Пространная история иерусалимской церкви. Период I. Часть 2 (326-451)

Состояние Иерусалимской Церкви к началу IV века. Миссионерство

Ко времени восхождения на престол Византийской империи Константина Великого (324-337), состояние христианства в Палестине было весьма удручающим. В Иерусалиме христиане были настолько не многочисленны, что без вмешательства императора Константина они никогда не смогли бы вернуть захваченный и оскверненный язычниками Святой Гроб Господень. Единственной областью, где христианство имело реальную силу, была Кесария. В остальной же Палестине после затянувшихся гонений оно стало рассеиваться, а местами даже исчезать.

Реальные размеры Церкви в Палестине на тот период определить трудно, однако известно, что на I Вселенском Соборе со стороны Иерусалимской Церкви присутствовали епископы Кесарийский, Неапольский, Гадарский, Аскалонский, Никопольский, Ямнийский, Элевтеропольский, Газский, Капитолийский и Элийский. Исходя из того, что большинство из перечисленных архиереев были епископами греческих городов можно сделать заключение, что к началу четвертого века Иерусалимскую Церковь по большей части составляли греки и христиане"из язычников", а не "из иудеев".

С уверенностью можно сказать, что к началу IV века христиане обитали в Иерусалиме - Элие, Севастии - Самарии, Лидии - Диосполе, Иоппи, Сароне, Еммаусе - Никополе, Сихеме - Неаполе, Скифополе, Элевтерополе, Максимианополе, Иерихоне, Завулоне, Ямние, Азоте, Аскалоне, Газе, Гадаре, Капитолие, Вифлееме, Эно, Яттире, Аниме, Вифаваре, Сихаре, Ватание и Фено.

Несмотря на то, что христианство в Палестине не имело много сторонников, оно все же, рассеявшись по городам и деревням, было распространено по всей стране. Его центром была Кесария, потому как Иерусалим-Элия в то время являлся незначительным селением, больше похожим на деревню, а его епископ подчинялся Кесарийскому митрополиту. Однако на собиравшихся в Палестине Соборах Иерусалимскому епископу предоставлялась честь возглавлять их.

В этот период у христианства Палестины было два больших, всячески пытавшихся подавить его ненавистника: иудейство, центром которого являлась Тивериада, и эллинизм, оплотом которого была Газа. Будучи почти полностью уничтоженным за долгое время гонений, с наступлением мира христианство в Палестине очень быстро начало подниматься на ноги и вскоре дало свой ответ, обратившись к своим обидчикам с благовествованием Христа.

Принявший Христа иудей Иосиф сохранился в истории Иерусалимской Церкви как первый палестинский миссионер, проповедовавший среди иудеев. Его проповедь была настолько успешна, что в таких городах как Тивериада и Диокесария, населяемых в основном иудеями, где совершенно отсутствовала христианская община, были построены храмы.

На проповедь среди эллинов Палестины вышел святой Илларион, последователь основателя монашества, преподобного Антония Великого. Святой Илларион был приглашен в Газу некой женщиной, с чего и началась его миссионерская деятельность. Именно он ввел впервые монашеский образ жизни в Палестине. Вскоре святой Иларион основал и первую обитель, которая в последствии явилась центром его миссионерской деятельности.

Возведение храмов на Святых Местах

В 326 году по просьбе Иерусалимского епископа святого Макария I (314-333) Святой Град посещает мать Константина Великого благочестивая императрица Елена. Целью ее приезда был поиск древа Честного Креста Господня, а также очищение Святых Мест от языческих капищ. С этого момента в истории Иерусалимской Церкви начинается новая эпоха расцвета и славы.

К 326 году большинство из христианских святынь были погребены и покоились под толстым слоем земли. Прежде всего был откопан холм Голгофа, затем пещера Святого Гроба Господня, невдалеке от которой были обретены три креста - честной Крест Спасителя и кресты распятых с Ним разбойников. Часть обретенного Креста была оставлена в Святом Городе, а остальное животворящее древо было отправлено императору Константину Великому, который, в порыве неудержимой радости, сразу же повелел возводить на Святых Местах величественные храмы, известив об этом соответствующим посланием Иерусалимского епископа Макария, а также управителя той эпархии, своего близкого друга Дракиллиана.

На месте обретения святынь очень быстро было возведено три величественных и ни с чем несравнимых по красоте храма. Главным сооружением являлся возведенный на месте Святого Гроба Господня храм Воскресения. Особой красотой отличался находившаяся внутри храма кувуклия из белого мрамора, украшенная двенадцатью колоннами с серебряной капителью.

На вершине Голгофы был возведен обнесенный балюстрадой цикличный храм, посредине которого возвышался крест. Посетители Святых Мест называли этот храм "Крестом", но в истории он сохранился под названием "Лобный". Невдалеке от храма Воскресения, с восточной стороны, возвышался и третий из возведенных святым Константином храмов - базилика "Свидетельства", позже названная базиликой "Святого Константина". Храм был украшен большим количеством обрамленных золотом мраморных колонн.

