29. Человек и техника.

Все качества техногенной цивилизации, чье рожде­ние было отмечено чуть более трехсот лет назад, смогли проявиться в полной мере именно в нашем столетии. В это время цивилизационные процессы были максимально динамичны и имели определяющее значение для культуры. Между традиционной гуманитарной культурой европейского Запада и но­вой, так называемой «научной культурой», производной от научно-технического прогресса XX века, с каждым годом растет катастрофический разрыв. Вражда двух культур может привести к гибели человечества.

Острее всего этот конфликт сказался на культурном самоопределении отдельно взятого человека. Техногенная цивилиза­ция могла реализовать свои возможности только через полное подчинение сил природы человеческому разуму. Такая форма взаимодействия неизбежно связана с широким использованием научно-технических достижений, которые помогали современни­ку нашего века ощущать свое господство над природой и лишали при этом его возможности ощутить радость гармонического сосу­ществования с ней.

Машинное производство имеет космологическое значение. Царство техники - особая форма бытия, возникшая совсем недавно и заставившая пересмотреть место и перспективы человеческого существования в мире. Машина - значительная часть культуры, в XX веке осваивает гигантские территории и овладевает массами людей, в отличие от прошлых эпох, где культуры охватывали не­большое пространство и небольшое количество людей, строясь по принципу «подбора качеств». В XX столетии все делается мировым, все распространяется на всю человеческую массу. Воля к экспансии вызывает неизбежно к исторической жизни широкие слои населе­ния. Эта новая форма организации массовой жизни разрушает кра­соту старой культуры, старого быта и, лишив культурный процесс оригинальности и индивидуальности, формирует безликую псевдо­культуру.

К такому состоянию европейская культура пришла вполне за­кономерно, так как культурное взросление носит циклический ха­рактер, а техногенная цивилизация - последнее звено этого разви­тия. Автор «Заката Европы» воспринимал культуры как живые ор­ганизмы, знающие рождение, расцвет, увядание и смерть. Восемь великих культур в шпенглеровской морфологии являются носите­лями подлинной всемирной истории: египетская, вавилонская, ин­дийская, китайская, мексиканская, античная, магическая (арабская)

и наша европейская «фаустовская». Все они после эры культурного расцвета вступают в период окостенения цивилизации. Для О. Шпенглера очевидно, что цивилизационный процесс благопри­ятен для развития техники, но губителен для великих творений: ис­кусства, науки, религии, т. е. собственно культуры.

Испанский философ - Ортега-иГассет - оценивая сложившуюся ситуацию в Европе 20-30 гг., обращается к итогам ХIХ века. По мнению философа он принес человечеству огромные плодотворные заво­евания. Главными из них были победа политической демократии и парламентаризма, а также невиданное ни в одну из прошлых эпох мировой истории развитие техники. Но в начале XX века со всей очевидностью обнаружилось, что он создает новую, несходную с XIX веком историческую ситуацию, ситуацию, которая резко отличает его не только от девятнадцатого, но и от всех прежних веков мировой истории.

Наиболее наглядный и очевидный показатель происшедшего исторического сдвига Ортега усматривает в огромном увеличении численности той людской массы, которая окружает человека XX века и которая не может не броситься в глаза каждому бесприст­растному наблюдателю повседневной жизни новой эпохи. Девятнад­цатый век не только способствовал развитию науки и техники, но и в несколько раз увеличил население земли, а особенно больших городов. И вместе с тем, создав новые, почти безграничные источ­ники богатства и комфорта, он дал большой массе людей ощущение легкости жизни, лишил ее нравственной требовательности к себе, чувства ответственности перед настоящим и будущим, уважения к труду и традиционным нормам общественной морали. Этот ис­торический феномен Ортега называет «восстание масс», подчеркивая, что охарактеризованная им новая для европейской жизни историческая ситуация имеет как свои положи­тельные (подъем техники, создание новых потребительских благ, условии большего комфорта, облегчение культурного обмена и воз­можности сношений между различными частями света), так и свои резко отрицательные стороны, свидетельствующие о глубоком кризисе, переживаемом современным человечеством.

