Н. Е. Кричевцова идея ненасилия и религия в современном российском обществе

" Если бога нет, то всё дозволено "- это страшилка от И. Канта и Ф. Достоевского до наших дней исполняет роль секьюрити религии как оплота морали. Привычка, стереотип часто заменяет понимание, и в эпоху больших перемен это сходит за аксиому. Когда все зыбко и изменчиво, нужны же какие-то точки опоры.

Однако, зайдем с другого конца. Вот сегодня все позволено (с точки зрения философии, идеологии, самовыражения и вообще свободы слова) - как самочувствие бога? Понятно, что данная цитата логически несимметрична и палиндромы, в том числе и мыслительные, - разновидность шутки. Но ведь в шутке есть доля истины (тоже любимый наш и густо цитируемый афоризм).

Итак, "Если все дозволено, то бога..." Позвольте, как это "нет", оглянитесь вокруг - идея бога живет и даже кое-где побеждает. Не идея творца, якобы гармоничного и совершенного мира - в этом даже самые заоблачные романтики вряд ли уверены - а идея самого Хозяина, пастыря общечеловеческого, нянечки неразумных нас. Включаем телевизор - каждый день что-то освящают: аквапарк, дворец спорта, торговый центр, подводную лодку, не исключено, что и Байконур уже окропили святой водой. Крестным знамением осеняют себя солдаты, заключенные, президенты, писатели, дети, артисты... Новые или хорошо забытые старые храмы открываются то и дело.

Но настойчиво стучится мысль, что все это очень напоминает очередную моду, а мода, как феномен психологического заражения, не имеет отношения к истине и даже к ее поиску. И к морали, по большому счету, тоже не имеет отношения. Когда у Людовика XIV была фавориткой графиня де Монтеспан, флирт стал нормой этикета, все придворные крутили романы, а когда душой короля завладела Франсуаза де Ментанон, те же люди стали усердно молиться и исповедоваться - вы верите, что они морально выросли и очистились?

Конечно, мода, в том числе и интеллектуальная, тоже не автономный феномен. Как явление надстроечное, она помимо собственных имманентных тенденций изменения (главное - закон маятника, из крайности в крайность) отражает разные бытийные процессы: ритм жизни, социальную динамику, баланс труда и досуга, гедонизма и аскетизма в человеческой жизни и многое другое.

Но вернемся к богу. Почему множество наших современников и соотечественников нынче ощутили горячую потребность в религии? Вчера им вполне хватало вездесущего и всемогущего марксизма-ленинизма, приправленного по-вкусу кухонным диссидентством, и вдруг такая метаморфоза. Ведь позволили все - и скабрезный фрейдизм, и шизоидно-высокомерного Ницше, и заумь лингвистической философии, и задушевный тон философии жизни, и духовный экстрим экзистенциализма, а уж мифотворчество расцвело как одуванчики на весеннем газоне. И есть, есть свои приверженцы у того и другого и всякого. Но погоду в общественном сознании делают и музыку заказывают не они. Надежды, упования, душу - это Ему. Богу- богово. Деньги, кстати, ему тоже перепадают, и немалые. Не кесарю же их в самом деле отдавать, хватит, попили кесари нашей кровушки!

Рассмотрим человеческие потребности (и личности, и общества), на которых цветет эта "роза на кресте современности". Раньше, в лоне материалистической философии, все называлось научно и понятно - "функции религии". Бросив на них даже беглый взгляд, можем убедиться, что все они при деле. ( Названия и сам набор функций взяты из кн. В.И. Колосницына 3, стр.97 - 114).

Этиологическая (объяснение мира). Эта роль религии как толкования, осмысления, формулировки ценностных ориентаций, ядра мировоззрения не только не потеснена наукой, но и осваивает все новые ментальные пространства. Причин тому несколько. Научное мировоззрение в силу своей трудозатратности не может быть массовым. А в то время, когда таковым объявляли марксизм, в самом деле ориентированный на научные парадигмы модельности, системности, логичности, объективности и т.д., из него выкраивали простенькие клише для любимых властью "масс", адаптированные, догматизированные, идеологически заточенные. Настоящая философия по своей природе элитарна.

Подлинно массовые объяснения мира, как правило, мифологичны со всеми "фишками" мифологии: эклектичность, ситуативность, авторитарность, антропоморфизм, императивность, образность, отождествление модели и реальности, пренебрежение логикой, конечность, обозримость компонентов. Любая религия - классический пример такой мировоззренческой системы.

Прекращение посыла импульсов пусть упрощенной, но материалистической модели создало этиологический вакуум и, как следствие, поиск замены, причем такой, которая бы не перестраивала радикально структуры, а производила щадящий апгрейд элементов и авторитетов.

Особая грань этиологической функции - аксиологический аспект. Любому человеку важнее не то, какой мир сам по себе, а каков он для нас, потому что это напрямую связано с вопросом "как жить?". Вот тут религия создала себе бесподобный имидж и может гордиться тем, что пронесла его через всевозможные исторические перипетии. Монополию на высшие ценности любая религия свято блюдет.

