2. Литература

«Европейские просветительские идеи пришли в Китай из православной России. Русская интеллигенция – это предок интеллигенции китайской. Истоки китайской интеллигенции – в декабристах, Герцене, Толстом, большевиках. Китайская интеллигенция унаследовала и все внутренние противоречия русской интеллигенции. Мои американские и европейские коллеги не могли поверить в то, что Китай всегда смотрит на Россию как на пример», -- пишет профессор Нью-Йоркского университета Чжан Сюдун²⁵.

Какие же ценности русской литературы оказались наиболее близкими сердцам китайских интеллигентов? Это, в первую очередь, ее гражданственность, дух служения Отчизне. Подчеркивалось, например, что русский реализм более прогрессивен, чем «французская натуральная школа», прежде всего, потому, что «русские писатели обладают ярко выраженным чувством социальной ответственности, их художественная и социальная совесть едины»²⁶.

В этом свете примечательно, что, например, одним из самых популярных произведений Пушкина становится не «Евгений Онегин», а «Письмо к Чаадаеву». Китайцы считают, что русские поэты Пушкин и Лермонотов пожертвовали собой ради общества²⁷.

Морализм русской литературы 19 в., встречающий критические замечания на Западе, на конфуцианском Востоке, всегда считавшем, что «литература дол-жна нести в себе мораль», воспринимается как достоинство литературы. Так, произведения Л. Толстого ценны прежде всего, тем, что несут в себе «квинт-эссенцию морали». Анализируя «Что делать?» Н. Чернышевского, драматург Тянь Хань также делает упор на моральных проблемах, затронутых в романе²⁸.

«Этическое прозрение – это самое полное и конечное прозрение» -- считал один из лидеров Движения за новую культуру проф. Чень Дусю²⁹. «Движение 4-го мая» утверждало идеалы демократизма и гуманизма. Соответственно социальная направленность и гуманистическая тональность русской литературы виделись ее главными достоинствами. Именно под влиянием русской литературы в Китае были усвоены взгляды на то, что цель художественного творчества заключается в объяснении и критике жизни³⁰.

Китайские исследователи 20-х гг. постоянно подчеркивают, что важнейшей особенностью русской литературы является ее человечность. Искренность и гуманистический дух русской литературы открыли ей дорогу «в литературные сады, куда до нее еще никто не ступал» -- писал литературовед Чжен Чженьдо³¹. Старейший китайский писатель Ба Цзинь признается, что, прочитав произведения русских писателей, он «начал понимать, как надо выражать свои чувства»³².

Трагизм русской литературы, действительно, завораживает китайцев. Трагедийность виделась даже у такого писателя, как Тургенев – исследователи счи-тали, что и любовь, и революция, и сама человеческая жизнь в произведениях Тургенева предстает как трагедия, что читатели видят «реальную обстановку целой эпохи» и ощущают «вечную человеческую скорбь». О «философии страдания» Достоевского писал и переводчик Гэн Цзичжи, подчеркивая, что в этой философии лежат истоки гуманизма писателя, доказавшего, что «страдания могут родить любовь и веру»³³.

Страдания в жизни китайцев толкнули старую литературу или к уходу в развлекательность, или к «озлобленной ненависти», у русских же писателей страдания «не породили злобы, досадливой ненависти или желания склонить голову», их трагический протест был движим «любовью и сочувствием, а не личными обидами», считал литератор Чжоу Цзожень. При этом подчеркивался позитивный характер русской трагедийности и ее необходимость в Китае. «Дух трагедии, страданий и мученичества (…) оказал в свое время великое влияние на русских, и он же крайне необходим для сегодняшнего китайского общества», -- указывал писатель Ван Тунчжао³⁴.

Анализируя влияние русской литературы на китайскую, Чжен Чженьдо перечисляет следующие изменения, происшедшие в этой связи: во-первых, китай-ская литература обратилась к правдивости, которой ей раньше крайне недоставало; во-вторых, «наша бесчеловечная литература стала человечной; в-третьих, «наша безличностная, бесхарактерная литература изменилась в сторону изображения личности, приблизилась к человеческой жизни»; в-четвертых, произошла демократизация литературы и, наконец, в-пятых, «наша литература стала трагедийной»³⁵.

Во многих других произведениях русской литературы китайская молодежь также находила для себя образцы свободы духа и независимости личности, противостоящей косному обществу. Таким образом, общие черты в менталитете интеллигенции двух стран становятся базой для восприятия идей, наработанных русской интеллигенцией в 19-м столетии и наиболее экспрессивно выраженных в русской литературе³⁶.

«Победа китайской народной революции и образование КНР,— отмечал пи-сатель Мао Дунь,— создали исключительно благоприятные условия для разви-тия культурных связей ... Учиться у Советского Союза — эта задача поставлена ныне перед всем нашим народом. Воспитывать в себе высокие качества совет-ских людей, их дух интернационализма и патриотизма — настоятельная потре-бность и горячее желание всего китайского народа. Этой потребности отвечает советская литература, которая раскрыла нам глаза»³⁷. Прозаик Лао Шэ писал по этому поводу: «После Октябрьской революции передовая советская литература стала духовным учебником для китайской литературы. Герои советских рома-нов и пьес стали нашими героями»³⁸. Переводчик Цао Цзинхуа, писал: «Пионе-ры революционной китайской литературы Лу Синь и Цюй Цюбо, вдохновлен-ные великой партией, невзирая на кровавый террор гоминьдановской реакции, самоотверженно, подобно Прометею, похитившему с неба огонь и научившему людей пользоваться им, горячо пропагандировали советскую литературу..»³⁹.

Таким образом, проанализировав мировую литературу, китайские общест-венные деятели и в буржуазный и в социалистический периоды останавливали свой выбор на русской (советской) литературе как отвечающей их самым пота-енным желаниям, и которая, как известно, главным образом происходит от культуры православного христианства.