронений, относящихся к периоду, когда скифы еще не были неизвестны, следует ожидать, пока во всех подробностях не будет прослежена эволюция их искусства.Предметы, найденные в этих четырех местах, отражают персидское влияние. Ножны для меча из Мельгуновского кургана демонстрируют успешное объединение национальных и ассирийских элементов, так как сам меч по форме — персидский, и украшения на ножнах также обнаруживают сильные ассирийско-персидские тенденции. Так, основной рисунок состоит из ряда крылатых четвероногих животных, напоминающих по виду персидские моги вы; животные через одного имеют человеческие и львиные головы и движутся вперед с луками с натянутой тетивой. Однако их крылья присущи скифским изображениям, так как вместо того, чтобы быть составленными из перьев, они имеют вид рыб, которые своими зубами держатся за плечи лучника. Он же, похоже, не страдает от этого древнего и необычно кровожадного образчика зооморфического сращивания. Другой ближневосточный элемент состоит в подчеркивании мускулов на ногах этого существа посредством отметок в виде точек и запятых. Эта деталь постоянно появляется в анималистическом искусстве Древнего мира. Ее можно увидеть на многих персидских скульптурах раннего периода, а также на тканой полоске персидского происхождения с изображениями львов, которая была найдена в Пазырыке. Эта деталь появляется и в Аладжа-Хююк, и невозможно определить, переняли ли скифы эти отметки у поздних хеттов или персов, либо обнаружить, откуда еще могли произойти эти отметки. Еще один персидский мотив украшает эти же самые ножны. На этот раз это изображение ассирийского алтаря, установленного между двумя деревьями. Он также имеет некоторое сходство с алтарем, изображенным на втором фрагменте тканой персидской материи из Пазырыка. Но для контраста боковой выступ ножен украшен прекрасной рельефной фигуркой лежащего оленя, что часто служит признаком скифских изделий.

