X. Символ рыбы в алхимии

1. Медуза

193 Врач и астролог Мишель Нострадамус, несомненно, должен был быть знаком с алхимией, поскольку именно врачи, в ос­новном, практиковали ее искусство. Может остаться под во­просом, знал ли он, что рыба служит символом сокровенной субстанции и lapis (камень) однако он, скорее всего, читал классичес­кие алхимические сочинения. Среди них одним из наиболее авторитетных считалось Turba philosophorum (множество философов), уже очень рано (в XI — XII веках) переведенное с арабского языка на латынь. Приблизительно тогда же или немного позднее были переве­дены и приложения к этому произведению, а именно Allegoriae super librum Turbae (аллегории на книгу множества) и Allegoriae sapientum supra librum Turbae XXIX distinctiones (аллегорию на книгу мудрецов на книгу множеств XXIX разделений) заодно с Aenigmata ex Visione Arislej и In Turbam philosophorum exercitationes (загадки видения Арислея и опыты философии по поводу множества) Turba принадлежит к тому же мыслительному кругу, что и Tabula smaragdina (изумрудная скрижаль) то есть входит в число позднеэллинистической продукции, передан­ной нам арабами — прежде всего, вероятно, неоплатоничес­кой школой Харрана (Табит ибн Куррах и др.), расцвет дея­тельности которой приходится на начало XI века.2 Идеи, со­храненные в перечисленных выше трактатах, носят "алексан­дрийский" характер, а рецепты, в особенности те, что содер­жатся в Allegoriae super librum Turbae, близко следуют духу и букве Papyri Graecae Magicae.3 (греческие магические папирусы)

194 В настоящий момент, эти Allegoriae 4 являются самым ран­ним нашим источником по алхимическому символизму рыбы. На их основании мы можем приписать алхимической рыбе довольно раннюю датировку — во всяком случае, не позднее XI века.5 Ничто как будто не указывает на христианское происхождение данного символа. Это, однако, не поме­шало ему — благодаря трансформации первоначально ре­презентировавшейся им сокровенной субстанции — стать символом lapis; последним термином обозначается как prima materia так и конечный продукт процесса, именуе­мый по-разному — lapis philosophorum, elixir vitae, aurum nostrum, infans, puer, filius philosophorum, Hermaphroditus (Философский камень, эликсир жизни, наше золото, младенец, дитя, философов, Гермафродит и т.д). Как я показываю в другом месте, этот filius (сын) рассмат­ривался как параллель Христу. Так косвенным путем ал­химическая рыба обретает достоинство символа Salvator mundr (спаситель мира). Отец этого сына — Бог, а его матерью выступает либо Sapientia Dei (мудрость бога), либо Меркурий в своем качестве Девы. Filius philosophorum (или macrocosm), иным словом lapis, означает не что иное, как самость; это я также уже разъ­яснил в ходе детального рассмотрения различных его ат­рибутов и особенностей.

195 Текст, содержащий первое по времени указание на рыбу, таков: "В море водится круглая рыба без костей и панциря, содержащая в себе жир удивительного свойства: если его греть на медленном огне, покуда не уйдут жирность и влажность,... он насыщается морской водой и начинает светиться"6 Этот рецепт повторен в другом, возможно, более позднем трак­тате того же рода — "Aenigmata philosophorum" (загадки философов)7. Правда, piscis (рыба) здесь стала pisciculus, a lucescat заменено на candescaf. Общим для обоих трактатов является ирони­ческое завершение рецепта: когда появляется citrinitas (xanthosis, "желтизна"), "получается collyrium [глазная примочка] философов". Если последние протрут ею свои глаза, то легко смогут постичь секреты философии.

196 Описанная в трактате рыба определенно — не рыба в со­временном смысле слова, но какое-то беспозвоночное. Это подтверждается отсутствием костей и "панциря" — "cortex" (слово, в средневековой латыни обозначавшее попросту "ра­ковину моллюска")8. В любом случае, имеется в виду некий организм округлой формы, обитающий в море, предположи­тельно — медуза, в изобилии встречавшаяся в морях древнего мира. Ее свободно плавающая разновидность, медуза акрос-педот, имеет округлое тело в форме колокола или диска ра­диальной конструкции, разделенное, как правило, на восемь секторов четырьмя перрадиальными и четырьмя межрадиаль­ными лучами (углы которых могут, в свою очередь, рассекать­ся надвое адрадиалями). Как и все Книдарии9 или Нематофоры10 (класс, к которому принадлежат медузы), она наделена щупальцами — жгутиками; в последних содержатся нитевид­ные плетки, "нематоцисты", отравляющие жертву.

