Новаторство драматургии а.П. Чехова.

Жанром, синтезирующим все мотивы чеховского творчества, стала драма: именно в ней наиболее полно реализовалась чеховская концепция жизни. Драмы Чехова пронизывает атмосфера всеобщего неблагополучия, их герои, как правило, неудачники. В «Чайке», например, пять историй неудачной любви, в «Вишневом саде» недотепистость – характерный признак всех действующих лиц. Всеобщее неблагополучие осложняется и усиливается ощущением всеобщего одиночества. Люди слишком поглощены собственными бедами и несчастьями, и поэтому они плохо слышат друг друга. Это порождает особое чувство драматизма жизни. Зло в пьесах Чехова проникает в будни, растворяясь в мелочах жизни. Откровенный носитель общественного зла в его драмах отсутствует, возникает ощущение, что в неурядице отношений между людьми повинен каждый в отдельности и все вместе. Персонажи «Вишневого сада» - скорее не социальные типы, а социальные исключения. Например, Лопахин совмещает в себе и качества «хищного зверя», и свойства человека с тонкой, нежной душой. А в одном из писем Чехов выражается совсем определенно : «Лопахина надо играть не крикуну и надо, чтобы непременно это был купец. Это мягкий человек». В пьесах Чехова отсутствует четкое деление героев на положительных и отрицательных. Даже «пророк будущего» Петя Трофимов одновременно и недотепа, и «умелый барин». В пьесах Чехова нет сквозного действия, организующего сюжетное единство драмы. Но драма при этом не рассыпается а собирается на основе иного, внутреннего единства. Судьбы персонажей во всем их различии и сюжетной самостоятельности перекликаются друг с другом. Из множества различных, параллельно развивающихся жизней вырастает единая судьба, формируется единое настроение. С исчезновением сквозного действия утрачивается и привычное деление героев на главных и второстепенных, каждый ведет «свою партию», а фон рождается из созвучия многих равноправно звучащих голосов. Характеры героев раскрываются не в борьбе за достижение целей, а в результате переживаний противоречий бытия. Пафос действия сменяется пафосом раздумья. Возникает чеховский подтекст, суть которого в многозначности реплик героев. Персонажи Чехова не могут исчерпать свои мысли и чувства при помощи слов, здесь также и душевный подтекст, который они вкладывают в слова. Вот почему крик души трех сестер «В Москву! В Москву!» вовсе не означает конкретный город это тщетные, но настойчивые попытки героинь вырваться в иную жизнь с иными отношениями на фоне скучного однообразного течения жизни еще больше усиливается значение каждой художественной детали. Общую грустную тональность дополняет, гармонируя с ней, картина угасающего дня, вид заброшенной часовни, большие камни, возможно бывшие когда-то могильными плитами(второе действие «Вишневый сад»). В тишине слышится «отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный». В драме Чехова язык героев индивидуализирован лишь настолько, чтобы он не выпадал из общей тональности пьесы. Речевая характеристика персонажей мелодична, напевна: «о мой нежный, мой прекрасный сад!». Особенность чеховского мировосприятия в том, что столкновения и конфликты в его пьесах не разрешают глубинных противоречий бытия, не развязывают тугие жизненные узлы. В пьесах герои живут в ожидании какого-то исхода, в предчувствии нарождающегося, пока еще неясного будущего. Тот же Лопахин говорит: «Иной раз, когда не спится, я думаю: Господи, ты дал нам громадные леса, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны быть по-настоящему великанами». Перед лицом надвигающихся перемен победа Лопахина, как и поражение Раневской – условны. Уходит время для тех и других, и этот мотив уходящего времени проходит через всю пьесу. Символичен и мотив образа чайки из одноименной пьесы, который символизирует трагический итог Треплева – гибель молодого талантливого человека также нелепа и случайна, как и убийство птицы. Образ чайки помогает осознать личные взаимоотношения Нины Заречной, Треплева, Тригорина: возвышенная и пылкая любовь осуждена на смерть как подстреленная чайка. Символический смысл приобретает образ и вишневого сада: это и грустное прошлое Раневской и Гаева, и унылое настроение Лопахина, и неопределенное будущее Пети и Ани. Крылатое выражение А. Толстого: «!Чехов – это Пушкин в прозе» - остается и по сей день глубоким и точным определением места творчества Чехова в русской литературе 19 – начала 20 века.