17 Практическое занятие в.М. Аллахвердов. Сознание.

Психологический лексикон. Энциклопедический словарь. Общая психология. Под ред. А.В. Петровского. М., 2005. С. 181-185

Сознание – ключевой и едва ли не самый многозначный термин психологии и многих других наук. В философии С. как идеальное противопоставляется материальному. В физиологии С. обычно обозначает уровень бодрствования и противопоставляется сну. В социологии С. выступает как рациональный регулятор поведения – в противовес стихийному поведению (такое понимание близко, но не тождественно, представлению о вменяемости в психиатрии, когда человек способен отдавать себе отчет о своих действиях и управлять ими). Лингвистика чаще всего трактует С. как душевные (психические) состояния, выразимые в слове. В самой психологии С. также понимается по-разному. Прежде всего, С. выступает как эмпирический феномен осознанности («непосредственной данности») и, в частности, как осознание собственного «Я». Но С. понимается также и как теоретический термин, обозначающий «высшую форму отражения», «интегратора психических функций» и т.п. Одни трактуют С. как нечто качественное (тогда говорят о «луче С.»), другие – как нечто количественное (тогда говорят об «объеме сознания»). То С. выступает в текстах как нерасчлененное единое («поток С.»), то – как единое, проявляющееся в разных состояниях («измененные состояния С.»), а то и как множественное (когда у одного человека признается существование одновременно нескольких разных С.). Оно рассматривается или как некий механизм переработки информации, или как процесс, обычно отождествляемый с кратковременной памятью, вниманием, редко – с волей, или как полученное в итоге содержание информации (тогда говорится о содержании, высвечиваемом на «экране С.», или о С. как об осведомленности о чем-либо). Таким образом, сознанию приписываются совершенно разные и не совместимые друг с другом значения. Нет и не может существовать ничего, чтобы соответствовало бы сразу всем этим определениям. С. как слово – это омоним, «самое запутанное слово в человеческом словаре» (А. Бэн).

Основные проблемы. Заведомая противоречивость представлений о С. ведет к нескольким «вечным проблемам», которые не были разрешены в течение тысячелетий. Онтологическая проблема: поскольку С. не способно само себя породить, ибо иначе оно должно было бы существовать еще до своего возникновения, то как возможно, что нечто, лишенное С., его все-таки созидает? А вот формулировка той же проблемы в другой редакции: человек не способен сознавать свои мысли до того, как они пришли в С., поэтому не может их и сознательно вызывать, но тогда откуда и зачем в С. приходят мысли? Гносеологическая проблема: как сознание способно сопоставлять свои представления о реальности с реальностью, если последняя дана сознанию только в виде сознательных представлений о ней? Или в формулировке, более привычной для психологов: как образ предмета может быть сопоставлен с этим предметом, если в С. находятся только образы предметов, а самих предметов в нем нет и быть не может? Наконец, этическая проблема. Обычно считается, что С. способно принимать самостоятельные решения, делать свободный выбор (т.е. ни от чего не зависящий и ни на чем не основываемый) и нести за все это ответственность. Но как же возможно принимать решения, которые ни на чем не основываются? А если эти решения все же принимаются по каким-то основаниям – например, они предопределены генетически, социальными условиями, опытом или ситуацией, – то тогда они, по сути, не свободны, а детерминированы этими основаниями. Как же можно нести за них ответственность? Философы предложили много версий разрешения подобных головоломок, но в итоге многие из них признаются в безуспешности всех попыток: «С. есть нечто такое, о чем мы как люди знаем все, а как ученые не знаем ничего» (М.К. Мамардашвили).

