В.И. Хрулев

Романтизм

как миропонимание

и поэзия мечты

Уфа – 2011

УДК 82/821.0

ББК 83.3 (2Рос=Рус)6

Х 95

Печатается по решению учебно-методической комиссии

филологического факультета БашГУ

(протокол № 1 от «1» сентября 2010 г)

Рецензенты:

доктор филологических наук, Т.М. Вахитова –

ведущий научный сотрудник Института русской литературы

(Пушкинский Дом) РАН, (г. Санкт-Петербург);

кафедра истории русской литературы XX–XXI веков

филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

(г. Москва)

Хрулев В.И.

Х 95 Романтизм как миропонимание и поэзия мечты:

Учебно-теоретическое пособие / В.И. Хрулев. — Уфа: РИЦ БашГУ, 2011. — 304 с.

В пособии романтизм рассмотрен в теоретическом и историко-литературном аспектах. В первой части охарактеризованы центральные вопросы (причины возникновения, эволюция, новаторство), позволяющие глубже осмыслить природу романтических явлений в отечественной литературе XX века. Основное внимание уделено концепции мира и человека, эстетике и поэтике.

Вторая часть посвящена романтизму Александра Грина. Выявлены эволюция и содержание его прозы, вклад в развитие романтической литературы XX века. В центре анализа – философско-этические и художественные принципы: способы преображения действительности, ассоциативность мышления, аффектация, роль случайного и загадочного в сюжете.

Предназначено для студентов-филологов, аспирантов и преподавателей гуманитарных университетов.

УДК 82/821.0

ББК 83.3 (2Рос=Рус)6

© Хрулев В.И., 2011

© БашГУ, 2011

Введение

Вселенную нельзя ни объяснить, ни понять; можно лишь созерцать и раскрыть ее.

Фр. Шлегель

Два столетия, отделяющие нас от искусства романтизма, не развеяли впечатление его загадочности и возвышенности. Время ослабило значение частностей, уплотнило события и саму эпоху до емкого образа. И хотя объем знаний о романтизме неизмеримо вырос, часть его аспектов систематизирована, сделаны определенные обобщения, многие вопросы остаются не вполне ясными. Действительно, что такое романтизм? Какова его философско-эстетическая сущность? В чем специфика романтического познания жизни и отражения его в литературе? Является ли романтизм достоянием исторического прошлого или продолжает влиять на художественное сознание ХХ века?

За долгое время изучения романтизм воспринимался по-разному: как культ поэзии (Новалис), как форма саморазвития духа (Гегель), как тип художественного мышления (Белинский) и творчества (Н. Гуляев), как общественно-историческое движение (Б. Рассел), как вечное обновление (А. Блок), как тип культуры, сознания, текста (конец XX – начало XXI веков). Каждый из существующих подходов правомерен и содержит в себе «момент истины». Но объединить их в общее представление, устраивающее всех, чрезвычайно трудно. И проблема здесь не только в сложности и многомерности явления, не только в несовершенстве методологии, но и в уязвимости самого процесса исследования, невыдержанности принципа преемственности.

Каждый новый этап осмысления не охватывает и не вбирает в себя достижения предыдущего. А подчас и пренебрегает им. В результате мы имеем разрозненную цепь поисков, не увязанных с накопленным опытом.

Чтобы избежать этого, необходима объективная и полная картина истории изучения романтизма с четкими характеристиками путей исследования, методологии, итоговых результатов. Но обобщение, систематизация, выявление новаторства и значимости каждого этапа развития и всего научного поиска – задача более сложная, чем анализ конкретного литературного явления. И она посильна только зрелому коллективу специалистов. Одному осуществить ее нереально. А поскольку история науки о романтизме еще не создана, современные исследователи сталкиваются с опасностью фрагментарности подхода, зависимости от локальных, все более «технологичных» методов современного изучения литературы. При этом важно сохранить взгляд «сверху», тот масштабный подход к романтизму, который был свойственен XX веку и позволял обобщать романтическую эпоху, ее философию, эстетику и поэтику^*.

Осмысление романтизма в отечественной науке ХХ века претерпело свою эволюцию от мучительных раздумий А. Веселовского («Жуковский. Поэзия чувства и сердечного воображения». М., 1904) и коллективных поисков в трехтомном труде («История западной литературы. Эпоха романтизма». Под ред. проф. Ф.Д. Батюшкова. М., 1912–1914) до обобщения эстетики романтизма (В. Ванслов), своеобразия и типологии его проявления в национальных литературах: немецкой (В. Жирмунский, Н. Берковский), английской (А. Елистратова), французской (Д. Обломиевский), русской (Г. Гуковский, Ю. Манн), американской (А. Николюкин), польской (Л. Софронова).

