Теории атрибуции были разработаны на основе обобщения фактов социальной перцепции, однако авторы их в дальнейшем стали распространять свои объяснительные принципы (терминологию) на другие области исследований (мотивацию, например).
В чем сущность теорий атрибуции? «Атрибутивные теории в широком смысле этого термина — пишет Л. Д. Росс, — изучают попытки рядового человека понять причины и следствия событий, свидетелями которых они являются; иначе говоря, изучают наивную психологию «человека с улицы», как он интерпретирует свое поведение и поведение других» [24, с. 174]. Такие широкие цели изучения явились следствием иного представления о человеке-испытуемом, чем это имеет место у представителей бихевиоризма, фрейдизма, интеракционизма, принятого исследователями каузальной атрибуции, согласно которым человек рассматривается как интуитивный психолог, равный по статусу психологу-исследователю. Цель профессионального психолога — познать способы восприятия и понимания событий и людей, которые использует интуитивный психолог. Эти способы страдают рядом недостатков, связанных с: 1) ошибками при кодировании, воспроизведении, анализе интерпретируемых данных; 2) хроническим дефицитом времени, требуемым для оценивания; 3) действием отвлекающей мотивации.
Теории атрибуции обрели современный вид и терминологию в результате исследований, проведенных в 50—60-х гг. Обычно указывают на три работы, ставшие отправными для проведения многочисленных исследований по атрибуции в 70-х гг.: «Психология межличностных отношений» Ф. Хайдера [12], «От поступков к диспозициям» Э. Джонса и К. Девиса [13] и «Атрибутивная теория в социальной психологии» Г. Келли [15]. «Перевод» на язык атрибутивных теорий проблем социальной перцепции, мотивации, мышления основывался на ряде предпосылок. В. Б. Ольшанский выделяет в качестве важнейших две следующие:
«1. Другие люди воспринимаются иначе, чем неодушевленные предметы. Человек и его поступок составляют в восприятии специфическую каузальную единицу; он выступает и как исполнитель поступка, и как его автор. Мотив, цель и намерение воспринимаются в единстве с направлением и возможностями его действий.
2. Причинные отношения человек воспринимает как непосредственный сенсорный факт (так же как определенный цвет или звук), а не как результат умозаключения» [3, с. 155].
Многочисленные исследования в области социальной перцепции в 50—60-х гг. [см. 4, гл. 1] обнаружили значительные различия в процессах восприятия и оценки людей и восприятия предметов. Наиболее важные различия связаны с тем, что по сравнению с неживыми объектами человек-испытуемый обладает многими чертами, измерение которых затруднено (намерения, мотивация ...); оценка других людей подвержена большему влиянию пристрастий, стереотипов, отношений; люди не являются пассивными объектами восприятия других людей, а стараются «подать себя» в наиболее привлекательном виде, т. е. скрыть одни черты и, наоборот, обратить внимание на другие свои особенности. Экспериментальные исследования тех лет позволили получить много данных об ошибках испытуемых при оценке других людей. Ошибки обнаружены на всех трех стадиях оценивания: 1) наблюдение действия; 2) суждение о намерении; 3) диспозиционная оценка (см. схему 1).
Знание о поступке (действии) будет полезным для оценивания только в том случае, если он (поступок) является продуктом намерений. Рефлексные действия дают мало информации о деятеле, хотя способ их выполнения может «сказать» что-то об эмоциональном состоянии. Среди зарубежных психологов царит общее согласие в том, что только намеренные поступки могут быть полезными для оценки диспозиций; разногласия во мнениях существуют по поводу определения типа диспозиций, регулирующих то или иное поведение человека. Теории атрибуции, анализируя с разной степенью глубины стадии процесса оценивания, имеют своей целью обнаружение таких детерминант поступка, которые могут рассматриваться как конечные причины поведения: диспозиция личности чаще других причин является такой детерминантой.