Попытки разрешения проблем С. в истории психологии. Различные психологические школы пробовали по-разному объяснять С. В. Вундт и структуралисты искали природу С. в самом С.: они пытались разложить его на элементы и построить «химию души» – нечто вроде Периодической системы элементов для С. Однако выяснилось, что однозначное решение этой задачи невозможно – прежде всего, потому, что выделение элементов С. зависит от исходной позиции носителей С., пытающихся анализировать его содержание. Но даже если бы удалось преодолеть методические трудности, все равно оставалось неясным: как же в сознании образуется новое знание – неужели просто новой комбинацией стандартных элементов? У. Джеймс и функционалисты надеялись вывести природу С. из биологических потребностей организма: С. нужно, потому что оно полезно, оно, мол, решает биологически важные задачи. Позднее было показано, что без контроля С.организм действует быстрее и точнее, а в целом лучше решает задачи адаптации. Уже сам У. Джеймс это понимал: «С. – это маленький остров посреди великого океана возможностей человеческой психики». Отдельные школы (психофизика Г.Т. Фехнера, гештальт-психология и др.) старались объяснить С. разными сторонами окружающего мира. Но тогда проблемой становилась активность С., очевидно не предопределенная физическими раздражителями. Оставалось неясным, как человек может преодолеть ситуацию, в которой он находится, как может, по выражению К. Левина, «встать над полем»? Не привели к успеху и попытки объяснить С. работой физиологических механизмов. Какой бы физиологический процесс ни принимался за основание для объяснения возникновения субъективных переживаний – будь то центральное торможение (И.М. Сеченов), условный рефлекс (И.П. Павлов), доминанта (А.А. Ухтомский) и др., – наличие или отсутствие осознания никак не определялось наличием или отсутствием этого процесса. Столкнувшись с тщетностью попыток выразить содержание С. на физиологическом языке, некоторые физиологи и ориентированные на физиологию психологи стали даже развивать мистические взгляды. Ряд школ (например, культурно-историческая школа Л.С. Выготского) надеялись вывести природу С. из социального. Однако, возражали оппоненты, разве может социальное возникнуть у людей, находящихся в бессознательном состоянии? А если таковое возможно, то тем более непонятно, зачем этакому социальному понадобилось С. и как оно могло его породить. Для глубинных психологов С. сразу выступает как поздний потомок бессознательного. Они справедливо поставили под сомнение показания С.: далеко не всегда то, что человек о себе думает, совпадает с тем, о чем он думает на самом деле. Вместо проблем С. – мол, и так «всем ясно, что такое С.» (З. Фрейд) – глубинные психологи стали изучать проблемы бессознательного. При этом само бессознательное часто понимается ими лишь как нечто, «лишенное сознания». Но поскольку о бессознательном мы знаем только благодаря С., то в их рассуждениях возникает круг: С. порождается неведомым бессознательным, а последнее, в свою очередь, порождается С., ибо «истинное бессознательное», признаются они, возникает лишь в результате его вытеснения из С. Бихевиористы с перепугу предложили исключить С. из числа научных терминов и изучать лишь то, что поддается наблюдению, – поведение. Но, тем самым, заведомо отказались от решения фундаментальных психологических проблем. Психологи гуманистического направления, экзистенциалисты и феноменологи вернули термину С. статус научного, но вдохновленные магией восточной философии и словесной эквилибристикой некоторых западных философов (вот характерное утверждение Ж.-П. Сартра: «С. есть то, что оно не есть, и не есть то, что оно есть») удовлетворились намеренно противоречивыми описаниями. Как, например, совместить свободу выбора и детерминизм? Психологи-гуманисты отвечают: «и свобода, и детерминизм», или еще непонятнее: «свобода, несмотря на детерминизм». К сожалению, на противоречивых высказываниях хорошей теории не построить. Когнитивисты предложили подойти к С. с новой стороны: С. должно объясняться логикой процесса познания. Однако в описываемых ими схемах переработки информации С., как правило, не фигурирует. Но это потому, объясняют они, что «психология С. еще не вышла из детского возраста» (Д. Норман).

