32. У церковной благотворительности русских предпринимателей также существовали разные мотивы. Их можно классифицировать и объединить в несколько групп.

Во-первых, добившись успеха в хозяйстве, человек нуждался в сознании праведности своего дела. По мнению церкви, богатство и успех нравственны и богоугодны тогда, когда праведен сам хозяин. А наиболее очевидным внешним проявлением благочестия является строительство или украшение храма, что и было до второй половины XIX века самой распространенной формой купеческой благотворительности.

Во-вторых, в русском православном сознании утверждалась идея не самоценности, а социальной значимости и ответственности богатства. Уважение и признание со стороны общества надо было заслужить, проявив себя в таком деле, которое обладало безусловной социальной значимостью и престижем. До середины XIX века таким делом была, безусловно, церковная благотворительность.

В-третьих, важнейшим мотивом церковных пожертвований являлось желание выразить в зримой, осязаемой, т.е. наиболее понятной практичному хозяйственному человеку форме, свою благодарность Богу за дарованный успех. Былинный новгородский купец Садко в знак благодарности за чудесное спасение из подводного царства и за спасение своего каравана с казной и товарами построил церковь Николе Можайскому и Пресвятой Богородице. А прообразом былинного Садко был, как считают исследователи, реальный человек Сотко Сытина, строитель церкви Бориса и Глеба в Новгороде. Всего в Новгороде за период его независимости (XI-XIV вв.) было построено около 90 церквей, значительное количество которых возводилось за счет купеческих средств, причем расцвет строительства храмов приходится на XII век (69 церквей), период наивысшего развития предпринимательской активности в Новгороде. Но и в социальной благотворительности сочетались гуманистические и эгоистические мотивы. Здания, построенные на пожертвования предпринимателей, во многих случаях отличала показная роскошь. Например, больница А.И. Коновалова, Бахрушинский дом бесплатных квартир в Москве, который по размерам мог соперничать с доходными домами, богадельни Бахрушиных в Москве, приют для вдов и сирот русских художников П.М. Третьякова в Москве отличались крупными размерами, архитектурными изысками, большими окнами и т.п. В то же время жилищные условия большинства населения были тяжелейшими. Так по материалам обследования жилого фонда

г. Москвы в 1898 г. Из 1 млн. населения - 200 тыс. человек, т.е. одна пятая проживали в так называемых «коечно-каморных квартирах». Многочисленные жильцы снимали в них «каморки» (помещения с перегородками, не доходящими до потолка) и отдельные койки. При зарплате рабочего 12-20 руб. в месяц «каморка» стоила 6 руб., койка одиночная 2 руб. и 1,5 руб. – «половинчатая», на которой спали поочередно рабочие разных смен. К этому надо добавить, что при разработке фабричных законов главную роль играли соображения политического (полицейского) характера. Зачастую законотворческая инициатива исходила от МВД и подчиненных ему органов. Фабриканты же находили множество возможностей обходить законы. Жалобщиков увольняли, их фамилии становились известны хозяевам других предприятий. Нередко капиталисты добивались отмены неугодных им статей ранее принятых законов, например, о ночной работе женщин и подростков. Не удивительно, что на всем протяжении пореформенного периода высокими оставались уровни производственного травматизма и профессиональной заболеваемости.

Это обстоятельство заставляло городские власти и крупных предпринимателей заботиться о стариках, больных, инвалидах, деклассированных элементах, численность которых увеличивалась, особенно в Петербурге и Москве. Поэтому и городские власти и крупная буржуазия объективно были заинтересованы в мирном разрешении социальных конфликтов, а также в том, чтобы иметь высококвалифицированный персонал, - способный овладеть новым оборудованием, новейшими приемами ведения капиталистического хозяйства для того, чтобы выдержать жесткую конкуренцию.

Отсюда их заинтересованность в развитии образования, в первую очередь профессионального. В соответствии с разработанным Министерством финансов Положением "О коммерческих учебных заведениях" (1896 г.) была выстроена довольно четкая структура организации коммерческого образования. Она включала четыре основных типа учебных заведений: коммерческие курсы; торговые школы и классы; средние коммерческие училища; высшие общественные и частные учебные заведения. При учебных заведениях были организованы попечительские советы из представителей тех общественных организаций, которые выделяли средства на их содержание.