37 вопрос

САВРОМАТЫ и САРМАТЫ

Савроматы, по единодушному мнению исследователей, относились к достаточно единому в культурном и этническом смысле массиву кочевников Великой Степи. И в ряду великих степных народов как географически, так и антропологически и этнически, занимали промежуточное положение между европейскими скифами и азиатскими саками и массагетами. Появились савроматы в Прикубанье, в древней области синдов. Античные авторы считали, что савроматы происходят от амазонок (воинственных женщин синдов-гаргаров, или киммерийцев), взявших себе мужей из числа скифских юношей (скифы, по словам Геродота, называли амазонок эорпата, "мужеубийцы"). В подтверждение этой версии говорят документально зафиксированные исторические факты: участие савроматских женщин в войнах, и их большая роль в этом, вообще значительные признаки матриархата у савроматов, чрезвычайно свободное положение их женщин, даже сохранявшаяся до поздних времён власть женщин в обществе. Савроматов называли жёноуправляемыми. Геродот изложил версию, по которой амазонки так ответили молодым скифам, предложившим им жить совместно: "Мы не можем жить с вашими женщинами. Ведь обычаи у нас не такие, как у них: мы стреляем из лука, метаем дротики и скачем верхом на конях; напротив, к женской работе мы не привыкли. Ваши же женщины не занимаются ничем из упомянутого, они выполняют женскую работу, оставаясь в своих кибитках, не охотятся и вообще никуда не выходят. Поэтому-то мы не сможем с ними поладить. Если вы хотите, чтобы мы были вашими жёнами и желаете показать себя честными, то отправляйтесь к вашим родителям и получите вашу долю наследства. Когда вы возвратитесь, давайте будем жить сами по себе". Так и получился, по Геродоту, народ савроматов. Археологи открыли ранние савроматские погребения амазонок-воительниц, с богатым погребальным инвентарём, с большим количеством оружия, с характерными женскими вещами и украшениями (зеркалами, гребнями и заколками для волос, височными кольцами, серьгами). И самое удивительное: иногда эти женские погребения сопровождались мужскими жертвоприношениями... Постепенно, с ходом исторического процесса, такие мужские жертвы в женских могилах становятся всё более редкими, и, в конце концов, совершенно исчезают. На поздних этапах своего существования савроматы уже мало чем отличаются от окружающих народов. В последнюю эпоху даже распространяются мужские захоронения с принесёнными в жертву женщинами, что отражает процесс постепенного, но неуклонного утрачивания женщинами своей ведущей роли в жизни савроматского общества, и наконец -- окончательного низведения женщины до уровня бесправной рабыни... Из синдо-киммерийского очага савроматов в Приазовье сарматы широко выплеснулись, стремительно затопив всё скифское Причерноморье... Многие историки считают савроматов одним из основных племён сарматского массива, включавшего савроматов, языгов, аорсов, роксоланов и многих других. Другие полагают, что савроматы каким-то образом предшествовали сарматам. Но, в любом случае, этноним сарматы использовался ещё долго после того, как термин савроматы вышел из употребления (в средневековье, и даже до Нового времени). Сарматы, как и савроматы, имели явные и сильные пережитки матриархата, и для них характерно активное и широкое участие женщин в войнах. "Их женщины ездят верхом, стреляют из лука и мечут дротики, сидя на конях, и сражаются с врагами, пока они в девушках; а замуж они не выходят, пока не убъют трёх неприятелей, и поселяются на жительство с мужьями не прежде, чем совершат обычные жертвоприношения. Та, которая выйдет замуж, перестаёт ездить верхом, пока не явится необходимость поголовно выступить в поход...". Некоторые античные авторы, как и Геродот, сообщают даже, что многие сарматские женщины, будучи не в состоянии выполнить такие жёсткие требования, умирают старухами, так и не выйдя замуж. Но может ли народ предъявлять такие завышенные требования к воинской доблести своих женщин? Ведь главной задачей женщин является, всё-таки, рождение и воспитание детей. И чем значительнее отклонение от этого естественного образа жизни, тем больше шансов у отклонившегося народа исчезнуть, не оставив потомства. Захочет ли хоть какой-то народ своей погибели? Тем не менее, сарматы стали одним из сильнейших народов истории! Вероятно, молодые женщины, отправляющиеся на войну при общей мобилизации, со временем стали выразительным символом самой войны (как бы война стала большой, дошло до женщин). А текущие малые стычки, требующие постоянного участия в них небольших сил, можно было проводить силами одних мужчин, бывших, так сказать, в седле постоянно... Сарматы в 3-м веке до Р. Х. неудержимой лавиной прокатились по Скифской степи и совершенно разгромили скифов, уничтожив все их царства и многие понтийские города эллинов. Небольшое Скифское царство сохранилось в степной части Крыма, но и оно попало в зависимость от сарматов. Сохранились известия о том, как некая сарматская царица вторглась в Крым, захватила в плен непослушного царя скифов, лишила его власти и убила, а новым, уже вполне покорным царём, сделала сына казнённого. Страшному разгрому сарматы подвергли владения геродотовых "скифов-пахарей" (соколотов-земледельцев) -- примерно во втором столетии до Р. Х... Известны многие племена (союзы племён) сарматского объединения: савроматы, языги, аорсы, аланы, роксоланы и другие. Все они были потомками киммеров, синдов и скифов... Основой боевой силы сарматов была конница, но не лёгкая (как у скифов), а тяжёлая. Сарматский всадник был защищён бронёй из разрезанных на пластины лошадиных копыт, нашитых на кожаную основу. Такой копытный доспех был практически непроницаем для стрел и мечей. Сарматы защищали бронёй и своих коней. Такие бронированные всадники назывались катафрактами. Главным оружием катафрактов стало длинное таранное копьё. Железных стремян тогда ещё не знали (?), поэтому всадники сталкивались с определёнными затруднениями при нанесении копейного удара двумя руками без твёрдой опоры для ног. Тем не менее, катафракты, атакующие в линию чётким строем, были совершенно новым в военной истории родом войск, и долгое время считались непобедимыми, наводя повсюду ужас. Вторым по значению оружием сарматов был длинный и узкий, обоюдоострый прямой меч, рассчитанный на рассекающее действие, - карта. Кроме того, сарматы использовали и короткий скифский акинак - в качестве кинжала. Лук, в отличие от скифов, сарматы почти не применяли, стремясь решить дело в ближнем бою.

Сарматские племена.