Ситуация нарушения культурной целостности и разрыва органической связи человека с природными основаниями жизни в XX веке интерпретируется культурологами как ситуация отчуждения.

Отчуждение - это процесс превращения различных форм человеческой деятельности и ее результатов в самостоятельную си­лу, господствующую над ним и враждебную ему. За примером далеко ходить не надо. Телевизор - чудо ХХ века. И мы уже без иронии называем его членом семьи. Люди ходят друг к другу в гости, а телевизор служит фоном, связкой для разговора. Отсюда, потеря умения общаться. Сегодня ребенок сначала становится зрителем и лишь потом читателем, получив готовую визуальную картинку и лишившись возможности самостоятельно, используя собственное изображение представить героя того или иного литературного произведения. Телефон - не менее замечательный подарок НТР человечеству. Но возможность быстро сообщить информацию изжила культуру письма. Ведь верно, сегодняшние послания никогда не сравнятся по содержательной наполненности и языковому оформлению даже с письмами начала века нынешнего.

Отчуждающий ме­ханизм связан с рядом проявлений: бессилие личности перед внеш­ними силами жизни; представление об абсурдности существования; утрата людьми взаимных обязательств по соблюдению социального порядка, а также отрицание господствующей системы ценностей; ощущение одиночества, исключенности человека из общественных связей; утрата индивидуумом своего «я», разрушение аутентичнос­ти личности.

Можно сказать, что ни один крупный мыслитель XX века не обошел своим вниманием феномен техники в процессе технизации современной культуры. Среди наиболее значительных философов техники следует отметить

1. культурно - историческую концепцию Ф. Дессауэра, который поставил проблему возникновения, существования, особенностей технической науки как специфической области знания в системе наук,

2. экзистенциализм (К. Ясперс, X. Ортега-и-Гассет, М. Хайдеггер), которые развили экзистенциалистскую интерпретацию техники о ее роли в динамике культурного пространства;

3. философскую антропологию (А. Гелен, Г. Плеснер, Г.Блюменберг),

4. эсхатологическую метафизику Н.А. Бердяева,

5. неомарксизм франкфуртской школы (Г. Маркузе, Ю. Хабермас и др.)

В воззрениях Хайдеггера, современная техника может быть охарактеризована как овеществленный догматизм. Техника хорошо знает, как надо что-то конструировать и как надо производить. Хайдеггер утверждает, что вместо того, чтобы рассматривать технику в качестве прикладной науки, точнее было бы рассматривать науку как теоретическую технику. Техника обладает эффективным методом, исключающим все другие методы. И в этом отношении техника не обладает знанием собственных границ, она не признает их. Она неспособна познать саму себя. "Техника, сущностью которой является само бытие, никогда не может позволить людям преодолеть ее. Это, в конечном счете, означает, что именно человек является господином бытия".

Через сущность техники человек говорит с бытием, слышит его зов. Но импульс может быть угадан неверно, ибо техника провоцирует человека на ложное самораскрытие. По мнению Хайдеггера, бытие невозможно без человеческого существования. Человек преображает вещи, переводя их из состояния «наличности» в состояние «сподручности». Техника вырастает из природного материала, но она входит в экзистенциальную структуру бытия человека, который обладает способностью объектировать свои замыслы. Техника несет с собой и выражает в себе новое отношение человека к миру, новый способ раскрытия бытия. В этом техника родственна искусству и сопряжена с истинным познанием. Подобно искусству техника - творчество, отлагающееся в произведении, а поскольку всякое произведение выводит из потаенности в открытость, техника относится к той же области, где сбывается истина.

