- •Диманис м.Д. Федеративная Республика Германии: является ли Берлинская республика «новой» по сравнению с Боннской? // Политические институты на рубеже тысячелетий. – м., 2001
- •Особенности социально-экономического развития фрг в 90-е годы
- •Граждане и политика
- •Политические партии
- •Внутриполитический в 90-е годы: курс федерального правительства
- •Заключение
Граждане и политика
Различия между обеими частями страны со всей выпуклостью проявляются в политической культуре, в Восточной Германии еще длительное время будут сказываться «реликты социалистического прошлого». Для политической культуры ГДР характерен был авторитарный уклон, патерналистская вера в «государство - опекуна народа», аполитичность, конформизм, стремление к замыканию в личных или узкогрупповых интересах (поэтому исследователи часто характеризуют ее политическую культуру как «мелкобуржуазную»), сильно развитые коллективистские традиции (каждый гражданин ощущал себя прежде всего членом либо трудового коллектива, либо профсоюза или партии, или дачного кооператива). Впрочем, политическая культура ГДР формировалась не только под воздействием марксистской идеологии, насаждаемой СЕПГ, но и специфических исторических традиций Пруссии и Саксонии, где пустила глубокие корни этатистская и верноподданническая культура. В ГДР законсервированы старые немецкие традиции, поэтому она оказалась более консервативной, чем модернизованная ФРГ.
Несмотря на всепроникающий идеологический контроль со стороны государственного аппарата, в последние годы существования ГДР среди граждан уже усиливалось критическое отношение к идеям марксизма-ленинизма и к социалистической системе. Согласно социологическим опросам за 1988 г., 28 % учащихся и 23 % молодых рабочих отказывались идентифицировать себя с ГДР (полностью с ней идентифицировали себя лишь соответственно 18 и 19 % против 46 и 55 % в 1983 г.).
Присоединение ГДР к ФРГ было инициировано снизу на волне спонтанных народных выступлений 1989-1990 гг., с ним большинство восточных немцев связывали надежду на «нормальную, цивилизованную жизнь». Хотя они быстро включились в западную систему ценностей, однако их менталитет еще сохраняет черты самобытности. Это объясняется тем, что восточногерманские граждане сформировались в иной общественной системе и впитали в себя иные культурные и духовные традиции. В условиях структурной ломки общественной системы и отношений, протекающей стремительными темпами, более глубинные пласты общественного сознания, как правило, обнаруживают большую инертность.
Политическая культура Восточной Германии является более традиционалистской, но ее нельзя сравнить, скажем, с ФРГ 50-х годов. Все же здесь уже с середины 70-х годов начались, правда, со значительным лагом и в менее выраженной форме, сдвиги в ценностных ориентациях населения: отход от коллективистской идеологии, стремление к индивидуальному самоутверждению, к самодеятельности вне официальных структур (партия, профсоюзы и др.). Этот процесс, определенно, ускорился после воссоединения. Он связан с повышением жизненного уровня, расширением индивидуальной свободы, изменением уклада жизни. Разрыв в ценностных ориентациях между восточными и западными немцами со временем уменьшился: если в 1991 г. 30 % западных немцев (против 14% восточных) увлечены постматериализмом, то в 1995г. -соответственно 19 % и 10 %. В 1995 г. 25 % западных и 23 % восточных немцев придерживались материалистических ценностей (труд, благосостояние, личная безопасность, долг и обязанности перед семьей и обществом), в то время как в 1991 г. - соответственно 13 % и 26 %.
В Западной Германии уже обрел широкий масштаб процесс разрушения традиционных социальных связей, норм и представлений о поведении и образе жизни, развития новых форм жизнеустройства и индивидуализации. Правда, в последнее время имеет место определенный отход от увлечения постматериалистическими ценностями, что исследователи связывают с экономическими трудностями, возникшими в 90-е годы, когда материальные заботы заслоняют собой проблему самореализации и самовыражения.17
Почти поголовно секуляризованная Восточная Германия (лишь треть населения связана с какими-либо религиозными организациями) противостоит Западной, где более 90 % населения являются верующими, хотя число посещений церквей неуклонно падает. При этом 58 % западных немцев придерживаются трансцендентной ориентации, напротив, 61 % восточных немцев убеждены, что не существует ни бога, ни какой-либо духовной власти. Атеизм большинства восточных немцев, несомненно, является результатом «социалистического воспитания» и политики репрессий, проводимой СЕПГ по отношению к церквям.
