Подходы к безопасности
Морское пиратство в ЮВА
ЮВА - одна из "горячих точек" мирового терроризма, что во многом обусловлено географическим положением. Через этот регион по международным стратегическим морским путям ежедневно проходят от 200 до 600 судов, перевозящих сырую нефть, другие энергоносители, химикаты, импортируемые и экспортируемые Японией, Китаем, Кореей и другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Здесь также пролегают важные морские и воздушные пути в Южную Азию и на Ближний Восток [7].
Заметной чертой эпохи глобализации является увеличение объемов морской торговли в экономических обменах между странами и регионами. Значительная часть таких перевозок приходится на моря и проливы Юго-Восточной Азии, что логично ставит вопрос о создании эффективных режимов охраны расположенных там судоходных путей.
В Китае, Сомали, на Филиппинах и в Сьерра-Леоне пиратство имеет в определенной степени скрытую поддержку местных властей. На Филиппинах из-за нищенских заработков морские офицеры не прочь заняться рэкетом. В Сомали, где с 1991 г. фактически отсутствует центральное правительство, пиратством откровенно занимается служба береговой охраны [12]. При этом пираты, как правило, имеют значительно более быстроходные катера, нежели морские полицейские службы, и оснащены самым современным оружием, включая тяжелое [15].
Попытки наладить многостороннее сотрудничество по обеспечению безопасности морских коммуникаций ЮВА можно с некоторой долей условности разбить на две основные группы - «вектор на расширение» и «вектор на сужение».
«Вектор на расширение» представляет собой форматы сотрудничества с участием стран ЮВА и их внерегиональных партнеров. Начало ему было положено предложением Японии учредить Региональный центр сил береговой охраны (1999 г.), за чем вскоре последовала инициатива США о принятии «комплексных мер» по обеспечению безопасности морских пространств ЮВА (2004 г.). Впрочем, асеановцы отнеслись к переводу этих предложений в практическое русло довольно сдержанно, опасаясь как негативной реакции Китая, так и - в случае с Малайзией, Индонезией и Сингапуром - посягательства на свой суверенитет, усмотрев перспективу размещения США своих ВМС в водах Малаккского пролива10.
Основным итогом таких инициатив стало подписание 17 государствами Северо-Восточной Азии, Юго-Восточной Азии, Южной Азии и Западной Европы Соглашения о региональном сотрудничестве по противодействию пиратству и вооруженному разбою, совершаемому против судов в Азии11. Оценка деятельности этого формата вряд ли может быть однозначной.
С одной стороны, его несомненной заслугой является предоставление партнерами друг другу своевременной информации о случаях нападений на суда, а также аналитические наработки экспертных центров стран-участниц о специфике пиратства в ЮВА и оптимальных путях борьбы с ним. С другой стороны, формат Соглашения оказался неприспособлен для решения практически ориентированных задач. Основания для таких оценок следующие.
Во-первых, это взаимодействие предполагает, главным образом, обмен информацией на добровольной основе. Во-вторых, отсутствие Малайзии и Индонезии объективно препятствует переводу многих действительно необходимых мероприятий в практическое русло. Наконец, в-третьих, эффективность данного формата сотрудничества подрывают разногласия между многими его участниками. Показательный пример – поддержка американскими союзниками в СВА инициативы США о противодействии морской транспортировке оружия массового поражения и средств его доставки (Proliferation Security Initiative) не встретила позитивного отклика в Китае, усмотревшем в самой ее сути возможность нарушения норм международного права12.
Как бы там ни было, в настоящее время Соглашение о региональном сотрудничестве остается единственным «расширенным» многосторонним форматом охраны морских коммуникаций ЮВА. А возможности налаживания такого сотрудничества в рамках иных площадок многостороннего диалога АТР - например, Регионального Форума АСЕАН (АРФ) или Совещания министров обороны (СМО) АСЕАН+8 - выглядят не слишком реалистично. Причины таковы.
Применительно к АРФ, такая возможность с момента его создания существовала лишь теоретически. А обострение комплекса проблем, связанных с Южно-Китайским морем в 2009-2011 гг.,13 подорвало ее окончательно. Таким образом, есть все основания считать, что перспективу создания участниками АРФ многосторонних режимов, выходящих на «морские» проблемы ЮВА, можно всерьез не рассматривать.