Племена савроматов (7-4 вв. до н.э.) жили в поволжско-приуральских степях. Геродот звал их «женоуправляемыми», чему есть археологические подтверждения (раскопки «женских» курганов). Основа хоз-ва – кочевое скотоводство. В 4-3 вв. до н.э. сложились новые племенные союзы, симбиоз с восточными племенами. Эти новые образования известны уже как сарматы (3 в. до н.э. – 4 в. н.э.). Ко 2 в. до н.э. сарматы вытеснили скифов с их территории (от Тобола до Дуная). Сарматские племена: аланы, роксаланы, сираки. Археологически сарматы изучены по погребениям, что характерно для кочевого народа. Инвентарь мало чем уступает скифскому. Есть орнамент звериного стиля. Прослеживается греческое влияние (на материале кургана Хохлач в Новочеркасске). Имущественное расслоение свидетельствует о зарождении государственности. Сарматская керамика делалась без гончарного круга. Характерны бронзовые котлы на высокой ножке. Оружие сарматов отличалось от скифов: они имели длинные мечи для рубки с коня, кинжаты они привязывали ремнями к правой ноге. Стрелы, как и у скифов, трехлопастные, но более крупные и железные. Сарматы использовали металлический доспех (пластинчатый или кольчужный), видимо, заимствованный из Малой Азии или от римских войск. Для сарматской культуры с конца 2 в. до н.э. характерен полихромный стиль, при котором одежда украшается цветными бусами, эмалью. К 4 в. его художественность падает. Около 2 в. н.э. название сарматов вытесняется именем аланов. В 4 в. н.э. сарматы были разгромлены гуннами. 40 вопрос

Бронзовый век Дона и Приазовья делится на 3 этапа:

1)ранний(древне-ямная кио)

2)средний(катакомбная кио)

3)поздний(срубная кио)

Обряд погребения в древне-ямной кио: вырывалась прямоугольная или квадратная яма, большая, могут быть парные или групповые погребения. Поза скорченная, на правом боку, голова повернута на Восток (культ восходящего солнца). Умершего посыпали охрой. В мужских погребениях есть бронзовые орудия труда, но в основном – каменные; шильца, металлическое долото, металл по происхождению кавказский. Наличие в некоторых курганах деревянных повозок, булавы(символ власти). Курган – насыпь – конструкция. Например, кромлех, каменные стелы. Обряд погребения в катакомбной кио:катакомба(шахта камерного типа), умершего в скорченном положении, на левом боку, голова на Запад;реповидные горшки(в ногах), в изголовье – кубок(оттески шнуров, треугольник, спиральный), встречаются золотые изделия, знают бронзу. Есть погребения мастера бронзолитейщика(найдены шлаг(отходы производства), полузаготовки).Обряд погребения в срубной кио:погребения производились в ямах с каменными насыпями, иногда окружались оградами из каменных плит. Встречаются захоронения с использованием деревянной облицовки. Умерших укладывали в скорченном положении, кисти рук укладывались перед лицом. В погребениях находят кремневые наконечники стрел, бронзовые орудия и оружие, украшения, керамику.

Часть сарматов участвовала в Великом Переселении Народов. Аланский язык лег в основу осетинского языка.

41 вопрос

НЕОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (neolitic revolution) – произошедший в позднепервобытном обществе революционный переворот в производстве, связанный, как правило, с переходом от присваивающего к производящему хозяйству и создавший предпосылки для формирования раннеклассового общества.

Термин «неолитическая революция» ввел в 1949 английский археолог Гордон Чайлд, близкий по своим концептуальным предпочтениям к марксизму и предложивший термин по аналогии с марксистским понятием «промышленная революция». Эта революция, по Чайлду, «трансформировала человеческую экономику, дала человеку контроль над его собственным запасом продовольствия», создав тем самым условия возникновения цивилизации. Поскольку понятие «промышленная революция» к середине 20 в. уже стало общепринятым, то и термин «неолитическая революция» быстро завоевал популярность. Другие варианты названий этого исторического события (например, «революция в производстве пищи», «земледельческая революция») не получили поддержки специалистов.

В настоящее время неолитическая революция считается одним из трех главных революционных изменений в экономике – наряду с промышленной и научно-технической революциями.

В терминах «промышленная революция» и «научно-техническая революция» заложено указание на основные черты произошедших изменений (соответственно – превращение промышленности в главную сферу экономики и повышение наукоемкости применяемых технологий). В отличие от них термин «неолитическая революция» указывает лишь на археологическую эпоху, когда произошли революционные изменения, но не уточняет, а каковы же собственно эти изменения (Табл. 1). Это не случайно – дело в том, что о главном содержании неолитической революции продолжаются дискуссии и в наши дни.

Неолитическая революция как изменение технологий производства материальных благ.

Сам Г.Чайлд считал главным содержанием неолитической революции переход от присваивающего хозяйства (охота, собирательство, рыболовство) к производящему хозяйству (земледелие и скотоводство). Ранее люди забирали у природы ее дары (дикорастущие съедобные растения, зверей, рыбу), теперь же они начали производить то, чего в природе до них не было (производить селекцию культурных растений, выводить новые породы скота). Именно эта смена основных видов производственной деятельности привела, по мнению Г.Чайлда, к развитию социальной дифференциации, археологическими показателями которой являются монументальная архитектура, иерархия поселений и развитое искусство.