Большой интерес представляет анализ политических ориентации населения восточных и западных земель. В 90-е годы восточные немцы уже ясно осознают, что социализм, как общественно-экономическая система, исчерпал себя. Из них ровно половина (в западной части -69 %) ставит под сомнение возможность того, что «обновленный социализм» станет «лучше», чем существующая в настоящее время рыночнохозяйственная система (сведения за 1993 г.). Но, с другой стороны, для многих восточных немцев идея социализма отнюдь не потеряла своей привлекательности. Так, 72 % из них придерживаются того мнения, что «социализм в основном является хорошей идеей, но лишь плохо реализованной на практике» (42 % западных) (сведения за 1995 г.). Ощутимо большая приверженность восточных немцев идее социализма вполне объяснима с учетом нынешней ситуации, когда с введением новых, рыночных отношений рухнул старый, привычный мир со стабильными заработками и твердыми социальными гарантиями. В представлении восточных немцев модель социализма кажется более привлекательной и человечной по сравнению с суровой «капиталистической» действительностью. В то же время у них еще свежа память о провалах прежнего режима, в особенности в экономике, чтобы требовать незамедлительного возврата к социализму.
Хотя теперь восточные немцы в своем большинстве признают такие либерально-демократические ценности, как свобода личности, примат права, свобода волеизъявления, тем не менее в их менталитете еще довлеют так называемые социалистические ценности - такие, как примат интересов коллектива, равенство, социальная безопасность. Так, согласно социологическому опросу за 1993 г., восточные немцы в большей мере, чем западные, отдают предпочтение институту социального государства (57% против 42%), принципу социальной справедливости в смысле сокращения различий по доходам (64 % против 39 %). Но они отстают от западных в приверженности свободе (58 % против 74 %) и правовому государству и демократии (48 % против 67 %).
В общественных настроениях в восточных землях еще ощутим авторитарный синдром. Восточные немцы чаще склоняются в пользу идеи делегирования полноты власти «просвещенным элитам» и ограничения участия народа в процессе принятия политических решений под предлогом отсутствия у него необходимой информации. Однако у них эти представления соседствуют с базиснодемократическими, которые получили широкое распространение под влиянием массовых демократических выступлений 1989-1990 гг.21
Значительное большинство восточных немцев позитивно оценивает демократические ценности и принципы - почти в такой же степени, как и западные (76 % против 79,5 % - по состоянию на 1994 г.).22 Но эта высокая оценка демократии как таковой вовсе не исключает довольно критичного отношения с их стороны к существующей политической системе ФРГ. Лишь 50-52 % восточных и 70-78 % западных немцев удовлетворены демократией в собственной стране (сведения за 1991-1995 гг.).23 Степень удовлетворенности демократией колеблется в зависимости от политической и экономической конъюнктуры.24 Но здесь отчетливо просматривается характерная тенденция: в отличие от западногерманских восточногерманские граждане в меньшей мере идентифицируют себя с политической системой ФРГ. После 1990г. усиливается неудовлетворенность демократией и со стороны западных немцев, что определенно связано с социально-экономическими трудностями и с внутриполитической напряженностью, которые переживает объединенная Германия.
Если сравнить оценку восточных немцев с оценкой западных в отношении отдельных государственных и общественных институтов (Федеральный конституционный суд, полиция, земельные правительства, бундестаг, федеральное правительство, профсоюзы, церкви, телевидение, газеты и партии), то можно установить, что восточные немцы в меньшей степени питают доверие к этим институтам. Причем в отношении таких институтов, как церкви, средства массовой информации и партии, бундестаг, доминирует недоверие (сведения за 1995 г.). «Критическая» дистанция восточных немцев по отношению к демократии и ее институтам обусловлена не столько разочарованием в «новых порядках» и недовольством своим положением в объединенной Германии, сколько отсутствием достаточного опыта социализации в новых, демократических условиях.
Вместе с тем восточногерманские граждане в своем большинстве прочно связали себя с новой системой.72 % опрошенных из них считают правильным принятие в 1990г. решения в пользу «западной модели» (сведения за 1995 г.). При этом многие восточные немцы вовсе не негативно оценивают бывшую ГДР: ее преимущество видят в том, что она гарантировала социальную безопасность и порядок, правда, признают, что в ФРГ более надежно обеспечивается свобода человека.
Объединение Германии являлось политическим актом воли подавляющего большинства населения: согласно многочисленным опросам общественного мнения за 1990г., в его поддержку выступали 76-82 % западногерманских граждан и 91-94 % из бывшей ГДР. Тогда западные немцы не могли в полной мере представить себе ту социальную цену, которую им придется заплатить за это объединение. Первоначальная эйфория вскоре сменилась недовольством в связи с растущими тяготами. Оказалось, что западные немцы не так уж готовы жертвовать своим благосостоянием ради солидарности с восточными согражданами, ©ни рассматривают восточных немцев как иждивенцев и нахлебников, которые требуют все больше финансовых трансфертов, а те, в свою очередь, упрекают, что с ними обращаются как с людьми второго сорта. Как показывает социологический опрос последнего времени, 38 % западных немцев считают слишком высоким объем трансфертов в пользу восточных земель, а 40 % восточных придерживаются противоположного мнения.28 Правда, при этом немалая часть западногерманских граждан не отрицает необходимости солидарной помощи восточным согражданам, но настаивает на более справедливом распределении финансового бремени в форме дополнительных налогов и вычетов.
