I.2.6. Обобщенность научного знания

Научное знание, как правило, формулируется в форме законов, закономерностей, соотношений, принципов, которые представляют собой обобщения, т.е. применимы к более или менее широкому кругу объектов или явлений. Чем большим потенциалом обобщения обладают научные познавательные конструкции, тем более широкий круг действительности они охватывают и тем меньшую детализацию ее описания они обеспечивают.

Наивысшие степени обобщения достигаются за счет формального, количественного характера построений. При этом переход от формального, часто статистического описания объекта/явления к индивидуальным, реальным экземплярам оказывается затрудненным. Так, индивидуальные данные испытуемых и “среднегрупповой портрет” представителя выборки могут расходиться весьма существенно: при нормальном распределении, наиболее предпочтительном для валидного описания выборки, размах отклонений от среднего составляет 6 стандартных отклонений - от -3 до +3 (см. подразд Выборка).

Обобщение как выделение свойств, характерных для какого-либо множества объектов/явлений, отличающих его от других (см. подразд. IV.2.2.1), достигается, в частности, выведением за пределы рассмотрения некоторых черт и свойств, а также абстрагирования черт и свойств, которые представляются важными (например, в соответствии с предписаниями парадигмы). Именно обобщением достигается замещение потенциально бесконечного множества эмпирических наблюдений конечным множеством научных фактов*. По словам А. Пуанкаре, “всякая наука есть наука об общем” [Пуанкаре, 1983].

Обобщенное знание формируется в результате научного исследования (см. подразд. ), которое строится на основе общенаучного гипотетико-дедуктивного метода (см. подразд. ) и в этом отношении опирается на высшие ценности института науки. Особо важную роль в построении обобщений и представлении их научному сообществу играет дедуктивно-номологическая модель предсказания и объяснения (см. продразд. I.2.2. и ХХХ Публикации)

Исследовательский подход, направленный на установление обобщений, называют “номотетическим” (от греч.: ? — закон, ? — установление). Ему противопоставляют “идиографический” подход (от греч.: ?? — особое отличие, своеобразие, индивидуальные признаки, особенности, ? — запись, рисунок, изображение, т.е. идиография — “описание особых признаков, индивидуальных отличий”; слово идиография происходит не от греч.  - идея, пишется через букву и), который ориентирован на описание уникальных, единичных объектов.

В основе противопоставления номотетического или идиографического подходов лежит оппозиция гипотетико-дедуктивного и индуктивного методов, а, следовательно, противоположные представления о роли обобщения в научном познании и способах построения обобщенного знания (см. подразд. ). Интересно, что само происхождение разделения знания на гуманитарное и естественнонаучное, и, соответственно, на идиографическое и номотетическое, связано с индуктивизмом. Джон Стюарт Милль (1806 - 1873) в своем фундаментальном труде “Система логики, рациональной и индуктивной” (1843) обосновывал подчиненность любого научного познания, включая и гуманитарное, индуктивному методу и в общих чертах завершил его обоснование. Сферу гуманитарных наук он обозначил термином “moral sciences” (англ. - науки о морали), который немецкий переводчик передал как Geisteswissenschaften (нем. - науки о духе) (см. [Гадамер, 1988, с. 44]).

Разделение дисциплин по доминированию номотетического или идиографического подхода было введено философом-неокантианцем В.Виндельбандом (1848-1915). Его целью было обоснование особого статуса исторических наук и их подчиненности методу, отличающемуся от метода естественнонаучных дисциплин, поскольку, с его точки зрения, история изучает единичные, неповторимые явления (“наука о событиях”), а естественные науки выявляют общие закономерности явлений (“наука о законах”). Г.Риккерт (1863-1936), а особенно В.Дильтей (1833-1911), развили идею такого противопоставления, включив в число “идиографических” дисциплин (“наук о духе” - нем. Geisteswissenschaften) психологию.

Идиографический подход представляется труднореализуемым, поскольку в основе всех форм познания лежит категоризация действительности, т.е. обобщение. Упомянем общепсихологическое представление о “категориальном строе восприятия” [Барабанщиков, 1990], или роль системы категорий и прототипов объектов в функционировании когнитивных структур. Очевидно, что само выделение специфических признаков и даже указание на уникальный объект не может состояться без опоры на типологию объектов и без операций обобщения (см. подразд. IV.2.5.2 и IV.2.5.3). Исследование, проведенное в рамках идиографического подхода, обладает сходством с “исследованием единичного случая” (см. подразд. IV.5.5) и, как и последнее, не способно обеспечить сколько-нибудь валидные выводы.

Сомнение в эффективности собственно идиографических исследований возникают именно потому, что такой подход не направлен на построение обобщений. Так, Дж. Келли замечает: “историк,.. также устанавливает общие законы и принципы... И психолог, когда он описывает конкретный случай, возможно проводит идиографическое исследование; но если он хочет, чтобы это описание имело хоть какую-то связующую смысловую нить, то должен соотносить свой подбор релевантных фактов с принципами человеческого поведения. Конечно эти принципы могут выводиться в области, ограниченной данным конкретным случаем, но они все же остаются принципами, то есть абстракциями событий” [Келли, 2000, с. 58].

