7. «Самый невыносимый» долг

«Гири, – говорится в японской поговорке, – тяжелее всего». Человек должен выплачивать гири как должен выплачивать гиму, но это долг другого рода. Подходящего английского эквивалента для его выражения нет, и из всех необычных видов морального долга, которые антропологи находят в мировой культуре, это один из самых любопытных. Он характерен только для японцев. И тю и ко являются у них общими с китайцами, и, несмотря на изменения, которые внесла в эти понятия Япония, они определенно имеют семейное сходство с моральными императивами, знакомыми всем другим восточным нациям. Но наличие гири не связано ни с китайским конфуцианством, ни с восточным буддизмом. Это сугубо японская категория, и, не принимая ее во внимание, невозможно понять их образ действия. Ни один японец не может говорить о мотивации, хорошей репутации, или дилеммах, с которыми сталкивается человек на своей родине, не упоминая постоянно о гири.

Западному человеку может показаться, что гири включает в себя самые разнородные обязанности (см. таблицу на с. 48) – от благодарности за некогда проявленную доброту до долга мести. Не удивительно, что японцы и не пытались объяснить западным людям гири; даже их собственные толковые словари с трудом могут дать ему определение. Вот одно из них (в моем переводе): «Праведный путь; путь, которым должен следовать человек; то, что человек вынужден делать не по собственному желанию, чтобы оправдать себя перед миром». Западному человеку это говорит немного, но слово «вынужден» указывает на контраст с гиму. Гиму, независимо от того, сколь много жестких требований он налагает на человека, по крайней мере, представляет собой группу тех обязанностей, которые тот имеет перед ближайшим кругом своей семьи и перед правителем, являющимся символом страны, его образа жизни и патриотизма. Это долг по отношению к лицам, с которыми человек с самого рождения связан сильными, крепкими узами. Сколь бы ни были подневольными определенные акты согласия, гиму никогда не определяется как «вынужденное». Но «выплата гири» крайне болезненна. Тяжесть состояния должника достигает максимума в «круге гири».

Гири четко делится на две разновидности. То, что я буду называть «гири перед миром» – буквально: «гири, подлежащее выплате» – является обязанностью выплачивать он своим ближним, а то, что я назову «гири перед своим именем», является обязанностью соблюдать незапятнанность своего имени и репутации, – наподобие немецкой «чести». Гири перед миром можно приближенно определить как выполнение контрактных обязательств – в отличие от гиму, которое понимается как исполнение естественных обязанностей, для которых человек был рожден. Например, гири включает все обязанности человека перед семьей свояков; гиму – перед собственной семьей. Термин, обозначающий тестя – отец-по-гири; тещу – мать-по-гири; зять, шурин и т. п. – братья-по-гири и сестры-по-гири. Эти названия применяются как для братьев и сестер одного из супругов, так и для супругов брата и сестры. Женитьба в Японии, конечно, является контрактом между семьями, и пожизненное выполнение этих контрактных обязательств в отношении противоположной семьи называется «работой на гири». Это тяжкое бремя для поколения, которое устроило контракт – родителей, но тяжелее всего оно для молодой жены по отношению к свекрови, потому что, как говорят японцы, новобрачная уходит жить в дом, в котором не была рождена. Обязанности мужа по отношению к родителям жены – иного рода, но они тоже способны навести ужас, потому что может понадобиться одолжить им деньги, если те окажутся в затруднительном положении, или выполнить другие контрактные обязательства. Как сказал один японец: «Если взрослый сын делает что-то для своей матери, то это потому, что он ее любит, так что это нельзя назвать гири. Вы не работаете на гири, если вы делаете что-то от души». Человек выполняет свои обязанности в отношении семьи супруга скрупулезно, однако только потому, что любой ценой должен избежать страшного определения: «человек, который не знает гири».

