3. Мобильное искусство палеолита.

первичные формы изобразительной деятельности homo sapiens sapiens, появляющиеся в верхнем палеолите (Ориньяк) около 40–30 тысячелетий назад. Памятники палеолитического искусства – пещерная настенная живопись и рисунок, а также различные виды скульптуры сохранились преимущественно на юго-западе Франции и в прилегающей части Пиренейского полуострова. Спорадически они встречаются в Северной и Восточной Европе, Альпах, на территории Украины, на Южном Урале и в Сибири. Общепринятой классификации палеолитических изображений не существует. Определения, используемые разными авторами, синонимичны в первом случае понятию реализм (формы «физиопластические», «воспроизводящие», «сенсорные» и т.п.), во втором – понятию условность (формы «символические», «геометрические», «идеопластические», «имажинативные»). Иногда особо выделяются «орнаментальные» формы. Подобные классификации имеют уже тот недостаток, что не обособляют маргинальный (субкультурный) материал. Он делится на две группы: абстрактную и фигуративную. Абстрактные делятся на два типа: аморфные и структурные. Фигуративные изображения охватывают широкий спектр форм, от натуралистических и умеренно стилизованных до схематических. субкультурные формы – это формы полностью или частично природного происхождения: отпечатки и трафареты, фигурные камни, кости, раковины, клыки и иные частично обработанные натуральные предметы, использовавшиеся как украшения, имевшие сакральный характер. Среди собственно изобразительных отдельное место занимают абстрактные, аморфные – неупорядоченные изобразительные артефакты: отдельные красочные пятна или сочетания живописных пятен, хаотическое переплетение линий, штрихов, насечек и т.п. Некоторые из них могут быть побочным продуктом утилитарных либо полуинстинктивных действий (например, «гриффады» – подражание следам когтей, оставленных медведем на стене пещеры, – где процесс и результат неразличимы). Близкое к субкультурным положение занимают насечки на кости, имитировавшие царапины, оставленные на кости режущим орудием в процессе практической деятельности. Существует предположение о происхождении отсюда параллельных и пересекающихся линий, дальнейшее развитие которых («елочки», зигзаги, «соты», ромбы и т.д.) лежит в основе орнаментальных и некоторых знаковых форм. Многие пещерные настенные изображения, которые часто фигурируют под рубрикой «знаки», «символы» или «орнаменты», строго говоря, не являются ни тем ни другим; например, пятна красной краски, связанные с погребениями (пещеры Ле Мустье и Ля Ферраси), относящиеся к древнейшему периоду, когда впервые появляются каменные диски, глиняные и каменные шары, обработанные костяные пластинки (Тат, Базуа, Ахенхейм и др.), а также «гриффады» и продолжающие их «макароны». В пещере Базуа «макароны» образуют сложную рифленую фактуру из более или менее параллельных линий, в пещере Гарга столь же плотная фактура образована перекрещивающимися прямыми и дуговыми линиями. В Альтамире хаотические переплетения двойных и тройных линий образуют большие панно на потолке и стенах пещеры. Абстрактные, структурные формы, как и аморфные, непосредственно не ассоциируются с предметной реальностью. Отличие от предыдущих составляет более или менее ясно читаемая конструкция. В их числе простейшие знаки: шевроны, стрелы, равноконечные кресты, круги, прямоугольники, овалы, «елочки», «змейки», спирали. Эти формы используются как самостоятельно, так и в качестве элементов орнамента. Качество рисунка, степень сохранности изображений затрудняют иногда их прочтение, однако простота воспроизведения, отличающая конкретную форму от бесструктурной абстракции (воспроизведение которой может быть только факсимильным), во всех случаях облегчает его дешифровку. В промежуточном положении находятся артефакты, которые лишены структуры, однако включают элемент организации. Пример – известняковая плита с восемью парными углублениями из детского захоронения периода Мустье в Ля Ферраси. Такой же частичной организацией отмечены некоторые графические артефакты в пещерах Альтамира, Труа Фрер, Кастильо, Нио, Буксу, Пиндаль, Сантиана и др. Проблему представляет определение границы между знаком и крайне схематизированным фигуративным изображением. Едва ли не каждый из таких распространенных сюжетов, как вульва, фаллос, женская фигура, голова и