Электропрохладительный кислотный тест

(отрывок)

Кизи познакомился с Ангелами Ада однажды в Сан-Франциско че­рез Хантера Томпсона, который тогда писал о них книгу. Книга, кстати, вышла отличная, называется «Ангелы Ада, странная и ужасная сага». Как бы то ни было, Кизи и Томпсон выпили немного пива, и Томпсон сказал, что ему нужно пойти в гараж, который называется «Каталажка», чтобы повидать Ангелов. Кизи пошел вместе с ним. Ангел Ада по име­ни Френчи и еще четыре или пять других возились там со своими мото­циклами. Кизи сразу пришелся им по нраву, ведь он был таким же крутым чуваком, как и они. Его не так давно взяли за марихуану, и это дела­ло его Хорошим Человеком в Ангельских глазах. Они сказали ему, что никогда нельзя доверять человеку, не отсидевшему свой срок, а Кизи как раз был на полпути к получению своего срока. Он потом сказал как-то, что их немало впечатлил арест, марихуана, но им и дела не было до того, что Кизи — писатель. Впрочем, об этом они тоже знали, вот, мол, дружески настроенная знаменитость, интересуется ими, и ведь ника­кой не гомосек, и не репортер даже, и не один из тех пресмыкающихся подлиз, которые за ними увиваются все лето.

А таких рядом с ними летом 1965-го было предостаточно. Это лето сделало их знаменитыми на всю Калифорнию, только репутация была дурной. Был просто-таки пик их печальной популярности. Ряд инци­дентов — и следовавший за ними цикл газетных и журнальных публи­каций, в том числе в «Life» и «Saturday Evening Post» — заставил людей с Далекого Запада рассматривать выходки Ангелов не иначе как ежене­дельные налеты душегубцев и варваров. Интеллектуалы из Сан-Фран­циско, особенно Калифорнийского Университета в Беркли, начали романтизировать Ангелов, отзывались о них в таких выражениях, как «отчуждение» и «поколение мятежников». Люди стали специально во­лочиться за Томпсоном, чтобы через него познакомиться с Ангелами — не со всей бандой, Хантер, может быть, с одним или двумя. Но Кизи не нужен был один или два. Вместе с парнями он сделал несколько затяжек, и так Ангелы Ада оказались в его автобусе.

Жители Ла Хонды узнали о происходящем из большого плаката, который теперь висел на воротах дома Кизи — 15 футов длиной, 3 фута шириной, красно-бело-голубой.

«ВЕСЕЛЫЕ ПРОКАЗНИКИ ПРИВЕТСТВУЮТ АНГЕЛОВ АДА»

7 августа 1965 года, суббота, яркий, ясный, ослепительный летний день, прославляющий рукотворный труд Господа в Ла Хонде, штат Калифорния. К этому дню жители уже заколотили двери. Копы отрядили десяток патрульных машин с мигалками и полным снаряжением. Про­казники загрузились веществами. Они уже были внизу, под деревьями в зеленоватом ущелье, внутри хибары и около нее, и от принятых веществ их тыквы должны были взорваться. Да и сверх того Господь одарил их мощным приливом адреналина. Никто не говорил прямо, но все чув­ствовали, что это действительно происходит — к ним едут настоящие Ангелы Ада, человек сорок, они устроили настоящий «проезд», как раз из тех, во время которых Ангелы вытворяли все свои штучки, учиняли беспорядки, убогой, похабной, головокружительной, огнедышащей, черт побери, грубой masse. По этому поводу у Проказников собралось много гостей. Все они были как зрители, ожидающие появления своих любимых знаменитостей. Здесь же находились представители перрилэйнской тусовки: Вик Ловелл, Эд МакКланахан и другие. Аллен Гин:И берг был тут и Ричард Элперт тоже и еще много интеллектуалов из Сан-Франциско и Беркли. Тахикардия у всех — но Кизи спокоен и даже немного смеется, выглядит решительно, как бык, настоящий Горец в рубахе из оленьей шкуры, он сделал так, что все теперь кажется нормальным и неотвратимым, неотвратимый процесс движения именно сейчас, в этот момент. Черт, да если упрямый мир округа Сан-Матео, Калифорния, решил объявить их всех вне закона за такую безобидную вещь, как ма­рихуана, что ж, тогда они без проблем поплывут по этому течению и покажут всем, что такое настоящая сага об Отверженных Вне Закона. Ангелы привели множество вещей в порядок. Отверженные — по опре­делению — это люди, которые покинули гнилой центр и находились теперь в каком-то Городе-На-Краю. Вся прелесть ситуации была в том, что Ангелы, как и Проказники, сделали этот выбор добровольно. Спер­ма они стали Отверженными — чтобы исследовать, парить, двигаться — потом бывали за это биты. Ангелы торчали на мотоциклах, Проказни­ки — на ЛСД, но и те и те совершали удивительное путешествие в оргаз­менный момент, сейчас, и в течение ближайших сорока восьми часов Ангелы возьмут на вооружение еще и кислоту. Проказники уже будут на волне... Ужас, древний ужас, ужас мальчика из среднего класса перед Ангелами Ада. Ангелами Ада, во всей их отвратительной плоти, и если они смогут принять эту темную, глубокую штуку на свою орбиту — Кизи! Какая причуда — тахикардия, вы все...