197 В интересующем нас тексте отмечается, что "круглая рыба", будучи нагрета на медленном огне, "начинает светиться". Другими словами, тепло, уже имевшееся в ней, становится видимым в качестве света. Это предполагает, что на автора рецепта повлиял либо сам Плиний, либо какой-то иной пред­ставитель той же традиции. Плиний описывает рыбу — Stella marina, "морскую звезду" — озадачивавшую, по его словам, многих великих философов.11 Об этой рыбе рассказывали, что она горяча, полна огня и сжигает все, к чему прикоснется в море12. Плиний упоминает Stella marina13 в той же фразе14, что и pulmo marinus (морское легкое), свободно плавающее на поверхности воды; последнему он приписывает настолько огненную природу, что, если потереть его палочкой, эту палочку затем можно использовать как факел16. Отсюда мы можем заключить, что наш автор не слишком считался с зоологическими различия­ми и вполне мог спутать Stella marina с pulmones (легкие). Как бы то ни было, средневековье с его страстью к символам с жад­ностью схватилось за легенду о "морской звезде". Николя Коссен рассматривал "рыбу" именно в качестве морской звез­ды, и соответствующим образом описывал ее. По его словам, это животное производит такое количество тепла, что не толь­ко зажигает все, к чему притрагивается, но и само варит себе пищу. А потому, им обозначается "veri amoris vis inextinguibilis" ("неугасимая сила истинной любви").17

198 Подобная интерпретация звучит весьма странно для совре­менного слуха. Однако для средневековья фраза "alles Vergan-gliche ist nur ein Gleichnis" (все преходящее есть лишь стравнение) была верна в буквальном смысле: все эфемерные вещи выступали всего лишь символом божес­твенной драмы, для человека современности почти утратившей значение. Picinellus интерпретирует рыбу примерно так же, с тем единственным отличием, что его амплификация более усложнена. "Эта рыба, — заявляет он, — непрерывно светится в воде, и все, к чему она ни прикоснется, разогрева­ется и вспыхивает пламенем". Свечение здесь — огонь Свя­того Духа. В качестве авторитета цитируется Экклезиаст, 48,118, а также приводится ссылка на огненные языки чуда на Пятидесятницу. Тот удивительный факт, что огонь Stella ma­rina не гаснет в воде, напоминает нашему автору о "divinae gratiae efficacitas" ("действии божественной благодати"), вос­пламеняющей сердца, погруженные в "море греха". На этом же основании, рыба означает милосердие и божественную лю­бовь, как засвидетельствовано Песнью Песней Соломона, 8,7: "Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее". Наш автор предполагает, что рыба, о которой идет речь, с первых же мгновений своей жизни распространяет свет во­круг себя, а потому может служить эмблемой религии, чей свет животворит верующих.

199 Цитата из Песни Песней наглядно демонстрирует, как ин­терпретация горения морской звезды выявляет ее связь с мир­ской любовью. Picinellus даже объявляет морскую звезду "иероглифом сердца влюбленного", чью страсть не в силах погасить целое море, независимо от божественного или же мирского характера его любви. Далее автор, допуская непос­ледовательность, говорит, что рыба, эта, хотя и горит, но не светит. Он цитирует Св. Василия: "Теперь вообразите глубо­кий колодец, непроницаемую тьму, огонь, лишенный свече­ния, наделенный всей способностью огня жечь, но не испус­кающий никакого света... Именно так можно представить себе огонь адский".19 Этот огонь — "concupiscentia", "scintilla vo-luptatis" ("искра вожделения").

200 Любопытно бывает замечать, насколько часто средневеко­вые символисты дают диаметрально противоположные интер­претации одного и того же символа, очевидно, не осознавая далеко идущих и небезопасных следствий возможности того, что единство символа подразумевает тождество противопо­ложностей. Так, в алхимии мы можем встретить точку зрения, согласно которой Бог и сам "пылает" во все том же подземном или подводном20 огне. "Gloria mundi" (слово мира), например, говорит об этом так:21

"Возьми огонь, или негашеную известь, о которой говорят фило­софы, что растет она на деревьях, и в этом [огне] сам Бог пылает божественной любовью... Далее, Магистр Природы говорит, что со­образно искусству огня, Меркурий подлежит разложению... и поме­щению в неугасимый или живой огонь, в каковом огне сам Бог горит, заодно с солнцем, в божественной любви, на утешение всем людям; и без этого огня искусство никогда не сможет быть доведено до со­вершенства. Далее, есть огонь философов, который они скрывают и держат в тайне... Далее, благороднейший огонь — тот, что сотворен был Богом на земле, ибо имеет он тысячу разных свойств. На все это учитель отвечает, что Бог наделил его таким достоинством и дейст­вием такого рода... что сама божественность примешана к сему огню. И огонь сей очищает, подобно чистилищу в [областях] ада".