Однако, современная техника связана с забвением бытия и его открытости. В этом исток той угрозы, которую несет с собой техника. Она формирует сугубо технический способ конструирования мира, где природа оказывается поставщиком энергии и материалов, ставится на службу производству как добыванию новых материалов, новой энергии, нового сырья. Техника из раскрытия потаенности бытия превращается в производящее, добывающее раскрытие, для которого бытие, ставшее сущим, поставлено как состоящее-в-наличии, функционально используемое человеком. Своеобразие современного сознания заключается в том, что онтологическая природа техники, ее сопряженность с Тайной Бытия исчезает, элиминируется из сознания. Вещь конституируется в горизонте техники, утрачивает свою индивидуальность и самостоятельность.Для того чтобы охарактеризовать современную технику как обладающую особым характером "полагания", "вызова", Хайдеггер сопоставляет традиционную ветряную мельницу и электростанцию. Каждое из технических сооружений как бы обуздывает природную энергию и используется человеком для осуществления тех или иных своих целей. Однако ветряная мельница и мельница с водяным колесом находятся в таком отношении с природой, которое дает основание сравнивать их с произведениями искусства, утверждает Хайдеггер. Какая-нибудь электростанция редко вписывается в естественный ландшафт или дополняет его, все они похожи друг на друга и в таком виде как бы накладываются на любой ландшафт независимо от его характера. Это одна из последних реальностей технического прогресса, связывающая вопрос о технике с вопросом о вещи. Хайдеггер пытается показать, что технологические процессы, в отличие от традиционной техники, никогда не создают вещей в строгом смысле этого слова.

Учение Хайдеггера о технике, с особой силой подчеркнувшего риск и опасность техники для современной цивилизации и одновременно неустранимость технического орудования человеком вещами. Главная опасность по Хайдеггеру не в технике, не в «технизации жизни». Нет никакой демонии техники, но есть опасность непонимания ее сущности. Техника - определенный способ бытия, отношения человека к миру, который связан с превращением бытия в сущее, творчества - в добывающее производство, с господством утилитарно - добывающего производства и труда, с забвением истины бытия - его Тайны.

Таким образом, Хайдеггер резко порвал с традицией европейской философии техники, которая акцентировала свое внимание на непосредственных, «очевидных» достояниях прогресса. Он показал, что последствия вторжения техники многообразны и в отдаленной перспективе даже труднопредсказуемы. Технологическая предопределенность едва ли не фатальна для человека в том смысле, что содержит в себе некую непредсказуемую заданность мышления, поведения, сознания.

В 1915 году Н.А.Бердяев в статье "Дух и машина" делает свою первую попытку сформулировать проблему соотношения человека и техники. В ней Н.А.Бердяев рассматривает технику как освобождающее "дух человека" начало. В начале 20-х годов в книге "Смысл истории" он вновь возвращается к этой теме, пишет о поворотном значении техники в судьбе человека. Техника, утверждает он, покоряет не только природу, но и человека. Наконец, в 1933 году он пишет статью 'Человек и машина", где трезво оценивает кризис человека и человечества, вызванных бурным развитием техники, рассматривает технику как фактор определяющий жизнедеятельность человека. Хайдегер смотрит на жизнь пессимистично.

Н.Бердяев считает, что человечество стоит перед основным парадоксом: без техники невозможна культура, с нею связано самое возникновение культуры, и окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели. В культуре всегда есть два элемента - элемент технический и элемент природно-органический. И окончательная победа элемента технического над элементом природно-органическим означает перерождение культуры во что-то иное, на культуру уже не похожее. Романтизм есть реакция природно-органического элемента культуры против технического его элемента. Поскольку романтизм восстает против классического сознания, оно восстает против преобладания технической формы над природной. Возврат к природе есть вечный мотив в истории культуры, в нем чувствуется страх гибели культуры от власти техники, гибели целостной человеческой природы. Техническая эпоха требует от человека фабрикации продуктов, и при том в наибольшем количестве при наименьшей затрате сил. Человек делается орудием производства продуктов. Вещь ставится выше человека.