Формирование таких режимов в рамках СМО АСЕАН+8 затруднено неготовностью к этому Китая. В Пекине понимают, что из 18 потенциальных участников сотрудничества три - Япония, Южная Корея и Австралия - являются военно-стратегическими союзниками США и два - Новая Зеландия и Индия - наращивают с ними военные связи. И это - на фоне укрепления связей Вашингтона с Ханоем и Манилой, обострения американо-китайских отношений после инцидента с южнокорейским корветом «Чхонан» и выступления Х.Клинтон по проблеме Южно-Китайского моря на Ханойской сессии АРФ, а также сетований американского военно-морского командования на быстрые темпы развития китайских военно-морских программ14. В таких условиях КНР, осознающая реальную перспективу американского давления, едва ли будет стремиться к сотрудничеству по спектру «морских» проблем с партнерами по СМО АСЕАН+8.
Иными словами, создание режимов многостороннего сотрудничества по охране вод ЮВА совместными усилиями АСЕАН и ее внерегиональных партнеров представляется маловероятным. Скорее, логично ожидать наращивания сотрудничества в рамках тех моделей взаимодействия, которые создали сами страны азиатского Юго-Востока.
Данные форматы можно назвать «вектором на сужение». К их «запуску» государства ЮВА подтолкнуло сочетание двух факторов. Первый - опасения повторения иракского сценария - на фоне политики США в Ираке перспектива размещения Вашингтоном своих кораблей в водах Малаккского пролива представлялась более чем реальной, а во влиятельном “Foreign Affairs” уже появились публикации о связях пиратов ЮВА с международными террористами15. Второй - решение страхового концерна Ллойд повысить сумму платежей для судов, следующих через Малаккский пролив. Отсюда - осознание Индонезией, Малайзией и Сингапуром объективной необходимости осуществлять охрану пролива собственными силами.
В результате стартовало скоординированное патрулирование морского и воздушного пространств пролива тремя государствами (несколько позже к ним присоединился Таиланд). Из наиболее значимых мероприятий можно выделить MALSINDO, Eye in the Sky, the Malacca Strait Surface Patrols и др. Одновременно были инициированы шаги, направленные на согласование интересов участников этого взаимодействия16.
Примерно в это же время Малайзия, Индонезия и Филиппины приступили к проведению совместных действий по борьбе с преступностью в т.н. «трехсторонней зоне» между морями Сулу и Целебесским. Конкретные мероприятия включали совместное патрулирование этих вод, а также модернизацию существующих и установку новых систем связи и навигации. Это направление получило развитие благодаря финансовой поддержке Вашингтона, выделившего Куала-Лумпуру, Джакарте и Маниле значительные средства в рамках Глобальной программы повышения профессиональной подготовки кадров и улучшения технической инфраструктуры (Global Train and Equip Program)17.
В результате таких мероприятий в ареалах их проведения количество вооруженных нападений на суда пошло на спад. Наиболее показательным примером служит ситуация в Малаккском проливе – если в 2000 г. там было зафиксировано 75 таких случаев, то в 2005-2010 гг. эти цифры снизились с 12 до 2, соответственно18.
Таким образом, «узкие» форматы сотрудничества оказались достаточно эффективными. Однако и проблем у их участников остается немало. В их числе – разная степень готовности активизировать усилия – ведь для той же Индонезии борьба с пиратством в своих территориальных водах остается более актуальной задачей, чем патрулирование иных участков19. Отметим и некоторые нюансы международно-правового характера. Например, Сингапур является подписантом Конвенции по борьбе с незаконными актами против безопасности морской навигации, позволяющей преследовать пиратов в территориальных водах другого государства, а Малайзия и Индонезия к ней не присоединились. В ряде случаев это ведет к раскоординации действий.
Наконец, у участников «узких» форматов сотрудничества нет единого видения того, как строить взаимодействие с внерегиональными партнерами. Например, Сингапур допускает возможность осуществления совместного с ними патрулирования различных участков Малаккского пролива, а Малайзия и Индонезия хотели бы большего финансового содействия со стороны как отдельных стран, так и крупных судоходных компаний. Однако ни те, ни другие деньги выделять не спешат, резонно опасаясь нежелательного для себя прецедента – ведь если начать финансировать безопасность Малаккского пролива, то вскоре государства, расположенные вблизи других проливов, тоже начнут требовать деньги за безопасный проход судов.