В связи с этим напрашивается небольшое лирическое отступление о сущности веры (любой, не только религиозной, хотя для верующего человека эти понятия - синонимы). Вера в общем и есть комплекс аксиом, несущих максимальную ценностную нагрузку. Будь то Нагорная проповедь, Моральный кодекс строителя коммунизма или четыре истины буддизма. Мировые религии монополизировали и запатентовали свое авторство в области основополагающих общечеловеческих норм, таких как "золотое правило нравственности", приоритет духовности, альтруизм, осуждение насилия. В обыденном сознании, как правило, отождествляются религиозные и общечеловеческие ценности. Поэтому "безбожный" звучит как синоним понятия "циничный" то есть ничего святого, отсутствие ориентиров. Это в самом деле страшно. Опасно для выживания человечества. По нашему мнению, альтернатива вере - не знание, как считали просветители, не сомнение, как этап и инструмент процесса познания и не иная система высших ценностей (к каковой в полной мере принадлежит атеизм - наиболее последовательная гуманистическая позиция) , а повальный скептицизм и зацикленность на потребительских стандартах, которые так настырно навязываются нам в постсоветский период. ( О гуманизме атеизма автор подробнее рассуждает в статье 7, стр.57 - 65)

Тезис о гуманности атеизма сегодня требует доказательств. Извольте. Вопреки распространенному поверхностному суждению, суть атеистического мировоззрения не в негативе, не в отрицании ("Бога нет. Это медицинский факт"), а в том, что качества, приписываемые высшему существу из сверхчеловеческого мира, а по-сути, абсолютизированные человеческие качества, можно также сказать - достижения культуры, все то, что делает человека человеком, держит его в хрупком социальном мире, не дает скатиться в бездну зверства и эгоизма, его возможности, потолок, идеалы - возвращаются Человеку . Атеизм от античности до марксизма объясняет причины появления идеи сверхъестественного, удвоения мира в человеческой голове и учит ответственно и сознательно обращаться со своей уникальной сущностью, не упускать из виду высокого предназначения, не искать инфантильных, малодушных решений социальных и духовных проблем. Но признание Человека высшей ценностью и есть гуманизм. Кому много дано, с того много спросится. Или, как Стругацкие сформулировали, "Трудно быть богом". И трудно, и страшно, и горько бывает, и справедливого воздаяния не дождешься, и по головке никто не погладит: "Вы сделали то, что должны были сделать, д^'Артаньян" - и всё. Любовь, по меткому выражению В.Франкла, видит свой объект таким, каким он может стать. Именно так смотрит на человека атеистическая философия. Религия же человеческую сущность выносит за скобки, отчуждает и подает как внешние абсолюты, которые выше каждого отдельного индивида ( с последним мы не спорим!) и спускает в виде простых, конкретных и наглядных рекомендаций, что воспринимается обыденным сознанием как единственный способ сохранения и распространения всех высших ценностей.

То есть с одной стороны, в объятия религии людей толкают страх перед "аксиологическим вакуумом" и "смысловая фрустрация" (13, стр.36 -38), а религия предлагает совершенно в духе общества потребления готовенькие, веками апробированные простые ответы по меркам массовой культуры (8, стр.217) - не надо думать, сопоставлять, увязывать - "все учтено", "съел - и порядок". С другой стороны, религия - не только набор понятий и утверждений, в процессе исторического движения она пропитывает язык, столбит за собой целые поля смыслов. Возьмем поэзию. Наиболее личностные, трепетные, значимые, волнительные вещи озвучиваются как "душа", "судьба", "бог", "дьявол", "искушение", "грех", "рай", "ад", "святость", "искупление", "магия", "молитва" - каждый может продолжить этот список в меру своей эрудиции и художественных пристрастий. Итак - язык. А язык задает качество и форму мышления. Тут уж никуда не денешься. Но есть одна тонкость, о которой не следует забывать - контекст! Перечисленные и им подобные понятия можно рассматривать как символы, то есть они многозначны и высвечивают пучок смыслов, задают определенное направление восприятию. Попадая в сферу искусства, они приобретают характеристики образа - эмоциональность, красочность, субъективность, запускают цепочку ассоциаций. А укореняясь на ниве обыденного сознания деградируют до качества знака - однопланового, куцего, плоского. ( О противоположности религиозной и художественной модели мира, выражающейся, в частности, через категории образ - знак - символ, см. 11, стр.78 -89). Опять же вполне удобно для обыденного сознания, сформированного духовной жвачкой.

