44. Типы и виды образования. Модели школьного и высшего образования в современном мире.

Существующие «классические» образовательные модели можно условно разделить на модель европейскую, американскую, советскую и японскую. Каждая из них имеет свои особенности и отвечает определенным условиям развития общества. Под особенностями подразумеваются, в первую очередь, ориентация на точные или гуманитарные науки, теоретическую или практическую подготовку, детальное изучение старого или на создание нового. Использование той или иной модели образования приводит к «формированию» в различных учебно-воспитательных заведениях разных выпускников, а, следовательно, и граждан, по-разному воспринимающих окружающий мир, с различными целевыми установками и степенью готовности жить и творить в современном мире. Образование свободного выбора

Несмотря на различия европейских систем образования, у них есть одна сходная черта – приверженность модели LiberalArts, использование которой формирует у человека привычку делать выбор и нести за него ответственность. К примеру, модель позволяет студентам самостоятельно выбирать курсы из списков, предложенных в школе и высших учебных заведениях. Если учащийся ошибается в выборе, то в следующем году у него есть возможность исправить ошибку и записаться на другой курс. Главное, что это его выбор, его мотивация, его ответственность. Такая образовательная модель приучает учащегося думать самостоятельно, искать дополнительные источники информации, не ограничиваясь знаниями, получаемыми на уроках. Кроме того, модель учит учиться – осваивать новые знания на базе старых, которые и объясняют новые. Другими словами, чем больше человек учится, тем больше он может выучить. Ну а поскольку новые знания попадают в контекст уже имеющихся, модель LiberalArts дает учащемуся видеть вещи целостно[i]. У европейской модели образования есть множество вариаций. К примеру, в немецкой школе ценятся, в первую очередь, порядок и послушание; во французской –личные способности и достижения учащихся; в английской - принадлежность к определенному общественному слою и наследственность[ii]. В последнее десятилетие до уровня этих признанных школ поднялась и образовательная модель Финляндии[iii]. Этому государству удалось максимально эффективно внедрить в систему образования новые информационные технологии. Также были приложены все усилия для того, чтобы сделать саму систему более гибкой и способной реагировать на изменяющиеся условия среды.

Признав эффективность такой образовательной модели, Соединенные Штаты позаимствовали ее основной элемент – возможность делать выбор, и максимально упростили образовательные программы. Кроме того, они сделали курсы очень практичными. Ученикам преподают не теоретические конструкции, а учат решать практические задачки. К примеру, на уроке географии учитель может дать задание схематически изобразить дорогу из школы домой. Однако ребенок может так и не узнать, где находится Средиземное море или как называется столица Бразилии. Безусловно, практичная ориентированность пригодится ребенку в жизни и сформирует у него смекалку, однако не позволит выдержать академическую конкуренцию европейского сверстника. Кроме того, в Америке нет унифицированного школьного стандарта. То есть школы устанавливают перечень и объем предметов, необходимых для выполнения программы начального и среднего образования, самостоятельно. И никто не в ответе за то, что абитуриенты изначально поставлены в разные условия. Это «игнорирование» интереса среднестатистического учащегося связано с тем, что американская программа обучения рассчитана не на «середняка», а на отстающего. Еще в школе детей делят по способностям на несколько групп при помощи стандартизированных тестов, созданных для измерения «коэффициента интеллектуального развития» (IQ). И именно на группы детей, набирающих наименшее количество баллов американцы расходуют большую часть всех затрат на образование (92 %), а наиболее способным и трудолюбивым детям достается менее 1%[iv]. Эффективность данного подхода вызывает споры. Часть американских преподавателей считает, что в таком случае происходит нерациональное использование государственных средств и усилий учителей. Именно в этом они видят причину того, что Соединенные Штаты постоянно нуждаются в студентах, способных учиться на математических и технологических факультетах. Для разрешения этой проблемы в Америку приглашаются студенты и ученые со всего мира. Рядовые же американцы удовлетворены простой и практичной системой образования и продолжают заниматься деятельностью, которая не требует серьезных умственных затрат. Совсем иначе была устроена украинская система образования, доставшаяся нам в наследство от СССР. Тяжкое наследие академического образования

