10. Проблема перевода как проблема мк

Ответ: Очевиден тот факт, что перевод появился и существует очень давно, с тех пор как разноязычные племена испытали потребность общаться, невзирая на языковые барьеры. Теория перевода (ТП) как самостоятельная дисциплина появилась гораздо позже – во второй половине ХХ века. Предметом ее исследования является научное описание процесса перевода во всем многообразии его проявлений. Желание осмыслить процесс перевода способствует развитию теории перевода, расширению ее терминологического аппарата. О состоянии, достижениях этой науки и тенденциях ее развития можно судить по глоссариям-приложениям к учебной и научной литературе (Прошина 1999; Fawcett Peter 1997;Jones Roderick 1998; Nord Cristiane 1997), терминологическим словарям. В частности, опубликованы две версии русского переводоведческого толкового словаря Л.Л. Нелюбина (1999 и 2001) – обобщение опыта работы отечественных лингвистов в области перевода. Среди зарубежных изданий известны, в частности, английский толковый словарь терминов теории перевода М. Шаттлуорта и М.Коуви (Shuttleworth M., Cowie M., 1997) и энциклопедия по переводоведению под редакцией Моны Бейкер (Routledge Encyclopedia of Translation Studies, 1997). Они в обобщенной форме выражают суть доминирующего в научной школе направления. Однако, сопоставление, даже неглубокое, метаязыка англоязычной и русскоязычной школ теории перевода свидетельствует о значительных расхождениях. Сравнение теоретических источников на русском и английском языках вызывает ощущение, что теоретические школы развиваются параллельно, глубоко не поникая друг в друга.  Складывается парадоксальная ситуация. С одной стороны, существует практика перевода – средство преодоления межкультурных барьеров. С другой стороны, имеется ТП, объясняющая, каким образом в ходе перевода преодолеваются лингво-этнические и культурные барьеры. При этом национальные формы этой теории, в частности, отечественная ТП и англоязычная зарубежная ТП, за годы существования создали такие метаязыки, которые в ряде случаев способны возвести барьер межкультурного непонимания между своими специалистами. Отчасти, это объясняется 70-летней изолированностью России от остального мира. Достаточно одного примера. В библиографическом списке на 27 страницах к монографии Вернера Коллера (Koller 1992), представителя знаменитой Лейпцигской школы перевода, одной из сильнейших в мире, приведен лишь один российский источник – работа Л.В. Бархударова 1975 года «Язык и перевод», переведенная на немецкий язык в 1979 году (Sprache und Überzetzung). Получается, что к моменту публикации монографии В. Коллера знакомство бывшей Западной Германии с работами российских теоретиков перевода ограничивалось только этой работой, хотя в России к тому времени вышли в свет и другие основополагающие программные труды: Я.О. Рецкера (1974), А.Д. Швейцера (1974, 1988), Комиссарова (1973, 1990), Г.В. Чернова (1978, 1987), Р.К.Миньяра-Белоручева (1980) и др. Остальные страны в той же мере незнакомы с трудами российской теории перевода.  К сожалению, по сей день ничего неизвестно о существовании переводных русско-английских или англо-русских словарей переводоведческих терминов, которые сегодня особенно необходимы отечественным исследователям, которым приходится 1) обращаться к специальной литературе на английском языке по предмету; 2) излагать свои взгляды на английском языке. При сопоставлении терминосистем, прежде всего, обнаруживается достаточно большое число несовпадающих терминов. Ряд русских словарных единиц отсутствует в английских словарях и наоборот. Так, например, не заимствуются и остаются неосвоенными часто встречающиеся английские термины think-aloud protocols (протоколы мыслей вслух – здесь и далее перевод автора - Л.К.), thick translation (насыщенный перевод), 'no-leftover’ principle (безостаточный принцип), minimax principle (принцип минимакс), minoritizing translation, exegetical fidelity (экзегетическая надежность), exegetic translation (экзегетический перевод) (Shuttleworth & Cowie 1997). Некоторые из них несут на себе налет экзотичности. Словари Л.Л. Нелюбина, в отличие от английского словаря М. Шаттлуорта и М. Коуи, помимо собственно переводоведческих терминов включают в качестве единиц метаязыка перевода общелингвистические термины (когерентность, омонимия), заимствования из других дисциплин: математики (функтик, функтив), информатики (код, компрессия информации), логики (маркеры логических отношений), и др.  Используемые в качестве эквивалентов, термины могут не совпадать по объему значения, являясь, таким образом, референциальными эквивалентными. Например, механизм, обеспечивающий предвосхищение поступающей семантической информации в условиях синхронного перевода имеет свое наименование и в английском языке, и в русском. То, что в терминах И.А. Зимней и Г.В. Чернова называется вероятностным прогнозированием, в английском языке называется anticipation (Jones Roderick 1998: 116). Разница в том, что английский термин обозначает родовое понятие, а русский – видовое. Сам автор, Г.В.Чернов, при изложении своей концепции на английском языке, термин anticipation использовал для обозначения общепсихологического механизма предвосхищения действия, известного как механизм опережающего отражения (Chernov 1990: 145), а для русского термина «вероятностное прогнозирование» в значении «частное проявление механизма опережающего отражения в рецепции» использовал термин-кальку probability prediction. (Chernov 1990: 148) Сходные английские и русские формы, совпадающие по объему значения, могут иметь различную частотность употребления. В русский и в английский языки слово лакуна вошло из французского. Русские используют в английском языке французскую форму lacune. В такой форме термин употребляется и носителями английского языка, но исконно английские: (semantic) void, blank spaces, gaps - более употребительны (Shuttleworth 1997). Их прямые эквиваленты в русском языке не имеют той объяснительной силы, которую исконные термины имеют в английском.  