Клановый капитализм в России
Промежуточные итоги
До сих пор в российском обществе и среди зарубежных экспертов нет согласия в том, что изменилось в стране в результате реформ, нет и понимания «получившегося» социума. Некоторые считают, что Россия «нормальная среднеразвитая страна» - большая Аргентина с холодным климатом и кучей устаревающего ядерного оружия. Другие - что это поднимающаяся «энергетическая сверхдержава», которая будет определять судьбы мировой экономики, а значит, и политики в XXI веке. Третьи - что происходит/произошла реинкарнация советской системы без коммунистической идеологии, но со всеми прелестями однопартийной политической жизни и всевластия чиновников.
И в самом деле, все это можно найти в пестром калейдоскопе российской действительности, поскольку наше общество еще не закончило «трансформацию» - бег от советской системы. В нынешнем российском обществе присутствуют зачатки как вполне цивилизованной рыночной системы в духе восточноевропейского капитализма, так и вполне «совковые» по сути явления - «телефонное право», телевизионная государственная пропаганда, «членовозы» на резервных полосах, перекрытое движение в час пик и так далее. В отличие от Восточной Европы, которая возвращается на ту траекторию, с которой ее силой увели[1], Россия идет по совершенно незнакомой ей дороге и постоянно испытывает соблазн разом решить все сложные проблемы, вернуться к обществу без олигархов, безработицы и бомжей на улицах. К тому же со временем неприятные стороны советской системы кажутся все более терпимыми, а вновь возникающие новые и новые трудности выглядят порой непреодолимыми. Сумеет ли российское общество, уставшее от перемен, устоять перед этим соблазном, неясно. В то же время очевидно, что, поддавшись ему и попытавшись, скажем, исправить «величайшую геополитическую катастрофу XX века», восстановив в ограниченном виде СССР, Россия не сможет воссоздать советскую систему, а произведет нечто совершенно иное. И это по-прежнему не исключает радикальных поворотов в развитии страны, которые могут стать возможными по другим причинам: например, из-за кризиса на рынке недвижимости, падения цен на нефть или газ на международных рынках или из-за предвыборной политической грызни, что может дать толчок кризису системному.
Тем не менее уже сейчас можно подвести промежуточные итоги преобразований, так как в течение последнего десятилетия социально-экономическая система в стране принципиально не менялась. Она сложилась приблизительно в середине 1990-х годов, эволюционировала, развивалась, в ней происходили перемены, которые, однако, не затрагивали ее сути.
Прежде всего, нужно отметить, что это капиталистическая система, в которой существуют частная собственность и частное предпринимательство. Люди могут создавать частные предприятия, продавать свой бизнес и передавать его по наследству. В рамках этой системы существуют рыночные механизмы с определенным уровнем конкуренции, то есть в принципе каждый может искать потребителя своей продукции и договариваться с ним о цене без формальных разрешений со стороны государственных органов. В этой системе политическая деятельность также не является огосударствленной, в ней имеются формальные признаки демократии: конституция, парламент, выборы, негосударственные медиа, люди по своей инициативе могут создавать общественные организации для представительства своих интересов и защиты своих прав.
Однако констатации факта, что в России имеется капиталистическая система, совершенно недостаточно для понимания реальных черт сложившегося в России общества и его перспектив.
В соответствии с современными представлениями, можно вести речь о «множестве моделей капитализма», которые различаются между собой[2]. Они отличаются уровнем экономической свободы и степенью государственного регулирования рынков, спецификой функционирования отдельных экономических институтов (например, рынка труда), характером государства и социальной политики, особенностями правовой (в том числе, законодательной) и выборной систем. И хотя в каждой стране имеется свой капитализм, со своей спецификой, со своей особой «физиономией», все же можно вести речь об относительно небольшом числе типов, в которые укладываются большинство капиталистических государств. Широко известны модели капитализма, возникшие в развитых странах: либеральная модель (США), государство благосостояния (welfare state) в европейских странах и ее разновидность - «шведская модель», специфическая «азиатская модель» капитализма в Японии.
Все они различаются экономической эффективностью, темпами экономического роста, уровнем и качеством жизни, социальной защищенностью и остротой социальных проблем. Скажем, в либеральной модели лучше и динамичнее работает рыночная система, но зато больше социальных противоречий.
Определенные концепции капитализма есть и для развивающихся стран. Одна из самых известных - это концепция так называемого crony capitalism, или «капитализма для своих», разработанная применительно к условиям Латинской Америки. В ней сделан акцент на устойчивых связях между государственными чиновниками и фирмами, которым первые оказывают покровительство и предоставляют всяческие преференции. В работах, посвященных «капитализму для своих», показано, что эта модель менее эффективна, чем либеральная модель, и подрывает стимулы к инвестициям и инновациям[3].
При том что элементы «кронизма» в России, безусловно, существуют, полной аналогии между российской и латиноамериканской моделями нет - «кронизм» всего лишь одна из специфических черт российской социально-экономической системы. Российский капитализм исследователи называют по-разному: бюрократическим[4], кремлевским[5], потемкинским[6] и так далее, делая акцент соответственно на роли бюрократии, влиянии высших руководителей на идущие процессы, фиктивном характере многих возникших институтов.
