- •Николаус Фон Белов я был адъютантом Гитлера Аннотация
- •Николаус фон Белов я был адъютантом Гитлера
- •Предисловие
- •От автора
- •Глава I Июнь 1937 г. – июль 1938 г.
- •Вступление в должность
- •Первые впечатления
- •Установление деловых связей
- •Стиль жизни Гитлера, его окружение, распорядок дня и методы работы
- •Адъютантура, командование сухопутных войск и вооруженных сил
- •Особое положение Геринга
- •Имперский «Партийный съезд труда»
- •Маневры вермахта
- •Государственный визит Муссолини
- •Мирные недели
- •Гражданская война в Испании
- •5 Ноября 1937 года
- •Первое пребывание в «Бергхофе»
- •Посещение «Мессершмитт‑аг»
- •Планы создания бомбардировщиков
- •Завершение года
- •Смерть Людендорфа
- •Новогодний прием
- •День рождения Геринга
- •Скандал вокруг Бломберга
- •Кризис из‑за Фрича
- •Смещение Хоссбаха
- •Poль Кейтеля
- •Странный эпилог
- •Рейхенау – главнокомандующий сухопутных войск?
- •Крупные перемены
- •Активность Геринга – пассивность Гитлера
- •Несостоятельность генералов
- •Послеродовые боли
- •Гитлер в Мюнхене
- •Шушниг на Оберзальцберге
- •Речь в рейхстаге 20 февраля
- •Аншлюс Австрии
- •Предвыборная поездка
- •Государственный визит в Италию
- •Операция «Грюн» {111}
- •Hа авиационной базе в Барте, 13 июня 1938 г.
- •Вмешательство Геринга в дела сухопутных войск
- •Новый стиль руководства
- •Зона воздушной обороны «Запад»
- •Запоздалое вооружение люфтваффе?
- •Глава II Осень 1938 г. – август 1939 г. Признаки кризиса
- •Отставка Бека
- •Инспекционная поездка на Западный вал
- •Создание войск сс
- •Имперский партийный съезд «Великогермания»
- •Визит Чемберлена на Оберзальцберг
- •«Чайный домик»
- •Бад‑Годесберг
- •Усилия по вооружению
- •9 Ноября 1938 г.
- •Проблемы вооружения люфтваффе
- •Итог 1938 года
- •Новая Имперская канцелярия
- •Отношения между Гитлером и сухопутными войсками
- •Германия – Польша
- •Речь в рейхстаге 30 января
- •Новая структура люфтваффе
- •Спуск на воду «Бисмарка»
- •Овладение «остатком Чехии»
- •Вступление в Прагу
- •Русский вопрос
- •Спуск на воду «Тирпица»
- •Операция «Вайс»
- •50‑Летие Гитлера
- •Речь в рейхстаге 28 апреля
- •Поездка на Западный вал
- •Совещание 23 мая
- •Югославский государственный визит
- •Летние поездки
- •Германо‑русское сближение
- •Инцидент с Альбрехтом
- •Обострение ситуации
- •Рехлин, 3 июля 1939 г.
- •Последние недели перед войной
- •Германо‑русское соглашение
- •Последние дни перед войной
- •3 Сентября
- •Рассуждения в момент начала войны
- •Глава III Сентябрь 1939 г. – июнь 1941 г.
- •Ставка фюрера
- •Польская кампания
- •Бои за Варшаву
- •Стиль командования Гитлера
- •Гитлер, Гальдер, Браухич
- •Решение о наступлении на Западе
- •Покушение в пивном зале «Бюргербройкеллер»{187}
- •Соображения Гитлера и план операции
- •События конца года
- •Подготовка операции «Везерское учение»
- •Споры вокруг плана операции
- •Тодт – министр вооружения и боеприпасов
- •Миссия Самнера Уэллеса
- •«Везерское учение»
- •Наступление на Западе
- •Дюнкерк
- •Победа и перемирие
- •Продолжение войны против Англии
- •Различия в характерах Гитлера и Геринга
- •Планирование операции «Морской лев»
- •Раздача высоких чинов
- •Заседание рейхстага 19 июля
- •Воздушная битва за Англию
- •«Морской лев» – отложить или отказаться?