Однако, несмотря на существующие проблемы, в обозримой перспективе именно «узкие» режимы многостороннего сотрудничества будут осуществлять охрану судоходных путей ЮВА. Возможность же налаживания иных форматов с более широким составом участников при сохранении нынешних тенденций представляется маловероятным.
Территориальные споры рк-Япония
Проблема принадлежности южных Курильских островов — территориальный спор между Японией и Россией, который является неурегулированным со времени окончания Второй мировой войны. После войны все Курильские острова были включены в состав СССР, однако принадлежность островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и группы островов Хабомаи оспаривается Японией. Проблема принадлежности южных Курильских островов является основным препятствием для полного урегулирования российско-японских отношений и подписания мирного договора.
Ни в одном из трех договоров о демаркации границ, заключенных в 1855, 1875 и 1905 годах и перемещавших границу Японии с ее северным соседом, эти четыре острова не отдаются в юрисдикцию России. Спор возник в контексте Второй мировой войны, а также «холодной войны». Самые заметные причины спора прослеживаются в событиях Ялтинской конференции февраля 1945 года, на которой было оговорено, что Советский Союз получает юг Сахалина и Курильские острова (но какие конкретно острова, не уточнялось) в обмен на участие Красной Армии в войне против Японии. По Сан-Францисскому мирному договору 1951 года между союзными странами и Японией, согласно пункту (с) второго параграфа, «Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова», — опять-таки без уточнения, какие именно острова имеются в виду. Похоже, что в этой двусмысленности были отражены интересы США с учетом реалий «холодной войны». США были заинтересованы в том, чтобы не допустить нормализации двусторонних отношений между Японией и Советским Союзом. Есть некоторые доводы в пользу того, что США обменяли Курилы на поддержку СССР в Совете безопасности ООН в вопросе сохранения прав США на Северные Марианские острова.
19 октября 1956 года СССР и Япония приняли Совместную декларацию, которая прекращала состояние войны и восстанавливала дипломатические отношения между двумя странами, а также фиксировала согласие СССР на передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан, но только после заключения мирного договора. Однако позже японская сторона отказалась от подписания мирного договора под давлением США, которые пригрозили не отдавать Окинаву и весь архипелаг Рюкю, если Япония откажется от претензий на острова Кунашир и Итуруп.
14 ноября 2004 года глава МИДа России Сергей Лавров в преддверии визита президента России Владимира Путина в Японию заявил, что Россия как государство-продолжатель СССР признаёт Декларацию 1956 года как существующую и готова вести территориальные переговоры с Японией на её базе. Такая постановка вопроса вызвала оживлённую дискуссию среди российских политиков. Владимир Путин поддержал позицию МИДа, оговорившись, что Россия «будет выполнять все взятые на себя обязательства» только «в таких объёмах, в которых эти договоренности готовы выполнять наши партнёры».[8]
Премьер-министр Японии Дзюнъитиро Коидзуми в ответ заявил, что Японию не устраивает передача лишь двух островов: «Если не будет определена принадлежность всех островов, мирный договор подписан не будет».[9] При этом японский премьер пообещал проявить гибкость при определении сроков передачи островов.
14 декабря 2004 года министр обороны США Дональд Рамсфельд выразил готовность посодействовать Японии в разрешении спора с Россией по поводу южных Курил. Некоторые наблюдатели видят в этом отказ США от нейтралитета в японско-российском территориальном споре.
В 2005 году президент России Владимир Путин выразил готовность разрешить территориальный спор в соответствии с положениями советско-японской декларации 1956 года, то есть с передачей Японии Хабомаи и Шикотана, однако японская сторона не пошла на компромисс.
1 ноября 2010 года президент России Дмитрий Медведев посетил острова Курильской гряды, что вызвало резкую критику со стороны японского правительства.
Территориальные споры КНР-Япония
Между КНР и Японией существуют территориальные споры в отношении необитаемого архипелага Сенкаку (китайское название Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море, которыми в настоящее время фактически владеет Япония. КНР утверждает, что эти острова были открыты китайцами в 1371. В 1895 они достались Японии по Симоносекскому договору, который положил конец первой китайско-японской войне.
В 1945 г. Япония проиграла войну и потеряла все территории, приобретённые ею с конца XIX века. Сенкаку вместе с Окинавой оказались под юрисдикцией США. Но в начале 1970-х США вернули Окинаву Японии, отдав ей и Сенкаку.