То, как японцы относятся к этим обязанностям по отношению к семье супруга, ясно видно на примере «приемного мужа» – человека, который вступает в брак по женскому образцу. Если в семье есть дочери, и нет сына, родители, чтобы передать кому-то свою фамилию, выбирают для одной из дочерей мужа. Его имя вычеркивается из списков его собственной семьи, и он берет имя своего тестя. Его принимают в дом жены, он подчиняется «по гири» своим тестю и теще, а когда умирает, его хоронят на их фамильном кладбище. Все это в точности соответствует женскому образцу в обычном браке. Причиной усыновления мужа для дочери может быть не просто отсутствие собственного сына; часто это сделка, в которой обе стороны надеются выиграть. Такой брак называется «политическим». Семья девушки может быть бедной, но хорошего рода, а юноша может принести «свежую копейку» и взамен подняться в классовой иерархии. Или же семья жены может быть богатой и способна дать образование мужу, который в ответ на это благодеяние отказывается от собственной семьи. Или же отец девушки может таким способом получить в будущем партнера для своей фирмы. В любом случае, гири приемного мужа особенно тяжело, вследствие того, что внесение имени мужчины в другой семейный реестр в Японии считается роковым событием. В феодальные времена ему пришлось бы самоутвердиться в новой семье, сражаясь на стороне приемного отца, даже если пришлось бы убить собственного. В современной Японии «политические браки», связанные с усыновлением мужа, требуют строгой мотивации посредством гири перед приемным отцом, чтобы связать молодого человека с бизнесом тестя или судьбой семьи прочнейшими связями, которые существуют в Японии. Это было зачастую выгодно для обеих сторон, особенно в период Мэйдзи. Но унизительность положения приемного мужа обычно велика, и распространенная японская поговорка гласит: «Если у тебя есть три го риса (около пинты), никогда не иди в приемные мужья». Японцы говорят, что это унижение – «из-за гири». Они не говорят, как сказали бы американцы, будь у них подобный обычай: «Потому что он не чувствует себя мужчиной». Гири само по себе достаточно тяжелый и «нежелательный» груз, поэтому формула «из-за гири» кажется японцам достаточным обоснованием тягостного восприятия этих отношений.

Гири – это обязанности не только перед семьей супруга; к той же категории относятся обязанности перед дядьями, тетками, племянниками и племянницами. Тот факт, что в Японии долг даже перед такими относительно близкими родственниками не попадает в категорию сыновнего почтения (ко), составляет одно из наибольших отличий японских семейных отношений от китайских. В Китае многие из таких родственников и даже значительно более дальние, пользуются объединенными ресурсами, но в Японии они являются родственниками по гири, или «контрактными». Японцы отмечают, что зачастую эти лица никогда не делали личного одолжения (он) человеку, которого просят о помощи; помогая им, он выплачивает он общим предкам. Это же является мотивом заботы о собственных детях – что, разумеется, относится к гиму – но, несмотря на один и тот же мотив, помощь более отдаленным родственникам расценивается как гири. Если приходится помогать им, как и родне супруга, человек говорит: «Я связан гири».

Традиционно велико значение того гири, который большинство японцев ставят даже выше отношений с родней супруга, – это отношения слуги к своему господину и братьям по оружию. Это верность честного человека, которую он должен соблюдать по отношению к старшему и равным себе. Такое гири воспевается в обширной традиционной литературе и составляет доблесть самурая. В старой Японии, до объединения страны под властью Токугава, оно часто считалось даже более важной и драгоценной добродетелью, чем тю, которое в те времена было долгом перед сёгуном. Когда в XII столетии сёгун Минамото потребовал от одного даймё выдать ему враждебного князя, которому тот предоставил убежище, даймё написал ответ, который сохранился до сих пор. Он был глубоко оскорблен посягательством на его гири и отказался погрешить против него даже во имя тю. «Общественные дела, – написал он, – (являются вещью) которая лично мне почти неподвластна, но гири между людьми чести является вечной истиной», превосходящей власть сёгуна. Он отказался «совершить вероломный акт против своих достойных друзей».¹ Такими примерами высочайшего самурайского достоинства старой Японии полны многочисленные народные предания, которые известны сегодня всей Японии и лежат в основе драмы но, театра кабуки и танцев кагура.

В одном из наиболее известных преданий рассказывается о могучем и непобедимом ронине (самурае без господина, который живет собственным умом) – герое XII века Бэнкэй. Лишенный средств, но обладающий невиданной силой, он наводит страх на монахов, когда находит пристанище в монастырях, и разделывается с любым попавшимся самураем, чтобы собрать достаточное количество мечей, которыми можно расплатиться за платье самурая и амуницию. Наконец, он бросает вызов на вид совсем юному, изящному и стойному господину, но встречает в его лице достойного противника и узнает, что юноша – потомок семьи Минамото, который замышляет вернуть своей семье сёгунат. Разумеется, это был любимый герой японцев Ёсицунэ Минамото. Ему Бэнкэй посвящает свое горячее гири и совершает по этому случаю сто подвигов. Однако через некоторое время им приходится бежать со своими сторонниками от преобладающих сил противника. Они переодеваются монахами, странствующими по Японии, чтобы собрать средства на храм, и, чтобы не быть узнанным, Ёсицунэ одевается как один из братии, а Бэнкэй изображает старшего. Они натыкаются на охрану, которую неприятель выставил у них на пути, и Бэнкэй предъявляет им длинный поддельный список «жертвователей» на храм, который притворно читает со свитка. Неприятель почти собирается пропустить их, однако в последний момент обращает внимание на аристократические манеры Ёсицунэ, которые тот не может скрыть даже своим маскарадом под мелкую сошку. Группе приказывают вернуться. Бэнкэй немедленно предпринимает шаг, полностью снимающий подозрения с Ёсицунэ: он бранит того по незначительному поводу и бьет по лицу. Неприятель убежден: невозможно, чтобы этот пилигрим был Ёсицунэ, поскольку один из слуг поднял на него руку. Это было бы невероятным нарушением гири. Непочтительное действие Бэнкэй спасает небольшому отряду жизнь. Как только они оказываются в безопасности, Бэнкэй бросается в ноги Ёсицунэ и просит себя казнить. Господин великодушно прощает его.²