фигура животного, может быть представлен лаконичной схемой. Среди «знаковых» форм, которые не полностью утрачивают связь с исходным образом, – «тектиформы» и «клавиформы»: треугольники, миндалевидная форма, круг с радиальной линией, прямоугольники, сдвоенная прямая линия, «елочка», – являющиеся знаком вульвы и фаллоса. При этом нет оснований считать – как это часто делается – знаком те же объекты, изображенные реально. Натуралистические и умеренно стилизованные изображения принципиально отличаются от тех, которые приобрели статус знаков: натуралистическая форма уникальна, знаковая – универсальна. Абстрактные структурные формы существуют как простые (единичные) и сложные (композитные). Единичная абстрактная структура – это знак или символ, сложная – орнамент. Абстрактные композитные формы палеолитического искусства образуют широкий спектр – от едва организованных до крайне стилизованных. Они чаще всего украшают различные изделия из кости, рога и камня. В пещерной живописи редко встречаются формы, которые можно было бы с уверенностью отнести к разряду орнаментальных. Знаки и символы, близкие к тем, которые украшают мобильные предметы, в пещерах встречаются повсеместно, однако в них отсутствует основное качество орнамента – композиционная определенность, создаваемая симметрией, ритмическими повторами, точной вписанностью изображения в форму декорируемого предмета. Приближенным к орнаментальной форме может быть стилизованное воспроизведение фактуры предмета: шерсти, шкуры животных, волос, одежды, украшений, татуировки, нательных изображений человека. К этой группе примыкают встречающиеся в настенных росписях стилизованные формы, обозначающие масть животного (лошадь «в яблоках» в Пеш Мерль, бизон в Марсула и др.). Что касается человеческих изображений, то здесь – при относительной реалистичности в изображении фигуры – фактура волос изначально и повсеместно имеет условный, орнаментальный характер, образуя то шашечный рельефный рисунок, то рельефные концентрические круги. Таким же простым способом – ритмически повторяющимися поясами нарезок – передается и фактура одежды, и иногда воспроизводятся украшения. И все же чаще всего эти орнаментальные формы, по-видимому, имеют самостоятельное, в большей мере сакральное, нежели декоративное значение. Классический орнаментальный характер имеют композиции из геометрических элементов, полностью или частично занимающие поверхность различных орудий и украшений: подвесок, браслетов, каменных и костяных дисков, пластин, обломков кости и рога. Повсеместно, от Пиренейского полуострова до Сибири, встречаются так называемые «чуринги» – каменные и костяные пластины с орнаментом в виде прожилок листа или радиальных и поперечных линий, прямоугольников, параллельных линий и коротких насечек или изображениями «змейки» и концентрических кругов. Копьевидные костяные изделия из Истюрица, сплошь покрыты резным орнаментом в виде причудливо изгибающихся спиралей, концентрических кругов; причем среди этих геометрических форм угадываются стилизованные изображения человеческой руки и головы животного. Иногда копьеметалку или иной костяной предмет украшает растительная форма в виде прямой линии, от которой елочкой расходятся ветви, реже – листья (копьеметалка из Ле Вейрие). Существуют переходные формы: крайне стилизованные фигурки рыб, образующие ритмическую орнаментальную структуру (кость из Ла Мадлен), стилизованные головы оленей (кость из Тейжа), ряд лошадиных голов (кость из Истюрица), серн (Гурдан) и т.д., обладают всеми особенностями орнамента. В то же время, сравнивая эти изображения с такими, как стада оленей из Ла Мери (Тейжа) или вереница лошадей, или фриз из оленьих голов в Ласко, можно прийти к заключению, что эти изображения следует рассматривать как сюжетные композиции. Фигуративные изображения; здесь также существуют переходные формы. Некоторыми орнаментальными свойствами обладают умеренно стилизованные фигуры животных, вписанные в прямоугольник или круг (фигурка серны на маленьком костяном диске из Ложери Ба и др.). Декоративная функция таких изображений выражена яснее в организации двухфигурных композиций, например на копьеметалке из Труа Фрер. По существу, реалистические и стилизованные фигуры животных – лошадей, козлов, оленей, бизонов, – украшающие различные изделия из кости и рога, являются предметами прикладного искусства. К