Изучение археологических материалов (особенно, по Америке) и быта сохранившихся отсталых народов показало, однако, что жесткая связь между социальной стратификацией и переходом к производящему хозяйству встречается отнюдь не везде. Известны народы, которые продолжали заниматься присваивающим хозяйством, но уже далеко ушли от первобытного равенства. Например, индейцы Аляски 18–19 вв. занимались в основном рыболовством и охотой, однако ко времени прихода европейцев у них уже существовали такие институты как вождества, войны между племенами, патриархальное рабство.

Для объяснения этого противоречия следует обратить внимание на самые общие признаки производящего хозяйства, выделенные советским историком В.М.Бахтой:

оседлость;

создание и хранение запаса;

интервал в последовательность работ;

цикличность труда;

расширение спектра деятельности.

42 вопрос

 С древнейших времен жизнь людей на земле теснейшим образом связана с водой, ос-воением безбрежных просторов океанов, морей, рек и озер. На их берегах возводились го-рода и поселения, многочисленные бухты и заливы приспосабливались для стоянки мор-ских и речных судов. С развитием мировой цивилизации складывались разветвленные морские торговые пути. История изобилует многочисленными морскими сражениями, в ходе которых в борьбе за гегемонию на морях сражались и гибли целые военные флоты. Со временем многочисленные следы человеческой деятельности оказались под водой. Ка-залось бы, все артефакты прошлого навечно исчезли из поля зрения человека. Однако с развитием техники и в частности водолазного дела, обусловленного постоянным стремле-нием людей проникнуть в ранее неведомый подводный мир, стало возможным изучение памятников истории и культуры, находящихся под водой.         Во второй половине XIX века намечается проявление интереса к археологическим объектам, оказавшимся под водой в силу различных причин. Большей частью это были случайные находки, выявленные в ходе гидротехнических работ. Со временем подводные археологические исследования начинают занимать достаточно прочное место в современ-ной исторической науке.         По мере возрастания числа исследований подобного рода, становилось очевидным коренное различие между традиционной полевой археологией и тем, чем приходилось за-ниматься специалистам с многочисленными объектами, оказавшимися в водной среде. Подводным археологам приходится проводить свои работы в совершенно иной, специфи-ческой среде, характеризующейся полным отсутствием воздуха, плохой видимостью, раз-личными глубинами, крайней ограниченностью времени, отводимого для проведения ис-следований, требующих дорогостоящего технического оборудования, включающего раз-нообразные по назначению плавсредства, грунторазмывочные и грентоотсасывающие приспособления. Существенные различия имеются в технике проведения самих раскопок и методике картографирования. «Проблемы, с которыми сталкивается подводная археоло-гия- писал в свое время доктор Стивен де Борхеги, - следует рассматривать как всего лишь продолжение проблем, встающих перед наземной археологией и уже решенных ею».         Именно благодаря наличию специфических качеств, присущих археологическим ис-следованиям в водной среде, до настоящего времени в научных кругах продолжается по-лемика относительно самого термина в названии этой быстро развивающейся области ис-торических исследований. Джордж Басс, выдающийся специалист по античной подводной археологии, в одной из своих книг, по этому поводу писал следующее: «Морская археоло-гия подразумевает, что исследования проводятся исключительно в морях, в то время как многие находки совершаются в реках, озерах и даже колодцах; «гидроархеология может означать также и исследования древних источников воды; такой гибрид, как «аквалогия», тоже не кажется слишком удачным. Подводную археологию, по всей видимости, стоит называть просто археологией». Однако свою книгу Дж. Басс не преминул назвать «Под-водная археология», подчеркивая тем самым предмет своего исследования.         Нет до настоящего времени единой точки зрения относительно терминологии и у отечественных ученых. На заре становления подводных исследований у нас в стране, один из их основоположников Р.А. Орбели именовал эту отрасль научной деятельности не ина-че, как годроархеологией. Такой же точки зрения придерживается и ряд современных ис-следователей. Доктор исторических наук А.К. Станюкович считает, что гидроархеология, «в отличии от так называемой подводной археологии, изучающей археологические памят-ники, в силу тех или иных причин, оказавшихся на дне водоемов, например, затонувшие древние суда и затопленные части древних поселений, объектом своих исследований име-ет значительно широкий класс памятников, тесно связанных с гидросферой, но совершен-но не обязательно находящихся под толщей воды». Сферу своей деятельности в водах Балтики специалисты из Санкт-Петербурга, считают морской археологией, поскольку изучаемые ими исторические объекты находятся на дне Балтийского моря. По нашему мнению в силу ряда объективных и субъективных причин нет принципиального значения в уже имеющейся терминологии, но наиболее приемлемым следует признать определение «подводная археология», которая по мнению В.