Вторая немаловажная функция религии, вытекающая из первой, это воспитательная (она же адаптивная, она же - формирование самосознания и самочувствования человека - 3, стр.113) Любое воспитание направлено на то, чтобы вписать индивида в систему, задать правила игры и научить их соблюдать. Не составляет исключения и формирование творческой, активной личности, ведь в этом процессе задается язык для творчества - математический, хореографический, музыкальный и прочее - формируются определенные волевые качества, вкус, тип мышления и т. п. Любому обществу удобно управляться с послушными людьми, а у человека, как у существа по природе социального, есть потребность (может быть даже на уровне инстинкта) вписаться в социальную среду, иметь референтную группу, смотреться в нее как в зеркало. И религия тут как тут. Не брезгуя даже изгоями - преступниками, наркоманами, бомжами, душевнобольными, алкоголиками - она берется сформировать тип личности вписывающийся в любую систему. Главный принцип любой религии - подчинение божеству как вожаку стаи, а это качество имеет глубокие биологические корни и потому легко приживается в психике человека любой эпохи (8, стр.194 -195) В период крушения фундаментальных социальных ценностей и приоритетов идет лихорадочный поиск новых ориентиров, которые восстановили бы связь времен и связь личности и общества. Традиции, замешанные на инстинктах, кажутся самыми основательными и надежными.

Здесь мы вступаем в сферу действия третьей функции религии - интегрирующей, объединение разных классов, слоев общества в рамках организации, по менталитету, самоидентификации. В недалеком прошлом с этой задачей весьма неплохо справлялось понятие "советский народ". В нем была интеграция национальная, социальная, социально - психологическая, идеологическая, культурная. Вдруг в одночасье все рухнуло, прежний гордый титул стал ругательством "совок", а индивид остался маленьким и голеньким как расхожий персонаж мультфильмов (цыпленок, мамонтенок, котенок - вариантов множество), который растерянно таращится на только что обретенный мир и пытается определить, кто же он. Первое, что предложили взамен, это национальная принадлежность но в таком исторически многонациональном государстве, да с коктейлем кровей практически в каждом теле, да с дремучей архаикой национальных атрибутов (сарафаны, тюбетейки, черкески - какой-то детсадовский утренник) легче от этого не стало. И снова, как некогда в сталинском обращении к народу о войне, всплывает - "братья и сестры" (во Христе или при Аллахе). Это к тому же и мостик в большой, открытый отныне мир - как складно! Только как быть атеистам? А - плохо. Неприкаянно, неуютно, страшно. Да и немодно нынче в атеизме признаваться. К тому же главные христианские праздники получили статус государственных. Кто же от праздников откажется? Вот и интегрировались. Впрочем, чем плохо?

Дело в том, что любая религия не исчерпывается сознанием, мировоззрением, это еще и организация, которая встроена в прочие социальные структуры, в том числе государственные. Демонстрировать это на примере Русской православной церкви с ее византийским цезарепапизмом было бы тривиально. Те примеры, которые показывают, что она периодически пыталась выпрягаться, (позиция Никона по отношению к Алексею Михайловичу, Тихона по отношению к советской власти) и, главное, результат этих попыток только подтверждают правило. Черты восточного деспотизма в государственной власти в полной мере впитала церковь, а вкупе с ее собственным консерватизмом, ригоризмом, негибкостью, нетерпимостью ко всему новому и конфессиональным различиям (вспомним ее отношение к сектам любых модификаций, восточным культам, собственным старообрядцам) интегрирующая роль по отношению к своим вряд ли перевесит дезинтеграцию по религиозному признаку по отношению ко всем прочим. Претензии на абсолютную и окончательную истину, менторский тон и упрямство - это же классика мании величия, диагноз. Главное, мы все это уже проходили! "Путята крестил новгородцев мечом, а Добрыня - огнем", "Православие, самодержавие, народность", "Марксизм - ленинизм - единственно правильная идеология"... Это все духовное насилие над личностью, и неважно, какими средствами оно достигается. Насилие - это лишение возможности выбора. Едва дотянувшись до понятия "толерантность", мы опять соскальзываем к примитиву образца и подражания, то есть суггестии.

Понятно, почему государство сегодня все откровеннее заигрывает с церковью - столько лет в одной упряжке. Понятно, почему православие отвечает взаимностью - приятно выйти из тени и вести диалог с сильными мира сего от имени Господина мира того. Но! Граждане, товарищи, "братья и сестры, "наконец ! Нам -то зачем это нужно? Мы опять попались на байку о хорошем барине, который нас рассудит. Наша-то сейчас задача услышать просветителей 18 века с их идеями общественного договора и гражданского общества, обратной связи власти с народом, прозрачности политики, институтов контроля общества над государством. Это, безусловно, не снимает всех проблем, но ставит новые, значит, мы поднимаемся на ступеньку выше над собственным средневековьем. А религиозная доминанта в культуре, этике, политике это, согласитесь. классическое средневековье.

Одна из самых существенных функций религии во все времена - компенсаторная. На ее реализацию работают и религиозная организация, и идеология, и культ, и искусство. Позволим себе напомнить когда-то общеизвестную, но ныне вытесненную на задворки общественного сознания истину, что причина зарождения и существования религии, а также ее активизации и модернизации - слабость реальных способов влияния человека на окружающий мир, попытка нарастить рычаги своего активного вмешательства в действительность (опосредованное обрядами, молитвой, постом, покаянием и т.п.) или пассивного приспособления к ней, достижение тоже своего рода гармонии ( 5, стр. 75-79) . Основа этой гармонии и средство ее обретения - придание смысла страданию, самовнушение, психодрама церковной службы, и, как крайний случай, добровольный уход в искусственный мир монашества, пограничный между реальной земной жизнью и иллюзорным миром духовных абсолютов.