Формально совпадающие термины могут иметь совершенно разное содержание. Эти и другие концептуально различающиеся термины – источник появления ложных друзей переводчика. Пример - «черный ящик» и black box. Cуть расхождения покажем ниже при объяснении английского термина think-aloud protocol. Вопрос о степени расхождения значений терминов заслуживает отдельного разговора. Выше мы указали одну - несовпадение объемов значений.  Причины расхождения двух терминосистем могут быть разными. Остановимся на наиболее очевидных. Одна из них – концептуальные различия двух теорий перевода - англоязычной и русскоязычной. Возьмем, к примеру, терминthink-aloud protocols. Его обходят стороной все исследователи, не объясняют, не переводят. Think-aloud protocols – это совокупность методов исследования когнитивных процессов, протекающих в момент порождения перевода, включая регистрацию результатов инструментальных исследований. Последнее – обязательное условие. Такого рода исследования по аналогии с методами в точных науках (например, в физике) называют методом «черного ящика» (black box), поскольку объект исследования – сознание переводчика – недоступен непосредственному наблюдению. Однако, о процессах, протекающих в момент устного перевода, можно судить косвенно, по регистрируемым движениям глаз, электрическим импульсам.  Русская школа перевода применительно к описанию процессов сознания, также пользуется термином «метод черного ящика» (он был введен психолингвистической школой перевода для объяснения психолингвистических особенностей восприятия и порождения текстов в условиях синхронного перевода). Однако, под «методом черного ящика» понимают «один из методов исследования процесса перевода, который заключается в измерении и сопоставлении исходного текста с данными переводного текста» (Нелюбин 1999: 91) В такой интерпретации данный термин мало чем отличается от сопоставительного лингво-переводческого метода и уж тем более не имеет ничего общего с термином think aloudprotocols. Лингвистическая лакуна в русской терминосистеме для think aloud protocols объясняется отсутствием в практическом опыте отечественных исследователей самого метода. «Языковое сознание не может быть объектом анализа в момент протекания процессов, его реализующих, оно может быть исследовано только как продукт прошедшей, бывшей деятельности, то есть может стать объектом анализа только в своих превращениях, отчужденных от субъекта сознания формах культурных предметов и квазипредметов» (Тарасов 1993: 8), то есть в текстах. Это теоретически верное положение отечественной психолингвистической школы во многом служит теоретической базой для трактовки сути русского термина «черный ящик» в условиях отсутствия материальной базы для тонких инструментальных исследований и является теоретической посылкой концептуального расхождения указанных терминов.  Другая причина - незнакомство обеих сторон с терминологией иноязычной школы для обозначения идентичных референтов. Особую остроту эта проблема приобретает для русскоязычного переводчика или специалиста переводоведения, вынужденного излагать свои взгляды на английском языке. Для англоязычных специалистов эта проблема не столь актуальна, так как они предпочитают писать на родном языке, и пока неизвестно публикаций по теории перевода, подготовленных англоговорящими лингвистами на русском языке. Переводчики с русского, не зная английского соответствия, вынуждены «изобретать» свой термин вместо того, чтобы воспользоваться аутентичным термином в исконном английском метаязыке ТП. Приведем пример удачного «изобретения». Для обозначения процедуры членения предложения русская традиция пользуется английской калькой sentence partitioning (Прошина 1999: 41). Прозрачная внутренняя форма делает этот термин понятным для всех. Готовый английский вариант - salami technique (Jones 1998:146), если он вообще известен, воспринимается отечественными переводчиками как инородный в метаязыке перевода и не используется. Понятно, что при восприятии исконного термина salami technique носитель русского языка может не соотнести его с формой sentence partitioning. В таком случае, вероятно, можно говорить о явлении «ложной лакунарности», связанной с отсутствием определенного тезаурусно–когнитивного опыта у реципиента. Следует, однако, отметить различия между двумя указанными терминами. Русский термин на английском языке partitioning употребляется безотносительно формы предъявления текста перевода - устной или письменной. Английский аутентичный термин (по-английски его можно назвать hub language1 term) описывает процедуру перевода устного текста. Поскольку отсутствуют двуязычные словари терминов, то невозможно установить систему соответствий между терминами, сочетаемость, а также их употребительность в языке. Составление таких словарей в значительной мере могло бы способствовать преодолению непонимания между специалистами теории и практики перевода.  Составление двуязычных словарей переводоведческих терминов на основе сравнительного анализа концептуальной значимости переводческих терминов русской и британско-американской переводоведческих школ позволит 

обеспечить адекватную двуязычную коммуникацию специалистов в области теории и практики перевода, 

унифицировать в некоторой мере метаязык теории перевода, 

сделать доступными достижения отечественной теории перевода для зарубежных специалистов и наоборот.