Трагедия в том, что творение восстает против своего творца, более не повинуется ему. Это видно во всех процессах рационализации в техническую эпоху, когда человек заменяется машиной, техника заменят органически-иррациональное организованно-рациональным. Машина и техника, - отмечает он, - наносят страшные поражения душевной жизни человека, и прежде всего жизни эмоциональной, человеческим чувствам. Душевно-эмоциональная стихия угасает в современной цивилизации... Машинная, техническая цивилизация опасна, прежде всего, для души. "Сердце с трудом выносит прикосновение холодного металла, оно не может жить в металлической среде. Для нашей эпохи характерны процессы разрушения сердца как ядра души. Все разложилось на элемент интеллектуальный и на чувственные ощущения". Техника наносит страшные удары гуманизму, гуманистическому миросозерцанию, гуманистическому идеалу человека и культуры. Машина по природе своей антигуманистична.

Исключительная власть технизации и машинизации влечет именно к этому пределу, к небытию в техническом совершенстве. Невозможно допустить автономию техники, предоставить ей полную свободу действия, она должна быть подчинена духу и духовным ценностям жизни... «Дух человеческий справится с грандиозной задачей в том лишь случае, если он не будет изолирован, и не будет опираться лишь на себя, если он будет соединен с Богом. Только тогда сохранится в человеке образ и подобие Божие, т. е. сохранится и человек».

Но она порождает новые иррациональные последствия в социальной жизни. Так рационализация промышленности порождает безработицу, величайшее бедствие нашего времени. Труд человека заменяется машиной, что есть положительное завоевание, которое должно было бы уничтожить рабство и нищету человека. Но машина, по мнению Н.Бердяева, совсем не повинуется тому, что требует от нее человек, она диктует свои законы. Машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие. Но человек есть образ и подобие Бога, рассуждает Бердяев, и не может стать образом и подобием машины, не перестав существовать. Самый дух, создавший технику и машину, не может быть технизирован и машинизирован без остатка, в нем всегда останется иррациональное начало. И это титаническая борьба человека и технизируемой им природы.

3 стадии в истории человечества: 1. Природно-органическая ( погружение в природу)

2. культурная ( овладевание природой)

3. техническая- машинная ( господство над природой)

Бердяев рассматривает технику в позитивном ключе.

В отличие от распространенных в научной литературе взглядов на современную технику как на нейтральное явление, "добавившееся" к истории главным образом в последние столетия, Шпенглер настаивает на универсальном характере техники, обращается к ее истокам, видя в ней не орудие, не средство, а тактику всего живого. Впервые в истории рассмотрения техники он стремится выявить как антропологические, так и метафизические основания технической деятельности человека, ставит вопросы, впоследствии обретающие огромное значение: что такое техника? Каков ее моральный или метафизический статус? Типичные для его эпохи рассуждения разного рода позитивистов, исповедующих веру в прогресс и полагающих, что техника это лишь средство, которое надлежит "поставить на службу" обществу, Шпенглер расценивает как абсолютное непонимание ее сущности.

Здесь Шпенглер отходит от концепции развития, представленной в "Закате Европы", фактически обращаясь к идее единого всемирноисторического процесса. Это вполне объяснимо: задавшись целью определить роль техники в истории, Шпенглер не мог обойти тему единого антропо- и социогенеза. Между тем идея неповторимости культур всегда делала Шпенглера особенно внимательным к их исторической индивидуальности; пристальное всматривание в исторически особенное в культуре Западной Европы ярко сказалось и в работе "Человек и техника".

По Шпенглеру, отличительными чертами западноевропейской техники (как и науки, еще со времен готики движимой жаждой знаний с целью господства над природой и людьми) являются: стремление не только использовать природу в ее материалах, сырье, но и поставить себе на службу ее энергию; сказавшаяся уже в мечтах средневековых монахов о perpetuum mobile идея автоматизма техники; еще одна характерная черта западной цивилизации - безразличие науки к приложению ее открытий. Тезис о "целесообразности" технического прогресса Шпенглер считает обманом, ибо из подъема техники, утверждает он не без оснований, не следует экономии труда ("роскошь машины превосходит все другие виды роскоши..."). Выделяя в развитии техники императив perpetuum mobile, имманентной логики вещей (впоследствии - важнейший аргумент технократии), Шпенглер обосновывает тезис о собственных закономерностях развития техники.