Всего за 20 лет с 1896 по 1916 гг. численность коммерческих учебных заведений возросла с 8 до 602. Система коммерческого образования в России включала: 260 коммерческих училищ, 169 торговых школ, 38 торговых классов и 135 курсов коммерческих знаний.

Говоря о мотивах благотворительной деятельности купечества, надо отметить и такой факт, что именно эта деятельность открывала скорый и верный доступ к чинам, орденам, почетным званиям и прочим отличиям, к которым предприниматели не могли быть равнодушны, поскольку это влияло на их общественное положение. Лишь редкие жертвователи, такие как Третьяков, Морозов, Мамонтов, Кокорев и некоторые другие были равнодушны к правительственным наградам.

Поощрять благотворительную деятельность частных лиц начала еще Екатерина II. При ней за активную благотворительную деятельность и меценатство можно было получить звание «почетного гражданина», которое давало ряд льгот и привилегий, в частности позволяло носить шпагу, получать личное дворянство и т.д. По имени купца Горохова, перечислявшего деньги в различные благотворительные фонды, была названа улица в Петербурге.

Участие в деятельности благотворительных обществ, членство в попечительских советах школ, училищ, приютов, музеев и т.п. считалось в дореволюционной России «государственным делом», а поэтому находилось под покровительством и регулярно поощрялось властями. Так, известный предприниматель К.Т. Солдатенков к сер. 80-х гг. XIX века «за пожертвование и усердие» имел ордена: Станислава 3-й степени (1864 г.), Станислава 2-й степени (1868 г.), Анны 2-й степени (1861 г.), Владимира 4-й степени (1885 г.).

28. Самым важным событием в развитии системы транспортных коммуникаций и вообще в промышленной революции явилось начало строительства железных дорог. Первая железная дорога была проложена в 1837 г. от Петербурга до Царского села, в 1838 г. она была продолжена до Павловска. Поскольку эта дорога не имела никакого экономического значения, появились утверждения, что применительно к громадным пространствам России железнодорожное сообщение бесперспективно. К строительству новых железных дорог приступили лишь в конце 1840-х гг. Первыми экономически значимыми линиями стали Николаевская железная дорога, связавшая Санкт-Петербург и Москву в 1851 г., и Санкт-Петербург – Варшава, построенная в 1857 г. Обе дороги были построены за казенный счет с привлечением иностранных займов. Общая же протяженность железнодорожных линий в России к 1861 г. составляла около 1,5 тыс. верст (для сравнения, в Англии – 15 тыс. верст).

18. Как только в 1758 году Никита Акинфиевич вступил в наследство, он

тотчас же подал ходатайство о постройке нового завода. На речке Сулемке

Никита Акинфиевич намеревался построить передельный завод с четырьмя

молотами. Однако эти планы встретили одновременное противодействие с двух

сторон. Баронесса М. А. Строганова уверяла Берг-коллегию, что речка Сулемка

и место, облюбованное под завод Демидовым, находятся на ее дачах. С

доношением такого же содержания обратился барон Н. Г. Строганов. Предстояла

длительная тяжба, которая не устраивала Демидова. Он дал указание разыскать

другое место. К осени 1758 года поиски увенчались успехом, и молодой

наследник просит разрешения построить молотовые фабрики и для них плотину

на реке Салде. Тем более что еще в 1750-м императрица Елизавета отвела

Демидовым Салдинскую лесную дачу.

Указ о постройке Салдинского завода Берг-коллегия вынесла 8

февраля 1759 года. Прокопий Акинфиевич, человек неуживчивый и не "питавший

родственных чувств к брату, пытался помешать строительству, заявляя, что

новый завод будет удален от Невьянского всего на 30 верст. Но это не

помогло. В 1760 году возник Нижнесалдинский завод, а через 15 лет —

Верхнесалдинский. В 1771-м построили еще Висимо-Уткинский.