этому жанру принадлежат лучшие из реалистических произведений палеолитического искусства, такие, как композиция с оленями и рыбами, выгравированная на оленьем роге (Лорте), рельефная голова бизона из Истюрица, вырезанная на «жезле» из оленьего рога, или ставшая на дыбы лошадь – навершие копьеметалки из Брюникеля. Рельефными и гравированными фигурками украшены фрагменты кости, рога, бивня мамонта; рисунки того же характера сохранились на округлых гальках и обломках камня. Один из наиболее ярких феноменов палеолитического искусства – круглая скульптура. В палеолите круглая скульптура: прежде всего женские статуэтки («палеолитические венеры»), реже – изображения животных, еще реже – мужские изображения. Мера условности женских статуэток колеблется от образов почти реалистических (статуэтки из Костенок, фрагмент торса из Брассемпуи) до крайне стилизованной (Трезимено) и почти знаковой формы (две подвески из Дольни Вестонице). Немногочисленные фигурки животных, найденные во Франции (Истюриц, Ложери Бас), в Чехословакии (Дольни Вестонице, Пржедмости), на Украине и в России (Костенки, Авдеево, Мальта и др.), умеренно стилизованы или предельно обобщены. Скульптура представлена также выразительными рельефами. Один из наиболее известных – женщина с рогом из Лосселя – по стилю идентичен реалистическим статуэткам. Три женских торса из Англь Сюр Англен и две лежащие фигуры из Ла Мадлен – высшая точка реализма, которой достигла палеолитическая скульптура. Нечто среднее между горельефом и круглой скульптурой являют собой глиняные фигуры бизонов в пещере Тюк д"Одубер и фрагмент фигуры животного в пещере Монтеспан. Возможно, только здесь, во франко-кантабрийских пещерах, сохранилась монументальная круглая скульптура («монтеспанский медведь») и все разновидности барельефа – от глубокого, переходящего в объемное изображение, до едва намеченного объема, стирающего различие между рельефом и врезанным рисунком. Переход от гравировки к рельефу, с одной стороны, и к рисунку и живописи – с другой, совершается столь же неприметно, как и переходы между формами абстрактными, схематическими и фигуративными. Развитие гравированных и тоновых рисунков, полихромной живописи, рельефа, форм натуральных и искусственных, комбинированных – совмещающих технику скульптуры и живописи, живописи и гравировки и т.д. – прослеживается и в настенном пещерном палеолитическом и – позднее – в наскальном мезолитическом искусстве. При этом если в круглой скульптуре первое место среди сюжетов принадлежит женскому образу, то в настенной живописи это место занимает животное. В диахроническом плане выделяют несколько стилистически обособленных групп живописных и скульптурных изображений. Первая группа, включающая древнейшие фигуративные изображения, датируется приблизительно от XXX до XXV тысячелетия (ориньякский – начало граветтского периода). В нее входят преимущественно изображения животных. Самые ранние выбиты на обломках плоских камней; образы суммарны, выполнены в примитивной контурной технике. Типичны фрагментарные изображения: головы лошадей (Истюриц), голова животного и вульва (Селье), вульвы (Ла Ферраси). Среди настенных врезанных рисунков по стилю к ним ближе всего неполные контурные изображения передней части фигуры или головы животного – такие, как головы быка (Альтамира) и безрогого оленя (Ньо), прочерченные в глине, обобщенные фигуры мамонта, лошади, бизона и другие петроглифы из Пер-нон-Пер и др. В этой группе нередко встречаются петроглифы, переходящие в плоский рельеф (вульва и лосось из Горж д"Анфер, рельефы из Лосселя и др.). Лоссельские рельефы принадлежат к числу самых ранних антропоморфных изображений. По стилю, технике, сюжетам они могли бы быть отнесены к следующей группе. Изображения первой группы не равноценны по техническому исполнению, точности и выразительности рисунка. При этом у них много общего: профильные фигуры животных статичны, суммарны и не всегда могут быть идентифицированы. Конечности сдвоены, рога даются в профиль или анфас. Силуэт, как правило, без какой-либо проработки; нижняя часть ног чаще всего не прорисована. В качестве символов используются некоторые фрагментарные примитивно- натуралистические изображения – в частности, вульва. Абстрактные формы отсутствуют. Вторая группа датируется от XXV до XV тысячелетия. Это одиночные, статичные фигуры или группы фигур, иногда перекрывающие друг друга. Визуально композиционная связь между сопредельными фигурами не обнаруживается (что не исключает возможности семантической связи между ними). Перекрывающие друг друга совмещенные фигуры встречаются среди петроглифов на стенах пещер (Пернон Пер, Пеш Мерль и др.), на гальках (изображения медведей, лошадей и т.