Этот огонь "неугасим". "Философы называют сей огонь ог­нем Святого духа".23 Он соединяет Меркурий с солнцем, "так что все три составляют единство, коего никто не разделит".24 "Так же как следующие три ипостаси — Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой — соединены, [то есть как] Святая Троица со­стоит из трех лиц и тем не менее остается единым истинным Богом, так и огонь соединяет три эти вещи: тело, дух и душу, то есть Солнце, Меркурий и Душу".25 "В сем невидимом огне за­ключена тайна искусства, как единый в трех испостасях Бог Отец, Сын и Дух Святой доподлинно заключен в единой сущ­ности".26 Огонь этот — "одновременно и огонь, и вода". Фило­софы называют его "живым огнем" в честь Бога, "каковой сам себя с собою смешивает в живой воде".27

201 В другом трактате говорится о воде, служащей "обиталищем и местом сокрытия всецелого сокровища",28 ибо посреди нее находится "огонь Геенны", "содержащий сей движитель мира в своем бытии".29 Огонь исходит от "primum mobile" (перводвигателя) и раз­жигается влиянием звезд. Он никогда не прекращает своего вселенского движения и непрерывно возгорается благодаря "влиянию небесных тел"30

202 Это — "неприродный", "противный природе" огонь. Он причиняет телам мучения, и сам он выступает драконом "жгу­щим яростно, подобно адскому огню".31 Дух жизни Фитон, обитающий в природе, обладает двойственными аспектами: имеется его инфернальная форма, а именно, адский огонь, на основе коего можно уготовить "адскую баню". Трактат Авра­ама Елеазара говорит о Фитоне как о "боге".32

203 Согласно Блезу де Виженеру {Blaise de Vigenere), у огня не два, а четыре аспекта: интеллигибельный, который весь есть свет; небесный, причастный и теплу и свету; стихийный, один из первоэлементов, принадлежащий нижнему миру и состоя­щий из света, тепла и жжения (ardor); наконец, адский, про­тивоположный интеллигибельному, пылающий и жгущий бе­зо всякого свечения.33 Здесь мы вновь сталкиваемся с четве-ричностью, древними ассоциировавшейся с огнем, как можно было^видеть выше на основании египетских представлений о Сете и четырех сьшовьях Гора,34 равно как и на основании образа огненной области севера в видении Иезекииля. Есть некоторая вероятность того, что Виженер в данной связи имел в виду именно Иезекииля.35

204 В "Introitus apertus" (открытый вход) Филалета сокровенная субстанция на­звана "chalybs" ("сталь"). По его словам, она выступает "aim minera" (минеральное золото) (prima materia золота), "истинным ключом нашего Делания, без коего никакому искусству не удастся возжечь огонь светильника". Chalybs представляет собой "дух чистоты выдающейся", потаенный адский огонь, вместе с тем в на­ибольшей степени летучий",36 "чудо мира, систему высшего в низшем; по каковой причине его примечательным знаком от­метил Всемогущий, чье рождество возвещено было философ­скому Востоку приметами явившимися на горизонте сего По­лушария. Мудрые волхвы увидели их [в начале] эры, изу­мились и тотчас же узнали, что благостнейший Царь родился в мире. Ты же, когда увидишь его Созвездие, проследи его до колыбели, и там узришь прекрасного младенца; и тогда, от­бросив все дурное, воздай почести царственному дитяти, от­крой свою сокровищницу, принеси ему в дар золото, и он после смерти уделит тебе от плоти и крови; сие есть наилучшее лекарство трех земных Монархий".37

205 Данный пассаж особо интересен, поскольку он позволяет глубже заглянуть в мир смутных архетипических идей, роив­шихся в голове алхимика. Продолжая, наш автор говорит, что сталь, в то же время являющаяся "адским огнем" и "ключом нашего делания", притягивается магнитом; по этой причине "наш магнит" есть подлинный "minera" (сырой материал") для стали. Магнит имеет скрытый центр, "с архетическим вле­чением38 поворачивающийся в направлении полюса, где про­исходит возгонка силы стали". Центр "изобилуетсолью"; оче­видно, это sal sapientiae, (соль мудрости) ибо сразу же после вышесказанного в тексте говорится: "Мудрый возрадуется, глупец же не обра­тит внимания на все это и не научиться мудрости, пусть даже перед его взглядом предстанет повернутый наружу централь­ный Полюс, помеченный знаком39 Всемогущего."