Необходимость наращивать оборонные и промышленные мощности Советского Союза привела к тому, что высшее образование было преимущественно естественно-техническим и полностью стратегически-государственным. Здесь был реализован государственный заказ на необходимую систему образования. Исходя из своих нужд, СССР избрал так называемую гумбольдтовскую, академическую модель высшего образования, направленную на подготовку молодых научных работников и инженеров-исследователей. В эпоху Просвещения университет Гумбольдта противостоял средневековому цеховому университету. В находившихся под управлением церкви Оксфорде и Кембридже к занятиям наукой были допущены лишь представители аристократии, которые отвергали идею практического применения науки и не занимались исследовательской работой. Обличая минусы такого подхода, Гумбольдт попытался дать академическую свободу университетам, предоставляя им ответственность перед потребностями государства и общества. Единственным весомым минусом гумбольдтовской модели университета является чрезмерная академичность и усложненность перепрофилирования и подготовки специалистов свободных профессий[v]. Такая модель образования в СССР представляла собой очень сложный и тщательно сбалансированный комплекс средств и методов, который длительное время гарантировал сочетание сравнительной быстроты, приемлемой стоимости для бюджета и высокого конечного уровня соответствия выпускников государственным стандартам. Но если технические специалисты еще оправдывали свое предназначение и обеспечивали высокий научно-технический уровень разработок, особенно в области вооружений, то в сфере гуманитарных наук, социологии и политологии советская высшая школа, не имеющая в своей массе свободного доступа к источникам информации, явно уступала западным. Неожиданным, но вполне закономерным результатом длительного использования советской модели образования стало то, что в изменившихся условиях к трансформации оказалось не готова не только сама эта модель, но и ее продукт – среднестатистический советский выпускник. Это еще один яркий пример того, как сильно способна влиять модель образования на общество. Если модель LiberalArts ориентирует человека на постоянный выбор и ответственность за него, то советская школа приучила ученика / студента к единоправильности подаваемой информации и умению эффективно работать в стабильных условиях. Другими словами, и модель, и продукт ее использования с трудом реагируют на изменяющиеся условия внешней среды – на новые общественные запросы. Это отчетливо видно на примере Украины. У нашего государства нет необходимости готовить такое количество ученых и инженеров-исследователей. Однако «гумбольдтовский» университет способен эффективно растить лишь таких специалистов, потому неэффективен в условиях постоянно меняющегося рынка. Для улучшения сложившейся ситуации в Украине был начат процесс масштабного реформирования системы образования. Достойно уважения то, что эти изменения проводятся с учетом «мировых стандартов» общего среднего образования: · полное общее среднее образование должно длиться не менее 12 лет; · иметь заключительную стадию углубленного и дифференцированного обучения в направлении будущего высшего образования длительностью три или более лет; · использовать систему объективного заключительного контроля, позволяющего не только ранжировать выпускников по знаниям, но и сравнивать работу разных школ. Однако результат реформирования остается спорным. В первую очередь, из-за отсутствия целостного подхода к реформе. Так, в Украине трансформации подлежит отдельно начальное, отдельно среднее и отдельно высшее образование. Изменения в программах обучения и в системе оценивания в средней и высшей школе не соотносятся между собой и сбивают с толку студента-новичка. Но еще хуже то, что такой подход формирует у человека отсутствие целостного видения и комплексного подхода к овладению знаниями. Ученик продолжает зубрить предмет лишь для успешной сдачи вступительных экзаменов и готов напрочь забыть выученное, переступив порог университета. Потому актуальным остается вопрос – способны ли такие скорее количественные изменения привести к качественным и оказать существенное влияние на модель образования. Возможно, ответ на него кроется в другой проблеме – отсутствии конечной цели реформирования модели образования. До сих пор нет определенности: то ли Украина стремится создать принципиально новую систему образования, способную быстро реагировать на изменяющиеся условия и новые запросы, то ли просто пытается внедрить в процесс обучения современные инновационные технологии? Безусловно, затруднения при определении цели объясняются невозможностью определить, что же будет надо обществу через 20 лет. Однако такая неопределенность присуща человечеству изначально. Люди никогда не обладали свойствами успешного прогнозирования по всем направлениям своей деятельности. При этом для выбора правильного пути нет необходимости в абсолютно точных прогнозах – достаточно хотя бы приблизительно определить глобальные тенденции, учесть возможные вариации в их проявлениях для конкретного государства и принять во внимание особенности этого самого государства (к примеру, традиции, ожидания от образования) и, таким образом, определиться с целью. Трудности реформирования образовательной системы также усугубляются тем, что объемы информации увеличиваются очень быстрыми темпами. Однако и эта задача, в общем-то, решаема. Исследователи проблем образования уже давно определились с тем, что передавать надо не знания (как это было заведено в эпоху становления науки и Просвещения (ХVII-ХVIII вв.)), а метод получения этих знаний, метод создания на основе имеющихся знаний новых. То есть надо перенести акценты с получения знаний (они все более доступны людям в век информационных коммуникаций) на методы обучения и развития системного мышления и распределить имеющиеся для достижения поставленных целей ресурсы так, чтобы поэтапно решить все задачи, стоящие перед обществом. Школа – как механизм развития человеческого общества

Основные идеи глобального реформирования образовательных моделей:

· представление образования не столько как инструмента локальной (по месту и времени) социальной политики, сколько средства общественного развития и разрешения общественно значимых проблем; школа не только как механизм воспроизводства, но и механизм развития общества; · перенос центра внимания с процесса обучения (передачи знаний) на процесс тренинга интеллектуальных функций; · расширение набора типов знаний и реорганизация учебного материала вокруг деятельности, а не вокруг предмета[x]. Идеологи такого подхода полагают, что совершенствование существующей системы образования возможно за счет перехода от нынешнего научно ориентированного образования к образованию, ориентированному на деятельность.