Поскольку степень зависимости человека определяется не столько природными факторами напрямую, сколько социальными - организация деятельности людей, распределение материальных благ, мера свободы индивида, влияние на частную жизнь традиций, политики, законов - авторитетный исследователь религии 70х-80х г. прошлого века В.И. Колосницын предложил использовать для этого явления категорию "отчуждение" как "господство над человеком его собственных так или иначе объективированных сил" (6, стр.87-88). Мера отчуждения в разных обществах и в разные исторические периоды различна, соответственно место и роль религии в жизни социума и личности тоже величина переменная.

Не питая, со своей стороны, иллюзий относительно гуманности социалистической системы, справедливости ради отметим, что она была цивилизацией антропогенного типа, то есть ориентированной на человека, а не техногенной, нацеленной на производство предметов потребления (2, стр.17). Качества, которые настойчиво прививались человеку, это активность, вера в свои силы и позитивные исторические перспективы, коллективизм и оптимизм. Эта система была догматизирована и почти не оставляла возможности выбора, самоопределения, но ощущение себя субъектом исторического процесса, а также гарантии минимума материальных благ и максимума социального престижа и моральных поощрений для усвоивших правила игры делали жизнь, в общем, предсказуемой. Вспомните, на каком месте тогда находилась религия.

Ломка прежней системы дезориентировала человека в отношении высших жизненных ценностей, перспективных стереотипов поведения, отняла гарантии и страховки и, поставив индивидуализм во главу угла объявила, что в неустроенности и в неуспехе каждый виноват сам (9,стр.83,132). Отчуждение придавило бедных граждан с небывалой силой - и вот вам результат: резкий всплеск религиозности населения бывшего Советского Союза.

Для современного человека компенсация социальной слабости идет по двум направлениям: иллюзорно - практическому - магия всех видов (лечебная, любовная, промысловая, приспособленная даже к бизнесу), повальное увлечение астрологией и прочими языческими штуками и, другой путь - психотерапевтическое воздействие в рамках религиозного объединения, церкви или секты. Последние ощущают себя антагонистами, но по средствам и приемам воздействия на внутренний мир человека весьма сходны.

Ну и - мы же гуманисты - если вера помогает человеку выжить, зачем ее критиковать? К тому же из всех модных ныне средств компенсации или бегства от реальности - наркомании, пьянства, игры - религия не самая вредная и разрушительная, и даже пропагандирует вытеснения собой порочных страстей. Каждый может вспомнить массу телесюжетов и газетных публикаций об открытии храмов в колониях для заключенных и перевоспитании преступников, о приютах для беспризорников в монастырях, о работе с наркоманами и алкоголиками и примерах переключения с одной зависимости на другую (религиозную). Но любая форма компенсации никогда не служит средством решения проблем, а лишь уводит от них или временно снимает стресс, как барбитураты позволяют пережить острое состояние расстройства психики, но при регулярном употреблении ведут к деградации личности. Опять же мудрые просветители наглядно показывали, как с помощью церкви "дурят нашего брата", а уж знаменитая фраза Маркса "Религия есть опиум народа" актуальна как никогда. Те, кто пытается этого не видеть, уподобляются известным персонажам Г. Остера Мартышке, Удаву и Слоненку которые пытались "закрыть неприятный закон". Еще это напоминает "два шага назад" после "шага вперед", то есть к демократии. За тысячелетия своего существования религия уже сказала и сделала все, что могла.

Да, в свое время различные религиозные течения вобрали в себя духовный опыт человечества, западной и восточной философии, главная из находок - это появление понятия "человечество", "человек вообще", не иудей, не эллин, не римлянин, не варвар; распространение моральных норм на всех людей, а не только "своих". Созрела-то эта мысль в недрах философии (в частности стоиков), но за популяризацию - спасибо.

Или первая формулировка толерантности: "Любите врагов ваших". Сказано в контексте притч, аллегорий для неграмотных. Изначальная мысль, видимо, была следующая: любимого человека мы принимаем целиком, каков он есть, не дробим его образ на достоинства и недостатки. Он для нас - абсолютная ценность. Так и всякий человек, иной, отличный от нас, имеет право на свою "самость", свой мир и своих "тараканов в голове". Сформулировано было простенько, но образно, а образ имеет многозначное толкование. И две тысячи лет люди спорят, что подразумевал Христос и как именно надо любить врагов.