206 В точке Полюса находится сердце Меркурия, "а он есть истинный огонь, в коем покоится Господь. Тот, кто странст­вует по великому, широкому морю, может достичь обеих Индий, может направлять свой путь по Северной Звезде, ко­торую заставит явиться пред тобою наш Магнит". Здесь со­держится намек на мистическое паломничество, "peregrina-tio". Как я разъясняю в другом месте, такое странствие ведет во все четыре стороны света, на которые в нашем тексте ука­зывают обе Индии — Восток и Запад — а также поворачивание компаса к северу.40 Вместе они образуют крест, то есть ква­тернион, характеризующий природу Полюса. Ибо именно с Полюса начинаются и четыре направления, и деление на пол­ушария (к западу и к востоку от Гринвичского меридиана). Таким образом, северное полушарие напоминает округлое тело морской медузы, сферическая поверхность которого под­елена радиалями на четыре части (либо на число частей, крат­ное четырем) и выглядит почти как глобус, если смотреть на него со стороны Полюса.

207 В связи с этим, мне хотелось бы упомянуть сновидение, посетившее некоего двадцатилетнего студента, когда тот пре­бывал в замешательстве, обнаружив, что выбранный им для себя философский факультет совершенно ему не подходит. Однако он никак не мог выяснить, почему дела обстоят именно так. Он был сбит с толку и дошел до того, что вообще уже не знал, какую же профессию ему хотелось бы избрать. И тогда он увидел следующий сон, оказавший ему помощь и в полной мере высветивший его истинные цели:

208 Во сне он видел, что идет по лесу. Постепенно лес становился все более пустынным и диким, и он в конце концов понял, что лес этот доисторический. Деревья были настолько высокими, а листва настолько густой, что внизу царила почти полная тем­нота. Давно уже не наблюдалось даже и намеков на тропинку, однако он, движимый смутным ожиданием и любопытством, продолжал идти вперед и вскоре пришел к округлому пруду деся­ти или двенадцати футов в диаметре. Это был родник, и его кристально чистая вода казалась почти черной в тени деревьев. Посреди пруда плавало отливающее жемчугом .живое существо примерно восемнадцати дюймов в диаметре, иыучавшее слабое свечение. Существо это было медузой.40а После такого сна он проснулся в весьма эмоциональном состоянии и, не сходя с места, решил, что станет изучать естествен мы с пауки. Этого решения он в дальнейшем и придерживался. Необходимо под­черкнуть, что человек, видевший этот сон, не испытывал ка­кого бы то ни было психологического влияния, которое под­сказало бы ему данную интерпретацию. вывод, сделанный им из сновидения, несомненно верен, но ни в коем случае не исчерпывает значения символа. Приведенный щесь сон архетипичен; это — "большое" сновидение. Лес, погружающийся в тьму и переходящий в доисторические заросли, означает вступление в область бессознательного. Округлый пруд с ме­дузой в нем репрезентирует трехмерную мандалу — самость, целостность как цель, указуемую "архаическим устремлени­ем", магнетический север, позволяющий путнику ориентиро­ваться в "мирском море".

209 Возвращаясь к нашему тексту, я должен буду в суммарном виде подчеркнуть, что адский огонь есть не что иное, как Deus absconditus ("сокровенный Бог"), обитающий на Северном Полюсе и являющий себя посредством магнетизма. Другой его синоним — Меркурий, сердце которого расположено на Полюсе; он направляет людей в их полном опасностей стран­ствии по мирскому морю. Мысль о том, что вся механика мира движима адским огнем, помещенным на Северном Полюсе, что последний — не что иное, как ад, и что ад представляет собой систему высших сил, отражающихся в низшем, — такая мысль и в самом деле озадачивает. Именно ей, однако же, созвучны слова Майстера Экхарта о том, что, возвращаясь к своей подлинной сути, он погружается в пропасть, "более глу­бокую, нежели самый ад". При всем своем вызывающем ха­рактере, соответствующая алхимическая идея не лишена свое­образного величия. С психологической точки зрения, здесь особенно интересна природа образа: он представляет собой проекцию аретипического паттерна упорядоченности,41 мандалу, репрезентирующую идею целостности. Центрирование образа ада, в то же время совпадающего с Богом, опирается на опыт переживания того, что как высочайшее, так и наини­жайшее исходят из глубин души и либо подводят утлый челн сознания к кораблекрушению, либо приводят его в безопас­ную гавань, при исчезающе малом нашем участии. Пережи­вание "центра" такого рода, следовательно, по праву обладает нуминозным характером.