КНР с этим решением не согласна и в 1992 объявила эту территорию «исконно китайской». По мнению китайской стороны, острова следует вернуть Китаю в соответствии с положениями Каирской декларации 1943 года, которая лишила Японию всех её завоёванных территорий. Интерес к архипелагу усилился после того, как в 1999 здесь были обнаружены значительные запасы природного газа, оцениваемые приблизительно в 200 млрд кубометров.
В 2003 китайцы установили морскую платформу у морской границы с японскими водами[источник не указан 1113 дней] и начали бурение. Японская сторона выразила обеспокоенность тем, что КНР может начать добычу газа из залежей, простирающихся под японской территорией.
Весной 2004 года в связи с задержанием Японией китайских граждан, высадившихся на острова Дяоюйдао, заместитель министра иностранных дел КНР Чжан Есуй изложил позицию китайского правительства по вопросу островов Дяоюйдао: он отметил, что Дяоюйдао и смежные с ними острова являются исконной территорией КНР, что Китай обладает неоспоримым суверенным правом на эти острова, и что решимость и воля правительства и народа Китая отстаивать территориальный суверенитет страны остаются неизменными[1].
В октябре 2004 состоялся первый раунд консультаций по проблеме газового месторождения на Сенкаку, в ходе которого стороны договорились решать все вопросы исключительно путём переговоров, не прибегая к использованию силы. В то же время Китай отверг требования японской стороны ознакомить её с планами КНР по бурению и добыче газа на Сенкаку.
В апреле 2005 правительство Японии приняло решение приступить к рассмотрению заявок японских фирм о выдаче им лицензий на добычу газа на шельфе архипелага. МИД КНР охарактеризовал это решение «односторонним и провокационным», указав, что японские фирмы не могут проводить работы на территории, которую КНР считает своей. Решение Японии стало одной из причин, приведших к массовым антияпонским демонстрациям и погромам в Китае.[источник не указан 1113 дней]
В июне 2005 года состоялся второй раунд китайско-японских консультаций. Они не принесли результатов. Китай отказался прекратить добычу газа из шельфа на границе между китайскими и японскими водами и вновь отверг просьбу японской стороны предоставить ей информацию о работах на шельфе. МИД КНР заявил, что Китай имеет «суверенное право» добывать газ в «водах, близких к побережью КНР» и не являющихся «предметом спора с Японией».
Стороны договорились продолжить переговоры. Япония согласилась рассмотреть китайское предложение о совместной разработке месторождения. До 2010 года Япония и Китай вели переговоры о деталях проекта, однако они были приостановлены по инициативе КНР после того, как Япония задержала китайский траулер в районе спорных островов Сэнкаку /Дяоюйдао/ и арестовала его капитана.
В марте 2011 года китайская нефтегазовая компания CNOOC начала разработку газового месторождения Сиракаба /Чуньсяо/. Месторождение Сиракаба /Чуньсяо/ находится с китайской стороны от линии, по которой Япония разделяет экономические зоны двух стран, однако в Токио считают, что оно имеет доступ к общему газовому резервуару Восточно-Китайского моря.
«Архипелаг Дяоюйдао и прилегающие к нему острова с древнейших времен являются китайской территорией, и Китай обладает неоспоримым суверенитетом над этими островами. Любые меры, принимаемые японской стороной в акватории вблизи Дяоюйдао, являются незаконными и недействительными», — такова официальная точка зрения КНР на ситуацию вокруг островов Дяоюйдао[2]. В апреле 2012 года мэр города Синтаро Исихара заявил что столица Японии Токио собирается купить эти острова в Восточно-Китайском море, на которые, по мнению японских властей, также претендует Китай.
В районе островов находятся залежи природного газа, которые намерен разрабатывать Китай. Официальный Токио же утверждает, что морская граница двух государств четко разграничивает эти территории, и богатые газом районы принадлежат Японии.
В Японии спорные острова называют Сенкаку, в Китае — Дяоюй. На данный момент власти Токио арендуют эти острова у частных владельцев, которыми являются японские граждане.
"Китай заявил, что острова Сентаку принадлежат им, — просто невероятно, — заявил мэр. — Поэтому Токио собирается купить острова".
Министр иностранных дел Японии заявил, что острова принадлежат этой стране, "как бы вы на них не смотрели". "Это очевидный факт, с исторической точки зрения и согласно международному праву", — подчеркнул министр.