2. Содержание обязательств из неосновательного обогащения.

Ограничения кондикции

Содержание обязательства вследствие неосновательного обогащения составляют субъективные права и обязанности его сторон.

Основная обязанность приобретателя перед потерпевшим - возвратить ему имущество, составляющее неосновательное обогащение, а потерпевший соответственно имеет право требовать такого возврата. По общему правилу п. 1 ст. 1104 ГК РФ имущество должно быть возвращено потерпевшему в натуре. Если неосновательно приобретена индивидуально-определенная вещь, то возврату в натуре подлежит сама эта вещь. При этом согласно п. 2 ст. 1104 ГК РФ приобретатель отвечает перед потерпевшим за всякие, в том числе и за всякие случайные, недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества, происшедшие после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения (до этого момента он отвечает лишь за умысел и грубую неосторожность).

Если же неосновательное обогащение составляют вещи, определенные родовыми признаками, то ясно, что возврат их в натуре нельзя понимать в смысле возвращения именно тех же самых вещей, которые были утрачены потерпевшим. В таком случае речь идет о предоставлении вещей того же рода и качества (не исключено, что среди них могут оказаться и те же самые вещи, которыми ранее владел собственник, но это не имеет значения, ни правового, ни экономического) <73>. Как писал О.С. Иоффе, "имущество управомоченному не возвращается, а компенсируется, но компенсируется в натуре, т.е. путем предоставления такого же количества однородных вещей" <74>.

--------------------------------

<73> В том же смысле термин "в натуре" использован применительно к деликтному обязательству - в ст. 1082 ГК РФ под возмещением вреда в натуре понимается, в частности, предоставление вещи того же рода и качества.

<74> Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 392 (автор главы - О.С. Иоффе).

Высказывалось также мнение, что в отсутствие у ответчика вещей того же рода, что и неосновательно приобретенные, истцу может быть предложено равноценное имущество, а уже при отсутствии согласия на это истца или отсутствии равноценного имущества возмещается стоимость неосновательно приобретенного (сбереженного) в денежном выражении (см.: Невзгодина Е.Л. О соотношении требования о возврате неосновательно приобретенного или сбереженного имущества с другими требованиями // Доклады конференции правоведов "Развитие советского права". Свердловск, 1972. С. 83; Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Отв. ред. проф. С.Н. Братусь, проф. О.Н. Садиков. 3-е изд., испр. и доп. М.: Юридическая литература, 1982. С. 555 (автор комментария - Р.Я. Хан)).

Согласно п. 1 ст. 1105 ГК РФ в случае невозможности возвратить в натуре неосновательно полученное или сбереженное имущество приобретатель должен возместить потерпевшему действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения, а также убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества, если приобретатель не возместил его стоимость немедленно после того, как узнал о неосновательности обогащения.

Указанная норма имеет значение прежде всего применительно к случаям неосновательного приобретения индивидуально-определенных вещей. Тогда же, когда в качестве неосновательного обогащения выступают вещи родовые, отсутствие у ответчика однородных вещей еще не означает невозможности возврата имущества в натуре <75>. Так, по одному из дел арбитражный суд кассационной инстанции указал <76>: "Вывод суда апелляционной инстанции относительно невозможности возврата нефтепродуктов в натуре ошибочен. Нефтепродукты не являются индивидуально-определенной вещью. Факт потребления спорных нефтепродуктов не исключает возможности исполнения обязательства путем возврата имущества, обладающего теми же родовыми признаками" <77>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004.

<75> Еще древнеримские юристы подметили, что genera non pereunt ("род не гибнет") (см.: Римское частное право: Учебник / Под ред. проф. И.Б. Новицкого и проф. И.С. Перетерского. М.: Юристъ, 2001. С. 151; Пухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право (Базовый учебник) / Пер. с македонского проф. В.А. Томсинова и Ю.В. Филиппова; Под ред. проф. В.А. Томсинова. М.: ЗЕРЦАЛО, 2000. С. 132).

<76> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 16 октября 2003 г. N КГ-А41/7758-03.

<77> Заслуживает внимания обоснование А.В. Климовича того, что под невозможностью возврата имущества в натуре (п. 1 ст. 1105 ГК РФ), влекущей замену натурального исполнения на возмещение стоимости неосновательного обогащения, должно пониматься не только отсутствие непосредственно у ответчика однородных вещей, но и отсутствие у него возможности приобрести их для возврата потерпевшему без несоразмерных для себя затрат (см.: Климович А.В. Кондикционные обязательства в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 9).

В п. 2 ст. 1105 ГК РФ речь идет об истребовании косвенного обогащения, возникающего вследствие неосновательного пользования чужим имуществом или услугами. В соответствии с данной нормой приобретатель должен возместить потерпевшему то, что он сберег вследствие такого пользования, по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило. Следует согласиться с Д.Г. Лавровым, который подчеркивает, что денежная компенсация за пользование чужими услугами должна присуждаться не всегда, а в тех случаях, когда оно носит неоспоримо выгодный характер <78>. В противном случае создаются возможности для навязывания лицам каких-либо услуг, в которых они не нуждались, с последующим требованием произвести оплату этих услуг <79>.

--------------------------------

<78> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая (постатейный) / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 1014.

<79> Как справедливо отмечает П. Галло, "право требовать оплаты непрошеных услуг входит в противоречие с правом каждого из нас иметь полное господство над своим имуществом" (Gallo P. Unjust Enrichment: A Comparative Analysis // 40 The American Journal of Comparative Law (1992). P. 453).