В 1747 году в связи с разделом владений А. Н. Демидова

Нижнетагильский завод становится центром, стягивающим все нити упpaвлeния

сложным хозяйством большой группы заводов, впоследствии составившей

Нижнетагильский горный округ. Это не могло не отразиться на внешнем облике

демидовских владений. Особое место среди всех владений по масштабам производства и уровню техники занимал Нижнетагильский завод. Успеху способствовало

стремление Никиты Акинфиевича привлечь знающих специалистов. Он сам следил

за техническими новинками и применял некоторые из них в деле.

Нижнетагильский завод в 1770 году, по свидетельству П. Палласа, находился в

цветущем состоянии и «меж частными сибирскими заводами совершеннее, важнее

и прибыльнее железом». Еще Акинфий Никитич в 1740 году на базе Невьянской школы

(1709) основал арифметическое училище. Через 18 лет школу полностью

перевели в Нижний Тагил и объединили с местным училищем. Никита Акинфиевич,

заинтересованный в достаточно высоком уровне преподавания в школе,

открывает в 1765 году отделения для подготовки служителей на

Нижнетагильском заводе.

19. В Москве на протяжении всей первой половины XVIII века работали казенные мастера-иноземцы разных специальностей (в их числе инструментальщики, строители, живописцы и т.д.). Главным результатом петровских преобразований стало увеличение доли «вольных» ремесленников среди жителей Немецкой слободы, которые потеснили по численности жалованных (казенных) мастеров, военных, медиков и купцов. Ко второй четверти XVIII века немцы вошли в рынок Москвы, стали составной и неотъемлемой частью ремесленного населения русской столицы. Уступая в численности русским коллегам, они имели свой круг заказчиков и покупателей в лице иностранцев и русских жителей Москвы, главным образом из числа дворян.

Единицами были представлены немцы и в числе иноземных предпринимателей Москвы первой половины XVIII столетия, когда, благодаря политике Петра I и его преемников, предприниматели-иноземцы потеряли своё монопольное положение в промышленности России, уступив первенство русским промышленникам. Среди немецких предпринимателей Москвы первым следует назвать пушечного и литейного мастера из г. Нюренберга — Ганса Фалька, который в конце 1630-х годов вместе с голландским купцом А. Койетом основал первый стекольный завод под Москвой — Духанинский.

Т.Т. Левкин в начале 1720-х годов стал совладельцем пильной мельницы в Шлиссельбургском уезде и владельцем стекольного завода под Можайском, при этом имея дома в Москве и Петербурге. Но самой известной семьей среди иноземных заводовладельцев России первой половины XVIII века были потомственные владельцы Поротовских и Угодских железных заводов, что находились под Тулой, — заводчики Меллеры. К концу XVIII века немецкие предприниматели занимали заметное место в кожевенной, лесоперерабатывающей, сахарной и позже — в табачной, металлургической промышленности страны. В начале XIX века в столице — в Петербурге — насчитывалось около 80 производств, принадлежащих петербургским немцам. В некоторых отраслях их присутствие было весьма значительным, так, например, в канатной промышленности немецкие предприятия составляли около 50%. К середине XIX века многие предприятия приобрели промышленный характер, и уже в начале XX века немцам принадлежало около 250 фабрик с 30 000 рабочих. Семейство Мае поселилось в Петербурге уже в середине XVIII века. Их торговая фирма, поставлявшая предметы домашнего быта, занимала вплоть до конца XVIII — начала XIX века одно из первых мест среди всех экспортных фирм России. Впоследствии она слилась с фирмой «Stiegliz & Co.». Людвиг Штиглиц отправил Томаса Маса в Одессу. Одесса рубежа веков была крупным центром немецкого предпринимательства: более двух десятков заводов и фабрик работало на представителей немецкой нации. Там он открыл собственное дело и, став вскоре самым крупным экспортером зерна, — а зерно было важнейшим экспортным товаром России, — сохранял свои позиции до конца XIX века. В 1850 году этот торговый дом слился с предприятием Шредера, став соучредителем нового крупного акционерного банка, во главе которого встал один из представителей династии Мае.