Наблюдавшая за строительством храмов на местах страдания и воскресения Иисуса Христа благочестивая мать богобоязненного императора одновременно посещала и другие святыни Палестины, украшая страну множеством христианских церквей. Так, помимо трех славных храмов в Иерусалиме, усилиями императрицы была построена церковь Святых Апостолов на месте сионской горницы. За пределами Святого Града, на месте Вифлеемской пещеры, был построен храм Рождества Христова. Христианские храмы были построены и на горе Елеон, при входе в пещеру, в которой, по древнему преданию, со Своими учениками обычно собирался Христос, на месте вознесения Христа, в Вифании и других местах.

Наравне со святой Еленой большим почитанием к Святым Местам отличилась Евтропия, супруга Максимиана, мать Фавсты и теща Константина Великого, добившаяся у императора позволения разрушить в Хевроне на месте захоронения ветхозаветных патриархов языческие капища и возвести христианский храм.

Также были построены церкви в Вифлееме, на месте явления благовестовавшего пастухам о рождении Спасителя Ангела, у источника, где апостолом Филиппом был крещен евнух-эфиоп, на горе Фавор и других святых местах Палестины.

Первые монастыри. Братство Святого Гроба Господня

Уже в 328 году святым Илларионом, учеником преподобного Антония Великого, был основан первый в Палестине монастырь. Несмотря на то, что обитель считалась общежительной, идеал общежительного строя в ней еще далеко не воплощался. Среди братии отсутствовало понятие общей собственности, не было тесной связи с игуменом и точного руководства с его стороны. Каждый подвизался по-своему, и лишь иногда братия собиралась на устраиваемые святым Илларионом общие молитвы.

Вклад святого Иллариона в развитие Православия в Палестине был неоценимым. Так в 334 году пожиная плоды его апостольского подвига, вся Иерусалимская Церковь праздновала принятие христианства всем княжеством Маюмским.

Параллельно со святым Илларионом монашество в Палестине вводил и его современник, великий подвижник святой Харитон, родом из Иконии. Спасшийся чудесным образом от рук разбойников, Харитон усердными трудами основывает в Фаране первую в Палестине Лавру, освященную в 330 году Иерусалимским епископом Макарием. Жизнь лаврских насельников заметно отличалась от жизни монахов Илларионова монастыря. Несмотря на то, что каждый из лаврских монахов обладал личной келией, они непосредственно подчинялись своему руководителю-игумену и общим правилам, несли послушание, а в определенные часы вся братия собиралась в лаврском храме на общую молитву.

Желавший уединиться и побыть немного в тишине святой Харитон, устроив все дела в Лавре и оставив братии игумена, отправился в Иерихон и уединился на одной из близлежащих гор под названием Сарандарий, где сорок дней постился и молился Иисус Христос. Однако его покой был недолгим, поскольку вскоре к нему приступило большое количество монахов-отшельников, просивших его пастырского руководства. И вскоре святым Харитоном на горе Сарандарий была основана вторая Лавра, называемая Дукской. Устроив в этой обители монашескую жизнь и оставив игумена, святой Харитон покинул и ее и отправился в пустыню, поселившись в пещере близ селения Фекое. Однако и там его настигли многочисленные подражатели, наслышавшиеся о святости и подвигах святого старца. Таким образом, на этом месте святым Харитоном была основана третья Лавра, называемая Сукa или Старая Лавра.

Заботами и стараниями святого Харитона в лоно христианской Церкви пришло множество новых христиан как из иудеев, так и из язычников.

Своим примером святые подвижники Илларион и Харитон способствовали тому, что в Палестине очень быстро появились многочисленные монастыри. Монашество основалось даже в Святоградских храмах. Так в храме Воскресения Господня зародилось Братство святого Гроба Господня. Вскоре братство распространилось на другие святыни Святых Мест и монастыри, став нерушимым оплотом Православия. Поначалу монахи жили в келиях у Давидовой башни и собирались лишь на популярные среди них всенощные бдения. Позже ими был основан свой монастырь, который вплотную примыкал к храму Воскресения.

Арианские волнения. Святой Кирилл Иерусалимский

Зародившаяся в начале IV века в Александрии арианская ересь нашла богатую почву и среди палестинских мыслителей. Необходимо отметить, что одной из главных причин столь быстрого распространения арианства в IV веке явилась сильная поддержка со стороны императорской власти. Его предстателями были близкий родственник Лициния (308-324) митр. Евсевий Никомидийский, а позже митр. Евсевий Кесарийский - друг и сподвижник императора Константина Великого (306-337).

Собравшиеся в Иерусалиме по случаю освящения на Святых Местах нововозведенных храмов и возглавляемые митрополитом Кесарийским Евсевием сторонники арианства очень быстро стали добиваться оправдания ересиарха Ария.