Статья 1106 ГК РФ регулирует случаи, когда неосновательное обогащение выражается в приобретении имущественного права. В соответствии с ней лицо, передавшее путем уступки требования или иным образом принадлежащее ему право другому лицу на основании несуществующего или недействительного обязательства, вправе требовать восстановления прежнего положения, в том числе возвращения ему документов, удостоверяющих переданное право.

В литературе высказано мнение, согласно которому в тех случаях, когда приобретатель уже осуществил неосновательно переданное ему обязательственное право, в силу чего восстановление первоначального положения в соответствии со ст. 1106 ГК РФ оказывается невозможным, потерпевший вправе истребовать от обогатившегося лица все то, что им было получено от реализации права (т.е. имущество, которое было передано ему должником во исполнение соответствующего обязательства). И лишь при невозможности возврата этого имущества в натуре (п. 1 ст. 1104 ГК РФ) потерпевший вправе претендовать только на возмещение стоимости неосновательного обогащения в деньгах (п. 1 ст. 1105 ГК РФ) <80>. Такое толкование норм гл. 60 ГК РФ представляется верным.

--------------------------------

<80> См.: Белов В.А. Указ. соч. С. 900 - 901; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая (постатейный) / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 1015 (автор комментария - Д.Г. Лавров).

Статья 1107 ГК РФ посвящена взысканию косвенного обогащения, которое образуют доходы, извлеченные из неосновательно полученного имущества. Согласно п. 1 данной статьи лицо, которое неосновательно получило или сберегло имущество, обязано возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые оно извлекло или должно было извлечь из этого имущества с того времени, когда узнало или должно было узнать о неосновательности обогащения.

На сумму неосновательного денежного обогащения подлежат начислению проценты за пользование чужими средствами в соответствии с правилами ст. 395 ГК РФ с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств (п. 2 ст. 1107 ГК РФ).

Факт неосновательного обогащения в некоторых случаях может порождать субъективные права не только на стороне потерпевшего, но и на стороне приобретателя. Речь идет о предусмотренном ст. 1108 ГК РФ праве приобретателя на возмещение понесенных им необходимых затрат на содержание и сохранение имущества, подлежащего возврату (ст. 1108 ГК РФ). Разумеется, такое право у приобретателя, во-первых, возникает лишь при условии возврата имущества (возмещения его стоимости) потерпевшему; во-вторых, это право утрачивается, если приобретатель умышленно удерживал имущество, подлежащее возврату. Согласно ст. 1108 ГК РФ приобретатель вправе требовать возмещения необходимых затрат, понесенных за тот же период, за который он обязан возвратить извлеченные из имущества доходы (т.е. с того времени, с которого он узнал или должен был узнать об отсутствии правового основания обогащения), с зачетом полученных им выгод.

Под необходимыми затратами на содержание и сохранение имущества следует понимать не только издержки, направленные на поддержание имущества в том состоянии, в каком оно поступило к приобретателю <81>, но и вообще любые расходы, имеющие разумный, экономически обоснованный характер, в том числе и те, которые улучшают имущество, повышают его качество и доходность <82>. Возмещению не подлежат затраты, не имеющие никакого хозяйственного смысла (так называемые расходы на роскошь).

--------------------------------

<81> Узкое толкование понятия необходимых затрат приводит некоторых цивилистов к выводу о том, что ст. 1108 ГК РФ не регулирует вопроса о судьбе неотделимых улучшений в имуществе, подлежащем возврату приобретателем, и вынуждает их обращаться к нормам других институтов, подлежащих, по их мнению, применению по аналогии. Так, О.Н. Садиков предлагает применять по аналогии нормы п. 2 и 3 ст. 623 ГК РФ об улучшении арендованного имущества (см.: Гражданское право России. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 837), а В.А. Белов и Д.Г. Лавров - норму абз. 3 ст. 303 ГК РФ о расчетах при виндикации (см. соответственно: Белов В.А. Указ. соч. С. 902 - 903; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая (постатейный) / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 1018).

<82> Как отмечал Л.И. Петражицкий, по римскому праву к необходимым затратам "относятся вовсе не какие-то починки ветхих зданий и старых вещей, чтобы они не развалились, а те хозяйственные действия, которые соответствуют требованиям нормального (в техническом и общественном смысле) хозяйства" (Петражицкий Л.И. Иски о незаконном обогащении в 1 ч. X т. // Вестник права. 1900. N 3. С. 38).

А.Е. Семенова также указывала, что с точки зрения норм о неосновательном обогащении необходимыми затратами следует считать не только те, которые сохранили имущество, но и те, которые повысили его доходность и дали в результате именно те статьи и суммы дохода, которые обогатившийся обязан вернуть (см.: Семенова А.Е. Указ. соч. С. 9 - 10).

Статья 1109, замыкающая гл. 60 ГК РФ, посвящена ограничениям кондикции и содержит перечень случаев, когда имущество не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения.

В соответствии с подп. 1 ст. 1109 ГК РФ не подлежит возврату имущество, переданное во исполнение обязательства до наступления срока исполнения, если обязательством не предусмотрено иное. Правило это коррелирует норме ст. 315 ГК РФ, согласно которой должник вправе исполнить обязательство до срока, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо не вытекает из его существа, а в обязательствах, связанных с предпринимательской деятельностью, наоборот, досрочное исполнение по общему правилу не допускается.

В литературе высказано сомнение в том, затрагивает ли данное правило те случаи досрочного исполнения, когда таковое в соответствии со ст. 315 ГК РФ не допускалось <83>. Представляется правильной позиция, согласно которой подп. 1 ст. 1109 ГК РФ применяется независимо от того, допускалось ли досрочное исполнение соответствующего обязательства. Так, Д.Г. Лавров, обосновывая эту точку зрения, резонно указывает: "Коль скоро досрочное исполнение принято, говорить о неосновательности приобретения имущества кредитором не приходится" <84>.