Эти старые сказания о временах, когда гири шло от сердца и не вызывало возмущения, заставляют современных японцев только вздыхать о золотых временах, когда, как говорят предания, в гири не было «вынужденности». Если оно вступало в конфликт с тю, человек мог, не теряя достоинства, действовать в соответствии с гири. Тогда гири было связано с лицеприятными близкими отношениями, облеченными во все феодальные аксессуары. «Знать гири» означало быть преданным по гроб жизни повелителю, который в ответ заботился о своем слуге. «Выплатить гири» даже означало отдать жизнь за повелителя, которому человек был обязан всем.

Разумеется, это фантазии. История феодальной Японии сообщает о многочисленных слугах, чью верность покупали даймё с противоположной стороны. Поэтому тем более важно отметить, как мы увидим в следующей главе, что любое унижение, которому подвергал господин своего слугу, должным образом и в соответствии с обычаем позволяло последнему оставить службу и даже вступить в переговоры с врагом. Японцы прославляют тему мести с таким же удовольствием, как и мотив верность до гроба. И то и другое входило в гири; верность являлась гири перед господином, а месть за оскорбление – гири перед собственным именем. В Японии это две стороны одного щита.

Тем не менее, старые предания о верности являются источником приятных грез для современных японцев, потому что сейчас «выплата гири» заключается не в преданности законному вождю, но в исполнении разнообразных обязанностей перед различными людьми. Сегодня упоминания о нем полны негодования и обиды на давление со стороны общественного мнения, которое вынуждает человека «совершать гири» против его желания. Они говорят: «Я устраиваю эту свадьбу только из-за гири»; «Только из-за гири мне пришлось дать ему работу»; «Я должен встретиться с ним только ради гири». Они постоянно упоминают о том, что «запутались в гири», – фраза, которую словарь переводит как «я связан обязательством». Они говорят: «Он принудил меня с помощью гири», «Он втянул меня с помощью гири», – и это, как и другие подобные выражения, означает, что кто-то подбил говорящего на совершение действия, которое тот не хотел или не был намерен предпринять, подняв вопрос об ответной плате в соответствии с он. В деревнях, при торговых операциях в небольших магазинах, в высоких кругах дзайбацу и в японском кабинете министров людей «принуждают с помощью гири» и «загоняют в угол с помощью гири». Сватающийся к девушке может сделать это, связав своего будущего тестя некоторыми старыми отношениями, сделкой между двумя семьями; тем же оружием можно воспользоваться, чтобы заполучить землю крестьянина. Человек, которого «загоняют в угол», сам чувствует, что должен пойти на уступки; он говорит: «Если я не окажу поддержки своему человеку он (человеку, от которого я получил он), пострадает репутация моего гири». Все эти словоупотребления имеют оттенки нежелания и оправдания: «только ради приличия», – как это выражает японский словарь.

Правила гири подразумевают строго определенную выплату: это не набор моральных правил, наподобие Десяти заповедей. Когда человека принуждают к чему-то с помощью гири, то допускается, что ему придется отступить от собственного чувства справедливости, и часто можно услышать: «Я не мог поступить праведно (ги) из-за гири». Правила гири также не совместимы с любовью к ближнему как к самому себе; они не требуют, чтобы человек поступал великодушно по зову сердца. Человек должен блюсти гири, говорят они, потому что, «если он не сделает этого, люди будут называть его «человеком, не знающим гири», и он будет «ославлен на весь мир». Гири необходимо соблюдать для того, чтобы люди не говорили о тебе плохо. Поэтому, «гири перед миром» часто переводится на английский как «оглядка на общественное мнение», а словарь переводит фразу «с этим ничего нельзя поделать, потому что это гири перед миром» как «иначе люди не поймут».