Между тем, сама церковь в толерантности не продвинулась ни на шаг, в начале XX века провозгласила отлучение Л.Н.Толстого, горячего сторонника этой идеи, насчет любви, да и сегодня осталась при своем суровом и непреклонном взгляде на классика и его творчество. Чего, собственно испугались? В чем для себя угрозу увидели? В том, что у них отнимают роль поводыря при слепом, няньки при убогом и каждый человек волен сам разбираться со своей душой, грехами и соблазнами. Инфантильный рефлекс искать вне себя опору в решении жизненных проблем Лев Толстой называл "суеверием церкви" ( Формальным поводом отлучения в 1901 году послужила публикация романа "Воскресение", где давалось нелицеприятное описание церковного обряда (12, стр.432, но думается, что это обстоятельство не объясняет исчерпывающе столь радикальной меры и тем более - до сих пор господствующее в православной церкви отношение к Л. Толстому и его творчеству.) "Церковь, признавая себя единственной хранительницей полной, божеской, вечной, неизменной на все времена открытой людям самим Богом истины, не может не смотреть на всякое, иначе чем в ее догматах выраженное, религиозное учение как на ложное, зловредное или даже злонамеренное.... учение, влекущее людей на вечную погибель. И потому по самому определению своему церковь не может быть веротерпима" (14, стр.114-115).

Православная церковь, не пережившая Реформации, особенно враждебно относится к коррекции идей в терминах христианской культуры, что, впрочем, демонстрирует и общую закономерность, подмеченную еще Ф.Энгельсом: от ранне - христианских общин до коммунистических течений борьба между разновидностями одного движения идет более жестко, чем с общими внешними врагами (15,стр.465-492).

В рамках христианства по мере развития общества и личности прослеживается тенденция к индивидуализации образа бога, отношений в религиозной организации, снижение меры формализма, доминирование принципа над буквой.

Эта тенденция реализуется в вариантах протестантизма, религиозной философии, культуре. Но ортодоксальное православие - явление необычайно косное и консервативное, особенно в отношении фундаментальных догматов. Нетрудно представить, насколько шокировало ее идеологов толстовское определение бога, которое, по существу, выходит за рамки религиозного мировоззрения, так как представляет взгляд извне, из другой системы, и фиксирует главный признак религиозной модели - понимание бога как отчужденной человеческой сущности. "Бог - это неограниченное то, что я знаю в себе ограниченным,.. я - существо, живущее столько-то лет, Бог - существо, живущее вечно; я - существо, мыслящее в пределах моего понимания, Бог - существо, мыслящее беспредельно; я - существо, любящее иногда и немного, Бог – существо, любящее бесконечно. Я - часть, Он - все" (14, стр.43).

Вот, фактически, пример использования религиозного символа с преображением его в образ, дающий расширенное и творческое толкование, ломающее рамки догматики и перекладывающее на личность бремя выбора, ответственности не только за свой собственный внутренний мир, но и за облик общества, так как, совершенствуя себя, мы, с точки зрения Л.Н.Толстого, меняем баланс добра и зла в мире.

Проблема образа, символа, знака порождает еще одну ассоциацию, касающуюся языка для обсуждения тонких материй. Для зрелых философских систем, конечно, универсальными элементами языка являются категории - абстрактные, строгие, конвенциональные, встроенные в единую сеть модели. Однако, когда речь идет о чем-то связанном с чувствами, эмоциями, смутными состояниями души, вольно или невольно задействуются образы, поэзия или мифология, которая сохраняет свежесть, живость, непосредственность и в то же время несет заряд обобщения, постижения каких-то глубинных свойств мира и человека, их взаимодействие. В связи с этим вспоминается статья С.А. Азаренко

"Метафизический аспект любви как феномен культуры^" (1, стр.252), где отмечалось, что миф как особая форма мышления не исчерпывает себя на ранних стадиях развития культуры, жизнь мифа продолжается и в современных формах человеческого сознания. Тем более это характерно для русской философии конца

Х1Х начала ХХ века, поскольку ее объектом зачастую и было нечто иррациональное, эмоционально окрашенное, личностно значимое. Отсюда понятия-символы, образующие ткань философского мифа, - "богочеловечество",

"всеединство", "непротивление злу насилием", опять же - "любовь".

В учении Л.Н. Толстого мы часто встречаем мифы - аллегории, которые, с одной стороны, обращены к обычному человеку, непрофессионалу от философии, с другой - поддерживают эмоциональный накал разговора, а с третьей, поскольку речь идет о ценностях, служащих аксиомами в мировоззрении автора,- не требуют доказательств по законам мифа, не знающего вопроса "почему", а показывающего "как", логическое обоснование жанром не предусматривается. Именно как персонажи мифологии, ставшей достоянием мировой культуры, выступают для Толстого Будда, Христос, Конфуций, Платон, Пифагор, Сократ, Паскаль (14,стр.73). Актуализацию в нас их мыслей и духовного состояния он называет молитвой, приближающей нас к Богу. Последний тоже есть не что иное как символ, аллегория, миф общечеловеческой сущности, не засушенной философской абстракцией, а сохраняющей напряженность личного

переживания. Интересно сравнить толстовское определение бога, на которое мы ссылались, и развернутую аллегорию, призванную проиллюстрировать роль бога в жизни людей и каждого отдельного человека: свет, который идет из купола в центре храма, и все люди, идя с разных сторон к свету, становятся ближе друг к другу (14,стр.46). Почему необходим образ? Не только как иллюстрация, методический прием, а потому, что задача Льва Толстого побудить каждого к самостоятельному поиску ответа на важнейшие вопросы бытия. В этой связи представляется очень точной и емкой мысль Д.В.Пивоварова о том, что посредством мифологем Толстой и Достоевский "стимулировали такого рода поиск, очерчивали его векторы" ( 10, стр.150). В этом принципиальное отличие использования символа в философских и религиозных построениях. Последние, как мы уже отмечали, низводят его до знака и не дай нам бог привнести что-то свое в понимание догматизированного элемента вероучения.