--------------------------------

<83> См.: Толстой Ю.К. Проблемы соотношения требований о защите гражданских прав. С. 146.

<84> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая (постатейный) / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 1019.

Согласно подп. 2 ст. 1109 ГК РФ не может быть потребовано обратно имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока исковой давности. Данное правило повторяет норму, содержащуюся в ст. 206 ГК РФ и гласящую, что должник или иное обязанное лицо, исполнившее обязанность по истечении срока исковой давности, не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении давности. Строго говоря, в данном случае также не возникает неосновательного обогащения, как не возникает его и в случаях исполнения так называемых натуральных обязательств, с самого начала лишенных исковой силы, но тем не менее признаваемых правом. Так, исходя из ст. 1062 ГК РФ, не подлежат судебной защите требования о взыскании сумм по играм или пари, однако если эти суммы все же были уплачены, то они не могут быть потребованы обратно, за исключением случаев, когда лица приняли участие в игре или пари под влиянием обмана, насилия, угрозы или злонамеренного соглашения их представителя с организатором игр или пари <85>.

--------------------------------

<85> Я.М. Магазинер в связи с этим писал: "Судом нельзя искать ни карточного долга, ни выигранного пари. Если же, однако, долг по игре или пари уплачен, то этот платеж нельзя рассматривать как неосновательное обогащение получившего и требовать его обратно - коль скоро плативший видел в этом платеже исполнение своего обязательства. Не имеет значения, что оно лишено исковой силы, лишь бы только закон не считал такое обязательство недействительным" (Магазинер Я.М. Указ. соч. С. 350).

В соответствии с подп. 3 ст. 1109 ГК РФ не подлежит обратному истребованию заработная плата и приравненные к ней платежи, пенсии, пособия, стипендии, возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, алименты и иные денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию, при отсутствии недобросовестности с его стороны и счетной ошибки.

Данная норма является традиционной для отечественного права. Еще в период действия ГК РСФСР 1922 г., который подобного ограничения кондикции не предусматривал, применение правил о возврате неосновательного обогащения на практике было существенно ограниченным в трудовых отношениях. Суды обычно отказывали в обратном взыскании с работника излишне выплаченных ему сумм заработной платы, а также пособий по временной нетрудоспособности (при условии, что переплата не была результатом злоупотреблений со стороны работника). Такой подход был закреплен сначала на уровне руководящих разъяснений высшей судебной инстанции, а затем и в ряде актов трудового законодательства <86>. Пункты 3 и 4 ст. 474 ГК РСФСР 1964 г. не позволяли истребовать обратно выплаченное излишне или по отпавшему впоследствии основанию авторское вознаграждение или вознаграждение за открытие, изобретение или рационализаторское предложение, если выплата произведена организацией добровольно, при отсутствии счетной ошибки с ее стороны и недобросовестности со стороны получателя (п. 3); выплаченные излишние суммы в возмещение вреда в связи с повреждением здоровья или смертью, если выплата произведена при отсутствии недобросовестности со стороны получателя (п. 4).

--------------------------------

<86> См.: Там же. С. 351; Рубинштейн Б.М. Советское хозяйственное и гражданское право. М.: Сов. законодательство, 1936. С. 261; Гордон М.В. Указ. соч. С. 275. Как писала Е.А. Флейшиц, в подобных случаях суммы, полученные трудящимся, обыкновенно расходуются им на удовлетворение его текущих потребностей. Возвращение этих сумм поставило бы его в трудное положение. По тем же соображениям она полагала, что ст. 399 ГК РСФСР 1922 г. не должна применяться к излишне выплаченным суммам алиментов, возврат которых противоречил бы природе алиментного обязательства (см.: Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 225 - 226).

Норма подп. 3 ст. 1109 ГК РФ сформулирована в наиболее общем виде, охватывая вообще любые денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средств к существованию, что, конечно, гораздо удачнее с точки зрения юридической техники <87>.

--------------------------------

<87> В условиях действия ГК РСФСР 1964 г. за включение в закон такой общей нормы ратовал А.А. Шамшов (см.: Шамшов А.А. Правоотношения, возникающие в результате неосновательного приобретения или сбережения имущества: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 10).

Наконец, подп. 4 ст. 1109 ГК РФ устанавливает, что не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности. На этом правиле следует остановиться особо, поскольку оно вызвало в судебной практике огромное количество споров.

Истоки данной нормы коренятся в римском праве, где ошибка плательщика в существовании обязательства была непререкаемым условием удовлетворения иска о возврате недолжно уплаченного (condictio indebiti). Как было показано в предыдущей главе, сохраняется этот подход и в большинстве современных правопорядков, как континентальных (ср. ст. 1377 французского Гражданского кодекса 1804 г., § 814 Германского гражданского уложения 1896 г., ст. 63 швейцарского обязательственного Закона 1911 г., ст. 905 Гражданского кодекса Греции 1940 г.), так и англо-американских <88>. Не стало исключением в этом отношении и отечественное законодательство, о чем свидетельствует норма подп. 4 ст. 1109 ГК РФ.

--------------------------------

<88> Особенность англо-американского права состоит в том, что там для обоснования реституционного иска необходимо, чтобы ошибка носила фактический, а не правовой характер (mistake of law), тогда как в странах континентального права характер ошибки не имеет значения. В континентальном праве различаются подходы к распределению бремени доказывания. Так, во Франции и Швейцарии истец должен доказать, что он, производя платеж, заблуждался в существовании долга (ст. 1377 ФГК, ст. 63 ШОЗ). Напротив, в Германии и Греции ответчик для защиты от кондикционного иска должен доказать, что истец в момент исполнения знал об отсутствии обязательства (§ 814 ГГУ, ст. 905 ГКГ), такой же подход закреплен и в подп. 4. ст. 1109 ГК РФ.

