2. «Легкая поэзия» и её место в творчестве к. Н. Батюшкова (жанровые разновидности, проблематика, образность).

В 1810-ых годах Батюшков стал главой т. н. «легкой поэзии», восходящей к традиции анакреонтики XVIII в., наиболее выдающимися представителями которой были Г. Р. Державин и В. В. Капнист («образец в слоге», как назвал его Батюшков). Воспевание радостей земной жизни — дружбы, любви — сочеталось в интимных дружеских посланиях Батюшкова с утверждением внутренней свободы поэта, независимости его от «рабства и цепей» феодально-абсолютистского общественного строя, чьим пасынком он остро себя ощущал. Программным произведением этого рода явилось послание «Мои Пенаты» (1811—12, опубл. 1814); по словам Пушкина, оно «…дышит каким-то упоеньем роскоши, юности и наслаждения — слог так и трепещет, так и льется — гармония очаровательна». Образцом «легкой поэзии» является стихотворение «Вакханка» (опубл. 1817).

Жанры «легкой поэзии», по мнению Батюшкова, требуют «возможного совершенства, чистоты выражения, стройности в слоге, гибкости, плавности» и потому являются лучшим средством для «образования» и «усовершенствования» стихотворного языка («Речь о влиянии легкой поэзии на язык», 1816)

В противоположность Карамзину и Жуковскому, воспевавших, прежде всего скромность и добродетель, Батюшков славит вино и любовь, радость, наслаждения и страсть. Его стихи проникнуты ощущением праздничности жизни, они дышат упоением счастья. Это было чем-то совершенно новым, неслыханным в русской поэзии.

Напряжённость чувства и сила его выражения резко отделяют Батюшкова от традиций сентиментализма и сближают с художественными романтическими принципами, романтическим мироощущением. «Безумие» страсти в батюшковских стихах было необычайно изящным и грациозным. И сегодня нас поражает их прозрачность и воздушная лёгкость, их неудержимая стремительность, их плавность, музыкальность и гармония. Надо ли говорить, какое впечатление производила она на современников поэта? «Звуки итальянские! - восхищался Пушкин. – Что за чудотворец этот Батюшков».

Менее всего похож Батюшков на певца грубого разгула. Его идеал находит поэтическое воплощение в образах далёкого прошлого. Как бы напоминая читателю о прекрасном детстве человечества – эпохе античности, населяет он свою лирику персонажами древнегреческой и древнеримской мифологии, насыщает предметами античной культуры и быта. В его стихах постоянно встречаются имена Афродиты, Аполлона и Марса, Амура, Вакха, Эрота и Морфея, упоминания о музах, нимфах, вакханках, идиллических пастухах и пастушках, о тимпанах, цевницах, курильницах и жертвенниках, о венках из роз и златых чашах, полных светлого вина. И это ещё более усиливает царящую в батюшковской поэзии атмосферу лёгкости, беззаботной праздничности.

Обращение к античной культуре и античной мифологии связывает лирику Батюшкова с традициями классицизма. Но роль этих античных декораций в его творчестве принципиально иная: они подчёркивают всю условность, призрачность ненастоящего вымышленного мира, в котором поэт хотел бы укрыться от подлинной жизни, от ударов судьбы, от страха неизбежной смерти. Поэтому-то в глубине самых светлых и радостных батюшковских стихов неизменно скрыто близкое романтикам ощущение трагичности бытия. Даже в разгар весёлого пира поэт не устаёт напоминать друзьям о скоротечности жизни.

Потом духовный кризис (война).

Ранний Батюшков критически относился к преувеличенной сентиментальности Карамзина и его последователей.  Но, несмотря на желание Батюшкова отмежеваться от крайностей сентиментализма, они,  несомненно, отражаются в его ранней лирике. В этой лирике есть сентиментальные образы (умерший поэт, который "завял... как майский цвет") и сентиментальная фразеология ("горесть люта", "скорбный час", "судьба жестока"). Подобные сентиментальные штампы почти вовсе исчезают впоследствии из лирики Батюшкова,  и это свидетельствует о его творческом росте. Раннего и даже зрелого Батюшкова в известной мере связывала с сентиментальной традицией моралистическая трактовка темы совести, характерная для Муравьева, Карамзина и Дмитриева.