д. на гальках из Ла Коломбьер) и в рельефах (бизоны и лошади в Ла Шер и Кальвин). В отдельных случаях наложение фигур кажется преднамеренным. Вместе с тем не исключена возможность, что при выполнении подобных рисунков не ставилась цель создать зрительно воспринимаемый «синтетический» образ, включающий всю сумму фигур, поскольку хаотическое нагромождение линий часто делает невозможным его прочтение. Остается либо признать, что такого рода изобразительная деятельность имеет характер некоего ритуала, когда значение придается не столько результату, сколько процессу, либо – если эти действия имели спонтанный характер – предположить, что ранее созданные образы провоцировали изобразительную деятельность, подобно «фигурным» природным образованиям. Сюжеты раннего палеолитического искусства можно определить как неделимые, простейшие. Затем оно поднимается до «атомарного факта» – законченного образа. Однако мир палеолитического охотника едва ли не до конца остается «миром отдельных вещей». Для изобразительного языка всей первой и отчасти второй группы характерно отсутствие читаемой связи между образами. В сравнении с этим перемены, отмечаемые во второй группе, имеют второстепенное значение. Оставаясь разрозненными, фигуры обрастают деталями, добавляются новые сюжеты, возникают не существовавшие ранее виды художественных изделий, совершенствуется прежняя и возникает новая техника. Показательно, что памятники второй группы найдены на значительно более широкой территории, охватывающей Западную, Центральную и Восточную Европу. В этот период от Пиренеев до Урала изготовлялись женские статуэтки, отличающиеся определенными общими чертами. Изображения женщины и животного, создававшиеся в местах, отдаленных друг от друга на тысячи километров, несомненно, принадлежат эпохе, которая условно называется «охотничьей». Статуэтки датируются от XXVII до XIX тысячелетия до н. э. и относятся к посториньякскому периоду (Граветт). Более половины их найдено на территории бывшего СССР. Самые реалистические – в Костенках (Украина), Савиньяно (Италия), Брассемпуи (Франция). При некоторых отступлениях эти фигурки имеют общие стилистические особенности: статичная фронтальная композиция, обобщенные формы, гипертрофированная средняя часть фигуры (грудь, бедра, живот, ягодицы), суммарно трактованные конечности, руки сложены на животе или на груди, ноги лишены стоп; отсутствуют черты лица. Эти качества, распространяющиеся на все без исключения статуэтки, могут быть выражены умеренно (Костенки) или доведены до гротеска (Виллендор). Особенность стиля женских статуэток, как и большинства иных изображений этого периода, – необычное сочетание почти натуралистической моделировки отдельных гипертрофированных частей фигуры и крайне обобщенной трактовки других. Ноги, особенно их нижняя часть, в женских статуэтках и ранних изображениях животных, как правило, сведены к предельно упрощенной конусообразной форме. Много общего и в способе изображения фигуры женщины и животного: в обоих случаях в центре внимания – средняя часть фигуры, которая трактуется как некое массивное «вместилище». Голова и конечности воспринимаются как нечто второстепенное – они уменьшены и слабо моделированы. Объединяющая оба сюжета общая концепция обнаруживает семантическую доминанту. Женщина и животное здесь выступают как воплощенное «чрево-утроба», «живот-жизнь-дающий», как символы плоти и пола. В этих образах есть нечто подавляющее. Не только особенности стиля, но и отсутствие стереотипности при единстве концепции отличает этот образ от доминантных образов неолитического и традиционного искусства. Косвенным подтверждением такому прочтению могут служить мифологемы аналогичных символов в современных родо-племенных обществах – то, чем они становятся в контексте традиционной культуры. Здесь с ними связаны, в частности, такие понятия, как «плодородие» и «жизненная сила», находящиеся в числе фундаментальных стереотипов родо-племенного сознания. В палеолитической – менее дифференцированной – картине мира символы, выражающие формулу жизни, являются, по существу, актом ее самоосознания. Осознание общности живого свидетельствует о глубокой интуиции первочеловека, не отделяющего себя от иных обитателей Ковчега жизни. Несмотря на то что европейская фауна верхнего палеолита представлена едва ли не исчерпывающе, семантика палеолитических изображений раскрывается в процессе анализа не столько сюжетов (образы женщины и зверя проходят через всю историю искусств), сколько стиля, который, являясь медиатором между структурой и функцией, формирует и формулирует концепцию образа. Сюжет его только называет. Изменение стиля свидетельствует о трансформации концепции. Стиль, о котором идет речь (А.Леруа-Гуран называет его архаическим), достигает всей полноты воплощения в третьей группе. В это время создаются рельефы Рок де Сер, среди которых особенно выразительны тучные фигуры лошадей и бизонов. Очень близки к ним по стилю живописные коровы, лошади, быки и бизоны Ласко. Этим вторым периодом датируется большая и лучшая часть палеолитической скульптуры, которая, как было сказано, характеризуется теми же стилистическими особенностями. В живописи третьей группы намечается тенденция к некоторой детализации и передаче движения, обогащается цветовая палитра И все же значимые стилистические изменения, свидетельствующие о меняющемся видении модели, происходят в следующей – четвертой группе, которую принято делить на две подгруппы – два стиля: ранний и поздний. В первой подгруппе, сохраняющей в основном «архаические» черты, усиливается условная трактовка деталей. В настенной живописи более детальная моделировка, более тонкая, мягкая тонировка создают впечатление объемности. Моделировка отдельных элементов, таких, как глаза, рога, приобретают единообразный, универсальный характер. Ярче всего это проявляется в «прикладном» (мобильном) искусстве – в тщательно проработанных фигурках, вырезанных на копьеметалках и «жезлах», в тонкой и точной графике рисунков, прочерченных на каменных и костяных пластинах. В стилистической изощренности, отработке технических приемов, способов воспроизведения фактуры мобильные изделия опережают «монументальное» настенное искусство. В них раньше исчезают гипертрофированные фигуры и другие черты «архаического» стиля и утверждаются пропорции, близкие к реальным. Более того, в этих изделиях впервые появляется нечто принципиально новое для первобытного искусства – изображение, сюжетом которого становится событие. Позднее – в наскальной живописи мезолита – действие, событие займут то место, которое в палеолите принадлежало отдельной фигуре или сумме фигур. Инициатором действия будет человек, использующий орудие, чаще всего – усовершенствованное охотничье оружие. Это обстоятельство заставляет обратить внимание на то, что стилистические изменения, характеризующие вторую подгруппу, совпадают с появлением в конце мадленского периода костяного гарпуна – наиболее совершенного из инструментов, созданных человеком в палеолите. Последняя группа изображений включает большую часть всего палеолитического материала. Стиль этот с его особенностями, которые, как считает Леруа-Гуран, напоминают пиктографический код, распространяется почти на всю территорию Западной Европы. В отличие от предыдущих групп, где изменение сюжетов выражается главным образом в количественных показателях, регистрирующих появление и исчезновение различных видов животных, сюжетные изменения четвертой группы представляются значимыми с точки зрения концептуального анализа. Наиболее содержательным в этом плане является исчезновение более или менее реалистических статичных женских изображений (они уступают место схематическим рисункам, символам и знакам) и увеличивающееся количество мужских фигур. Последние в отличие от женских, как правило, активны. Количественно по-прежнему преобладают одиночные фигуры животных, но теперь они также олицетворяют действие, движение; причем передача анатомического строения, пропорций и грации пасущихся оленей, прыгающих коров, мчащихся рысью или галопом лошадей удивительно точна. Внимание больше не приковано к деталям, теперь делается акцент не на той или иной части фигуры, а на соотношении частей – на их взаимодействии. Все более частыми (особенно в мобильном искусстве) становятся парные композиции, в которых фигуры связаны тем или иным действием; часто