Проблема состоит в том, что требование наличия ошибки как условия возникновения кондикционного обязательства является адекватным только для ограниченной группы случаев неосновательного обогащения - уплаты недолжного (они и опосредовались в римском праве специальной condictio indebiti). Для иных случаев, таких, как отпадение основания обогащения в связи с недостижимостью цели совершенного предоставления (condictio causa data causa non secuta) и исполнение по незаконному основанию (condictio ex iniusta causa), юридическая конструкция иска, обязательным условием удовлетворения которого является ошибка потерпевшего, совершенно не подходит <89>.

--------------------------------

<89> Выбор неадекватной юридической конструкции приводит, выражаясь словами С.С. Алексеева, к тому, что законодательные положения по данному вопросу становятся менее совершенными, не обеспечивают в должной мере защиту интересов участников соответствующих отношений (см.: Алексеев С.С. Теория права: поиск новых подходов // Избранное. М.: Статут, 2003. С. 202. Прим. 1).

Между тем законодательное придание обязательствам из неосновательного обогащения родового характера (ст. 1103 ГК РФ) привело в судебно-арбитражной практике к тому, что норма подп. 4 ст. 1109 ГК РФ очень часто стала использоваться лицами, получившими имущество по недействительной сделке или по незаключенному договору, для обоснования возражений против требований о возврате неосновательно приобретенного. Для разрешения этой проблемы потребовались разъяснения высшей судебной инстанции.

В отношении недействительных сделок Президиум ВАС РФ высказал свою позицию в п. 11 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении, на следующем примере <90>.

--------------------------------

<90> См.: информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11 января 2000 г. N 49 // Вестник ВАС РФ. 2000. N 3.

На основании договора купли-продажи покупатель перечислил сумму аванса продавцу. В последующем арбитражный суд по иску покупателя констатировал ничтожность договора. Покупатель также обратился с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки и взыскании с продавца сумм аванса на основании ст. 167 и 1102 ГК РФ. Продавец в отзыве на иск указывал, что о ничтожности сделки покупатель не мог не знать в момент ее совершения, поскольку при ее заключении были нарушены требования закона. Покупатель перечислял суммы аванса, зная об отсутствии обязательств, поскольку сделка, противоречащая требованиям закона, не порождает правовых последствий, кроме связанных с ее недействительностью (п. 1 ст. 167, ст. 168 ГК РФ). При таких условиях в соответствии с подп. 4 ст. 1109 ГК РФ неосновательно полученное не может быть истребовано от приобретателя.

Президиум ВАС РФ поддержал позицию нижестоящего суда, удовлетворившего иск, указав при этом, что при применении последствий недействительности ничтожной сделки следует руководствоваться положениями п. 2 ст. 167 ГК РФ, которые не связывают обязанность стороны подобной сделки вернуть другой стороне все полученное с наличием условий, предусмотренных подп. 4 ст. 1109 ГК РФ. В силу ст. 1103 ГК РФ в этом случае подлежат применению специальные правила, регулирующие последствия недействительности сделок.

Это разъяснение Президиума ВАС РФ представляется безупречным <91>. Однако подобное обоснование исключения действия подп. 4 ст. 1109 ГК РФ неприменимо в случаях неосновательного получения имущества по незаключенным договорам, последствия исполнения которых специальным образом законом не урегулированы и напрямую регламентируются нормами гл. 60 ГК РФ.

--------------------------------

<91> А.М. Эрделевский, критикуя данное разъяснение высшей судебной инстанции, пишет: "То, что в ст. 167 ГК прямо не упомянута обусловленность возврата полученного из-за отсутствия условий, предусмотренных подпунктом 4 ст. 1109, вовсе не тождественно установлению в ст. 167 ГК запрета на применение норм главы 60 ГК. Напротив, само общее правило п. 2 ст. 167 ГК РФ подлежит применению в случае, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Нет оснований не считать таким законом ст. 1109 ГК в совокупности со ст. 1103 ГК, распространяющей по общему правилу действие главы 60 ГК на одно из общих последствий недействительности сделки - возврат исполненного по ней" (Эрделевский А.М. О неосновательном обогащении // Право и политика. 2001. N 1. С. 89).

На мой взгляд, такое толкование норм п. 2 ст. 167, ст. 1103 и подп. 4 ст. 1109 ГК РФ является абсолютно неверным, ибо именно правила о последствиях недействительности сделок являются специальными по отношению к нормам гл. 60 ГК РФ, а не наоборот. Об этом свидетельствует ст. 1103 ГК РФ, установившая, что нормы гл. 60 ГК РФ применяются к другим требованиям, "поскольку иное не установлено настоящим Кодексом, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующих отношений".

Так, по одному из дел общество с ограниченной ответственностью уплатило предпринимателю Я. сумму аванса по договору о выполнении работ по демонтажу, доставке и установке торгового оборудования. Однако в ходе рассмотрения дела судом было установлено, что договор является незаключенным, поскольку подписан не предпринимателем Я., а другим лицом. Тем не менее предприниматель Я. отказывался возвратить полученную сумму аванса со ссылкой на подп. 4 ст. 1109 ГК РФ <92>.

--------------------------------

<92> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 26 февраля 2003 г. N А05-9485/02-463/6.

В другом случае истец вел с ответчиком переговоры о заключении договора поставки и передал ему в счет оплаты металлопродукции, предполагаемой к поставке, простой вексель. Однако в дальнейшем ответчик отказался от согласования ассортимента и заключения договора. На требование о возврате векселя как неосновательно полученного ответчик возражал, полагая, что в силу подп. 4 ст. 1109 ГК РФ такое право у истца отсутствует, поскольку истец знал о том, что предоставляет вексель во исполнение несуществующего обязательства <93>.