Описание биографий как прием научного исследования также не соответствует “идиографическому” идеалу. Например, работа З.Фрейда “Леонардо да Винчи. Воспоминание детства” [Фрейд, 1997] имеет отчетливо номотетический характер, поскольку подводит частный случай творческой личности под общий: разработанное Фрейдом теоретическое представление о роли психических травм раннего детства в формировании свойств личности, особенностях проявления и компенсации последствий этих травм, периодизации индивидуального развития и т.д.

На ранних стадиях развития исследования, когда решаются задачи описания и классификации явлений, установления их специфики, а исследование строится на основе доэкспериментального дизайна (см. подразд. ), реализуется как наблюдение (см. подразд. ), оно может обладать некоторым сходством с идиографическим подходом, однако это сходство поверхностное, поскольку основные задачи состоят в построении обобщений и находятся в прямом противоречии с идиографией. Так, Н.С.Лейтес в предисловии к собственным работам, составившим сборник “Возрастная одаренность и индивидуальные различия” [1997], декларирует отход от формализованного, измерительного подхода, отдает приоритет своеобразию, уникальности явлений одаренности, что позволяет подозревать идиографический характер этих работ. Однако приведенная в этих работах феноменология классифицирована, типизирована; установлены особенности одаренных детей в соответствии с возрастом, темпом возрастного развития, типом нервной системы, а это свидетельствует о “номотетичности” исследований.

В.Дильтей, обосновывая идиографический статус гуманитарных наук, и психологии в их числе, предлагал использовать в качестве методов «понимание», которое трактовал как «вчувствование в объект познания» (см. подробно разд. МЕТОД психологии), а также герменевтику - систему приемов, позволяющую выявлять системы неочевидных смысловых связей. К середине XIX в. герменевтика «была чисто вспомогательной дисциплиной, каноном правил обращения с текстом», которая в применении к специальным текстам дифференцировалась в «библейскую», и др. формы; например в «юридической» форме она со­держит правила для заполнения пропусков в кодифици­рованном праве и имеет, таким образом, нормативный характер [Гадамер, 1988, с. 580]. Хюбнер специально замечает, что герменевтика - не искусство, не произвольная деятельность, а довольно строгая технология поиска смысла текстов, и уж во всяком случае не «вчуствование», не «понимание» (Verstehen) [Хюбнер, 1994, с.258-259].

В рамках понимающей психологии и разнообразных вариантов гуманистической психологии (см. главу ИСТОРИЯ) герменевтика оказалась тесно связанной с методом понимания, и часто трактуется как весьма свободная, не регламентированная практика толкования наблюдаемых явлений именно через вчувствование. Опасность такого подхода замечает на основании опыта собственных исследований филолог М.Л.Гаспаров: «…когда позволял себе что-нибудь просто понимать, это всегда кончалось катастрофой» [Гаспаров, 2001, с. 399]. Целью такого применения герменевтики, основанного на вчувствовании (эмпатии) является не установление истинности/ложности, а «аутентичность» (см. [Дружинин, 1997 с. 39]), т.е. обращение к «исходным оригиналам», к «истинной реальности», как если бы она могла быть дана помимо теоретических конструкций и методических приемов, чего невозможно в принципе.

Необходимость опоры на идиографию для описания индивидуальных, уникальных объектов оказывается излишней, если принять во внимание, что эти цели могут быть достигнуты в исследованиях доэкспериментального типа (см. разд. ТИПЫ иссслед). Выявление основных характеристик, установление характерной частоты встречаемости событий, явлений, объектов (то есть степени их уникальности); их классификация (по структурным признакам, без учета истории их становления) - именно такого рода обобщения могут быть обоснованы в доэкспериментальных исследованиях. Очевидно, что при этом весьма важно дать точное и исчерпывающее описание объектов в их индивидуальности, но если в рамках такого описания индивидуальные объекты окажутся действительно уникальными, они не смогут быть представленными в едином пространстве признаков, и к ним будет невозможно применить классификационные процедуры, такие, как кластерный анализ. Возможности именно такого анализа, представляющего достаточно полное описание характеристик уникальных объектов, предметов искусства в том числе, без обращения к идиографическому методу в строгом смысле слова, продемонстрированы в психосемантических исследованиях, выполненных В.Ф.Петренко и его коллегами [Петренко, 1997; Петренко, Митина, 1997]. Заметим, что исследования доэкспериментального типа характерны для начальных стадий исследования. Построение методологии специального идиографического исследования можно рассматривать как попытку дать общее решение для задач, специфичных для зарождающихся дисциплин, когда их цели, задачи и возможности выглядят особенными и даже противоположными по отношению к дисциплинам уже прошедшим эту стадию развития исследований.