Законы сознания. Психологи не решили фундаментальных проблем С., но по ходу своих исследований открыли множество удивительных явлений, которые вошли в сокровищницу психологической науки. Выяснилось, что мозг воспринимает и хранит информацию, поступающую в таких больших объемах, с такой громадной скоростью или столь малой интенсивности, что человек почти ничего из этого не осознает. Обнаружено также, что мозг почти мгновенно осуществляет вычислительные, логические и смысловые преобразования информации такой сложности, которые человек вообще не способен выполнить сознательно. Результаты этих преобразований человеком, как правило, также не осознаются, но проявляются в дальнейшей деятельности (например, в ассоциациях, в последующем выборе, в ошибках и т.д.). По-видимому, существует специальный механизм, принимающий решение, что из воспринятой и переработанной информации следует осознавать, а что – нет. И этот механизм имеет явно выраженную тенденцию повторять как свои решения об осознании чего-либо, так и свои решения о неосознании этого (см. законы последействия). С. ведет себя так, как будто вначале пытается угадать правила игры, по которым с ним «играет» природа, а затем организует деятельность по проверке своих догадок (гипотез). Тем самым, С. заведомо исходит из того, что природа действует по заранее заданным правилам, т.е. в ней все детерминировано. Многочисленные опытные данные показывают, что С. любое случайное явление старается трактовать как закономерное, приписывая этому явлению какие-нибудь – пусть даже несуществующие – причины. Выяснилось также, что С. не может не контролировать результаты своей деятельности. Стоит перед ним поставить задачу игнорировать какую-либо информацию, как С. тут же станет проверять, удачно ли оно решает задачу игнорирования и, тем самым, автоматически обращает внимание на то, что должно игнорировать, – так возникают явления интерференции (см.). Поскольку С. организует проверочную деятельность и управляет необходимыми для этого действиями, то этим обеспечивается неразрывная связь С. с деятельностью, которую всегда подчеркивали отечественные психологи (С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев и др.). Столкнувшись с рассогласованием собственных построений и реальностью (отраженной в поступающей информации и в обратной связи от собственных действий), С., прежде всего, защищает собственные догадки от опровержения («сглаживает» возникающий когнитивный диссонанс). Поэтому же С. тем больше времени тратит на работу со стимулами, чем они более неожиданны (их ведь надо привести в соответствие с ожиданиями). А вот ожидаемые стимулы (в частности, неизменные) быстро ускользают из С.: изображения, стабилизированные относительно сетчатки, перестают осознаваться уже через 1-3 сек.; многократное выполнение однотипных действий приводит к их автоматизации, т.е. к утрате над ними контроля С.; повторение одного и того же слова несколько раз подряд приводит к субъективному ощущению утраты смысла этого слова; информация, с которой ничего не надо делать, а только помнить, забывается, вопреки сознательному желанию держать ее в С. неизменной, и т.п. В целом С. не столько отражает внешний мир, сколько конструирует его – потому мир С. и называется субъективным. В этом мире все детерминировано и взаимосвязано, все наполнено смыслами. В нем С. умеет не только подтверждать, но и корректировать свои представления. Направленность С. на конструирование догадок о том, как устроен мир, может, конечно, порождать ошибочные представления, но зато позволяет выйти за пределы той весьма ограниченной информации о реальности, которую человек получает от органов чувств, создать представления о том, о чем напрямую нет никаких непосредственных данных: например, о космосе, микромире, или о С. других людей.

Рекомендуемая литература

а) основная

1. Иванов М.В. Историческая психология личности. СПб., 2007

2. Марциновская Т. Д. История психологии. Учебное пособие. – М: Академия, 2002.

3. Ждан А. Н. История психологии. М., 1997.

4. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История психологии. М., 1994.

5. Якунин В. А. История психологии.СПб., 1998.

6. .История психологии. ХХ век. Под. рП.Я. Гальперина, А.Н. Ждан. М., 2005.

б)дополнительная

7. Ананьев Б. Г. Очерки истории русской психологии в ХУ111—Х1Х вв. М., 1947.

8. Петровский А. В. История советской психологии. М., 1967.

9. Смирнов А.А. История и современное состояние психологической науки в СССР. М., 1975.

10. Хрестоматия по истории психологии. М., 1980.

11. Ярошевский М. Г., Анцыферова Л. И. Развитие и современное состояние зарубежной психологии. М., 1974.

12. Психологическая наука в России ХХ столетия. М., 1997.

Ярошевский М. Г. Психология в ХХ столетии. М.,1983

1 Майерс Д. Социальная психология. - СПб., 1997.- С. 179.

2 Петрова А.Н. «Дети-примитивы» // Вопросы педол. и детск. психоневрол. Вып. 2 // Сб. под ред. проф. М. О. Гуревича. М., 1926.

362