--------------------------------

<93> См.: п. 15 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением законодательства о неосновательном обогащении (Федеральный арбитражный суд Уральского округа. Практика. Комментарии. Обзоры. 2002. N 1. С. 73 - 74).

Очевидно, что в приведенных случаях обогащение приобретателя является неосновательным в силу того, что оказалась недостижимой экономическая цель, преследуемая потерпевшим при совершении предоставления, а не из-за ошибочной передачи имущества. Не менее очевидно и то, что в подобных ситуациях оставление обогащения приобретателю было бы явной несправедливостью. Во избежание этого Президиуму ВАС РФ пришлось прибегнуть к ограничительному толкованию п. 4 ст. 1109 ГК РФ, что видно из следующего рассмотренного им дела.

Коммерческий банк (продавец) и акционерное общество (покупатель) заключили договор купли-продажи, в соответствии с которым продавец обязался передать покупателю имущество, а последний обязался его оплатить путем списания задолженности продавца, оформляемого заключаемым между ними соглашением о взаимозачете. Из соглашения о взаимозачете следует, что производится зачет взаимных требований: по договору купли-продажи должником на сумму 379 287,08 руб. является акционерное общество, а по договору уступки требования, заключенному между третьим лицом и акционерным обществом, коммерческий банк обязан уплатить акционерному обществу 400 000 руб. Постановлением арбитражного суда по другому делу договоры купли-продажи и уступки требования признаны незаключенными. Посчитав, что покупатель получил переданное ему по договору купли-продажи имущество без законных на то оснований, продавец предъявил к нему иск о возврате этого имущества как неосновательного обогащения.

Отменяя решение суда первой инстанции и отказывая в иске, суд апелляционной инстанции сослался на подп. 4 ст. 1109 ГК РФ. Федеральный арбитражный суд Западно-Сибирского округа отменил Постановление апелляционной инстанции, решение суда первой инстанции оставил в силе. Президиум ВАС РФ, оставляя в силе Постановление кассационной инстанции, указал, что норма подп. 4 ст. 1109 ГК РФ подлежит применению только в том случае, если передача денежных средств или иного имущества произведена добровольно и намеренно при отсутствии какой-либо обязанности со стороны передающего (дарение) либо с благотворительной целью. Поскольку истец не имел намерения передать имущество в дар и в силу п. 4 ст. 575 ГК РФ дарение в отношениях между коммерческими организациями не допускается, оснований для применения этой нормы не имелось <94>.

--------------------------------

<94> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 15 февраля 2002 г. N 2773/01 (Неосновательное обогащение. Извлечения из постановлений Президиума ВАС РФ // Хозяйство и право. 2002. N 8. С. 111).

Этому подходу четко следуют арбитражные суды. Точно такое же обоснование удовлетворения кондикционного иска о возврате переданного по незаключенному договору и неприменения подп. 4 ст. 1109 ГК РФ было дано и в двух делах, приведенных выше. Таким образом, в современной российской судебной практике значение критерия ошибки как условия удовлетворения иска о возврате неосновательного обогащения существенно ослаблено. Действие ограничения кондикции, предусмотренного подп. 4 ст. 1109 ГК РФ, сведено лишь к случаям дарения и благотворительности.

В.С. Ем критикует данный подход Президиума ВАС РФ, резонно отмечая, что если лицо передает имущество с намерением одарить другое, а последнее его принимает, то налицо правовое основание передачи - сделка дарения, в силу чего ни о каком неосновательном обогащении не может быть и речи <95>. По мнению ученого, в подп. 4 ст. 1109 ГК РФ речь идет о правовой ошибке потерпевшего (предоставление имущества заведомо в отсутствие обязательства), которая в отличие от ошибки фактической является основанием для отказа в истребовании неосновательного обогащения и в этом качестве призвана служить обеспечению стабильности гражданского оборота и препятствовать различным формам злоупотреблений посредством использования кондикционных исков <96>.

--------------------------------

<95> Если же такая передача вследствие нарушения правил о договоре дарения является ничтожной сделкой, то правило подп. 4 ст. 1109 ГК РФ также неприменимо, так как в этом случае должны действовать нормы п. 2 ст. 167 ГК РФ о последствиях недействительности сделок, пишет В.С. Ем (см.: Гражданское право: В 4 т. Т. 4: Обязательственное право: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. 3-е изд. С. 718).

<96> См.: Там же. С. 715.

К сожалению, практика российских судов показывает, что норма подп. 4 ст. 1109 ГК РФ чаще используется как раз недобросовестными лицами, стремящимися уклониться от возврата неосновательно полученного в обход норм закона <97>.

--------------------------------

<97> На это справедливо обращает внимание А.М. Эрделевский, предлагающий применять подп. 4 ст. 1109 ГК РФ с учетом положений п. 1 ст. 10 ГК РФ, не допускающего злоупотребления правом в любых формах, а также существа отношений между сторонами, из которого может следовать неприменимость к таким отношениям подп. 4 ст. 1109 ГК РФ (Эрделевский А.М. О неосновательном обогащении. С. 91; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части второй) / Под ред. С.П. Гришаева, А.М. Эрделевского. С. 939).

