Схематизация в методологической работе

Разделы по содержанию: 

Мыслетехника

Форма материала: 

Методологические основы

Кому предназначен материал: 

Методологам

Автор материала: 

Мейтув П.Л.

Буторин В.И.

В данной статье речь пойдет об истории методологической схематизации. Но сначала необходимо конспективно  воспроизвести цепочку рассуждений о происхождении методологии и сути методологической работы. Методологи поставили перед собой задачу исследования мышления как "явления социально-культурной природы"/1/. Предполагалось, что социальная практика предопределена процессами мышления, и для изменений в практике необходимы соответствующие перестройки мышления. Мышление рассматривалось как субстанциональное   по отношению к человеку, и это отделяло методологический подход  к исследованию  мышления  от  психологического, физиологического и в определенном смысле философского  (за исключением линии "Платон - немецкая классика"), явно или неявно полагавших мышление "находящимся в головах" отдельных людей или познающих субъектов.

Далее сложилась соответствующая форма для решения поставленной задачи - методологический семинар. Природа методологического семинара может быть определена как  "длящееся  коллективное мышление" или "рефлектирующая коммуникация" (см./2/).   Семинар выступал   "ловушкой для мышления". Мышление, делающее объектом само себя, получило название рефлексии /3/. Рефлексивное устройство семинара принципиально позволяло - в отличие от традиционных форм коммуникации и индивидуального мышления - проявлять и фиксировать   субстанциональность мышления,  делать  его объектом исследования и технического оперирования.

Для реализации этой формы методология выработала соответствующие приспособления -  методологические схемы и технику их использования в дискуссии - схематизацию. Они (схемы и схематизация) выступили средствами и способом остановки и фиксации ситуации рефлектирующей  коммуникации. Таким образом, техника схематизации вошла в "ремесло" методологической работы и   стала   одним   из   условий   профессионализма   в   решении методологических задач.

Появление схематизации   может быть   объяснено тем, что решение методологических задач исследования  мышления как внутри конкретной семинарской дискуссии, так и в долговременных  линиях дискуссий и разработок столкнулось с некоторыми фундаментальными трудностями, которые и была призвана разрешить схематизация. В разное время эти трудности виделись по-разному. Обратившись к фрагментам  истории ММК-движения, связанным с перипетиями создания и использования схем, мы можем выделить здесь три крупных периода.    

1. Период "начального становления"

Он охватывает время от первых "человечков" до середины 70-х гг. Первый крупный шаг в сторону схематизации сделал В.А. Лефевр. По его собственному свидетельству, он первым предложил  рисовать "человечков" /4/. "Я   замещаю яркое   живое человеческое  переживание специальной картинкой этого переживания... слово "картинка"  - не метафора, это реальное изображение на листе бумаги" /5, с.27-28/.

Первоначально этот шаг был связан только с необходимостью каким-то образом фиксировать  идеальные объекты исследования и подвергать их теоретической обработке. "...я стал оперировать с душой на доске и тем самым обманул ее, заявив ей, что она на самом деле - структурка" /6, с.52/.

Надо отметить, что Лефевр четко различал собственно мыслительное и коммуникативное в  теоретической  работе, построение модели и ее описание.

"В работе физика есть две особенности: (а) он использует особые модели, связанные с   формализмами, и  (б) он использует особый язык  для коммуникации. Для внешнего наблюдателя не очень ясно, что такое эти физические модели, а вот что такое язык, ему кажется понятным" /5, с.26/. Итак, первый шаг состоял в использовании схематизации как приспособления для теоретического моделирования.

Схема 1

Тем не менее, шаг этот делался в специфической среде рефлектирующей коммуникации методологических семинаров, где объект мысли, не являясь изначально положенным в реальности, конструируется впервые на общей доске дискуссии из материала "здесь и теперь" разворачивающегося коллективного мышления. Поскольку   наличие структуры  является  одним  из важнейших атрибутов  объекта, лефевровская  идея  графического схватывания "структурки" в схеме имела успех, и схемы стали широко эксплуатироваться методологами. Структурная  схематизация  позволяла не только "видеть" объект, но и относиться к нему конструктивно, оперировать с ним. Она позволяла перевести проблему исследования мышления в задачу исследования схем, изображающих мышление.

Но здесь мы сталкиваемся с очень тонким моментом: необходимостью строго разделять и постоянно поддерживать в рефлектирующей коммуникации режим "созерцания идеального объекта" и режим "обмена текстами". Если это не различается, то коммуникативная сторона становится ведущей, и, как замечает Лефевр, "...научная работа   начинает рассматриваться как порождение текстов" /5, c.26/.  Что вскоре и произошло. Впрочем, в обслуживании методологической коммуникации схемы также оказались очень кстати.

Так, с одной стороны, при построении ситуативных объектов рефлексии в дискуссии (например,  участники  должны были сконструировать представление о мышлении  докладчика  или свое  представление о мышлении по поводу мышления) требовалось,   прежде   всего   "увидеть",   и   схемы использовались как "чистые изобразительности", что позже было закреплено в термине  "схематизированные изображения". В них важно было соблюсти принцип наглядности, который, как известно, был введен сенсуалистами, утверждавшими, что "нет ничего в уме, чего нет в ощущениях". Поэтому для того, чтобы обсуждать нечто, нужно, чтобы это было нарисовано.