Ариане настолько укрепились в Палестине, что им даже удалось созвать ряд соборов, где настойчиво защищались их интересы. Таким, например, был созванный (по личной просьбе Ария) митр. Евсевием Кесарийский собор 325-328 года. Известный всему миру александрийский ересиарх требовал признать осужденных Александрийским епископом Александром, извергнутых из сана и изгнанных из Александрии за приверженность к арианской ереси клириков в их чине и священническом звании.

Решением собора все александрийские клирики были восстановлены. Также собор постановил, что изгнанным полагается возвратиться в Александрию и снова войти под омофор епископа Александра, которому собор направил специальное послание.  Соборное послание начиналось словами: "Блаженному папе и нашему епископу Александру со пресвитерами и диаконами радоваться. Вера наша и вера наших отцов, у тебя которой мы научались, Блаженный папа, сия есть...", а далее излагалось арианское вероучение, в конце которого первым из подписавшихся был Арий.

К оправдывавшему арианскую ересь соборному обращению было приложено и личное послание одного из самых образованных людей той эпохи, известного богослова Павлина Тирского, содержавшее составленный специально по этому поводу трактат, который разъяснял и оправдывал учения злочестивого Ария. Также к Александрийскому епископу свое послание направил и Евсевий Кесарийский, в котором он осуждал Александра и оправдывал Ария.

Результатом этого собора было возвращение Ария и поддерживавших его клириков в Александрию.

Можно сказать, что вплоть до смерти Кесарийского митрополита Евсевия эта ересь с большим успехом покоряла сознание палестинского священства. Однако решающее столкновение арианства с Православием на палестинской земле произошло лишь с восхождением на вдовствовавший в течении двух лет после смерти святого Максима (333-348) Иерусалимский престол известного катехизатора и оратора Кирилла I (350-386). На пустующий престол Кирилл был избран митрополитом Кесарийским Акакием, и его поддержали как православные, так епископы-полуариане, каким, например, был Мелетий Антиохийский (358-381), неоспоримый авторитет того времени. Однако между новоизбранным Кириллом и Кесарийским Акакием сразу же возникли трения, основавшиеся как на догматических, так и на политических разногласиях двух архиереев. Дело в том, что с подъемом Святых Мест и общим возвышением Иерусалима становился все более парадоксальным тот факт, что в Палестинской Церкви главенствует Кесарийский епископ.

В борьбе за чистоту веры и славу Святого Града епископ Кирилл трижды был сослан по самым различным обвинениям, а Иерусалимский престол не раз переходил в руки различных еретиков. Тем временем накопленные стараниями Константина Великого слава и богатство Святого Града постепенно иссякали.

С приходом к власти Юлиана Отступника (361-363) ситуация в Палестине особенно накаляется, и наступает период великих смут. Восставшие в Газе эллины избили христианское население города и разрушили монастырь святого Иллариона, преследуя населявших его чернецов по всей округе. Были избиты и христиане Маюмы. Цепной реакцией волна насилия прокатилась по всем греческим городам Палестины. Согласно церковному преданию, в тот период от рук эллинов принял мученический венец Иерусалимский епископ Кириак, скорее всего замещавший отсутствовавшего в очередной ссылке епископа Кирилла. Всех нещадно проливавших христианскую кровь язычников император Юлиан оставил безнаказанными. Желая подавить христианство в Палестине, Юлиан Отступник способствовал возрождению не только язычества, но и иудейства. Щедро одаривая иудеев, он даже повелел возвести вновь храм Соломона, дабы опровергнуть Иисусово пророчество. Однако успешно начавшееся предприятие вскоре было остановлено из-за сильного землетрясения. Рухнувшие стены заживо погребли множество рабочих, а оставшиеся в живых все до одного приняли христианство. Происшедшая в 364 году смена власти, к сожалению, не принесла христианам ожидаемого утешения, потому что в лице нового императора Валента II (364-378) обрело поддержку арианство.

На свою кафедру святой Кирилл окончательно возвратился лишь в 379 году, с приходом к власти православного императора Феодосия I (379-395). Посетивший Святые Места и украсивший их всяческими дарами император созвал в 381 году Второй Вселенский Собор, на который был приглашен и Кирилл. Осудивший арианство Собор почтил многолетний подвиг православного епископа, признав его единственным и законным епископом "Церкви Иерусалимской, Матери всех Церквей".

С этого момента в Палестине начинает возрождаться былая слава. Появляется большое количество как мужских, так и женских монастырей, славе которых дивились впервые посетившие их такие западные богословы и историки, как Павел Оросия, пресвитер Руфин и блаженный Иероним.

Окончательное падение эллинизма в Палестине. Оригенские споры

После смерти святого Кирилла Иерусалимского в 386 году, епископом на Святоградский престол был избран "исполненный добродетели" пресвитер Иоанн II (386-417). Годы его служения знаменуются окончательной победой православия над возрожденным стараниями императора Юлиана Отступника в Палестине эллинизмом и введением в ее монастырях устава святого Василия Великого.