Между тем ослабление значения ошибки в кондикционных обязательствах наблюдается и за рубежом <98>. Так, в новейшей голландской кодификации признак ошибки вообще исключен из числа условий иска об обратном истребовании недолжного платежа (ст. 6:203 Гражданского кодекса Нидерландов 1992 г.) <99>. В Италии требование ошибки сохраняет остаточное значение только в сфере так называемого indebito soggettivo - когда кто-либо уплатил под влиянием заблуждения чужой долг (ст. 2036 Гражданского кодекса Италии 1942 г.)<100>. В остальных случаях согласно итальянскому законодательству для обратного истребования имущества, предоставленного в отсутствие правового основания, ошибка не имеет значения, достаточно доказать отсутствие соответствующего обязательства. Как отмечает П. Галло, тенденция к ослаблению требования ошибки наблюдается и в англо-американском праве; во Франции ряд известных авторов также высказались в пользу исключения этого условия <101>.

--------------------------------

<98> Об этом пишет и Д.Г. Лавров (см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая (постатейный) / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 1020).

<99> Голландские ученые говорят, что в ст. 6:203 ГКН закреплена конструкция condictio indebiti sine errore - "иск о сумме, которая была уплачена в отсутствие обязательства, но без ошибки" (Шраге Э. Указ. соч. С. 90).

<100> П. Галло пишет, что причины этой нормы становятся ясными, если принять во внимание, что итальянская правовая система абсолютно допускает возможность произвольного погашения чужого долга, ср. ст. 1180 ГК Италии (Gallo P. Op. cit. P. 443).

<101> Carbonnier. Droit civil. Les obligations IV. 11-th ed. 1982. P. 496; Ghestin. Repetition de l'indu / In Enc. Dalloz, Malaurie and Aynes. Droit civil. Les obligations. 1985. P. 407, n. 572 (Ibid. P. 443).

Все изложенное приводит к выводу о том, что наилучшим решением для российского законодателя было бы исключение из подп. 4 ст. 1109 ГК РФ рассматриваемого ограничения кондикции по примеру Гражданских кодексов Нидерландов и Италии.

Характеризуя содержание обязательств из неосновательного обогащения по ГК РФ с точки зрения сравнительного правоведения, необходимо остановиться на некоторых уникальных особенностях российского регулирования этих отношений по сравнению с ведущими зарубежными правопорядками. Особенности эти касаются прежде всего объема истребуемого по кондикционному иску.

Указание в п. 1 ст. 1105 ГК РФ на то, что при невозможности возврата имущества в натуре подлежит возмещению его действительная стоимость на момент приобретения (причем безотносительно к добросовестности приобретателя), свидетельствует о том, что российский законодатель формулирует кондикционное обязательство как обязанность возврата объективно полученного обогащения. Приобретатель обязан возвратить неосновательное обогащение в том объеме, в каком оно было первоначально получено (с присоединением доходов, рассчитываемых по правилам ст. 1107 ГК РФ). Этим нормы гл. 60 ГК РФ отличаются от соответствующих положений абз. 3 § 818 ГГУ и ст. 64 ШОЗ, ограничивающих объем истребуемого по кондикционному иску размером наличного обогащения, сохранившегося у ответчика к моменту, когда ему стало известно об отсутствии правового основания для получения выгоды.

Как уже отмечалось выше, наличное обогащение представляет собой сумму обогащения прямого (того имущества, которое было непосредственно получено за чужой счет) и косвенного (выгода от пользования этим имуществом и извлеченные из него доходы), но за вычетом расходов приобретателя, которые он понес в связи с фактом приобретения или сбережения имущества за чужой счет. Расходы же эти могут выражаться как в виде необходимых затрат (на содержание, ремонт вещи и т.д. - ст. 1108 ГК РФ), так и в виде расходов, не потраченных непосредственно на самый объект обогащения, но от которых лицо бы при других условиях отказалось (например, кто-либо, получив незапланированное обогащение, совершает пожертвование в целях благотворительности или отправляется в путешествие и т.д.). Кроме того, размер наличного обогащения приобретателя может существенно уменьшиться к моменту предъявления к нему кондикционного иска просто в связи со снижением стоимости неосновательно приобретенного имущества.

Потерпевший нередко бывает сам виноват в неосновательном обогащении кого-то за его счет. Добросовестное же лицо, которое не подозревало о неосновательности приобретения или сбережения имущества за счет другого, может быть поставлено в весьма трудное положение, просто выбито из колеи необходимостью возвратить объективно полученное им когда-то обогащение, которым оно уже не обладает. Исходя из этих соображений, вышеназванные зарубежные правопорядки и ограничивают объем истребуемого по кондикционному иску наличным обогащением. Аналогичный подход существует в англо-американском праве, где для целей ограничения реституционных обязательств пользуются доктриной "изменения положения" (change of position). Если имущество было растрачено, потреблено добросовестным ответчиком или отчуждено им по цене ниже обычной, то и германский, и английский суд может отказать в иске о возврате неосновательного обогащения полностью или в части (ср. также § 2 и 3 ст. 6:212 Гражданского кодекса Нидерландов). Естественно, что претендовать на подобную льготу не может недобросовестное лицо, которое, получая выгоду за счет другого, знало об отсутствии для этого правовых оснований <102>. Российское законодательство подобных ограничений кондикции не предусматривает (ср. ст. 1109 ГК РФ).

--------------------------------

<102> См.: Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 343 - 350; Machtel F. The Defence of "Change of Position" in English and German law of Unjust Enrichment // German Law Journal. Vol. 5. N 1 (2004). P. 23 - 46.