это сцена спаривания животных. Иногда в парных композициях, изображающих человека и животное, действие приобретает драматический характер. Рисунок на оленьем роге из Ложери Ба (Дордонь) изображает раненого бизона и лежащего мужчину, на каменной пластине из Пешиале (Дордонь) изображены две человеческие фигуры и стоящий на задних лапах медведь, костяная пластина из Лез Эйзи (Дордонь) украшена многофигурной композицией, изображающей, очевидно, охоту на бизона. В настенной живописи к этим сюжетам относится известная композиция из Ласко, изображающая, так же как и первая из перечисленных здесь, раненого бизона и упавшего навзничь мужчину; картину дополняют сломанное копье и «жезл» с навершием в виде птицы. В редких для палеолита сценах столкновения человека и животного человек часто безоружен. Но и в тех случаях, когда присутствует оружие, верх одерживает, как правило, животное. Уже осознание этой коллизии природного и культурного указывает, что соответствовало жизненным принципам в той борьбе за выживание, которую вели охотники, населявшие территорию Европы в конце верхнего палеолита, и что должно было вскоре оказаться в центре их внимания. Условный рубеж, отделяющий палеолитического охотника от неолитического земледельца (между Х и V тысячелетиями до н.э.), в последнее время видится более размытым, чем прежде. Известные климатические изменения и технические инновации, по-видимому, не вели к резким переменам. Мезолитический образ жизни в материальном плане не обнаруживает черт, резко отличающих его от предыдущего периода, чего нельзя сказать о духовной культуре. На перемены в отношении к жизни и смерти, происходящие в этот переходный период, указывают новые формы искусства, а также новые типы погребений. О функциях палеолитического искусства дает представление анализ дописьменных форм искусства: мезолитической наскальной живописи, неолитических петроглифов и скульптуры, наскальных изображений и особенно реликтов первобытной культуры – архаических форм традиционного искусства Африки, Океании, Австралии.

4 Искусство неолита. Изобретение керамики.

В эпоху неолита процесс производства, а с ним и духовная жизнь настолько усложнились, что развитие материальной культуры на отдельных территориях имеет свои особенности. Если в более ранние эпохи искусство почти повсеместно развивалось примерно одинаково, то теперь оно приобретало в каждой области свои локальные особенности, по которым можно отличить неолит Египта от неолита Двуречья, неолит Европы от неолита Сибири и т.п.

Но есть и общие для неолитического искусства черты: широкое распространение получает мелкая пластика из камня, кости, рога, глины. Фигурки животных реальны, хотя трактованы обобщенно. Упрощены и схематичны изображения женских фигурок, иногда покрытых орнаментами, воспроизводящими узоры на одежде. Особенно характерно для неолита развитие декоративного искусства; почти всюду видим стремление украсить вещи, находящиеся в повседневном употреблении у человека. Больше всего до нас дошло глиняной орнаментированной посуды. По формам неолитических сосудов, а особенно по способу и разнообразию их украшения одна область отличалась от другой. Можно проследить развитие орнамента от простейших узоров на сосудах ямочно-гребенчатого типа (Восточная Европа) до превосходно сделанных и богато расписанных сосудов Египта или Триполья.

Ярким и выразительным примером неолитической культуры может служить культура Триполья, широко распространенная в 4—3 тысячелетиях до н.э. на юге Европейской части России и Украины и на территории целого ряда Балканских стран.

Конец Трипольской культуры относится к эпохе энеолита (медный век) и бронзы. Трипольские поселения земледельцев располагались чаще всего по берегам рек. Дома из глины и дерева, прямоугольные в плане, были, вероятно, с внутренней стороны покрыты орнаментальной росписью. В поселениях были найдены модели жилищ и небольшие женские статуэтки. Но особенно богато и широко развернулось творчество трипольцев в украшении керамики. По разнообразию форм и орнаментики трипольская керамика не уступает ни египетской, ни переднеазиатской. Трипольские сосуды были сделаны из ярко-желтой или оранжевой глины; туловище сосуда покрыто разнообразным, но почти всегда состоящим из спиралевидных линий, геометрическим орнаментом, исполненным красной, черной, коричневой, белой красками.