До последнего момента несокрушимым оплотом палестинского язычества оставалась Газа. Однако православие восторжествовало и там, благодаря апостольскому служению святого Порфирия, который в 395 году был рукоположен Кесарийским митрополитом Иоанном (†404) в епископы и направлен на Газскую кафедру. Не прошло и дести лет, как Газу уже украшали несколько христианских храмов, самым знаменитым среди которых была освященная в 407 году базилика "Евдоксиани", возведенная стараниями супруги императора Аркадия (395-408) Евдоксии.

А тем временем долгожданный мир и покой Иерусалимской Церкви сменили оригенские споры. Уже осужденный раннее на Западе Ориген имел массу почитателей в кругах иерусалимской паствы, во главе которых стоял сам Иерусалимский епископ Иоанн II. Среди самых ярых и непримиримых обвинителей александрийского мыслителя были святой Епифаний (†403) и блаженный Иероним (†420), открыто заявлявшие, что ослепленный эллинизмом Ориген является ни кем иным, как "отцом Ария, корнем и родоначальником всех ересей".

Необходимо заметить, что такие учителя Церкви как святые Афанасий Великий и Отцы каппадокийцы всегда отличали Оригена от "оригенизма" и "оригенствующих". В своей полемике против ариан святой Афанасий использовал учение Оригена касательно связи между Лицами Пресвятой Троицы, а Василий Великий принимал его воззрения относительно Святого Духа.

Примирение наступило лишь к 411 году, когда на смену оригенским спорам в Палестину пришел пелагианизм.

Пелагианство

В 411 году, с прибытием в Иерусалим уже известного в церковном мире еретика Пелагия, утверждавшего, что спасение человека совершается лишь посредством совершенных дел и без участия Божией благодати, начинается новый период брожения умов в Иерусалимской Церкви.

Учение осужденного уже раннее на Кархидонском соборе (411) как haeresiarcha британского монаха Пелагия вызвало большой резонанс в православных кругах Иерусалима и очень быстро стало центром споров среди богословов. Прибывший по поручению блаж. Августина в 415 году в Иерусалим молодой испанский пресвитер Павел Оросия открыто обвинил Пелагия перед Иерусалимским епископом Иоанном II в искажении православного учения, назвав его еретиком.

По этому обвинению 30 июля 415 года в Иерусалиме был созван Поместный Собор. Однако по причине личной симпатии и благосклонности Святоградского Иоанна к Пелагию, а также сложности понимания значения латинского термина "благодать", которое вводил и защищал Пелагий, ведя спор с блаж. Августином, Собор оправдал Пелагия. Основываясь на том, что и обвиняемый, и обвинитель являются латинянами, настойчивый Павел Оросия добился перенесения дела Пелагия на окончательное рассмотрение епископу Римскому. Собор запретил Пелагию распространять свои мысли, а его противникам нападать на него.

Однако вскоре последовало новое обвинение Пелагия в ереси, предъявителями которого на этот раз, скорее всего, были ссыльные епископы Арелатский Герос и Провенский Лазарь, действовавшие, как впрочем и Павел Оросия, по указанию блаж. Августина. Обвинение было направлено Кесарийскому митрополиту Евлогию, созвавшему 20 декабря 415 года в Диосполе для решения этого вопроса Поместный Собор, на котором приняли участие 14 палестинских епископов, в том числе и святой Порфирий Газский. Однако сами епископы по причине болезни на Соборе не присутствовали, а Павел Оросия к тому времени уже покинул Палестину, поэтому Пелагий оказался без обвинителей.

Искажавший православное учение о первородном грехе, крещении, спасении, учивший об абсолютном предопределении и проч., Пелагий сумел оправдаться, обвинив во всех грехах своего сподвижника Келестия. Предав анафеме все указанные Евлогием в выдвинутом им обвинении злоучения, сам Пелагий соборным решением снова был оправдан.

В завершение Собора отцы зачитали постановления Кархидонского Собора 411 года и осудили неправедное учение Келестия, а также всех сторонников этого учения, назвав их "утратившими разум". Сведения об этом Соборе можно найти в труде святого Августина "De Gestis Pelagii", а также у св. Иеронима, который в одном из своих посланий называет пелагианство "кошмарным". Это вызвало негодование и ярость у некоторых фанатически настроенных сторонников Пелагиева учения, которые напали на Вифлеемский монастырь, где подвизался св. Иероним, сожгли несколько зданий и убили одного диакона. Престарелый же Иероним едва спасся.

После периода оригенских и пелагианских споров в Иерусалимскую Церковь пришла небывалая радость. В 416 году в Кафаргамале были обретены мощи святого первомученика и архидиакона Стефана, помещенные в храме святых апостолов на горе Сион, а в Елевферополе - мощи пророка Захарии.