Современную эпоху Шпенглер расценивает как приближение "времени последних катастроф": "механизация мира, - подчеркивает он, - вступила в стадию опаснейшего перенапряжения", - так, все органическое становится жертвой экспансии организации, искусственный мир вытесняет и отравляет мир естественный и т.д. Эти положения, высказанные Шпенглером в предельно драматическом тоне, дали повод некоторым современным исследователям видеть в нем пионера сегодняшней глобальной проблематики, ставившего проблемы экологического кризиса и т.п. Однако в то же время Шпенглер глубоко верит в творческий гений европейца, человека "фаустовской культуры": философ убежден, что еще долгое время будут изыскиваться возможности возобновлять природные ресурсы или замещать их. Западный мир погубит им же развязанная гонка вооружений: военный крах "американо-западноевропейской техники" значительно ближе, чем экологический кризис в его необратимости.

В трактовке происхождения техники Шпенглер абсолютизирует биологический - привнося в него, как это часто бывает в философии жизни, мистико-волевой момент; человек - "хищник-изобретатель", техника - тактика всего живого. Вся история человечества- это упоенное насилие "врожденного хищника" над другим, над массой, над природой. И все же Шпенглер отнюдь не довольствуется отсылками к биологии. Многое в его интерпретации техники можно квалифицировать как ценностный подход, а именно утверждение "трансцендентного", духовного характера цели, не содержащей в себе, согласно Шпенглеру, ничего прагматического, "необходимого для жизни", характеристику самой технической деятельности как самозабвенного подвижничества духа и т. п. Концепция Шпенглера пессимистична.