Ради иллюстрации и пропаганды религиозного мировоззрения, а также включения в восприятие эмоционального пласта, религия всегда использовала язык искусства и продолжает это делать поныне. Адресат такого творчества - "паства", нищее духом большинство, которым удобно манипулировать. Соответственно и средства воздействия выбираются, как правило, простые и примитивные, легко укладывающиеся в стереотипы восприятия, в китч массовой культуры. Этот негибкий принцип не меняется, даже если адресатом становятся сравнительно образованные, думающие люди. Например, в Екатеринбурге сейчас активно действует общество православных педагогов, которое, в частности, распространяет в школах печатную продукцию епархии, агитирующую против абортов, курения и т.п. Серия листовок на эти темы называется "Листок трезвения ". Вот самый короткий по форме и характерный по содержанию образец такого рода агитации:

"Врачи, производящие аборты,

Убийцы неродившихся детей,

Пусть после вашей дьявольской работы

У вас сочится кровь из-под ногтей".

(Религиозный благотворительный фонд помощи материнству "Не убий", тираж 1000000 экземпляров, М.П.З. 2182-1) Комментарии, как говорится, излишни.

Противопоставляя себя сектам и суевериям, православная церковь по средствам воздействия на людей, в сущности, не отличается от них. Летом 2005года автору статьи довелось наблюдать на проспекте Ленина в Екатеринбурге характерную сцену. В ярких одеждах, с гармошкой, пением, притопами и прихлопами идут кришнаиты, пытаясь приобщить прохожих к своему радостному экстазу. Сразу следом за ними с суровыми лицами, в темных одеждах, губы сжаты, в глазах непримиримый огонь, во главе процессии священник с кадилом - православные, как поливальные машины после колонн пленных немцев, "очищают" улицу от "сектантской скверны". При этом производят впечатление таких же ряженых, только в другие костюмы, второй акт карнавала.

Вообще, если спорить о вкусах ( а спорить приходится, иначе попса, как энтропия, стремящаяся к максимуму, поглотит все и вся ), религия давно исчерпала роль почвы и системообразующего компонента культуры. В свое время, аккумулируя духовные искания, в силу идеологического господства поглощая философию, искусство, мораль ("что сверх того - то от лукавого"), христианская парадигма дала миру и иконы Рублева, и Нотр-Дам и Сикстинскую мадонну и много иных шедевров. В этом высоком искусстве тоже далеко не все определялось религией, но сейчас речь о другом. (Глубокий анализ содержания и формы религиозного искусства дан в работах В.И.Колосницына и Т.А. Руневой в кн. 11, стр.26-34, 78-89) Посмотрите на роспись недавно построенных церквей, на иконки, отпечатанные типографским способом, да и темперой по канонам написанные - что-то они мучительно напоминают... Скорее всего, куколок, которых девочки - среднеклассницы рисуют на полях тетрадок: большие глаза, маленькие губки, аккуратные прямые носики, волосы на прямой пробор и т.д. Это даже не сентиментализм и не примитивизм - там хоть искренне и без претензий - это какие-то коврики с лебедями, кошки-копилки, слоники на комоде.

И в словах, идеях, проповедях совершенно то же самое, стародавнее и, главное, без размышлений, сопоставлений, доказательств, а просто отсылка к авторитету и навешивание ярлыков : "это - грех", "это - гордыня", "это - ложь и суеверие", "Христос учил", "в Библии сказано"... А какие-то глобальные вещи "не дано нам познать", должно принять на веру, самим же , де, будет легче жить.

Вот ключевые слова любой массовой культуры, ориентированной на простого и предсказуемого потребителя – легче жить, " не грузиться", как сейчас говорят.

Девиз общества потребления - сделать жизнь максимально комфортной и приятной, от геля для душа до безоблачного состояния души. Да, с идеями покаяния - прощения, антропоморфности мира, бессмертия, Отца-покровителя жить проще, и иной человек "сам обманываться рад" на сей счет. Если консервировать и поощрять такое мироощущение - гуманизм, то какой-то жалостливый он и безотрадный. Нам представляется, что любовь, возвышающая человека, скорее сродни паскалевскому " мыслящему тростнику" - он слаб в сравнении со вселенной, которой ничего не стоит его убить, но благодаря сознанию, мысли, человек неизмеримо выше того, что его убивает. Отказ от пугающих идей, уход от них - это сознательный регресс.