Приобретение Иерусалимской Церковью статуса Патриархата

К V веку авторитет Иерусалимской Церкви вырос настолько, что ее жизнь стала привлекать внимание Царьграда. Так, в 418 году император Феодосий II (408-450) послал Иерусалимскому епископу Правлию (417-422) большую сумму денег на нужды бедных, а также большой золотой крест на гору Голгофу. В ответ на это Иерусалимский епископ послал благочестивому императору десницу от мощей святого архидиакона Стефана.

Период служения на Святоградском престоле епископа Ювеналия (422-458), поборника монашества и горячего защитника Православия, знаменовался для Иерусалимской Православной Церкви восхождением на небосводе монашеской жизни Востока множества новых звезд: св. Евфимия, преп. Феоктиста, преп. Исихия и многих других, а также дарованием Иерусалимской Церкви статуса патриархата.

Характерно, что епископ Ювеналий фактически уже почитался митрополитом "трех Палестин", на которые к началу V века было разделено административное управление Палестины. Таким образом, первой Палестине принадлежала территория от древней Иудеи до Самарии, с центром управления в Кесарии. Ко второй относились Галилея и все северные земли Палестины, управляемые из Скифуполя. К третьей - земли от аравийской Петры и до Красного моря с административным центром в Петрах. Над всей этой местностью, к которой позже присоединилась и Вострская митрополия, пытался расширить свои полномочия Иерусалимский епископ Ювеналий.

Осудивший вместе со Святыми Отцами на III Вселенском Соборе несторианскую ересь Ювеналий был отмечен особым вниманием императора Феодосия II, своим указом передал власть над Палестинской, Финикийской и Аравийской епархиями. Однако политический шаг требовал еще и церковного признания, что произошло лишь спустя двадцать лет на IV Вселенском Соборе, когда Иерусалимскому епископу был дарован статус патриарха.

На протяжении этих двадцати лет епископу Ювеналию неустанно помогала благочестивая супруга императора Феодосия II - Евдокия. Вклад Евдокии в развитие Святых Мест был настолько большим, что жители Палестины прозвали ее "второй Еленой". Императрица посещала Святой Град, жертвовала большие суммы денег и занималась щедрой благотворительностью. В 444 году она прибыла в Святой Град, чтобы уже навсегда в нем остаться. Евдокия основала множество храмов и украсила уже существовавшие. В Иерусалиме - колыбели христианства - она построила резиденцию Иерусалимскому епископу, гостиницу и большое число благотворительных заведений. Помимо этого возвела вокруг города давно разрушенные стены и заложила фундамент величественного храма святого Стефана. Евдокия заботилась о внутренней жизни Церкви, которую к тому времени стала беспокоить восходившая на обломках несторианства монофизитская ересь.

Необходимо отметить, что бывший сначала сторонником монофизитства и даже принимавший участие в Разбойничем соборе 449 года Ювеналий перешел на сторону его противников и на IV Вселенском Соборе защищал православное учение о двух природах Богочеловека Христа и вместе с большинством осудил ересь.

Резюмируя дарование в 451 году Иерусалимской Православной Церкви статуса патриархата можно сказать, что основными причинами достижения Иерусалимом этого великого звания явились следующие факторы: все возрастающее значение Иерусалимской Церкви в жизни Вселенской Церкви, состоящее в важности занимаемого ею места и активном участии на первых трех Вселенских Соборах; возведение на Святых Местах величественных храмов и полное торжество в Палестине христианства; стечение со всего мира, а главным образом из центров политической жизни того времени множества паломников; явление в лоне Церкви видных личностей и церковных учителей, а также их борьба за окончательное торжество Православия; большой интерес к Святым Местам благочестивых императоров и, наконец, расцвет Иерусалима и упадок Кесарии.

 Ефанова - Авторы : Журнал «Отрок.ua»

Впереди десять дней на Святой Земле. Собираясь в поездку, думаешь: «Как долго!» Строишь какие-то планы, что-то себе представляешь… А там — все совсем не так. Настолько «не так», насколько это возможно. Эта Земля переворачивает все представления о мире, людях, вере, святости, народах, политике — обо всем. Ожидания оборачиваются изумлением. Евангельские строки обретают новое измерение, их тоже начинаешь читать по-другому, воочию созерцая те места, о которых они говорят. Почти все воображаемые картины, что ты накопил, можно выбросить как сор: там это просто не нужно.

Самолет заходит на посадку над распустившим на земле три лепестка аэропортом имени Бен-Гуриона. Красные крыши белоснежных домиков словно собраны в ожерелья кварталов и круги городов: прямые линии оставлены для плантаций и полей, ровными лоскутками мелькающих за иллюминатором.

Формально, по всем документам, мы прилетели в Израиль. Но, проходя таможню, на самый главный вопрос: «Цель поездки?» — я отвечаю: «Увидеть Святую Землю».

Путь наш лежит на берега Галилейского моря. Пройдя по местам земного служения Спасителя, мы двинемся в Иерусалим, и есть в этом своя важная логика: Иерусалимом горит наше сердце, но достойны ли мы сразу отправиться туда?