С другой стороны, необходимость обеспечить в сложнейшем полилоге коллективного мышления   на семинаре, кроме всего прочего, еще и неразрывность коммуникации (следовательно, обеспечить процессы понимания) привела к использованию схем для объективации содержания высказываний. При этом схематизация все более приобретала смысловой характер выражения уникальной мысли  участника, брала на себя функцию иллюстрации. Этот момент был закреплен в лозунге "Кто не может  "нарисовать" свою мысль - сам толком не понимает, что он хочет сказать".

С третьей стороны, нужно было поддерживать коллективный характер мышления, и схемы стали  использовать для "конденсации" и организации общих смыслов, очерчивания границ общего поля в дискуссии. Идея "общей доски" - несомненно, один из самых важных и обаятельных продуктов методологии. На схеме 2 приведена схема коммуникации с "общей доской", которая использовалась в кругах С.Наумова.

 

Схема 2

Путь "изображение объекта - выражение мысли - сборка общих смыслов" представляется совершенно естественным и завершенным циклом замкнутого на себя коллективного мышления в рефлектирующей коммуникации. Пройдя его, методология  исчерпала наличный ресурс   семинарской коммуникации по переводу проблемы исследования мышления в задачу исследования схем, что и отражено в рассказе о том, как рождалась "Схема мыследеятельности" /8/ и лозунге всестороннего исследования этой схемы, выдвинутой в качестве темы II Методологического Съезда. Исследования  мышления в прежнем ключе на этом были завершены.

Их основным   общественно значимым   результатом стали   тезисы о необходимости    и  возможности  полипредметного  мышления  и полипрофессиональной    коммуникации, а внутриметодологическим  - представления о распредмечивании  и  запредмечивании и стимулирование разработок по общей теории деятельности. Сами же схемы стали моментом техники распредмечивания-запредмечивания, обеспечивающим   проявление, расчленение и структурную организацию  проявляемых  в  полипредметной коммуникации онтологических оснований.

Итоги этого периода становления схематизации были теоретически оформлены и  закреплены уже к 1974 году,  когда увидела свет статья Г.П.Щедровицкого "Смысл и значение" /9/. В ней вводится представление о смысле как структуре,  которая строится  в рефлексии над позицией и действиями понимающего в коммуникации. Тем самым, схематизация (хотя явно о ней в статье не говорится) в той мере, в какой она есть построение "структурок" и   организация "смыслов",   генетически  привязывается к порождению и пониманию текстов, к коммуникации. Исходные же лефевровские идеи  схематизации как особой техники моделирования (и созерцания) идеальных объектов   перестали иметь  самостоятельную значимость. И, возможно, как раз поэтому, отдавая дань уважения Г.П.Щедровицкому, Лефевр упрекает последнего в том, что у него "чисто вербальное мышление, он совершенно не моделен" /6, с.51/.

У тверждение схем в качестве средства коммуникации переводаппкит их осмысление в рамки семиотического предмета, ибо знак и определяется функционально  как  средство  коммуникации.  Но если схема  -  знаковая  конструкция, то к ней применима вся мощь семиотических и лингвистических достижений. Поэтому дальнейшая разработка  схематизации в ММК неизбежно должна была разворачиваться как проблематика "языка схематизированнных изображений" (ЯСИ). Наступал  второй  период  истории с хематизации. Он связан, главным образом, с деятельностью О.С.Анисимова. В зазоре  между 1974 и  1978 годами  (в 1978 г. - начало работы методолого- педагогического кружка Анисимова) обратимся еще к одной очень важной стороне первого периода   схематизации - социальным  последствиям регулярного применения схем, которые стали явными позже (в 80-90 гг.).

1)Устойчивое хождение какой-либо процедуры в закрытом сообществе неизбежно становится социальным регулятором, превращая ее (процедуру) в ритуал, в знак сопричастности. Схема в сообществе все меньше была нужна для обслуживания  движения мысли и все больше превращалась всего лишь в обязательное графическое иллюстративное сопровождение монолога.

2) Если сопричастность сообществу связывается со схематизацией, то вроде бы естественно, что воспроизводство и инициация неофитов видятся через овладение  этой техникой. Но, как мы видим, техника к моменту озабоченности воспроизводством  уже весьма размыта  разнофункциональными ориентациями в обслуживании методологической  коммуникации, зависит от индивидуальных стилей. "Экспертирование" авторитетами с его имманентной субъективностью становится ведущей процедурой, а реакция на ее результаты - основным фактором социальной динамики.

3) Чем   больше схемы   обслуживали   различные   рабочие   моменты полипредметной коммуникации, с одной стороны, чем больше они выполняли функции социальных меток и служили поддержанию традиции - с другой, тем менее  существенными  они   становились для   собственно   внутренней методологической работы. Вдруг выяснилось, что психотехнические приемы "дисквалификации"  гораздо  "лучше"  обеспечивают распредмечивание. Нет ничего удивительного и необычного в том, что в конце концов схемы стали весьма непопулярны, и однажды - говорят - Г.П.Щедровицкий вообще запретил игротехникам на игре пользоваться доской.