Сказанное отнюдь не означает, что автор предлагает искоренять религию на корню как мировоззрение и тем более ставить препоны в отправлении религиозных потребностей по образцу суровых советских времен, отнимать у верующих последнюю отраду, а их самих зачислить в разряд ущербных. Не призываем мы, вопреки заявленной толерантности навязать всем и вся атеистический взгляд на мир. Напористая критика религиозной концепции человека обусловлена сегодня исключительно претензиями церкви на руководящую и направляющую роль в обществе, на расширение влияния и контроля за нравственностью со своих позиций, настойчивые попытки проникнуть в систему школьного образования и застолбить в ней ведущую роль.

Хочется обратить внимание на то, что более тридцати регионов России ввели в образовательные программы курс "Основы православной культуры" (интересно, каков процент православных, проживающих в этих местах, не говоря уж об атеистах, и как это согласуется с конституционным принципом свободы совести?). В Свердловской области Епархия и Управление образованием разработали план совместных мероприятий не на один год; пишется учебник для школьников, опять же по православию. В ИРРО создана пятисотчасовая программа по обучению религии в плане повышения квалификации учителей. И вот по этому поводу, как говорится, "не могу молчать": наш народ, и особенно интеллигенция много чего терпели и от высших властей, и от местных начальников, но тут уж просто крик души рвется - доколе с нами будут обращаться, как с паствой и загонять в очередное стойло? На уровне социума, перспектив развития общества, решения текущих проблем, с нашей точки зрения, ставка на религию бесперспективна, так как она, религия, по существу, всегда приспосабливает человека к обстоятельствам ("я в душе хороший, это главное, а что вокруг творится - на то воля божья").

Что же касается отдельного человека, его выбора, его жизни и личных трудностей, тут, безусловно, дело хозяйское. Этому личному выбору сейчас как раз никто не угрожает и ничто не препятствует, но поскольку и народ, и власть у нас - субъекты увлекающиеся и на полумерах останавливаться не привыкли, из крайности в крайность бросаемся без оглядки, то очередное возвращение к государственной религии как-то беспокоит и вызывает интеллектуальный и психологический протест. Любой способ манипулирования сознанием навевает не лучшие воспоминания, и снова добровольно совать голову в петлю - увольте!

Короче говоря, никто не призывает отбирать костыли у тех, кто без них не может передвигаться, но если всем их раздавать для борьбы с травматизмом, то это вряд ли поможет.

Кстати, одно из тревожных проявлений этой тенденции сегодня - массовое применение психотерапии и различных технологий, снимающих стрессы, примиряющих человека с самим собой (любым!) по отношению к практически здоровым людям, в ситуациях, где это не вопрос выживания, а просто потребность в покое и внутреннем комфорте. Вообще, само избегание духовного напряжения - черта нездоровой психики, но ее можно спровоцировать и просто душевной ленью и сибаритством, принципом "брать от жизни все", подразумевая только приятное. Нашей российской культуре это совсем не органично. Поколения россиян и советских людей воспитывались на классической литературе, которая учила, что смысложизненные истины обретаются через ошибки и страдания, а личность формируется в поступках, столкновении воли и обстоятельств, соперничестве с судьбой. Жизнь духовного человека драматична, ибо мир противоречив, и люди столь различны, чтобы понять их и себя, не раз приходится пройти через кризисы, растерянность, тоску, депрессию, отчаяние... А представьте себе все это в стандартах нынешней жизни: Пьера Безухова в ролевом психотренинге, Анну Каренину на кушетке психоаналитика, Обломова, принимающего ноотропил, Братьев Карамазовых в смирительных рубашках...

Депрессия, бессонница, тоска, побуждающие как-то менять свою жизнь, свои отношения с миром глушатся таблетками. По-старинке - алкоголем. А если покруче - наркотиками. Суть одна: получить удовлетворение без напряжения. "Сделайте мне красиво". Глобальный гедонизм. А поскольку причина душевных противоречий почти всегда лежит в сфере морали, ибо именно на человеческих отношениях замешан наш внутренний мир, то и она становится немодной обузой, подменяется прагматикой или сводится к юридическим понятиям.

Характерен и грустен эпизод, который автору пришлось разбирать с детьми 10 - 12 летнего возраста. Школьник украл у родителей деньги и пригласил приятелей в игровой клуб, где они все с удовольствием потратили. Когда родители хватились пропажи, случай стал известен в семьях всех игроков. И взрослые стали выговаривать детям, что они, воспользовавшись ворованными деньгами ( а откуда еще могут взяться несколько тысяч рублей у пацана?), стали