Однако процесс достижения подобных целей требует максимальной согласованности действий в масштабах государства или всего мирового сообщества. Поэтому можно приветствовать их разработки, но в то же время помнить о тех сложностях, с которыми сталкивается и еще столкнется создание такой глобальной образовательной модели. Более реалистичным подходом на сегодняшний день, по всей видимости, является постепенное внедрение элементов этого подхода в образовательные системы каждой из стран. Это, безусловно, будет способствовать переориентации модели развития общества, однако вряд ли сможет обеспечить ее радикальную переориентацию. Примеры развития Японии позволяют утверждать, что продуцирование эффективных моделей развития общества не может осуществляться только за счет прогрессивных моделей образования. И хотя бесспорным является мнение об инновационной модели развития экономики Страны восходящего солнца, после детального рассмотрения вряд ли можно назвать таковой и ее модель образования. Образование по-японски: послушание вместо инициативы

Современная японская система образования была привнесена Соединенными Штатами после поражения Японии во Второй мировой войне. Сегодня ее называют система «6-3-3». То есть ребенок поступает в начальную школу в шесть лет и учится там до 12. После этого три года своей жизни он проводит в средней школе, после чего при условии успешной сдачи экзаменов переходит в среднюю повышенную школу. После ее окончания через три года он может поступать в университет и, проучившись там четыре года, продолжить обучение путем проведения исследовательской работы в докторантуре[xi]. Объем преподаваемых знаний в Японии очень велик, поэтому дети, желающие продолжить обучение в повышенной средней школе, а тем более – в высшей, вынуждены заниматься с репетиторами с начальных классов. Кроме того, для трудоустройства в престижной компании, японцам необходимо окончить престижный университет. А для поступления в таковой надо основательно подготовиться, то есть хорошо учиться, а для этого заниматься с репетиторами. Восприняв культуру дополнительных и внеурочных занятий, японцы привыкают быть постоянно занятым – в школе, с репетитором, на всевозможных бесплатных кружках при школах. Такой подход воспитывает в молодых японцах усидчивость и трудолюбие, а со временем – и умение видеть перспективы и настойчиво достигать своей цели. В целом японцы более ориентированы на изучение точных наук, что связано с экономическим интересом страны. В школе и университете они получают широкую специализацию, а более узкий профиль приобретают уже на работе в фирме за счет последней. В японских классах и аудиториях царят дисциплина и послушание. Студенты внимательно слушают преподавателя и молча выполняют свои обязанности – домашние задания (которые даются и в учебное время, и на коротких каникулах). Только под влиянием американских подходов студенты начали вслух выражать и отстаивать свое мнение в классе. Однако до сих пор это дается им с трудом, что связано с многолетней культурой молчания. Такая характеристика плохо вяжется с инновационной моделью развития Японии. Правильней было бы сказать, что модель развития Японии есть результат не только модели образования, но и направленность политики государства. Их национальная политика ориентирована на заимствование новейших технологий и наиболее прогрессивных изобретений других стран с последующим внедрением у себя. Такая практика была начата Японией еще в период Мейдзи, когда император направлял исследовательские группы в Европу – Англию, Францию и т.п..[xii] До сих пор Япония стремится перенять прогрессивный опыт всех стран мира, систематизировать и, таким образом, готовить почву для научных открытий. Как раз последние две ступени и обеспечиваются дисциплинированными и настойчивыми выпускниками японских ВУЗов – результатами японской модели образования. Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что на модель развития общества влияет не только модель образования, но и направленность национальной политики. Потому необходимо комплексно подходить к вопросу трансформации модели развития и помнить, что необходимым, но не единственным средством для ее успешного проведения является целостное и целевое реформирование модели образования. Панацеи не бывает, зато бывает комплексный национальный подход к решению возникшей проблемы через определение цели и средств, необходимых для ее достижения. Следовательно, модели развития общества – это не зеркальные отражения моделей образования, а взаимосвязанные элементы единой системы, движимой национальной политикой – государственной волей достижения обозначенных целей развития оптимальным образом.