Глава V Сентябрь 1943 г. – май 1948 г.

 

 

Осенью 1943 г. война вступила в особенно жестокую стадию. Удивительным в это время было поведение солдат‑фронтовиков. Из миллионов одевших форму сухопутных войск в непосредственных боях на фронтах находилось относительно небольшое число. Значительная часть этих войск была связана подвозом и снабжением. Гитлер снова и снова давал указания прочесывать тыловые службы и армию резерва и отправлять молодые контингенты на фронт. Не знаю, в чем тут дело, но все усилия подбрасывать в большом количестве пополнения измотанным сражающимся частям ожидаемого результата не давали. Численность личного состава всех соединений сухопутных войск была ниже среднего уровня. Командиры батальонов радовались, когда у них имелось 200‑300 человек. А когда дело доходило до боя, эти цифры резко падали вниз. Однако дух солдат, их готовность действовать и воля сражаться оставались стабильными, а роль Гитлера как фюрера – неоспоримой. Многие из них были твердо убеждены в том, что у него есть в резерве и оружие, и боевые соединения – основа для новых успехов, пробивающих путь к победе. Но, в отличие от этой уверенности, те, кто мог видеть положение в целом и получить полное представление о нем, знали: поражение – вопрос только времени.

 

Высадка англо‑американцев на Сицилии

 

В сентябре 1943 г. американцы и англичане высадились в Южной Италии. Им удалось относительно быстро закрепиться и захватить города Неаполь и Фоджу. У нас сложилось впечатление, что на первом плане у них стоял район Фоджи. Там имелись аэродромы и достаточно удобная местность для постройки новых, что они и сделали в ближайшие недели. Именно из Фоджи американцы в октябре совершили первый крупный налет на венский Нойштадт. Там у Мессершмитта находился большой завод, выпускавший «Ме‑109». Гитлер сразу послал меня туда, чтобы получить от зенитной артиллерии и местной противовоздушной обороны данные о силе и результатах этого налета. Как и в других случаях, сделать это было нелегко. У меня было такое впечатление, что ответственные командиры не имели полного представления о происшедшем. Я не обнаружил даже ни одного пункта слежения за вражескими самолетами, необходимого для того, чтобы отбить их с самого начала.

Дальнейшее продвижение американцев с юга Италии шло сравнительно медленно, так что назначенный 21 ноября командующим юго‑западной группы армий «Ц» фельдмаршал Кессельринг смог изготовить к обороне свои небольшие силы. До начала октября в Германию было отправлено в качестве военнопленных 300 000 итальянских солдат, которых стали использовать как рабочих. Позиции Кессельринга быстро укреплялись. Его эффективная оборона и успехи в ее осуществлении привели к тому, что тревога Гитлера за этот фронт постепенно уменьшилась; он полностью предоставил фельдмаршалу самому действовать на этом театре военных действий и в дела там почти не вмешивался.

 

Дальнейшее обострение воздушной войны

 

Германия все больше и больше становилась беспомощной жертвой британских воздушных налетов. 7 сентября Гитлер пригласил к себе профессора Мессершмитта и задал ему вопрос о состоянии дел с выпуском реактивного самолета. Ко всеобщему удивлению, он спросил, мюжет ли этот самолет использоваться в качестве бомбардировщика. Мессершмитт ответил утвердительно, но добавил, что фельдмаршал Мильх создает ему одни сплошные трудности и не предоставляет в его распоряжение достаточной рабочей силы. Это было следствием разгоравшегося много лет конфликта между ними. Мне удалось просветить фюрера на сей счет и сказать ему, что Мессершмитт всегда требовал слишком многого, не достигая при этом того общепринятого уровня, который оправдывал бы эти требования. Отдельные достижения он охотно подавал так, будто они носили просто‑таки серийный характер. Я попросил Гитлера еще раз обсудить это с Мильхом.

В то время Гитлера преимущественно интересовала противовоздушная оборона. Он день и ночь обдумывал новые средства и пути, чтобы ослабить и ограничить воздействие вражеских бомбежек. Прежде он полагался на заверения Геринга, который выражал крайнее недовольство таким ходом событий. Теперь фюрер разговаривал по авиационным вопросам с начальником генерального штаба люфтваффе Корте‑ном, отодвинув Геринга, все реже участвовавшего в ежедневных обсуждениях обстановки.

Между тем налеты вражеской авиации учащались. 2 октября произошел налет на Эмден, причинивший большой ущерб заводу, производившему истребители. 4 октября последовал налет на промышленные кварталы Франкфурта‑на‑Майне. 10‑го бомбы упали на Мюнстер и на Анклам в Померании. 14 октября американцы совершили налет на Швайнфурт, при котором они вывели из строя шарикоподшипниковый завод, но и сами понесли большие потери. В результате успешной противовоздушной обороны, действовавшей в соответствии с энергичными требованиями Гитлера, целенаправленные дневные налеты прекратились. Однако ночные налеты англичан на города продолжались – например, на Ганновер, Лейпциг и Кассель.

5 октября Гитлер разговаривал с Герингом и Кортеном о том, как положить конец дневным налетам авиации противника. Он сказал, что центр тяжести действий люфтваффе следует перенести теперь на отражение бомбежек, иначе противник разбомбит все наши военные предприятия. После каждого налета фюрер получал донесения от соответствующих гауляйтеров и, следовательно, был точно информирован как о совершенно недостаточной, так и об успешной обороне. Иногда же, особенно при дневных налетах, она была равна нулю. Истребители не могли взлететь из‑за плохой погоды или были задействованы где‑то в другом месте. Как раз это и взвинчивало фюрера сильнее всего. Случалось и так, что вражеские бомбардировщики приближались к объекту в сопровождении своих истребителей, а наши истребители (также и по причине недостаточного опыта летчиков) в бой не вступали.

Во время таких обсуждений обстановки, когда Гитлер говорил, причем детально, об отдельных налетах, теперь легко раздавались его упреки, в основе которых лежали неправильные представления фюрера и противоречивые донесения военных и гражданских инстанций.

В данной связи Гитлер был ознакомлен и с феноменом «летчиков‑камикадзе». По различным поводам того же требовали и от наших пилотов, обосновывая это тем, что такая жертва нужна для победы фатерланда. Фюрер этого взгляда не придерживался. Он одобрял диктуемые воодушевлением бескорыстные действия во имя отечества, но такую цену считал слишком высокой. Тем не менее таких добровольцев выискивали на тот случай, если в дальнейшем они когда‑нибудь потребуются.

7 октября Гитлер вызвал в «Волчье логово» рейхс– и гауляйтеров, настроив их на неблагоприятное положение и на трудности, которые придется преодолевать в будущем. Подчеркнув, что воля людей и «наше упорство в достижении цели должны всегда оставаться такими же», он сказал: «Ваш боевой дух, ваша энергия, твердая решимость и предельная готовность и сегодня оказать помощь народу прежде всего при всех трудностях воздушной войны – вот что служит нам костяком и опорой». Закончил он словами, в которых звучала его непоколебимая уверенность в победе, и фюреру снова удалось убедительно передать ее своим безоговорочно преданным ему слушателям. Рейхс– и гауляйтеры разъехались с твердой верой, что Гитлер готовит новые силовые средства, которыми он еще приведет немецкий народ к победе. Его «Указ о подготовке восстановления подвергнувшихся бомбардировке городов» подкрепил их надежды.