Отмеченные особенности отечественного правопорядка являются наследием советского времени. Они были заложены в наше законодательство еще в ГК РСФСР 1922 г. Один из его разработчиков - А.Г. Гойхбарг писал, что "в случае потребления, безразлично производительного или личного, обязанность возврата нормальной стоимости потребленного, кажется, несомненна, ибо даже в случае личного потребления обогатившийся сберег расходы, которые ему необходимо было бы затратить на приобретение потребленного имущества". Если же неосновательно полученное отчуждено другому лицу за плату, то, по мнению А.Г. Гойхбарга, потерпевшему должна быть возвращена эта плата (если только она носит серьезный, а не фиктивный характер), то есть эквивалент стоимости отчужденного имущества. При безвозмездном отчуждении обогатившийся также обязан возместить потерпевшему нормальную стоимость отчужденного, "ибо и в этом случае отчуждавший сберег расходы, которые ему пришлось бы затратить на приобретение такого же имущества для дарения" <103>, <104>, - отмечал ученый.

--------------------------------

<103> Заметим, что § 822 ГГУ по-иному разрешает аналогичную ситуацию: если обогатившийся безвозмездно предоставит полученное третьему лицу, обязанность получателя к возврату неосновательного обогащения прекращается и надлежащим ответчиком по кондикционному иску становится это третье лицо, которое должно возвратить безвозмездно полученное потерпевшему на тех же основаниях, как если бы оно само приобрело имущество без правового основания.

<104> Гойхбарг А.Г. Указ. соч. С. 137.

Аналогичным образом высказывался В.А. Рясенцев, который, правда, оговаривался, что "в отдельных случаях следует освобождать приобретателя от ответственности, если он докажет, что он не дарил бы, не обогатившись" <105>. Полемизируя с ним в этом, В.С. Юрченко не допускал подобной возможности освобождения обогатившегося от обязанности возвратить стоимость подаренного: "Проявление "щедрости" за чужой счет и дарение имущества, принадлежащего другому гражданину, в любом случае не соответствует закону и коммунистической морали и противоречит интересам охраны личной собственности. Поэтому и тогда, когда приобретатель сможет доказать, что, не обогатившись, он не производил бы дарения, с него не может быть снята обязанность возвратить неосновательно полученное имущество" <106>.

--------------------------------

<105> Рясенцев В.А. Обязательства из так называемого неосновательного обогащения в советском гражданском праве. С. 103.

<106> Юрченко В.С. Указ. соч. С. 148.

Уже в условиях действия ГК РСФСР 1964 г. О.С. Иоффе также подчеркивал, что в чем бы неосновательные имущественные выгоды не заключались, они подлежат возврату целиком, и отмечал, что в этом смысле кондикционные обязательства "в такой же степени подчиняются принципу полного возмещения, как и деликтные обязательства или иски об убытках, вытекающие из договоров" <107>.

--------------------------------

<107> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 860. Вместе с тем уже советскими учеными осознавалось, что строгое следование принципу полного возмещения в кондикционных обязательствах не всегда может приводить к справедливым решениям. Так, О.С. Иоффе приводил следующий пример: "Один из театров организовал через гастроном отправку дорогостоящих новогодних подарков группе артистов. Но по ошибке работников стола заказов одна посылка была отправлена не по назначению, и театр взыскал с гастронома компенсацию ущерба, а гастроном, в свою очередь, предъявил иск из неосновательного приобретения имущества к фактическому получателю посылки. Ответчик ссылался на то, что, работая в том же театре, не знал о происшедшей ошибке, а, наоборот, полагал, что посылка действительно предназначалась ему. Он заявил, что никогда не стал бы производить расходы, равные стоимости посылки, а потому удовлетворение предъявленного иска причинило бы ему ничем не оправданные потери. Суд согласился с доводами ответчика и, поскольку к моменту возбуждения дела полученная посылка была потреблена, вполне обоснованно в иске гастроному отказал" (см.: Там же. С. 862).

Исходя из этого, О.С. Иоффе и В.И. Чернышев предлагали включить в закон указание на право судебных органов с учетом конкретных обстоятельств предоставлять потерпевшему лишь частичное возмещение, а иногда и полностью отказывать в нем (см.: Там же. С. 862; Чернышев В.И. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества по советскому гражданскому праву. С. 16 - 17).

Таким образом, в советское время в отечественном гражданском праве произошел ощутимый сдвиг кондикционных обязательств в направлении, характерном для гражданско-правовой ответственности. Современный ГК РФ не преодолел представлений о том, что отношения, возникающие в связи с неосновательным обогащением, должны регулироваться исходя из принципа полного возмещения, как и обязательства из причинения вреда.

Подчинение принципу полного возмещения искажает самую суть обязательств из неосновательного обогащения, цель которых, как пишут К. Цвайгерт и Х. Кетц, "состоит не в том, чтобы компенсировать уменьшение имущества истца - это был бы платеж в счет возмещения убытков, - а в том, чтобы "приращение" имущества неосновательно обогатившегося присудить тому из участников, кто имеет на такое "приращение" преимущественное право" <108>, и выглядит неоправданным.

--------------------------------

<108> Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. Том II. С. 293.

Исходя из изложенного, представляется целесообразным внести следующие изменения в ст. 1104 и 1105 ГК РФ.

Пункт 2 ст. 1104 ГК РФ дополнить абзацем следующего содержания: "В возврате неосновательно полученных или сбереженных денежных средств может быть отказано, если они израсходованы приобретателем до того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения, и приобретатель докажет, что при других условиях не произвел бы такие расходы".

Пункт 1 ст. 1105 ГК РФ дополнить абзацем следующего содержания: "В возмещении стоимости неосновательно полученного или сбереженного имущества может быть отказано или размер возмещения может быть соответственно уменьшен, если это имущество отчуждено приобретателем безвозмездно либо по цене, которая ниже стоимости имущества на момент его приобретения, до того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения".