соучастниками кражи, ребята искренне удивились и горячо доказывали, что если родители воришки не предъявляют им материальный иск, то и проблемы никакой нет, и обсуждать тут нечего, нет "состава преступления". То, что помимо чисто юридической стороны есть моральная, они просто отказывались понимать, заклеймив родителей отсталыми и несовременными. Нельзя, конечно, по одному случаю делать далеко идущие выводы, но он на самом деле не единственный в таком роде, просто наиболее наглядный, симптоматичный и заставляет задуматься. Задуматься о том, что при всем богатстве и разнообразии современных средств фиксирования, хранения и передачи информации высшие ценности передаются только от человека к человеку, от личности к личности и никак иначе. Конечно, искусство - кино, книги, диски, - но это все при том, что уже сформировалась потребность в поиске ориентиров, есть живое межличностное общение, задающее и окрашивающее все прочее восприятие, реальное взаимодействие людей, весомость поступка, не вписанного в линеечки школьного поведения. Опасение вызывает то, что современная детская жизнь очень индивидуалистична. Распадаются дворовые компании, т.к. нет самих дворов, гулять небезопасно, да и некогда, многие благополучные дети заорганизованы по кружкам, секциям, дополнительным занятиям, у них подчас и времени-то нет просто погулять, что-то вместе с друзьями поделать, самим организовать игру, а не только на компьютере кнопки жать. Учеба - дело сугубо личное, всякая соревновательность в этой области, якобы стимулирующая активность, только рождает конкуренцию и выбраковывает неуспешных. Пионерии, которая предлагала иные дела, кроме школьных, не стало, ископаемые дворовые клубы нищают лишаются помещений, педагоги уходят, чтобы просто физически выжить. Родители либо крутятся в бизнесе с утра до ночи, либо на нескольких государственных ставках шустрят. Они тоже видят детей редко, разговаривают и того реже, фильмы и передачи смотрят другие, музыкальные пристрастия тоже с детскими и подростковыми редко пересекаются. Но свято место пусто не бывает, и сознание ребят формируют компьютерные "стрелялки", вездесущее интернетное порно и теле шоу с боевиками, не говоря уже о дебильной рекламе.

Остается только удивляться тому, что у старших подростков, из тех, что сохранили, несмотря ни на что, потребность и способность саморазвития, все же прорывается стремление к поиску ценностных ориентиров, тяга к разговорам "за жизнь", интерес к философии и подлинному искусству. Тут-то и хочется воскликнуть заветное из наших семидесятых: "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке". Мы - взрослые, которым есть что сказать, есть о чем пожалеть в ускользающем очеловеченном мире, и те, кто пробует эту жизнь, примеряет ее на себя, кто еще хочет слышать и понимать и идти своей дорогой. Ни им, ни нам не нужны рецепты - это отголосок имперской модели бытия (религиозные концепции тоже из этой серии), нужен диалог, который обыгрывает и запечатлевает разные ценности, не абсолютизируя никакие истины, оставаясь на позиции сознательного и перманентного выбора, а значит - ненасилия.

Почвой же для духовно насыщенного, эмоционально окрашенного, но научно - добротного общения может стать прежде всего современная философская антропология, которая наследует широкий спектр вопросов, поставленных и религией, и различными школами философии, и искусством: о сущности человека, исторической судьбе человечества, свободе, ценностях, сознании и подсознании, совести, любви, агрессии, душе и духе...

Нам представляется созвучной и актуальной идея В.К. Бакшутова о необходимости объединения усилий российской интеллигенции для осуществления антропологического ренессанса (2,стр.8). Такая философия, которая ставит действительно интересные и жизненно важные вопросы, которая не ангажирована ни государством, ни религией, станет стержнем духовной культуры и, возможно, потеснит религиозное мировоззрение, облагородит мышление и обогатит духовный мир наших современников.

ЛИТЕРАТУРА

1. Азаренко С.А. Метафизический аспект любви как феномен культуры. В кн. Отношение человека к иррациональному. Свердловск, УрГУ, 1989

2. Бакшутов В.К. Философская антропология. Екатеринбург, 1998

3. Колосницын В.И. Лекции по теории научного атеизма. Ч. 1 Свердловск, 1975

4. Колосницын В.И. К определению природы религиозного искусства. В кн. Социальные функции искусства и религии (сравнительная характеристика). Свердловск, 1976

5. Колосницын В.И. О различных типах гармонии в эстетическом и религиозном отношениях. В кн. Эстетику - в жизнь, выпуск 3, Свердловск, 1970

6. Колосницын В.И. Религиозное отчуждение. Свердловск, УрГУ,1987

7. Кричевцова Н.Е. Нравственные аспекты атеистического воспитания личности.

В кн. Нравственное воспитание в системе формирования нового человека. Свердловск, 1985

8. Никонов А.П. Апгрейд обезьяны. Большая история маленькой сингулярности.

М., НЦ ЭНАС, 2004

9. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в ХХ1 веке. Москва, "Алгоритм", 2004

10. Пивоваров Д.В. Иррациональное и рациональное в проблеме смысла жизни.В кн. Отношение человека к иррациональному. Свердловск, УрГУ, 1989

11. Рунева Т.А. Средневековая модель отношения человека и мира и ее воплощение в искусстве. В кн. Социальные функции искусства и религии (сравнительная характеристика). Свердловск, 1976

12. Толстовский ежегодник, 2002

13. Франкл В. Воля к смыслу. Апрель - Пресс, 2000

14. Христианская этика. Систематические очерки мировоззрения Л.Н.Толстого. АЛЬФА, Екатеринбург, 1994

15. Энгельс Ф. К истории первоначального христианства. Собр. соч.,2 изд.,т.22