Озеро Кинерет, Генисаретское озеро, Галилейское море с высоты похоже на арфу — кинор, игрой на котором Давид успокаивал царя Саула. Оно именуется также Тивериадским озером, по названию города Тверии, основанного Иродом Антипой в честь императора Тиберия незадолго до Рождества Христова. В Тверии и прожили мы несколько дней, выезжая в близкие и дальние поездки.

Иордан словно бы протекает Галилейское море насквозь, впадая в него на севере и вытекая из него на юге. По самому морю специально для паломников и просто туристов ходят небольшие деревянные суденышки, на одном из которых довелось сплавать и нам. Глядя на кипящие за бортом волны, представляешь, как волновалось море в тот день, когда по нему прошел Своими стопами Спаситель.

В том кибуце (сельскохозяйственной общине, подрабатывающей и обслуживанием экскурсий) на берегу моря, где мы арендовали лодку для прогулки, мое внимание привлекла странная конструкция из огромных балок, напоминающая противотанкового ежа гигантских размеров. Гид объяснил, что, поскольку в иудаизме запрет на точное изображение тварного мира (людей, животных и т.п.) по-прежнему очень силен, художники выходят из ситуации, используя в живописи, скульптуре и архитектуре предельно абстрактные формы. Так и эта странная фигура — всего лишь памятник, отмечающий место находки чудом сохранившейся деревянной лодки 2000-летней давности, которая экспонируется в местном музее.

Русской Церкви на берегах Генисаретского озера принадлежит небольшой участок недалеко от Тверии, место со звучным именем Магдала. Здесь находятся два источника и крохотный храм в честь Марии Магдалины. Фотографируя красоты финиковой рощи в Магдале, я вдруг углядела каких-то зверьков, шныряющих между стволами. На земле лежала опрокинутая кастрюля, видимо, оставленная как раз на подкормку подобной живности. Через некоторое время к компании присоединилась кошка, по-добрососедски разделившая с ними трапезу. Думаю, это были знаменитые даманы. Интересно, что в некоторых местах Святой Земли мы наблюдали большое количество каких-нибудь зверей, рыб или птиц, которые потом нам уже не попадались. Так, в Яффе, в русском монастыре у гробницы праведной Тавифы, полным-полно длиннохвостых зеленых попугаев, а воды Иордана кишат усатыми сомами, которые приплывают, если бросить в воду кусочек хлеба.

Ярденит, место, где принято совершать погружение в воды Святой реки, конечно, расположен далеко от исторического места Крещения Господня, недавно переданного Иорданией России. Но именно здесь паломники по традиции надевают чистые белые одежды (в купальнике появляться здесь запрещено) и входят в воды Иордана. Сейчас это многолюдное благоустроенное место с магазинами, раздевалками и душевыми, удобным спуском с перилами и т.д. Примечательно, что большая часть публики здесь — сторонние наблюдатели. Далеко не все спешат погрузиться в воду. Похоже, что только наши соотечественники без раздумий предаются этой радости. Некоторые мои спутницы, погружаясь, надели на себя две или даже три рубашки: потом повезут в подарок родным.

На календаре осень, конец октября, а в Галилее по-летнему тепло, даже жарко — 25-27 градусов. Мы путешествуем на автобусе, поэтому иногда закрадывается мысль об излишней легкости нашего пути. «Дорожные указатели, — рассказывает тем временем наш гид, — это оглавление библейской истории». Кана, гора Фавор, Назарет… А между ними — таблички, оставляющие тех, кто не знает иврита и арабского, только теряться в догадках. Первый раз мне настолько трудно ориентироваться: английские надписи или расположены совсем внизу, или вообще отсутствуют. То же относится и к вывескам, и к названиям улиц: они не перестают напоминать, что ты в гостях, а не дома. Вот так и Кана — небольшой городок с арабским населением, греческим и католическими храмами. Сюда все приезжают за «брачным вином» и обретают его в местных лавках в изобилии, даром что вокруг не осталось ни одного виноградника — все давно изведены под корень мусульманами. Но все-таки виноградная лоза, принесшая плод для этого вина, растет где-то на Святой Земле, и это утешает.

Во всех греческих монастырях мы оставляем записки на родном языке: он уже давно местному духовенству не в диковинку. А я каждый раз не переставала удивляться: во всех монастырях нам буквально спешили оказать радушный прием: предлагали кофе, воду, обязательно угощали сладостями. Как жаль, что такого не встретишь у нас на родине. Мне кажется, что многое изменилось бы, если б наши суровые инокини и иноки переняли добрый восточный обычай гостеприимства у греков.