- •Домашние дрязги
- •Встречи с Петэном, Лавалем и Франко
- •Россия, Англия, Балканы, Гибралтар
- •Молотов в Берлине
- •«Барбаросса»
- •Приоритеты в вооружении
- •Критические голоса
- •Разбить Россию, чтобы ударить по Англии?
- •Решения
- •Средиземное море. Северная Африка
- •Оперативный план против России
- •Перед Балканской кампанией
- •«Марита»
- •Мацуока
- •Отношение Гитлера к русскому противнику
- •Балканская кампания
- •Полет Гесса в Англию
- •Потеря «Бисмарка»
- •Последние приготовления в канун 22 июня
- •Глава IV Июнь 1941 г. – сентябрь 1943 г.
- •«Волчье логово»
- •Первые успехи
- •Мельдерс и Галланд
- •Споры о направлении главного удара
- •Муссолини и Хорти на фронте
- •Досадный инцидент с Канарисом
- •«Окончательное решение»
- •Осень 1941‑го: Россия, протекторат, Северная Африка
- •Вопросы вооружения люфтваффе
- •Лечение в Констанце
- •Объявление войны Соединенным Штатам Америки
- •Зимний кризис
- •Сепаратный мир с Россией?
- •Перенапряжение сил
- •Гитлер и генералы сухопутных войск
- •От Удета к Мильху
- •Прорыв линейных кораблей через Ла‑Манш
- •Смещение Гепнера
- •Шпеер как преемник Тодта
- •Весенняя стабилизация
- •Обострение воздушной войны
- •Планы летней кампании
- •Заседание рейхстага 26 апреля
- •Захват Крыма
- •Полет к Кессельрингу и Роммелю
- •Звезда Геринга клонится к закату
- •Летнее наступление
- •Раздор между Гитлером и Йодлем
- •Увольнение Гальдера
- •Мое 35‑летие
- •Бомбежка городов и разрушение промышленных предприятий
- •Грозящая опасность под Сталинградом
- •Экзекуция под Винницей
- •Британское наступление в Северной Африке
- •Сталинград
- •Отставка Редера
- •Касабланка
- •Северная Африка
- •Манштейн и Гитлер
- •Весеннее наступление Манштейна
- •Упреки в адрес люфтваффе
- •Планирование «Цитадели»
- •Визиты наших союзников
- •Гитлер требует усиления зенитной обороны
- •Беседа с Ширахом в Вене
- •Гитлер критикует люфтваффе
- •Размолвка Гитлера с Ширахом
- •«Цитадель»
- •40‑Летие военной службы Шперрле
- •Отпадение Италии
- •Разрушение Гамбурга
- •Самоубийство Ешоннека
- •Трудное положение на Восточном фронте
- •Операция «Ось»
- •Мысли о сепаратном мире
- •Глава V Сентябрь 1943 г. – май 1948 г.
- •Высадка англо‑американцев на Сицилии
- •Дальнейшее обострение воздушной войны
- •Несгибаемость Гитлера
- •Подготовка к англо‑американскому вторжению
- •Прочность обороны
- •Показ самолета «Ме‑262»
- •Конференция в Тегеране
- •Штаб национал‑социалистического руководства в окв
- •Тяжелое положение на рубеже 1943‑1944 гг.
- •Вопросы вооружения
- •Обращение к фельдмаршалам 27 января
- •Потеря Крыма
- •Увольнение Манштейна и Клейста
- •Бои в Италии
- •Воздушные налеты на военные предприятия
- •Слухи о покушении
- •Ханна Райч
- •Боевые действия на Востоке
- •Оккупация Венгрии
- •Усилия в области военного производства
- •Новая Ставка фюрера?
- •Гибель Хубе
- •Возвращение Шпеера
- •Гитлер и Геринг
- •«Мирная жизнь» в «Бергхофе»
- •Неприятности с «Ме‑262»
- •Налеты на гидрогенизационные заводы
- •Новая задача
- •«Фау‑1» в действии
- •Вторжение
- •Роммель говорит Гитлеру правду
- •Успехи союзников на Западе
- •Гибель Дитля
- •Второе вторжение?
