28. Философия в понимании в понимании м. Хайдеггера: “… несравнимость философии…”

Центральное учение всей фсф – метафизика => разбор ее основных черт превращается в сжатое изложение главного содержания фсф.

А что, если вся метафизика и фсф, как преподаваемая наука – видимость? Каждый знает, что в фсф, тем более в метаф-е, все очень шатко.

Фсф просто еще не достигла зрелости науки. А если фсф вообще не наука, то на что она тогда имеет право в кругу университетских наук? Не оказывается ли тогда фсф просто проповедью некоего мировоззрения? В конечном счете, истолкование фсф как мировоззренческой проповеди не меньшее заблуждение, чем ее хар-ка как науки. Фсф (метаф-ка) не наука и не проповедь.

Что тогда остается? Фсф-ю нельзя вогнать в такие рамки, она не поддается определению через что-то др., а только через саму себя и в кач-ве самой себя – вне сравнения с чем-либо. => Фсф есть нечто самостоятельное, последнее.

Сравнение фсф с наукой – неоправданное снижение ее существа, а сравнение с ис-ством и религией – напротив, необходимое приравнивание по сущ-ву. Но равенство не означает одинаковости. Во всех попытках постичь фсф-ю путем сравнения мы оказываемся отброшены назад. Все эти пути никуда не ведут.

Остается последний выход – осведомиться у истории. Фсф, если таковая существует, возникла все-таки не вчера. Можно спросить о 3х вещах:

1.Откуда идет слово «метаф-ка», и каково его ближайшее значение?

2. Оперевшись на простое словесное значение мы сможем проникнуть в то, что опред-ся как метаф-ка. => познакомиться с одной из фсф-их дисциплин.

3. Через это определение мы сможем приблизиться к самой названной здесь вещи. Однако никакая историография не даст нам почувствовать, что такое сама по себе метаф-ка. Мы знакомимся с мнениями о метафизике, а не с ней => и этот путь ведет в тупик.

29. Философия в понимании в понимании м. Хайдеггера: “…определение философии из неё самой…”

Во всех обходных попытках характеристики метаф-ки мы провалились. Остается одно: раскрыться самим и увидеть метафизику в лицо.

Наш негативный результат гласит: фсф нельзя определить окольным путем. Она требует, чтобы мы добывали ее из нее самой. Она сама есть, только когда мы философствуем. Фсф – нечто нацеленное на цельное и предельное, в чем человек выговаривается до последней ясности.

Новалис говорит: «Фсф есть ностальгия, тяга повсюду быть дома». Подобной тягой фсф может быть только когда мы повсюду не дома. В нашей ностальгии нас тянет к бытию в целом. Наше бытие есть это притяжение. Фундаментальный способ нашего бытия – это конечность. Конечность существует только в истинной обращенности к концу. И в этой последней совершается уединение человека. Такое уединение – это одиночество, в котором человек достигает близости к сущ-ву всех вещей.

Метаф-кие понятия для равнодушной и необязывающей остроты ума остаются вечно на замке. Это совсем не то, что можно было бы выучить. А главное, мы никогда не схватим эти понятия, если заранее не захвачены тем, что они призваны охватить. Фсф осуществляется всегда в некоем фундаментальном настроении. Не о том ли думает Новалис, называя фсф-ю ностальгией? Но все, что нами здесь добыто, никакое не определение метаф-ки. Мы принуждены к пониманию метаф-ки из нее же самой. Метаф-ка влечет нас назад, в темноту чел-го сущ-ва.

Наш вопрос: Что такое метаф-ка? Превращается в вопрос: Что такое человек? Но на него тоже нельзя получить ответ. Напротив, человек становится все загадочнее. Что такое человек: возвращение богов или надругательство над ними? Мы не знаем. Но мы видели, что в этом загадочном существе происходит событие философии.