В общественном развитии, по Тоффлеру, взаимодействуют четыре сферы: техно-, социо-, инфо- и психосфера, но решающую роль в волнообразном потоке изменений играет первая из них. Поэтому источником и движущей силой нововведений в обществе выступают технологические революции. В зависимости от характера такой революции определяется и сущность возникающей на ее основе цивилизации. В результате развертывания первой технологической революции - аграрной (по Т.) - возникла гигантская волна сельскохозяйственной цивилизации. Основополагающие признаки этой цивилизации таковы: 1) земля - основа экономики, семейной и политической организации, культуры; 2) господство простого разделения труда и связанное с этим наличие нескольких четко определенных каст и классов: знать, духовенство, воины, рабы или крепостные крестьяне; 3) жестко авторитарная власть; 4) сословное положение - определяющий параметр социального статуса и индивида и социальной группы; 5) экономика децентрализована, т.к. каждая община производит большую часть того, в чем испытывает нужду. На смену этой цивилизации на гребне второй волны приходит новая, индустриальная цивилизация. Ее символом становится заводская труба, главным двигателем - мускульная сила работников промышленного производства, которые становятся придатками машины, порождающей гигантизм и единообразие (массовидность) во всех сферах жизни, включая труд, культуру, образ жизни. Индустриально-заводской тип производства продуцирует машины и:их системы, создающие новые машины, а это открывает двери для массовой продукции, массового распределения, массовой торговли и массовой культуры. В соответствии с этим и социосфера, базирующаяся на индустриальной техносфере, приспосабливается к жизни людей, связанных с фабричным производством: возникающие с ней нуклеарная семья, корпорации, массовое образование (школы, вузы), клубы, библиотеки, церкви, профсоюзы, партии, искусство и даже правительство, становящееся политическим эквивалентом фабрики, строятся по принципу массовидной иерархической структуры и ориентированы на рынок, т.е. на анонимного потребителя. Индустриализм расслаивает единство общества, разделяет две половины целостной человеческой жизни - производство и потребление, создавая образ жизни, наполненный экономической напряженностью, социальными конфликтами, семейными драмами и психологическими недомоганиями. Все эти социальные пороки проистекают из действия шести взаимосвязанных принципов индустриализма, программирующих поведение миллионов людей: стандартизации, специализации, синхронизации, концентрации, максимизации и централизации. Ныне индустриальная цивилизация изжила себя по многим причинам, из которых основными являются две: 1) биосфера больше не в состоянии выдерживать беспрерывные и неконтролируемые индустриальные атаки; 2) мы не можем больше бесконечно полагаться на невосстановимую энергию, являющуюся главной предпосылкой и субсидией индустриального развития. В пределах индустриальной цивилизации во второй половине 20 в. возникла и начала ее захлестывать Третья гигантская волна технологических и социальных трансформаций. Последняя вызвана нарастающим и повсеместным распространением компьютеров, лазерной техники, биотехнологии, генной инженерии, информатики, электроники, теле- и видеокоммуникаций, составляющих базисные отрасли постиндустриального производства. Возникает новая энергетика, базирующаяся на обновляющихся, а не на истощающихся источниках. В отличие от индустриального производства, в котором главными были мускулы и машинная технология, в развитых отраслях постиндустриального производства главными становятся информация, творчество и интеллектуальная технология. На смену пролетариату, являвшемуся придатком машины, приходит по Т., "когнита-риат", т.е. интеллектуальный работник, обладающий мастерством и информацией, которые составляют набор его духовных инструментов, позволяющих квалифицированно и эффективно работать со все более сложной и разнообразной информацией. В процессе преобразования предприятий Второй волны в предприятия Третьей волны возрастает безработица, из различных видов которой наиболее распространенными становятся структурная, технологическая и временная, связанная с коренными технологическими преобразованиями основ производственной деятельности, содержание и характера труда. Происходит воссоединение разделенных индустриализмом производителя и потребителя, возникает новый тип работника - "произтребитель": потребитель более активно вовлекается в производство, в принятие управленческих решений. В этих условиях на каждый доллар, вложенный в экономику Третьей волны, должно приходится несколько долларов, вкладываемых в человеческий капитал - в обучение, образование, переучивание работающих, переселение, социальную реабилитацию, культурную адаптацию. Самое важное здесь - трансформация не машин, а людей, перевооружение их сознания, переход к пониманию первичной значимости культуры в жизни человеческих сообществ. Одновременно с преобразованием техносферы происходит революционизация инфосферы. Эволюция производства демассифицирует умы и культуру. Мир в целом перестает казаться машиной; он заполняется инновациями, для восприятия и понимания которых необходимо постоянное развитие способностей, непрерывное образование, широкомасштабное мышление, подвигающее человека к граням новой эры синтеза, к пониманию связей между событиями, которые на поверхности кажутся независимыми друг от друга, но в сущности составляют звенья единого целого. Разумеется, столкновение Второй и Третьей цивилизационных волн не проходит безболезненно. Если из противоречий зарождающейся индустриальной и сельскохозяйственной цивилизации возникли многочисленные революции, контрреволюции и войны второй половины 18-20 вв., то из столкновения Третьей волны со Второй проистекают экономический кризис, вызванный хищническим отношением к природе с губительными последствиями для человечества, опасность "электронного смога", информационное загрязнение, борьба за интеллектуальные ресурсы ("инфовойны"), широкое распространение психических заболеваний. Чем активнее и целеустремленнее человечество станет вовлекаться в глобальную революцию Третьей волны, несущую ему с собой "первую действительно гуманную цивилизацию в известной нам истории", считает Т., тем эффективнее будут разрешаться возникающие в процессе этого перехода противоречия и конфликты, тем масштабнее станут создания ценностей за пределами рынка. Разносторонние уровни и формы индивидуальной и групповой идентичности позволят человеку более быстро, эффективно и безболезненно адаптироваться к ускоряющимся трансформациям в техносфере, экономике и культуре. Позитивно рассматривает технику.