210 Picinellus ощущает, что Stella mans, "рыба, которая хотя и горит, не дает света", не только обозначает Святой Дух, лю­бовь, благодать, религию, но и символизирует нечто в чело­веке — а именно, его язык, речь, способность выражать себя: ибо указанные свойства делают возможными все манифеста­ции психической жизни. Очевидно, он имеет в виду инстин­ктивную дорефлективную психическую деятельность, пос­кольку цитирует в этой связи Иак., 3,6: "И язык — огонь, прикраса неправды. Язык в таком положении находится меж­ду членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет [ко­лесо] жизни, будучи сам воспаляем от геенны".42

211 Таким образом, "рыба" зла совпадает с нашими необуздан­ными и, по всей видимости, не поддающимися обузданию склонностями: "Посмотри, небольшой огонь как много ве­щества зажигает",43 оскверняя все тело и даже воспаляя "ко­лесо жизни". трохо<; T4q ycveoecoq (rota nativitatis )— довольно странное выражение для такого контекста. Согласно разъяс­нениям, колесо символизирует жизненный круг, ход жизни, ее цикл. Данная интерпретация предполагает наличие идей, сходных с буддийскими, — если, конечно, мы не станем пред­ставлять себе колесо как банальный статистический цикл ро­ждений и смертей. Как может колесо воспламениться? Труд­ный вопрос; ответить на него невозможно без дальнейшей рефлексии. Чем задаваться им, нам лучше принять во внимание, что имелась в виду параллель осквернению всего тела — иными словами, разрушению души.

212 Еще со времен платоновского "Тимея" неоднократно дела­лись утверждения, что душа имеет форму сферы.44 В своем качестве anima mundt душа вращается вместе с колесом мира, ступицей которой выступает Полюс. Именно поэтому "сердце Меркурия" находится там, ибо Меркурий и есть anima mundi (душа мира) 45 Anima mundi — действительный движитель небес. Звездное ко­лесо вселенной отражается в гороскопе, именуемом "therna" (расположение созвездий) рождения. Гороскоп представляет собой деление неба на две­надцать домов, рассчитанных в момент рождения; первый дом при этом совпадает с асцендентом. Поделенный таким обра­зом небесный свод выглядит как вращающееся колесо; рас­сказывали даже, что астроном Нигидий46 получил прозвище Фигул ("гончар") из-за того, что колесо небес вертится, по­добно колесу горшечника.47 "Thema" ("установленное, пред­определенное") и в самом деле есть "колесо". Основ­ное значение гороскопа состоит в том, что посредством нане­сения на карту положений планет и их соотношений друг с другом (аспектов), а также распределения чип кон юдиака в кардинальных точках, в нем отображается картина, во-пер­вых, психического, а во-вторых, физического состояния ин­дивида. В сущности, он представляет систему исходных, фундаментальных черт личности и потому может рассматриваться в качестве эквивалента индивидуальной психе. Присциллиан (ум. в 385 г.), очевидно, понимал колесо именно в таком смыс­ле. Он говорит о Христе: "Сей один обладал силою, способ­ною свести вместе Плеяды и высвободить скрепы Ориона. Зная о переменах на небесном своде и сумев разрушить колесо поколений, он преодолел действие дня нашего рождения об­новлением через крещение".48 Отсюда становится ясно, что в IV веке колесо рождения фактически рассматривалось как го­роскоп. Слова "воспаляя круг жизни" тогда — образное обоз­начение катастрофического бунта всех исходных компонентов психе, напоминающей пожар паники или какого-либо еще неконтролируемого, а потому фатального всплеска эмоций.49 Тотальная природа подобной катастрофы объясняется цент­ральным положением в ней так называемого "языка" — дьявольского элемента, чья деструктивность является существен­ной частью всякой психе. В свете всего сказанного, stella maris символизирует заключенный в нас огненный центр, из коего исходят либо творческие, либо деструктивные воздействия.