- •Разгром группы армий «Центр»
- •Свадьба Хевеля
- •Прощание с Оберзальцбергом
- •20 Июля
- •Преследования
- •Резкое ухудшение моего здоровья
- •Лечение и выздоровление
- •Вести из Ставки фюрера
- •Возвращение в «Волчье логово»
- •Намерения, соображения, иллюзии
- •«Ареопаг»
- •Бесперспективное положение
- •Арденнское наступление – последняя попытка
- •Выхода больше нет
- •Начало конца
- •Последняя речь Гитлера перед гауляйтерами
- •Надежды на «Ме‑262»
- •Кольцо замыкается
- •Прощание с женой
- •Последние дни в бункере фюрера
- •Смещение Геринга
- •Назначение Грайма
- •27‑29 Апреля
- •Бегство из Берлина
- •В английском плену и заключении
- •Нюрнберг
- •Хронология событий
- •Примечания
Назначение Грайма
Грайм, как и было приказано, прибыл ранним вечером 26 апреля в Имперскую канцелярию сопровождаемый Ханной Райч, которая пилотировала его самолет. Поскольку в полете он получил ранение, ему сразу же оказал помощь врач д‑р Штумпфэггер. Гитлер посетил Грайма в помещении медицинского пункта, и между ними состоялась очень откровенная и непринужденная беседа, преимущественно касавшаяся поведения Геринга. Затем фюрер перешел к задачам люфтваффе в ближайшие дни. Он ожидал ее вмешательства в битву за Берлин, хотя и не мог знать, что фактически боеспособных авиационных соединений нет. Этот приказ явился кульминационной точкой самообмана Гитлера. Он произвел Грайма в фельдмаршалы и назначил его главнокомандующим люфтваффе. Грайм, несомненно, нуждавшийся в излечении, сказал мне, что желает пережить коней здесь, в бункере фюрера. Ханна Райч обратилась ко мне с такой же просьбой. Но 27 апреля Гитлер решил, что Грайм должен как можно скорее покинуть Берлин. С большим трудом удалось подготовить самолет Грайма к вылету. Он и его пилот Ханна Райч чудом выбрались из этого кавардака и отправились сначала в Рехлин, что само по себе было незаурядным летным подвигом.
27‑29 Апреля
27 апреля Гитлер снова заговорил со мной насчет моих будущих «планов». Я ответил, что в данный момент никаких «планов» строить не могу: должен подождать, как пойдут события, и только потом решать. Знаю, что моя жена с детьми в безопасности. Фюрер вручил мне ампулу с цианистым кальцием, чтобы в тяжелой ситуации я смог покончить жизнь самоубийством. Я сунул ее в карман.
Затем Гитлер заговорил снова, ошеломив меня такими словами: «Я решил дать коменданту Берлина приказ на прорыв. Сам же останусь здесь и умру в том самом месте, где проработал многие годы моей жизни. Но штаб мой должен участвовать в прорыве. Мне важнее всего, чтобы Борман и Геббельс выбрались отсюда живыми». Если раньше Гитлер стоял на том, чтобы люди из его окружения, которым он доверял, остались с ним до конца, то теперь это его первоначальное намерение совершенно изменилось.
Я спросил фюрера, верит ли он, учитывая положение в Берлине, в то, что еще имеется какой‑то шанс на прорыв. Он ответил: «Я верю, что теперь ситуация стала иной. Западные союзники не будут больше настаивать, как в Касабланке, на безоговорочной капитуляции. Из иностранной прессы последних недель слишком явно видно, что конференция в Ялте явилась для Америки и Англии разочарованием. Сталин выдвигает такие требования, которым западные союзники уступают против своей воли лишь потому, что опасаются, как бы он не пошел собственными путями. У меня такое впечатление, что Большая тройка разъехалась из Ялты вовсе не друзьями. Да к тому же и Рузвельт умер. Кроме того, Черчилль никогда русских не любил. Он будет заинтересован в том, чтобы русские не слишком далеко вошли в Германию». Фюрер закончил разговор словами, что я тоже должен принять участие в прорыве из Имперской канцелярии и пробиться к Деницу и Кейтелю.