Самыми крупными среди предприятий, основанных петербургскими немцами, были: «Углепромышленное и торговое общество Павла Беккеля», «Общество металлургических, механических и судостроительных заводов Беккер и К°», «Л. Коппель: Акционерное общество механический завод», «Александро-Невская мануфактура», «Товарищество Э.Г. Брандт и К°», «Сахарный завод Л.Е. Кениг и наследники».

23. Благодаря высокому качеству и сходной цене платки и шали попали в известный магазин модных товаров К. И. Майкова. Гучковские изделия не просто пользовались спросом - они шли нарасхват: покупатели, делая заказы, платили деньги вперед. Гучков понял, что необходимо срочно наращивать производственные мощности, и в 1798 г. увеличил количество станов на предприятии до 50 штук, вложив в обновление все свободные средства. В 1812 г. предприниматель вступил в гильдию московского купечества, не отходя при этом от дел: напротив, работал за ткацким станком, продавал товары на Нижегородской ярмарке, в Хрустальном ряду в Москве.

Война 1812 г. разорила многие предприятия Московской губернии, не обойдя стороной и Гучковскую мануфактуру. Товары были разграблены, а фабрика сгорела. Только через 10 лет в стране началось строительство новых фабрик. Федор Гучков восстанавливает состояние и открывает новую, на этот раз специализированную, шерстяную фабрику в Преображенском Лефортовской части. Место было выбрано не случайно: Федор Алексеевич был старовером, а в Лефортово располагалось старообрядческое кладбище. Впоследствии Гучков, как и другие известные капиталисты-старообрядцы, будет широко использовать тесные связи в общине для расширения собственного дела и выступать защитником и меценатом единомышленников.

Гучков был первым российским предпринимателем, который в 1845 г. наладил отечественное производство так называемой гребеной пряжи. До этого камвольные ткани готовились из гребеной пряжи, которую импортировали, потому как в России ее делать не умели.Определенных успехов Гучковым удалось добиться и в развитии неосвоенных и уникальных ниш. Так, шелковое производство, развитие которого заинтересовало Ефима Гучкова, в отличие от суконного и полотняного не опиралось на собственную сырьевую базу и поэтому зависело от импортного сырья. В качестве предпринимателей здесь выступали купцы, распределявшие сырье с использованием кредита. Они организовывали работу на дому и осуществляли сбыт готовой продукции. Кстати, сегмент потребителей шелка был весьма узок. Но интерес к развитию отрасли проявляло правительство. И если в 1825 г. в отрасли насчитывалось всего 184 предприятия с выработкой 2 226 333 аршин тканей, то в 1858-1861 гг. их становится уже 395 с выработкой 7 407 240 аршин.

В 1850-е гг. дело Гучковых переживает расцвет, значительно укрепив легкую промышленность. Ефим активно развивает торговлю: в Москве и Петербурге открываются знаменитые магазины русских изделий. Товары сбывались не только через эти торговые точки, но и доставлялись на Украину, а с Нижегородской и Ирбитской ярмарки попадали в самые отдаленные места Российской империи и за рубеж. Предпринимателям удалось найти оптимальное соотношение цены и качества, которое и обеспечило массовый спрос.

Таким образом, выросшая из кустарных промыслов текстильная мануфактура к середине XIX в. вышла на первое место среди предприятий этой отрасли. Именно в текстильной промышленности, имевшей в России давние традиции, и начался промышленный переворот. Фабрика Гучкова к середине 1840-х гг. стала одним из самых передовых предприятий в Московской губернии. В атласе промышленности А. Самойлова в 1845 г. она названа "знаменитейшей в России". Образцово-показательное предприятие часто посещали сановники, Великий князь Константин Николаевич, царские министры, иностранные делегации. К этому времени на производстве была занята почти тысяча рабочих, а годовая сумма производства равнялась 516 тыс. руб. серебром. Спустя 10 лет объем производства вырос до 700 тыс. руб., а количество рабочих - до 1850 чел. Только в 1898 г. производство было закрыто, и следующие поколения Гучковых дали стране скорее политических и общественных деятелей, нежели крепких хозяйственников, какими были Федор и Ефим Гучковы.