Когда же узрим мы Иерусалим? Истекла уже почти половина отпущенного нам срока, а впереди еще Сорокадневная гора и монастыри пустыни…

Мы покидаем Тверию, за окнами сменяют друг друга холмы, горы и долины. Этим путем ходило Святое Семейство пешком в Иерусалим. Занимал такой путь, очевидно, несколько суток, мы же доберемся за несколько часов. Почему Спаситель родился именно здесь? Почему не там, где сейчас чтят Его больше, чем в Иерусалиме? Ведь есть страны, открытым сердцем воспринявшие Православие, воздвигнувшие во имя Христово множество грандиозных храмов. Но глядя за окно, приходишь к одной мысли: именно это место сотворил Господь для Своего Сына. Эту красивую, просторную землю дал Он Ему земной родиной, потому что, один раз увидев ее, не полюбить ее невозможно…

Так обыденно, под очередной рассказ нашего провожатого, миновав пригороды, мы въезжаем в Иерусалим, что хочется кричать, умоляя людей и время остановиться. Но такова она, Святая Земля: люди живут здесь, как жили их отцы и деды. Как «во дни Сына Человеческого», так и сейчас здесь «едят, пьют, женятся и выходят замуж». Последнее мы видели своими глазами, на свой страх и риск, вопреки всем советам гида, отправившись этим же вечером в Старый Город. Пройдя за стену, мы заплутали в переплетении узеньких грязных улочек, на одной из которых вовсю гремела громкая арабская свадьба, и всполохи фейерверка озаряли ночное небо. Здесь же, в переулках, нам повстречалась растерянная старушка-полька, которая мало того что не понимала даже по-английски, но в придачу ко всему не могла сообщить названия своей гостиницы. Долго-долго бродили мы, пытаясь выйти к Храму Гроба Господня. Провожатый дородный араб, который, на нашу беду, охотно вызвался нас проводить, сначала завел нас совсем в другую сторону, потом бесцеремонно стребовал бакшиш, пересчитав нас по головам: доллар за штуку.

Когда, наконец, мы достигли цели нашего пути, было слишком поздно. Оказалось, что закрывают не только сам Храм, но и двор перед ним. Нас выставили, не дав даже издалека взглянуть на святыню. Оставив польку, которая уже нас обвиняла во всех своих несчастьях, в отделении туристической полиции прямо перед входом на площадь Храма Воскресения, мы в некотором унынии побрели через Дамасские ворота назад в гостиницу.

Попасть в сердце Старого Города нам предстояло не сразу. На следующий день нас ждал Вифлеем. Ныне этот город славится своими мастерами-резчиками по перламутру и оливе. Среди священников есть благочестивая традиция в память о своем пребывании на Святой Земле привозить перламутровое Распятие, которое потом будет храниться в храме на родине в качестве вкладного дара.

Базилика Рождества поражает размерами. Византийская колоннада делит огромный неф на три части. Впереди, на помосте, под которым находится спуск в пещеру Рождества, — внушительных размеров греческий иконостас. Записки тут оперативно собирает служащий свою очередь священник-грек, который невольно заставляет вспомнить об арабах-торговцах, осаждавших нас на улице. Мы встаем в медленно движущуюся очередь, смешиваясь с другими паломниками, узким путем входим в Пещеру Рождества, спеша припасть к серебряной звезде, отмечающей место Рождества, над которым находится греческий престол. К сожалению, и отсюда нас торопят. Говорят, что последние годы очень возрос поток прибывающих на Святую Землю паломников, гостей и туристов. В качестве «дополнительного маршрута» двухдневную поездку ко святым местам Иерусалима нынче предлагают, к примеру, всем, кто приезжает отдыхать на Кипр. Паломничеством такой забег назвать невозможно, особенно учитывая то, что, заполоняя собой все, особенно по выходным дням, любопытствующие перекрывают дорогу к святыням настоящим паломникам.

Вот, наконец, и наступила долгожданная ночь с субботы на воскресенье, в которую мы молились за литургией в Храме Гроба Господня. Накануне, с пятницы на субботу, здесь была еще более торжественная служба: в честь 160-летия Русской Духовной Миссии в Иерусалиме собрались русские архиереи, возглавлявшие ее в разные годы. Пение греческих монахов не сравнишь с хором Троице-Сергиевой Лавры, но литургия одна, и именно сейчас у нас есть шанс самим ощутить единство Православных Церквей, причащаясь с греками из одной Чаши. А причащают здесь всех без исповеди. Нам в диковинку и это, и то, как по-свойски напирают люди на священников, подвергая их опасности просто опрокинуть Чашу.

Вообще здесь, на Святой Земле, совершенно по-другому начинаешь смотреть на разницу в религиозных обычаях, обрядах. Стоишь, например, ожидая своей очереди у входа в Кувуклию, и вдруг в ход твоих мыслей бесцеремонно вторгается орган: у католиков своя служба, и они быстро, как хорошая служба охраны, перекрывают дорогу остальным.

Сколько хотелось бы рассказать о Храме Гроба Господня! Побывав там несколько раз, обойдя его приделы, я и сейчас с уверенностью могу сказать, что весь целиком его так и не увидела. Поразил меня и наш гид: он водит паломников по Святой Земле не первый год, а взглянув на одну фотографию Храма Воскресения, сам удивился: на ней Храм снят с необычной точки, и таким его он даже не предствлял.