Я сразу направился к Кребсу и Бургдорфу и доложил им о разговоре с Гитлером. Кребс проинформировал Вейдлинга об этом изменившемся намерении фюрера и сказал ему, чтобы к вечернему обсуждению обстановки тот подготовил предложения по организованному прорыву. А потом, в большом напряжении, мы сами перешли к обсуждению положения. Донесения были сплошь плохими. Армия Венка после первоначальных успехов отступала под натиском русских. При докладе ему об этом Гитлер – как часто в те дни – снова впал в апатию. Предложение Вейдлинга по прорыву исходило из того, что удар Венка все‑таки еще удастся. Поскольку теперь это уже оказалось невероятным, Фюрер осудил идею прорыва, назвав ее совершенно бесперспективной.
Тем же вечером Гитлер долго разговаривал с Геббельсом о намерениях последнего и о судьбе его семьи. Сам Геббельс уже долгое время собирался вместе с женой и своими пятерыми детьми умереть в Берлине. Фюрер тщетно пытался отговорить его от этого решения, но в конце концов все же согласился, чтобы Геббельс с семьей переселился в бункер.
В тот же день, 28 апреля, радио союзников передало сообщение о том, что Генрих Гиммлер предложил им капитуляцию. Согласно данному сообщению, тот 24 апреля встретился в Любеке со шведским графом Бернадоттом и обсудил с ним эту идею.
Примерно одновременно с полученном известием мне позвонил Фегеляйн. Он спросил о положении и на мой вопрос о его местопребывании ответил, что находится «в городе». Тогда я еще не обратил внимания на эти слова и стал догадываться обо всем только после сообщения насчет гиммлеров‑ских переговоров о капитуляции, к которым Гитлер отнесся с полным презрением. От меня не укрылось, что вместе с тем эта мысль его сильно встревожила, хотя под конец он уже ожидал от Гиммлера такого шага. Фюрер вызвал Фегеляйна к себе, но в Имперской канцелярии его не обнаружили. Однако эсэсовская команда вскоре установила его местонахождение: в штатском костюме он скрывался в одной квартире на Курфюрстендамм. Эсэсовцы доставили Фегеляйна в Имперскую канцелярию. Там состоялся военно‑полевой суд, который приговорил его за дезертирство к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение немедленно.
В течение этого дня множились донесения о том, что остатки немецких войск оттесняются от Берлина, частично они разбегаются или отброшены за Эльбу на запад. Гитлер просто‑напросто принял это к сведению.
После ужина Гитлер через Геббельса велел позвать чиновника, ведающего актами гражданского состояния, и сочетался браком с Евой Браун{297}. Мы поздравили их, и фрау Ева Гитлер приняла наши поздравления, полностью сознавая свою роль и близость своей смерти. Потом фюрер пригласил нас в его жилое помещение выпить по такому случаю, в чем приняли участие все обитатели бункера. Мы старались держаться непринужденно и радостно, вспоминая о былых временах, – во всем этом было что‑то призрачно‑мертвенное. Бракосочетание Гитлера в этот час, в конце своей жизни, явилось его благодарностью Еве Браун за то, что она по собственной воле была сейчас рядом с ним, чтобы вместе пережить последние часы Третьего рейха и разделить его судьбу.
Остаток вечера и ночь Гитлер использовал для того, чтобы продиктовать два своих завещания – политическое и личное. Он подписал их 29 апреля на рассвете, в 4 часа утра. Я был потрясен, когда он неожиданно призвал меня в качестве свидетеля поставить мою подпись под его личным завещанием рядом с подписями Бормана и Геббельса.
Политическое же завещание явилось удручающим документом самообмана Гитлера даже перед лицом смерти. Особенно поразили меня его неоднократные антисемитские выпады. Весьма своеобразно воспринял я и произведенное в этом завещании урегулирование вопроса о преемственности власти и назначение нового правительства в такой форме, которая заранее лишала преемников Гитлера свободы действий{298}. Все это изъявление политической воли в момент гибели рейха явилось, как показали ближайшие часы и дни, не имеющим совершенно никакого значения.
Личное завещание Гитлера начиналось выраженной в чувствительных тонах благодарностью супруге, которая решилась погибнуть вместе с ним. Далее следовали распоряжения насчет предназначенной для города Линца картинной галереи, а также относительно членов семьи и сотрудников. Своим душеприказчиком фюрер назначил Бормана.