При всей важности этих черт для возникшей в России системы, на мой взгляд, ее специфику и отличия от других видов капитализма определяют основные действующие субъекты - кланы и характер взаимосвязей между ними. Поэтому я предлагаю называть эту систему клановым капитализмом.
Термин «клан» касательно политической и экономической жизни страны весьма широко применяется в медиа, реальных деловых отношениях, при проведении конкретных политических расчетов. Однако он практически не проработан в научной литературе. Также нет и анализа системы, в которой кланы занимают центральное место.
Основные черты системы
Итак, кланы, будучи главными действующими лицами сложившейся системы, представляют собой закрытые теневые группы бизнесменов, политиков, бюрократов, работников правоохранительных органов, иногда представителей организованной преступности, объединенных общими деловыми интересами и неформальными отношениями, в противоположность системе, где главную роль играют независимые предприниматели, конкурирующие между собой. В границах клана неформальные внутригрупповые нормы и правила поведения играют более существенную роль, чем формальные законы, и несоблюдение первых карается гораздо более серьезно, чем нарушение вторых.
Важнейшей чертой такой системы является становление особого «кланового государства», основная функция которого состоит в обеспечении благоприятных условий работы крупнейших кланов, создание им преимуществ перед всеми другими участниками политической и экономической жизни. В этой связи речь обычно идет о «коррупции», взятках, откатах и других нарушениях законов. Однако в России эти явления приобрели характер системной черты, суть которой - создание условий для конвертации различных ресурсов, находящихся в распоряжении кланов.
С этой чертой тесно связана другая - особый российский «кронизм», включающий номенклатурное (бюрократическое) предпринимательство, когда роли чиновника и предпринимателя четко не отделены друг от друга и зачастую их одновременно исполняют одни и те же люди. Речь идет не просто о покровительстве со стороны чиновников каким-то фирмам, которые особо дороги их сердцу, как в некоторых странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии или в других частях света, где эти роли более или менее четко разведены. В российском случае - это появление «оборотней в костюмах», которые, с одной стороны, регулируют и контролируют какую-то сферу деловой жизни как «государственные люди», а с другой - делают в этой же сфере деньги как частные бизнесмены.
Четвертая черта кланового капитализм в России - постсоветский монополизм, который носит преимущественно нерыночный характер. Монополизм может возникать в любой капиталистической системе как естественное следствие работы рыночного механизма. Он прежде всего связан с появлением больших, эффективно работающих фирм, которые отвоевывают значительную долю рынка, побеждая своих конкурентов за счет более низкой цены, более высокого качества продукции и так далее. Негативные последствия таких «рыночных успехов» хорошо известны, и так же хорошо известно, как с ними бороться, применяя антимонопольное законодательство. Но в ситуации кланового капитализма, характерной для России, монополия в основном возникает не в результате рыночных успехов частных фирм, а вследствие деятельности самого государства, точнее, тех самых «оборотней в костюмах». Недаром, по данным главы Федеральной антимонопольной службы России Игоря Артемьева, 52% всех дел, связанных с нарушением правил конкуренции, возбуждаются против государственных чиновников[7]. Преследуя собственные деловые интересы, эти «оборотни» могут (и часто делают в реальности) произвольно передать государственные заказы «своим» фирмам, уменьшить число субъектов рынка силовыми методами (проверки контролирующих органов, возбуждение уголовных дел, отказ в выдаче лицензии) или издать распоряжение, обязывающее госорганы содействовать «своей» фирме[8].
И, наконец, важнейшая черта кланового капитализма - институционализация теневой экономики, укоренение ее в деловых отношениях практически всех субъектов, от мелких семейных фирм до органов власти всех уровней[9]. По имеющимся оценкам, в странах с переходной экономикой теневая часть составляет примерно четверть валового продукта, в России она достигает 40-50%, тогда как в развитых странах, входящих в Организацию по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), она составляет приблизительно 15%[10].
Все эти черты тесно связаны друг с другом: так, для нормальной работы кланов с их скрытой от общественности жизнью необходима теневая экономика, дающая возможность следовать неформальным правилам поведения. Бюрократическое предпринимательство порождает монополизм и ведет к тому, что чиновники «вышибают» с рынков или оттесняют на периферию, в низкоприбыльные сектора, «чужие» фирмы, создавая монополию из «своих» компаний. Это возможно только в условиях особого «кланового государства», сращенного с наиболее мощными группами влияния и дающего им зеленый свет. При этом клановый капитализм в России - это целостная система, по поводу которой возникло относительное социальное согласие влиятельных в обществе сил, не заинтересованных менять сложившийся порядок.
Клановость в этом случае - это способ разрешения частных и общественных проблем, поиск и принятие решений не в соответствии с формальными правилами и законами, а согласно неформальным нормам или реальному «весу» (соотношению влияния и ресурсов) того или иного клана или персоны. Более того, законы здесь работают только в том случае, когда касаются рутинных ситуаций и «маленьких людей», которые не затрагивают чьих-либо значимых интересов. В противном случае в дело вступают механизмы неформальных согласований или даже «клановых войн». Тогда решения «продавливаются» в ходе более или менее ожесточенных схваток, а по форме могут как «соответствовать закону», так и, что случается часто, противоречить ему.
Чтобы понять, как работает эта система, нужно внимательнее присмотреться к факторам, обеспечивающим кланам вольную жизнь.