Итак, уже в раннем творчестве Батюшкова возникает образ беспечного поэта-жизнелюбца. Постараемся наметить наиболее типичные черты этого героя батюшковской лирики. Батюшков характеризует свою лирику как дневник, отразивший "внешнюю" и "внутреннюю" биографию поэта. Некоторые свои стихотворения Батюшков считал глубоко интимными документами и не хотел делать их широко известными. Он не желал, например, чтобы А. И. Тургенев прочитал цикл элегий, в котором запечатлелась история его отношений с любимой женщиной (А. Ф. Фурман). "Вяземский послал тебе мои элегии,- писал он Жуковскому.- Бога ради не читай их никому и списков не давай, особливо Тургеневу. "Поэт-чудак" - лирический герой Батюшкова - резко отделяет себя от "света". В поисках уединения он бежит в "тихую хижину", в скромный сельский домик. Образ этой хижины - "простого шалаша. "К этому "домашнему" счастью и в жизни всегда стремился Батюшков, неудовлетворенный социальной действительностью Александровского времени, хотя и не мог практически осуществить свои мечты. "Лучше всего, милый друг, садить капусту и цветы в своем огороде, пока можно",- писал он сестре.

Лирический герой Батюшкова отвергает богатство. Лирический герой Батюшкова не только "автономен", но и свободолюбив. Он "враг придворных уз", который не склоняет "колени" "перед случаем".  Итак,  лирический герой Батюшкова соединяет в себе просвещенность и сердечную отзывчивость. Еще более существенна другая черта лирического героя Батюшкова, ясно обнаруживающая романтическую природу этого образа,- способность мечтать. Мечты повсюду сопровождают поэта и "устилают" его "мрачный" жизненный путь цветами. Мечта для Батюшкова - "прямая счастья мать", "волшебница", приносящая свои "бесценные" дары. Культ мечты - один из самых устойчивых мотивов лирики Батюшкова. Не случайно Батюшков так долго и старательно работал над своей "Мечтой", изменяя и комбинируя отдельные образы стихотворения, но, не отходя от его основной идеи, сводящейся к прославлению творческой фантазии.  Именно фантазия заставляет поэта забыть неудобства и невзгоды своего "реального" положения и как бы трансформирует окружающую его обстановку, превращая хижину во дворец. При этом поэт ясно сознает, что "мечта" психологически защищает его от ударов жизни:        

       ...от печали злой       Мечта нам щит.        ("Послание к Н. И. Гнедичу")

Многие черты лирического героя Батюшкова отражают реальную биографию поэта, но это вовсе не относится к ядру его философии. В этом плане стихи Батюшкова дают очень слабое представление о его реальной биографии и о его обычном душевном состоянии, и мы можем говорить о несовпадении житейского и творческого облика поэта. Если бы мы ничего не знали, о жизни и настроениях поэта и до нас дошла бы только его довоенная лирика, в нашем сознании возник бы образ целиком погруженного в наслаждения, беспечного "эпикурейца", отнюдь не похожий на того вечно жалующегося на судьбу "неудачника", каким был Батюшков в действительности. 

Важную роль в поэзии Батюшкова играет символический образ "полной чаши", из которой "пьют радость" поэт и его друзья, "топя" свои заботы и невзгоды:               Мы потопим горесть нашу,        Други! в эту полну чашу,        Выпьем разом и до дна        Море светлого вина!  

Видное место занимает в лирике поэта тема дружбы.  Поэзия любви, созданная Батюшковым, яснее всего демонстрирует его отказ от морализма и манерности русского дворянского сентиментализма. Батюшков чувствовал неестественность любовных образов сентиментального типа.   В противоположность Карамзину и его прямым последователям Батюшков считает тематику любви самой важной для лирического поэта.  Большое место в этой лирике занимает описание счастья влюбленных, объятий и поцелуев.