Помимо общеизвестной дороги в Храм Гроба Господня ведут и другие пути, например, через крышу, через приделы коптов, сирийцев… Проходим какими-то лестницами, коридорами… У одного из алтарей в старом деревянном кресле сидит в полумраке священник-эфиоп. Успеваю отбросить мысль: а жив ли он вообще, или, пробыв здесь много-много десятилетий, превратился в эбеновую статую?

Храм поделен воюющими конфессиями на части, которые годами не могут прийти к взаимопониманию и банально отремонтировать то, что нуждается в срочной реставрации. Вспоминаю красоту и, можно даже сказать, роскошь убранства храмов на родине: там все чинно, благочестиво, стройно и строго. А горожане при этом мечтают помолиться где-нибудь в тихом, бедном сельском храме. Здесь, в Храме Гроба Господня, есть и такие места. Приделы, в которых не осталось даже штукатурки на стенах. А сама Кувуклия, или Балдахин над Гробницей Христа? Она против всяких законов эстетики стянута каркасом из железных балок: столь хрупка эта святыня.

Храм Гроба Господня бесконечен. Бесконечен в пространстве. Кажется, здесь можно даже заблудиться: лестницы ведут вниз, еще вниз, к каким-то старым цистернам, подобным пещерам, полным воды, наверх, под купол, откуда видно всю Кувуклию, еще куда-то… Он бесконечен во времени. Где-то угадывается первоначальный стройный план Базилики императора Константина, где-то выступает вперед архитектура времени Крестовых походов, где-то режет глаз слишком современная пластика католического декора: все близко, все рядом. Здесь пребывает вечность. А под куполом, невидимый глазу, горит синими сполохами Благодатный огонь, узреть который можно лишь единожды в год.

Сейчас, во время литургии, вход в Кувуклию закрыт. Но потом, хоть и не с первой попытки, мы все-таки сподобимся припасть к величайшей святыне мира, Гробу Господню, единственному престолу, к которому может подойти любой человек.

Явление Благодатного Огня на Гробе Господнем возникает уже многие века в Великую Субботу накануне православной Пасхи, которая, как известно, празднуется в иной день, чем у других христиан. Множество паломников различных вероисповеданий со всех концов земли стекаются в Иерусалим. Утром в Великую Субботу во всем храме гасят огни. На середине Гроба Господня ставится лампада, наполненная маслом, но без огня. По всему ложу раскладываются кусочки ваты, а по краям прокладывается лента. После осмотра полиции Кувуклия закрывается и запечатывается большой восковой печатью. Около полудня совершается крестный ход вокруг Святой Часовни. Печать снимают, и Патриарх Иерусалимский, держа в обеих руках по 33 свечи, входит в пещеру Гроба Господня. Закрываются двери Часовни. Все находящиеся в Храме ожидают первого появления Огня из Святого Гроба. Одни ждут в молитвенном молчании, другие молятся громко, бьют в барабаны и хлопают в ладоши, забираются на плечи друг другу и даже на Кувуклию. Это — арабская христианская молодежь. По некоторым свидетельствам, однажды арабов не впустили и не позволили им кричать и петь около Кувуклии — и Благодатный Огонь не появлялся до самого вечера. Потом их впустили, они пели и скакали, читая свои молитвы — и только тогда Огонь сошел: Господу угодны и такие молитвы. В пещере Гроба Господня темно, и Патриарх в одиночестве молится. Тянется время: от считанных минут до нескольких часов. И вдруг в темноте на ложе Живоносного Гроба рассыпаются ярко-голубые бисеринки, умножаясь, превращаясь в синий огонь, в Божественное сияние, от которого загораются приготовленная вата, лента и лампада: все превращается в пламя Благодатного Огня. Патриарх зажигает свои два пучка свечей, и Небесный Огонь выносится народу. Как взрыв, раздается шум восторга, люди зажигают свои пучки свечей, и вмиг, от одного к другому, Огонь распространяется по всей громадной церкви. В течение первых десяти минут Огонь совершенно не обжигает. И в таком море огня никогда не бывает и малейшего намека на пожар. В том, что этот Огонь необыкновенный, нет никакого сомнения. Несколько веков назад армянам удалось оспорить у православных право получать Священный Огонь в пещере Гроба Господня. Православные не могли даже войти в Храм. Патриарх с народом стоял снаружи, молился и плакал. И через некоторое время рядом с тем местом, где стояли православные, раздался как бы раскат грома, мелькнула молния, которая рассекла каменную колонну, и оттуда вышел Благодатный Огонь. А попытка армянского клира осталась безуспешной. И с той поры никто из инославных больше не решался посягать на право получения Благодатного Огня. Так эта колонна и стоит, рассеченная и почерневшая от Огня, в назидание всем.