Раздача высоких чинов

 

В остальном же Гитлер был занят тщательной подготовкой своей речи в рейхстаге, а также (не без тревоги и опасений) раздумывал, кого же именно из генералов и адмиралов он по случаю победы над Францией должен повысить в чине. Все ожидали производства главнокомандующего сухопутных войск генерал‑полковника фон Браухича в генерал‑фельдмаршалы. На взгляд фюрера, это повышение было неправомерным. Но он понимал, что сухопутным войскам все‑таки следует оказать особую почесть. Выход Гитлер увидел в том, чтобы одновременно произвести в генерал‑фельдмаршальский чин трех командующих групп армий – Рундштедта, Лееба, Бока и командующих армий Клюге, Листа, Рейхенау и Вицлебена.

Непростым был и вопрос о повышениях в люфтваффе. Гитлер хотел сделать фельдмаршалами командующих 2‑го и 3‑го воздушных флотов Кессельринга и Шперрле. Но тут вмешался Геринг, потребовавший такого же чина и для Мильха. Собственно говоря, самому ему ввиду плохих взаимоотношений с Мильхом это было ни к чему. Но в связи с таким повышением в чине возникала необходимость сделать фельдмаршалом и начальника ОКВ Кейтеля, чтобы в дальнейшем он не стоял по рангу ниже статс‑секретаря министерства авиации Мильха. Правда, размышлял Гитлер, повышение в чине Кейтеля в сухопутных войсках признания не получит. Но в данной ситуации обойти его нельзя. Этот вопрос фюреру несколько раз пришлось обсуждать и с самим Кейтелем, и со Шмундтом.

 

Заседание рейхстага 19 июля

 

Заседание рейхстага было назначено на 19 часов. Кресла шести погибших депутатов были оставлены незанятыми и украшены цветами. На почетных местах сидели командующие групп армий и армий, а также, соответственно своим должностям в люфтваффе и военно‑морском флоте, присутствующие генералы и адмиралы. Вообще на сей раз картину в зале Оперы Кролля определяла военная форма всех составных частей вермахта. Фюрера встретили овацией. Заседание открыл Геринг, предложивший почтить память погибших.

Затем Гитлер приступил к своей длинной речи. Высказавшись насчет «безусловно необходимого пересмотра» Версальского мирного договора, он перешел к обличению «интернационального еврейского яда для народов»; для мирового еврейства «война – самое желанное средство, чтобы обеспечить наилучшее обделывание своих гешефтов{199}. Обнаруженные в Париже документы союзников дают представление об их планах. После победы над Польшей английские поджигатели войны, особенно Черчилль, Иден и им подобные, поливали его потоками брани и оскорбляли, когда он сделал свое предложение о мире. Борьбу против Норвегии фюрер назвал „самой смелой операцией во всей германской военной истории“. Говоря о Западной кампании, он отметил, что благодаря концентрации всего вермахта достигнуто „тотальное уничтожение французско‑английских вооруженных сил“. Затем он обрисовал действия и успехи введенных в бой армий, а также соединений люфтваффе, особенно выдвинув на первый план заслуги и повышение в чинах руководящих генералов, а особенно Геринга, произведенного в рейхсмаршалы и награжденного Большим крестом Железного креста. Наряду с присвоением чина генерал‑полковника (в том числе Гальдеру), бросалось в глаза производство в генералы [минуя чин генерал‑лейтенанта], соответственно, артиллерии и авиации, двух генерал‑майоров – Йодля и Ешоннека.

После этого Гитлер остановился в своей речи на союзе с Италией и выразил благодарность лично Муссолини. Правда, уровень совместных действий он несколько преувеличил. А потом вскользь заметил, определяя свою позицию в отношении Англии: «У меня нет причины, которая заставляла бы продолжать эту борьбу». Под конец же упомянул о «милости Провидения», которое даровало нам «удачу этого дела».

Речь меня разочаровала. После предшествовавших ей собственных высказываний фюрера я ожидал, что он определит свою позицию относительно германо‑английского конфликта основательнее и подробнее. У меня мелькнула мысль: а не изменил ли Гитлер свою прежнюю позицию в этом вопросе и не пришел ли к какой‑то новой. В голове моей даже возникал вопрос: правильно ли оценивает он установку Черчилля в отношении Германии?

Первый ответ из Англии – лаконичный, но ясный – пресса получила примерно через час после речи Гитлера: отклонение любых попыток примирения. В течение вечера и ночи последовали и другие свидетельства холодной реакции англичан. Фюрер увидел, что его взгляды и предположения подтвердились.

21 июля у Гитлера состоялась в Имперской канцелярии беседа с главнокомандующими составных частей вермахта. Он сказал, что ему еще не ясно, что будет с Англией. Если она войну продолжит, значит, она ждет перелома в позиции Америки или надеется на помощь России. В нашем плане высадиться в Англии фюрер видел большой риск. У Сталина есть связь с Англией, и он заинтересован в том, чтобы держать ход политического развития в Европе в подвешенном состоянии. Надо очень тщательно следить за Россией и обдумать план нападения на нее. Гитлер придавал величайшее значение сохранению этого плана в тайне, пока еще на уровне продумывания его генеральным штабом, чтобы уяснить самому себе размеры этой задачи, получить представление о ее сроках и целях.

Затем фюрер отправился на Байройтский фестиваль. Он побывал 23 июля на вагнеровских «Сумерках богов». Это было его единственное и последнее за время войны посещение вагнеровских торжеств. Спектакли в военные годы давались преимущественно для рабочих военных предприятий и раненых солдат.

В последующие дни Гитлер принял (частично в Берлине, а частично – на Оберзальцберге) ряд официальных визитеров. Побывали румынский, болгарский и словацкий премьер‑министры, чтобы побороться за округление и сохранение своих государственных территорий. Начинал вырисовываться новый порядок в этом регионе. Фюрер по‑прежнему предпочитал пока окончательных шагов не предпринимать и решение балканских вопросов отложить.

Голова его постоянно была занята мыслями о событиях в русском регионе. Он не раз велел прокручивать себе документальный фильм о зимних боях на финской границе, но, как и полгода назад, был разочарован, ибо не смог сделать из него окончательных выводов о моторизации, вооружении и боевой силе русской армии.

31 июля Гитлер снова вызвал к себе главнокомандующих тремя составными частями вермахта вместе с начальниками их генеральных штабов. Сначала Редер доложил о ведущихся работах по «Морскому льву». Возможными датами операции он назвал дни между 19 и 26 сентября. Но было бы лучше перенести ее на весну 1940 г. Фюрер на это не пошел, а решил провести 15 сентября. Начнется ли она в указанный день, будет зависеть от люфтваффе, которая уже в ближайшие дни должна начать усиленные налеты на аэродромы английской истребительной авиации, гавани и военно‑морской флот. Если она добьется успехов, начнет действовать «Морской лев». В противном случае операцию эту придется отложить до 1941 г. Затем Гитлер обратился к проблеме России. Он уверен, что англичане нашли новый контакт с нею. Фюрер предполагал русское нападение, начиная с осени 1941 г. Если же Россия будет разбита, Англия лишится большой помощи. Гитлер объявил свое окончательное решение: напасть на Россию весной 1941 г. Операции против нее должны привести к видимому успеху летом 1941 г. Гальдеру было поручено коренным образом изучить связанные с этим вопросы.