В. Назарова, «обрела статус прикладной отрасли исторической науки». II. Памятники подводной археологии и их классификация.        Подводные археологические исследования, проводимые многие десятилетия в раз-личных частях света, показали, что в морях, реках и озерах можно выявить ценный исто-рический материал, сопоставимый с тем, который археологи находят в земле. И что осо-бенно важно, при подводных работах можно получить материалы, которые можно извлечь только из воды.         В первую очередь это затонувшие торговые суда и военные корабли. В античный пе-риод, в средние века, новое и новейшее время кораблекрушения были довольно частым явлением. Количество судов и кораблей, оказавшихся по различным причинам на дне мо-рей и океанов, за весь период существования мореплавания, по подсчетам, проведенным американскими океанографами Рехнитцером и Терри, составляет около миллиона. Еже-годные потери судов только в XIX веке, определяются 3 тысячами. Только за последние полвека в водах Средиземного и Черного морей были обнаружены музеефицированы, а в ряде случаев и подняты сотни кораблей, принадлежавших к различным историческим эпохам. Только подводными экспедициями под руководством Ж.И.Кусто начиная с 1948 года, большое количество древних кораблей было найдено у города Махдии, возле остро-ва Антикифера у берегов Туниса, в прибрежных водах Франции, Италии, в частности у островов Сардинии и Сицилии и Корсики. Несколько античных торговых судов француз-ские подводные археологи нашли недалеко от острова Сапиенза, расположенного к юго-западу от Пелопоннеса, у островов Лемноса и Евбеи.         Экспедицией под руководством П. Трокмортона и Ф. Дюма у западного побережья Турции, возле мыса Гелидония, было найдено и полностью исследовано судно, затонув-шее около 1200 года до н.э., считающееся до настоящего времени одним из самых древ-них морских кораблей, изученных подводными археологами. Классическими примерами квалифицированного исследования найденных на Средиземноморье древних судов, явля-ются работы, проведенные в начале 60 годов XX века в прибрежных водах Турции неда-леко от острова Ясси-Ада. Многочисленные следы кораблекрушений античного времени и средневековья обнаружены в территориальных водах Югославии и Болгарии. Многочис-ленные затонувшие парусные суда найдены в Великобритании, в водах Дании, Германии и Польши.           Любое из найденных на дне судов, представляет собой большую историческую цен-ность не только для археологов и историков, но и для тех, кто занимается изучением исто-рии техники кораблестроения, мореплавания, вопросами морской торговли и междуна-родных отношений на различных этапах существования человеческого общества. Объяс-нение в данном случае может быть только одно. Любое, затонувшее внезапно торговое судно или военный корабль символизируют собой эпоху, к которой он принадлежал. Ка-ждый из найденных кораблей представляет собой целый единовременный комплекс исто-рических памятников, включающих остатки корпуса, корабельной оснастки, находивше-гося на борту груза, предметы вооружения, вплоть до бытовых вещей. И что особенно важно, большей частью хорошая сохранность, обеспечиваемая многометровой толщей во-ды, наносами песка и ила.         К числу исторически значимых памятников подводной археологии относятся затоп-ленные города и поселения, некогда располагавшиеся по берегам рек и морей. Причин, по которым наземные сооружения оказались под водой очень много. Это и тектонические изменения земной поверхности вследствие вулканической деятельности, землетрясений, повышение уровня воды в мировом океане. Так постоянные колебания уровня в Среди-земноморском бассейне в определенные культурные (археологические) периоды, привели, в конечном счете, к значительным палеографическим изменениям всей прибрежной поло-сы в пределах Северо-Западного, Северного и Северо-Восточного Причерноморья. Вслед-ствие чего большинство древнегреческих городов, основанных, как правило, по берегам Черного моря, оказались в настоящее частично или полностью под водой. К числу архео-логических памятников подобного рода можно отнести Ольвию, Херсонес, Фанагорию, Патрей, Кепы, Гермонассу. На протяжении многих лет в сфере интересов подводных ар-хеологов являются полностью находящиеся на дне Керченского пролива античные города Корокондама и Акра. Подобную картину можно наблюдать не только на Черном море, но и в Средиземноморье и в других частях мирового океана. Примером могут служить ре-зультаты подводных исследований крупного финикийского торгового порта Цезареи, Порт-Ройаля у побережья Ямайки, погибшего в 1692 году в результате землетрясения и мощного прилива воды, затопленного морем римского города Эпидавра Иллирийского в заливе Брено.