Лучше всего понять японскую позицию в отношении этого «круга гири» нам поможет параллель с мотивацией американцев относительно возврата занятых денег. Мы не считаем, что человек что-то должен за полученное письмо, подарок или уместное слово, сказанное со строгостью, которая побудит его выплатить проценты и банковский заем. В этих финансовых делах наказанием за несостоятельность – и наказанием тяжелым – является банкротство. Однако японцы считают банкротом человека, если он не способен выплатить гири, и при этом любой контакт в ходе жизни может тем или иным образом навлечь на человека гири. Это означает, что необходимо до мелочей рассчитывать слова и действия, которыми американцы разбрасываются, не задумываясь о том, что навлекут на себя обязательства. Это означает необходимость выверять каждый свой шаг в этом сложно устроенном мире.

У японских представлений о гири есть другая параллель с комплексом представлений американцев о возврате денег. Выплата гири подразумевает строгую эквивалентность. В этом отношении гири совсем не похоже на гиму, которое никогда не может быть исполнено даже приблизительно, независимо от стараний человека. С американской точки зрения, плата в этом случае поразительно неэквивалентна первоначальному одолжению, но японцы смотрят на это иначе. На наш взгляд, необычна также их манера дарить подарки, когда дважды в год каждая семья церемонно готовит сверток в ответ на подарок, полученный за шесть месяцев до того, или семья служанки годами приносит подарки в отплату за то, что ее приняли на работу. Но у японцев запрещено отвечать на подарок еще большим подарком. Отдавать сторицей не является делом чести. Одна из наиболее обидных вещей, которую человек может сказать о подарке, это то, что даритель «за малька отплатил морским лещом (крупная рыба)». Так же и с оплатой гири.

По возможности, в отношении обмена услугами или вещами ведутся записи. В деревнях некоторые из них делает староста, другие – один из участников работ, остальные ведутся семьей и лично. На похороны по обычаю приносят «деньги на фимиам». Родственники могут также принести цветную ткань для похоронных флагов. Приходят помочь соседи: женщины – на кухне, а мужчины – выкопать могилу и сделать гроб. В деревне Суе Мура староста вел книгу, в которой все это фиксировалось. Эти записи были полезны для семьи покойного, поскольку отражали вклад соседей. В этом списке перечислялись также имена тех, кому семья должна будет отплатить за помощь при аналогичном событии. Это – долговременные взаимные обязательства. На всех деревенских похоронах, как и на любых праздниках, происходит также сиюминутный обмен услугами. Помощников, которые делают гроб, кормят, поэтому они приносят семье, в которой случилось горе, меру риса – как частичную плату за пищу. Этот рис также отмечается в записях старосты. На большинство празднеств гость приносит с собой некоторое количество рисового вина, чтобы отчасти компенсировать выпивку. По случаю рождения или смерти, посадки риса, строительства дома или дружеской вечеринки, обмен гири аккуратно фиксируется для будущей оплаты.

У японцев есть еще одна традиция, связанная с гири, которая параллельна западной традиции возврата денежного долга. Если выплата откладывается дольше положенного срока, ее размер увеличивается, будто накапливается процент. Доктор Экстайн упоминает об этом, рассказывая о своих отношениях с японским промышленником, который оплатил его поездку в Японию для сбора материала к биографии Ногути. Писать книгу Экстайн вернулся в Соединенные Штаты и, завершив работу, послал рукопись в Японию. Не получив в ответ ни подтверждения, ни письма, он естественно забеспокоился о том, что что-либо из написанного им могло обидеть японцев, но ответа так и не получил. Несколько лет спустя промышленник позвонил ему. Он находился в Соединенных Штатах, и вскоре приехал в дом доктора Экстайна со множеством саженцев японской вишни. Подарок был щедрый. Только потому что так долго длилась неопределенность, ему подобаюло быть щедрым. «Ведь вам не хотелось, – сказал доктору Экстайну его благодетель, – чтобы я отплатил быстро?»

Человек, «загнанный в угол гири», часто сталкивается с необходимостью выплатить долг, который со временем сильно вырос. Бывает, что кто-то просит помощи у мелкого торговца, потому что приходится племянником учителю, который учил торговца в детстве. Поскольку в детстве ученик не мог выплатить свое гири перед учителем, долг накопился за прошедшие годы, и торговец вынужден пойти навстречу, «чтобы обеспечить себе оправдание перед миром».