Неряшливые и гнусавые песнопения Боба Дилана нечеловеческой силы играют в громкоговорителях на самых верхушках деревьев, расту­щих как раз у этого грязного склона вдоль дороги — Не-е-е-еу Mis-ter Таm-bou-rine Man — такова часть программы вещающего на частоте нерадиостанции КЛСД Сэнди Леманн Хаупта, неукротимого дикс-фрикжокея Лорда Байрона Пенопластового собственной персоной, Сэнди, вещает в хибаре с микрофоном, крутит это для вас — Кессиди так взбу-доражен, он как скоростной заводной человек-шестеренка — Горная Девушка наготове — Эй, Кизи!— Отверженный ухмыляется — Пейдж в огне — мужчины, женщины, дети, разукрашенные и разодетые — рикошетят по всей светом залитой лесной долине — Арггггггххххх!— вот это они услышали примерно в три пополудни.

Примерно как локомотив, промчавшийся в десяти милях. Это Ангелв Адa с их так называемым «проездом», они съезжают с горы на «Харлей-Девидсонах-74». Где-то совсем рядом на 84 Шоссе они выделывают петли, замедляют движение — трагггггггггх—и ускоряют его вновь, и этот звук ломотива становится все громче и громче, и уже заглушает и ваш собственный голос и нытье Боба Дилана, и — трааааааагггггххх — это они преодолевают последний виток, те самые Ангелы Ада, на мотоциклах, с бородами, длинными волосами, в джинсовых безрукавках со знаком черепа и костей, со всем прочим, величественно омерзительные, и потом один за другим они мчатся по деревянному мосту и останавливаются у самого дома, подняв столбы пыли, и все это как в кино, что-то в таком духе — каждый отверженный на полном ходу преодолевает мост, руки широко расставлены, крепко держат руль, и потом все они начинают жать на тормоз, один за другим, один за другим.

Ангелы не знали, чего им ждать. До сего момента их еще пока никто никуда не приглашал, во всяком случае, как банду. Их имен не значилось во многих пригласительных списках. Им представлялось, что по приезде они, увидев происходящее, сразу поймут, что к чему, и, возможно, им при­дется попасть в самое пекло, возможно, даже опять проломить чью-ни­будь голову, но, во всяком случае, для них такое развитие событий было нормой. На чужой территории Ангелы обычно вели себя жестоко и насто­роженно, чуяли врага в каждом, но здесь за ними этого не было замечено вовсе. Так много людей было настолько далеко отсюда, на чем-то, ты про­сто растворялся на месте. У Проказников были, кажется, миллионы доз любимого наркотика Ангелов — пива — и ЛСД, для тех, кто хотел попро­бовать. Пиво сделало Ангелов счастливыми, а ЛСД — непривычно мир­ными, кататонически спокойными, в отличие от «Проказников» и других интеллектуалов, которые просто-таки стояли на ушах.

Джун по прозвищу Гуун дала одному Ангелу, Свободному Френку, немного ЛСД, который он воспринимал как нечто с повышенным чис­лом оборотов — и так он пережил один и самых изумительных момен­тов в своей жизни. Ночью он залез на дерево и приютился у громкого­ворителя, там он и кайфовал от звуков и вибраций Боба Дилана, по­ющего «The Subterranean Homesick Blues».

Гонщик Пит, Ангел из Сан-Франциско, все усмехался, шарясь сре­ди пивных бутылок:

— Мужик, это чертовски прекрасная туса. Мы совсем не знали, чего нам ждать, когда мы ехали сюда, но все просто круто. На этот раз все просто ха-ха, а не тыдщ-тыдщ-тыдщ! ^;

Вскоре ущелье вовсю рокотало особым хорошее-время много-пива брюшным хохотом Ангелов, что-то вроде: «Хо!— Хо!— Хо!— Хо! — Хо!»