Воссоединение Германии не повлекло за собой серьезных изменений в национальном самосознании западногерманских граждан, за исключением весьма кратковременного подъема национальных чувств в 1989-1990 гг. Согласно опросу за 1992г., 58% из их числа подтверждали, что испытывают национальную гордость за свою страну (почти в таком же проценте, что до объединения в 80-е годы). Хотя западные немцы понимают, что в результате воссоединения резко расширился масштаб воздействия Германии на мировую политику, в их сознании ощутимо перевешивают не аффективные чувства, а трезвые соображения насчет существенных материальных издержек национального объединения.
Следует отметить, что степень национальной идентификации у западных немцев выше, чем у восточных. По состоянию на декабрь 1994 г., 72 % опрошенных в старых федеральных землях ощущали себя в первую очередь немцами и лишь потом представителями Западной Германии или определенного региона, а в новых - лишь 45 %. Все же в процессе воссоединения возрастает доля восточных немцев, идентифицирующих себя с объединенной Германией: от 45 % в 1992 г. до 61% в 1994 г.
Для стабильности демократии важное значение имеет то, что значительное большинство граждан ФРГ придерживается центристской линии. Как показывает социологический опрос за 1993г., 33,5 % респондентов считают себя сугубо центристами, а 48,5 % в той или иной мере тяготеют к центру, лишь 1-0,6 % - к крайним полюсам политического спектра.32 Среди населения ФРГ преобладает ориентация на прагматизм и логику «здравого смысла». Даже в Восточной Германии идеология быстро утратила свое значение, она довлеет лишь среди определенной части приверженцев ПДС (Партия демократического социализма).
Процент участия граждан в выборах достаточно высок: к примеру, на общефедеральных 1994 г. - 79 % (на западе - 80,6 %, а на востоке -72,9 %). Однако лишь треть граждан (на востоке 27 %, на западе -35 %) (сведения за 1993 г.) проявляет повышенный интерес к политике и весьма узкое меньшинство принимает реальное участие в политической жизни (в рамках партий и гражданских инициатив и на коммунальном уровне): на западе - 17 % в 1990 г., 10 % в 1994 г., а на востоке - соответственно 16 и 8 %.33 Такая тенденция характерна для других западных демократий.
Во многих случаях склонность к политической активности обнаруживают выпускники средних школ, чиновники, служащие высшей категории, лица, имеющие собственное дело.
Партии, различного рода общественные организации, социальные движения служат действенным инструментом реализации воли граждан в политическом процессе. Общественные организации, в отличие от партий, не нацелены на овладение политической властью, они замыкаются на интересах определенных социальных групп и отраслей, на определенной сфере деятельности (объединения работодателей, профсоюзы, спортивные, правозащитные организации и т.д.). Подобных организаций в ФРГ насчитывается 3500-4000. Профсоюзы отличаются более широкой опорной базой: по состоянию на 1993 г. в их составе в качестве членов состояли 17 % западных и 25 % восточных немцев.
bi последнее время падает число членов политических партий, профсоюзов и иных традиционных организаций, зато растет активность граждан в рамках социальных движений - в защиту прав человека, равноправия женщин, за экологическое переустройство, за мир и безопасность, против использования ядерной энергии и др. В отдельных случаях они способны вызвать весьма широкий резонанс в обществе. Весьма показателен пример в Венланде в марте 1997 г., когда для участия в кампании протеста против транспортировки радиоактивных отходов съехалось более 8 тысяч человек. Тогда власти были вынуждены выделить 30 тысяч полицейских для сопровождения этого груза.
Гражданские инициативы, как правило, ограничиваются чисто локальными рамками, сосредоточиваясь на конкретных проблемах, касающихся городского благоустройства, общественного транспорта, организации досуга для детей и подростков, охраны окружающей среды. Они способны охватить значительное число людей различных взглядов и различного социального положения. Так, согласно социологическому опросу за 1995 г., 11 % западных и 13 % восточных немцев уже принимали участие в гражданских инициативах, а 63 и 50 % изъявили готовность к участию в них.
Говорить о кризисе демократической политической системы в ФРГ, тезис о котором усиленно муссируется в последнее время в политической публицистике, было бы некорректно. Ведь демократические ценности и принципы большинством населения по-прежнему не ставятся под сомнение. В Германии заметна тенденция изменения политического поведения граждан. Они становятся более требовательными по отношению к политическим и общественным институтам, настаивая на расширении и углублении демократических принципов и предоставлении им большей самостоятельности в противовес бюрократической опеке со стороны государства. Такая позиция свидетельствует о достижении гражданской зрелости, о формировании более осознанного отношения к политике, о стремлении к более активному воздействию на политический процесс. Вместе с тем в Восточной Германии наблюдается отход от политической активности. Период массового порыва во время демократических преобразований 1990 г. оказался весьма кратковременным, он сменился глубокими разочарованиями и ростом аполитичности.
Политически более зрелое западногерманское общество может оказывать мощное воздействие на посттоталитарное восточногерманское, приобщая его к либерально-демократической культуре. Со временем должна усиливаться идентификация восточных немцев с демократией и соответственно меняться их политическое поведение.