Нельзя не обратить внимания и на еще одну особенность российского законодательства, касающуюся истребования косвенного обогащения в виде возмещения потерпевшему доходов, извлеченных приобретателем из неосновательно полученного имущества. В соответствии с п. 1 ст. 1107 ГК РФ возврату подлежат не только доходы, фактически извлеченные неосновательно обогатившимся из полученного имущества, как это предусмотрено западными кодификациями (ср. ст. 1378 ФГК, абз. 2 § 820 ГГУ), но и те доходы, которые он должен был извлечь.

Взыскание с приобретателя того, что он фактически в качестве доходов не извлек, но должен был извлечь, опять-таки входит в противоречие с основной идеей института кондикционных обязательств, преследующей цель возврата действительно полученного обогащения, а не предполагаемого, в отличие от института убытков, которые могут взыскиваться в виде упущенной выгоды <109>. Следует согласиться с Е. Перкуновым, который критикует положение п. 1 ст. 1107 ГК РФ, отмечая, что подобное право не основывается на природе кондикционных обязательств как обязательств по возврату именно полученного, а не того, что могло быть получено. Как пишет этот цивилист, "абстрактный подсчет того, что приобретатель мог бы извлечь в качестве доходов, поставит потерпевшего в явно привилегированное положение по сравнению с приобретателем" <110>.

--------------------------------

<109> Обоснование такого законодательного решения, на мой взгляд, не очень убедительное, пыталась дать применительно к ст. 400 ГК РСФСР 1922 г. А.Е. Семенова, которая писала: "Хотя возмещение дохода, фактически не извлеченного, а лишь предполагаемого, и напоминает возмещение упущенной выгоды, но существенно от нее отличается тем, что при определении размера этого предполагаемого дохода следует исходить не из того, какой доход могло бы извлечь лицо, неосновательно лишенное своего имущества, а из того, какое хозяйственное употребление должен был сделать из этого имущества обогатившийся при нормальных для него, при его социальном и материальном положении, способах хозяйствования" (Семенова А.Е. Указ. соч. С. 9).

<110> Перкунов Е. Указ. соч. // Вестник ВАС РФ. 2004. N 2. С. 172.

Поэтому полагаю, что из п. 1 ст. 1107 ГК РФ нужно исключить слова "или должно было извлечь", в результате чего формулировка данной нормы приобрела бы следующий вид: "Лицо, которое неосновательно получило или сберегло имущество, обязано возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые оно извлекло из этого имущества с того времени, когда узнало или должно было узнать о неосновательности обогащения".

Заключение

На основании изложенного можно сделать следующие выводы.

В современном российском праве обязательства вследствие неосновательного обогащения как родовой институт охватывают любые требования о возврате имущества, приобретенного или сбереженного одним лицом за счет другого без правового основания, для которых нормы гл. 60 ГК РФ являются своеобразной "общей частью". В таких обязательствах факт неосновательного обогащения может иметь как самостоятельное, так и второстепенное юридическое значение.

Сфера применения собственно кондикционного иска как общей защитной меры, в основании которой лежит норма ст. 1102 ГК РФ, исчерпывается случаями, когда неосновательное обогащение имеет самостоятельное юридическое значение, т.е. отсутствуют предпосылки для применения охранительных мер, носящих специальный характер. В этом состоит субсидиарность кондикционного иска, закрепленная ст. 1103 ГК РФ. Кондикция может применяться единолично (для возврата как прямого, так и косвенного неосновательного обогащения) либо сопровождать другое гражданско-правовое требование (в этом случае его предметом является взыскание только косвенного неосновательного обогащения).

В ситуациях, когда факт получения имущественной выгоды за чужой счет без правового основания имеет второстепенное юридическое значение, кондикционный иск отступает перед исками специального характера и речь идет лишь о восполнительном применении некоторых норм гл. 60 ГК РФ.

Придание обязательствам из неосновательного обогащения на законодательном уровне всеобъемлющего, родового характера стало шагом вперед в развитии российского законодательства и является его уникальной особенностью по сравнению с ведущими зарубежными правопорядками <111>. Это позволило А.Л. Маковскому сделать следующий очень важный вывод: "То, что предусмотрено в Кодексе, означает признание существования в праве наряду с "генеральным деликтом" во многом еще более "генеральной кондикции". Возлагая на лицо обязанность возвратить все то, что ему не принадлежит по праву, и никак не связывая эту обязанность с его правонарушением или виной, такое генеральное обязательство выражает один из основополагающих нравственных постулатов гражданского права" <112>.

--------------------------------

<111> В этом смысле российский институт неосновательного обогащения не имеет аналогов за рубежом, за исключением, конечно, тех государств, Гражданские кодексы которых, как и ГК РФ, основаны на Модели Гражданского кодекса для стран СНГ (Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан), а также Украины, Гражданский кодекс которой воспринял тот же подход к регламентации кондикционных обязательств (см.: Гражданский кодекс. Часть вторая. Модель. Рекомендательный законодательный акт для Содружества Независимых Государств. Принят на шестом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ 13 мая 1995 г. // Приложение к "Информационному бюллетеню Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ". 1995. N 8).

<112> Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60). С. 597 - 598.

Другая особенность, существенно отличающая российский институт неосновательного обогащения от ведущих зарубежных правопорядков, связана с тем, что в советское время кондикционные обязательства были подчинены так называемому принципу полного возмещения, характерному для гражданско-правовой ответственности, и действующий ГК РФ не преодолел этих представлений. Однако подчинение принципу полного возмещения искажает суть обязательств из неосновательного обогащения, цель которых в отличие от обязательств из причинения вреда состоит не в том, чтобы компенсировать уменьшение имущества потерпевшего, а в том, чтобы изъять у приобретателя выгоду, фактически полученную им без правового основания за чужой счет. Как представляется, в этой части российскому законодателю было бы полезно скорректировать регламентацию кондикционных обязательств, следуя зарубежному опыту развития этого правового института.