Сэнди Леманн-Хаупт, Лорд Байрон Пенопластовый, держал в руках микрофон и его диск-фрик-жокейский речитатив ревел и за лесом, и на другой стороне дороги:

— Это не радиостанция КЛСД, 800 микрограмм у вас в голове, станции назначение вызвать приятные ощущения и отменить все лишения, прямо отсюда с макушек деревьев Венеры!

Ангелам Ада он посвятил следующий затем блюзовый речитатив длиной в пятьдесят или около того куплетов, некоторые из которых были малопонятным кислотным трепом или дичайшими легендами о расплющенных на дорогах черепахах, такая вот совершеннейшая чепуха с одним и тем же рефреном: Какого черта — нашелся же какой-то мелкий дикарь, способный на такое безрассудство — объявить на всю Калифорнию, что Ангелы все время грязные — но как, черт возьми, можно противостоять этому слиш­ком капризному, безумному, маниакальному — и довольно скоро Анге­лы и все остальные присоединялись, чтобы пропеть: Ох, как круто, что я Ангел, Что все время грязен я!

Потом Аллен Гинзберг с медными тарелками в руках и бородой до пояса плясал у микрофона, завывая индуистские мантры. Глухим басом раздавалось над Калифорнией, США, Харе кришна харе кришна харе кришна харе кришна — что за на хрен эта харя у Кришны — что это за фрик с харей — но ты не можешь удержаться, ты тащишься вместе с ним парнем вне зависимости от твоих желаний. Гинзберг по-настоя­щему смутил Ангелов. Он воплощал все те явления, которые были не-ипвистны Ангелам: еврей, интеллектуал, житель Нью-Йорка, но тем не менее он был самым четким из всех нечетких пацанов, что они когда-чибо встречали.

Что все время грязен я!

Порочные мерзавцы — с наступлением ночи копы заняли свои позиции вдоль дороги, машина за машиной, сразу за ручьем, они желали знать, что это все значит. А происходящее становилось все более и более непонятным. В электронном арсенале Проказников было все, рок-н- ролл вспыхивал в верхушках деревьев, лучи света от прожекторов лились по всему ущелью. Станция КЛСД вспыхивала и визжала поверх Коионских голов, люди в ярких красках вспыхивали и пошатывались в сумраке, Ангелы заходились своим Хо — Хо — Хо — Хо, Кессиди оголил свое мощное телосложение, дергал руками и крутился в луче прожектора, светившего с крыльца, он держал пиво в одной руке, а второй потрясал в воздухе, угрожая копам:

Вы, презренные сукины дети! Что вам, на х.., не нравится? Идите сюда и посмотрите, что вы получите... да будут прокляты ваши говном переполненные души, как бы то ни было!» — хохоча, дергаясь, крутясь — «… не шутите со мной, вы, дети калоедов. Идите сюда. Вы получите каждый!.. — то, что, на х.., заслуживаете. Чертова правда состоит в том, парни, что в этом — квинтессенция деградации, дегенерации, пренебрежения репутацией, всего этого, бездумно доведенного до точки, прямо перед нашими глазами, и все это при Ангелах Ада, и ничего мы с этим сделать не можем, разве что сдерживать их по мере сил. Формально они могли бы и ворваться на вечеринку на том основании, что Кессиди-де разгуливал нагим или что-нибудь в та­ком духе, но на самом деле ни один закон нарушен не был, за исключением Божьего и нравственного — но политика сдерживания однозначно была лучшим вариантом. Вторжение к этим психам, да к тому же на десяти машинах с вооруженными полицейскими, за чуть ли не админи­стративное правонарушение, за всего лишь распутное поведение — взры­воопасно даже подумать об этом. Так что полицейские мигалки просто вращались и стробоскопические вспышки освещали красным светом грязный склон, а полицейское радио, связывающее машины со штаб-квартирой, передавало дьявольский треск 220-вольтных колючих бари­тонов и характерное шипение — Не-е-е-еу Mis-ter Tam-bou-rine Man — тем самым приводя ущелье в Ла Хонде в тотальное неистовство.

Перевод Ольги Кучьмснковой

Задание 8

Прочитайте речь Билла Клинтона «Я согрешил» и прокомментируйте её.

С этой речью президент США Билл Клинтон выступил во время ежегодного «молитвенного завтрака» в Белом доме 11 сентября 1998 года перед аудиторией из более ста представителей духовенства. На завтраке присутствовала и первая леди Хиллари Клинтон.

Речь, собственноручно написанная президентом, была произнесена вскоре noсле публикации доклада прокурора Кеннета Старра Конгрессу, который обвинял Клинтон в лжесвидетельствах, препятствовании следствию и других нарушениях, связанных с его делом о сексуальной связи с бывшим стажером Белого дома Моникой Левински Этот доклад подготовил почву для объявления президенту импичмента.