Ф. Хайдер
единодушно признается западными психологами первым исследователем, разрабатывавшим проблемы атрибуции, точнее — когнитивные аспекты межличностных отношений. Важнейшим вопросом в работах Ф. Хайдера является выяснение способов формирования суждений о причинности. Еще в своей работе, опубликованной в 1944 г., он показал влияние некоторых стабильных пристрастий людей на суждение о причинности [11]. Испытуемых просили дать описание увиденного на экране. На экране они наблюдали за движением трех геометрических фигур (круга, большого и маленького треугольника) в замкнутом пространстве. «Геометрически» трудно было описать движение, и испытуемые упрощали видимое: представляли все в антропоморфном виде, описывали в терминах взаимоотношений людей. Ф. Хайдер стремился показать влияние на суждения о причинно-следственных связях очень трудноизменяемого пристрастия к восприятию людей как главнейшего «источника» поведения (налицо явное преувеличение роли чувства личной причинности). Ф. Хайдер предложил схему «наивного анализа поведения», поясняющую, как наблюдатели, анализируя возможные причины выполнения (невыполнения) задачи, связывают компоненты действия между собой (см. схему 2).
Согласно Ф. Хайдеру, люди в повседневном «наивном анализе» по-разному видят связи между отдельными компонентами действия, представленными на схеме 2. Так, личностные ресурсы (под которыми здесь понимаются мотивация и способности исполнителя) и силы окружения (иначе говоря, сложность стоящей перед исполнителем задачи) взаимодополняют друг друга, г. е. если силы окружения близки к нулю, то конечный результат полностью зависит от деятеля, и наоборот. Внутри личностного компонента связь между мотивацией и способностями предполагается иной: если один из компонентов равен нулю, то и личностные ресурсы в целом равны нулю. Возможность выполнения задачи определяется величиной, на которую способность деятеля превышает показатели трудности решения задачи. Величина предпринимаемого усилия прямо пропорциональна трудности решения задачи и обратно пропорциональна его способности. Все изображенные на схеме 2 компоненты действия являются в достаточной степени стабильными, но люди при повседневном анализе причинно-следственных связей учитывают и такие изменчивые факторы, влияющие на конечный результат действия, как настроение, степень усталости, относящиеся к личностным ресурсам, или такие, как благоприятность обстоятельств (силы окружения). Только в том случае, если оценивающий человек отвергает важную для данного случая роль изменчивых компонентов, можно на основании знания одних стабильных факторов судить о наличии (влиянии) других.
Конечный результат «наивного анализа поведения» — суждение о степени «личной ответственности» деятеля за совершенный поступок, которая будет тем большей, чем слабее были силы окружения. Ф. Хайдер выделил пять «уровней личной ответственности», каждый из которых оценивается на основе взаимосвязи между «личностными ресурсами» и «силами окружения».
1. Ассоциация: наиболее примитивный уровень приписывания ответственности в том случае, когда индивид не связан реальной причинно-следственной зависимостью с событием. Пример: детей обвиняют за грехи родителей.
2. Причинность: индивид является необходимым условием осуществления какого-то события. Имеется возможность выполнения задачи, но нет ни намерения, ни мотивации, ни предвидимости результата.
3. Предвидение: то же, что и на предыдущем уровне, но наблюдатель считает, что исполнитель мог предвидеть результат: в обыденном языке человека с таким поведением называют беспечным, неосторожным.
4. Намеренность: индивид мог совершить действие, пытался его совершить, хотел получить именно этот результат; в таком случае человек рассматривается как полностью ответственный за свершившееся.
5. Оправдание: то же, что и на предыдущем уровне, но поведение индивида в данном случае было обусловлено внешним давлением (например, необходимая самооборона).
Хайдеровский наблюдатель, используя только правила логики и ограничиваясь лишь знанием содержания действия (поступка) самого по себе, пытается ответить на вопрос: возможно ли объяснить поступок личностными диспозициями деятеля? Наблюдатель оценивает относительную силу влияний окружения и личности и приписывает большую ответственность исполнителю по мере увеличения его личных усилий (намерений, попыток, способностей). Если нет достаточных оснований отнесения причины события к личности, то причиной считаются неидентифицируемые стороны окружения. Таким образом, схема Ф. Хайдера помогает отнести причину поступка к одной из групп факторов: личность или «глобальное» окружение, но она (схема) не включает в себя ни другие возможные действия, от которых индивид отказался, ни мнения других свидетелей.