Коммуникация в архитектуре и история

I. Первичные и вторичные функции

В дальнейшем нам представляется все более затруднительным говорить о функциях применительно к денотациям utilitas и "символическим" коннотациям во всех остальных случаях, как будто эти последние не такие же полновесные функции; поэтому мы будем говорить о первичной — денотируемой — функции и о комплексе вторичных — коннотируемых — функций. При этом подразумевается (и это вытекает из сказанного выше), что выражения "первичная" и "вторичная" лишены оценочного значения, речь идет не о том, какая из функций важнее, но о том, как они соотносятся внутри семиотического механизма в том смысле, что вторичные функции опираются на денотацию первичных (так, коннотация "фальшивое пение" в связи со словом "петух" возможна только на основе первичной денотации). 1.1. Приведем один исторический пример, зафиксированный некогда документально, который поможет нам лучше понять взаимосвязь первичных и вторичных функций. Историки архитектуры долгое время спорили о коде, лежащем в основе готики, и в частности, о структурном значении стрельчатого свода и остроконечной арки. Были выдвинуты три главных гипотезы: 1) стрельчатый свод выполняет функцию несущей конструкции, и на этом архитектурном принципе, благодаря создаваемому им чуду равновесия, держится стройное и высокое здание собора; 2) у стрельчатого свода нет функции несущей конструкции, хотя такое впечатление и складывается; функцию несущей конструкции, скорее, выполняют стены; 3) стрельчатый свод исполнял функцию несущей конструкции в процессе Строительства, служа чем-то вроде временного перекрытия, в дальнейшем эту функцию брали на себя стены и другие элементы конструкции, а стрельчатый неф теоретически мог быть упразднен . Какое бы объяснение ни оказалось правильным, никто не подвергал сомнению тот факт, что стрельчатый свод означает несущую функцию, редуцированную исключительно к системе сдержек и противовесов. Полемика касается прежде всего референта этой денота- -------------------------------------------- 9 Библиографию по теме см. Paul Frankl, The Gothic — Literary Sources and Interpretations through Eight Centuries, Princeton Un. Press, 1960. 218

ции: есть ли у свода такая функция? Если нет, все равно очевиден коммуникативный смысл стрельчатого нефа, тем более значимый, что неф, возможно, и задуман как свидетельствующий эту функцию, но не реализующий ее; ведь нельзя же, например, отрицать, что слово "единорог" является знаком, хотя никаких единорогов не бывает, о чем вполне мог догадываться тот, кто употреблял это слово. 1.2. Однако споря о функциональном назначении стрельчатого нефа, все историки и искусствоведы сходились в том, что код, лежащий в основе готики, имеет также "символическое" значение (т. е. знаки сообщения "собор" соозначают также комплексы вторичных функций). Другими словами, все отлично знали, что стрельчатый свод или ажурные стены с витражами стремятся что-то сообщить. А что именно они сообщают, каждый раз определялось конкретными коннотативными лексикодами, базирующимися на культурных конвенциях и культурном наследии той или иной социальной группы или эпохи. Таково, например, типично романтическое и предромантическое толкование, согласно которому структура готического собора воссоздает своды кельтских лесов и, следовательно, дикий, варварский дорийский мир верований друидов. Но в средние века множество комментаторов и экзегетов изо всех сил старались в соответствии с на редкость тщательно разработанными кодами сыскать смысл каждого отдельного архитектурного элемента, в этой связи стоит напомнить читателю о каталоге, составленном столетия спустя Гюисмансом в его книге "Собор". 1.3. И наконец, мы располагаем документом, некой попыткой оформления кода, среди самых почтенных, и это то оправдание собора, которое в XII веке дал аббат Сюжер в своей книге Liber de administratione sua gestis, где он в стихах и прозе, следуя при этом неоплатоникам, а также на основе традиционного отождествления света с причастностью божественной сущности объясняет, что льющийся из окон в темноту нефа свет (конструкция стен дает широкий доступ потокам света) должен олицетворять само истечение божественной творческой энергии. -------------------------------------------- 10 См. Richard Albert Lecoy de la Marche, Oeuvres Completes de Suger, Paris, 1796; Эрвин Панофский. Аббат Сюжер и аббатство Сен-Дени. Богословие в культуре средневековья. Киев. 1992. 11 См. Umberto Eco, llproblema esletico in San Tommaso, Torino, Edizioni di "Filosofia", 1956, а также Sviluppo deliestetica medievale, in AAVV, Momenti e problem! di storia dell'esletica. Milano, 1959. 219

Итак, с достаточной степенью уверенности можно сказать, что для человека XII века готические витражи и окна (и в целом все пронизанное световыми потоками пространство нефа) обозначали "причастность" в том техническом смысле, который указанный термин приобретает в средневековом платонизме, но вся история толкований готики убедительно показывает, что в течение веков одно и то же означающее в свете различных подкодов коннотировало разные вещи. 1.4. Напротив, в прошлом веке историки искусства склонны были считать, что всякий код (художественный стиль, творческий почерк, "способ формосозидания", независимо от того, какие коннотации рождены отдельными его манифестациями) есть проявление определенной идеологии, органичной частью которой он является во времена ее становления и расцвета. И тогда готический стиль приравнивается к религиозности, отождествление, опирающееся на ранее сложившиеся коннотативные системы, такие как "устремленность ввысь восхождение души к Богу" или "свет, вливающийся в полутемное пространство нефа мистицизм". И эти коннотации укоренились настолько, что и сегодня требуется усилие, чтобы припомнить, что соразмерный по своим пропорциям и гармоничный греческий храм в соответствии с другим лексикодом тоже мог соозначать восхождение души к Богу и что жертвоприношение Авраама на вершине горы тоже способно было вызывать мистические переживания. И это, разумеется, не отменяет того, что с течением времени одни коннотативные лексикоды наслаиваются на другие и что игра светотени в конечном счете более всего соотносится с мистическими состояниями души. Известно, что такой мегаполис, как Нью-Йорк, изобилует неоготическими церквями, чей стиль или "язык" призван передавать божественное присутствие. И любопытно, что и в наши дни актуальна конвенция, благодаря которой верующие видят в них тот же самый смысл, между тем как стискивающие их со всех сторон небоскребы, из-за которых они выглядят крохотными, препятствуют восприятию устремленных вверх вертикалей. Этого примера достаточно, чтобы понять, что не существует никаких необъяснимых "экспрессивных" значений, якобы коренящихся в самой природе форм, но экспрессивоность рождается во взаимодействии означающих и интерпретационных кодов, в ином случае готические церкви Нью-Йорка, которые больше не стремятся ввысь, ничего бы не выражали, тогда как на самом деле они продолжают передавать религиозный порыв, потому что "прочитываются" на основе кодов, позволяющих узреть их вертикали, несмотря на новый контекст, рожденный засильем небоскребов. 220