Гитлер уже полностью отстранился от всего. Хотя в течение этого дня он еще и интересовался ходом боев за Берлин, никакого участия в происходящем вокруг больше не принимал. Вполне нормальное до того настроение в бункере (если, разумеется, отвлечься от того, что надежда на счастливый исход уже давно исчезла) теперь упало до нуля. Печаль, подавленность, а также и отчаяние распространялись все сильнее, срывая все маски. Каждым владела только одна мысль: что делать после смерти фюрера, каким путем следует и можно идти? Настроение самого Гитлера в этот последний день менялось много раз, а потому было во всех отношениях трудно приспосабливаться к его установке. Времена, когда мы официально, так сказать, стояли перед ним навытяжку и придерживались его позиции, давно миновали. Разговоры теперь велись весьма вольно, и каждый высказывал свое мнение открыто. Самого Гитлера еще, а под конец даже снова, признавали великим человеком, прежде всего в моральном отношении, революционером, к которому мы все еще питали уважение, считая необходимым соблюдать некоторую дистанцию между ним и нами. И все же он производил впечатление человека, духовно еще не только не конченного, а совершенно и полностью не изменившегося.
За годы моей службы я не раз задумывался над тем, крещен ли Гитлер по католическому обряду и вырос ли он в обычаях своей церкви, чувствует ли он себя с ней связанным. Никаких признаков религиозной набожности я в нем никогда не наблюдал, равно как и преисполненной ненависти антирелигиозной настроенности, скажем, того же Бормана, примитивность и неотесанность которого, проявлявшиеся не только в этом, постоянно действовали на меня отталкивающе.
Не сомневаюсь, что Гитлер по‑своему верил во всемогущество Бога, но это отнюдь не делало его смиренноподчиненным. И своих политических действиях и в отношении, например, к евреям или «славянским недочеловекам», он не чувствовал себя связанным никаким нравственным законом, а был убежден в том, что должен постоянно поступать в интересах немецкого народа и, более того, в согласии с «Провидением».
Эта установка в конечном счете рухнула, когда Гитлер почувствовал себя преданным и брошенным на произвол судьбы именно теми своими приверженцами, которым он доверял и недостатки которых старался не замечать. Теперь, в последние недели, дотоле стойко переносивший все испытания «народ» тоже стал проявлять признаки слабости. Гитлер не захотел признаться самому себе, что требования войны сделались просто чрезмерными, а впал в примитивный дарвинизм, утверждавший, что в этой борьбе победит именно более сильный. Немецкий же народ оказался слабее, а потому должен перестать играть роль среди народов всей Земли. Поэтому Гитлер был, в своем понимании, последователен, требуя неукоснительного осуществления приказа «Нерон», целью которого было превратить Германию в «выжженную землю». Народ, оказавшийся более слабым, считал он, уже не нуждается ни в какой жизненной основе: «Что гнило и старо, что должно пасть, надо не поддерживать, а подтолкнуть». Под конец Гитлер не уставал подчеркивать: «будущее принадлежит более сильному народу Востока».
Точный момент радикального изменения отношения Гитлера к немецкому народу я указать не могу, но обе эти тональности – хвала и проклятие – до сих пор звучат в моих ушах. Каждая из них в свое время выражала его убеждение. Правда, даже тогда, когда война, с военной точки зрения, уже была проиграна, после Арденнского наступления, он все еще утверждал: народ должен держаться до конца и следовать за ним.
Бросалось в глаза его почти культовое отношение к Фридриху Великому. Гитлер постоянно говорил о присущем этому прусскому королю сознании собственного долга, «toujour eu vedette»{299}, о его внутренней скромности, мужестве, личной храбрости, сочувствии своим солдатам и верности своим советникам. Именно все это он хотел бы видеть воплощенным в самом себе. Но хотя Гитлер и проявлял к своему окружению не только терпимость, а и понимание, участие, даже сострадание, в целом эти качества были ему чужды; он, по меньшей мере, подавлял их в себе.
Значительным толчком к действиям Гитлера в конце войны послужило то, что противники, в соответствии со своими неоднократными заявлениями, не отказались от намерения уничтожить не только его самого, но и разгромить Третий рейх и наказать целиком весь немецкий народ{300}.