Воздушные налеты на военные предприятия

 

Воздушный террор в отношении территории рейха с начала года усилился. 11 января американские бомбардировщики бомбили днем военные заводы люфтваффе в Хальберштадте, Ошерслебене, Брауншвейге и Магдебурге. Хотя они потеряли 59 самолетов, но погибло и 40 наших истребителей. Люфтваффе посчитала отражение данного налета своим успехом. Нельзя было отрицать, что это в какой‑то мере послужило устрашением, ибо свыше четырех недель дневные бомбежки не повторялись, хотя 20 января и был произведен крупный ночной налет английской авиации на Берлин. Он привел к большим жертвам среди населения, но причинил лишь незначительный ущерб предприятиям военной промышленности. После телефонного сообщения Геббельса Гитлер снова обрушился с упреками на люфтваффе.

20 февраля американцы, сопровождаемые своими и английскими истребителями дальнего радиуса действия, начали дневное воздушное наступление. Их целями были производившие истребители заводы в районе Лейпцига и шарикоподшипниковые заводы в Швайнфурте, Штутгарте и Аугсбурге. Некоторые предприятия оказались разрушены на 75 %. Выпуск истребителей упал примерно до 800 в месяц. Налеты продолжались и привели производство авиационного вооружения в весьма тяжелое состояние. Мильх думал о том, как передать его в руки Шпеера, и говорил с ним об этом плане при встрече в Хоенлихене. Шпеер тоже видел такую необходимость, зная, что теперь наступил последний момент для особенно активной тенденции в вооружении люфтваффе, а особенно производстве истребителей. После того как американцы пять дней подряд бомбили заводы, выпускающие их, было принято решение передать «истребительный штаб» представителю Шпеера Зауру.

 

Слухи о покушении

 

В один из этих дней февраля 1944 г. Гитлер в ежедневном обзоре иностранной прессы прочел сообщение из Стокгольма, в котором коротко и деловито говорилось, что уже есть его будущий убийца. Один офицер генерального штаба сухопутных войск намерен просто‑напросто застрелить его. Фюрер вызвал меня к себе и вручил сообщение с указанием сделать все для того, чтобы не допустить такого покушения.

Я обсудил это дело с комендантом Ставки фюрера и с штандартенфюрером СС Раттенхубером, который отвечал за его личную безопасность. Мы пришли к выводу, что необходимо немедленно ввести проверку портфелей и больших папок всех посетителей с целью обнаружения спрятанного в них оружия. Осуществить эту меру в Восточной Пруссии нам не удалось, ибо после разговора с Гитлером мы сели в поезд и временно перенесли его Ставку на Оберзальцберг и в Берхтесгаден. Фюрер согласился с планом нарастить бетонные стены и потолок в его бункере в «Волчьем логове», а пока руководить с Оберзальцберга. Там я сразу спросил его, какие меры следует принять для контроля посетителей. Никакого интереса к этой теме он не проявил, но сказал, что поговорит о том непосредственно с Раттенхубером. Состоялся ли разговор или нет, я не заметил. Во всяком случае, никаких изменений в обычных мерах безопасности на Оберзальцберге не произошло.