И сейчас в XXI веке многие проблемы продолжают интересовать исследователей. Несводимость романтизма к любым версиям, невмещаемость его в историко-литературные и типологические построения побуждают вновь и вновь обращаться к этому явлению, пытаться понять его с высоты современных знаний об истории, культуре, логике художественного развития. Результаты этого обращения чаще всего не соответствуют ожиданиям и вызывают чувство бессилия и несоразмерности предмета изучения реальным возможностям исследователя, но влечение к неизвестному неизбежно. Каждый, кто соприкасается с этой эпохой, чувствует в романтизме не только скрытую тайну, но и мощный заряд духовной энергии, дерзость сознания, которая притягательна и благотворна и в прагматическом XXI веке. Интерес этот, на наш взгляд, вызван несколькими причинами.

Во-первых, романтизм был столь мощным прорывом сознания во всех областях (философия, эстетика, теория искусства, психология), что его прозрения и представления не смогли исчерпаться в практической деятельности романтиков и служили питательной почвой для последующих художественных исканий: от реализма, натурализма и символизма до модернизма и постмодернизма. Каждое из них использовало те или иные грани романтической концепции в своей интерпретации для достижения своих целей.

Романтический взгляд на мир оказался шире и многомернее того, что смогла извлечь из него практика искусства первой трети XIX века. Такого взлета теоретической мысли, такой смелости устремлений и высоты прозрений последующее развитие искусства XIX–ХХ веков достичь не смогло. И хотя романтическое миропонимание было позднее отклонено как не соответствующее новым историческим потребностям, оно не было превзойдено в своих высотах ни реализмом, ни модернизмом. Никогда далее человек в его высших возможностях не был поднят на ту высоту, на которую его возвели романтики. Последующее развитие (от натурализма до модернизма) было направлено на постижение несовершенства человеческой природы, опасности ее для существования цивилизации и самой жизни в условиях ХХ века.

Во-вторых, романтизм не ограничен областью искусства, а представляет собой общественно-историческое и духовное движение, которое оказало воздействие на все последующее развитие художественного и шире человеческого сознания вообще. Романтизм остался резервным капиталом культуры и художественного мышления, напоминающим время от времени о своем потаенном существовании. При благоприятных условиях в переходные периоды он проявляет себя в разных формах – от романтических тенденций и течений внутри других методов до индивидуального самостоятельного.

В-третьих, в художественной практике романтики не успели освоить и реализовать свою литературную теорию. Возникло несоответствие теоретического взгляда, устремленного к высшим возможностям человека, и практического использования тех открытий, которые намечали новые перспективы искусства. Это была неизбежная дистанция между идеальным и реальным. Дух мысли воспарил над реальностью, и с этим приходилось мириться и принимать как неизбежность. Теория, создаваемая романтиками, приобрела как бы самоценную значимость. Конечно, художественный опыт писателей опирался на культуру прошлого и неизбежно включал ее, но новое видение мира требовало новых подходов, иных творческих решений и ракурсов.

Наиболее острые и результативные споры о наследии романтизма развернулись в 1960–1970-е годы. Тогда в отечественном литературоведении активизировался интерес к историческому развитию романтизма, его традициям в искусстве ХХ века, и в частности – в советской литературе. От анализа творчества конкретного писателя и романтизма в отдельной национальной литературе¹ исследователи переходили к рассмотрению историко-литературных связей², к типологическим обобщениям романтизма как культурного движения³. В 1970-е годы большее внимание стало уделяться философско-эстетическим основам романтизма⁴, его художественной системе⁵.

В 1970–1990-е годы возникли региональные центры изучения романтизма (Казань⁶, Тверь⁷), которые дополняли исследования столичных коллективов. Интерес к романтизму отмечен в университетах Томска⁸, Калининграда⁹. В сферу исследования была включена проблема романтических традиций в последующем развитии искусства.

Анализ романтических тенденций в советской литературе был представлен в работах А. Овчаренко¹⁰, Д. Маркова¹¹, Е. Любаревой¹², Л. Егоровой¹³, Л. Залесской¹⁴, И. Дубровиной¹⁵ и других. Однако в осмыслении природы и форм романтического исследователи придерживались разных, подчас несовместимых представлений. Многое непонятно в эстетической природе этого явления и связях его с романтизмом. Признание типологического метода, истолкование романтизма не только как общеевропейского явления, но и как этапа в художественном развитии человечества создают предпосылки для рассмотрения его как способа художественного освоения мира. Актуальное значение приобретает осмысление гносеологических основ романтизма, его концепции мира и человека, исторической судьбы в ХХ веке.

События последних 20 лет неоднозначно сказались на изучении романтизма. Распад СССР, смена социалистической формации на капиталистическую, «великая криминальная революция» пагубно повлияли на развитие гуманитарных наук. Были свернуты или заморожены программы ведущих научных институтов.

Марксистская методология была негласно отодвинута в сторону, началась полоса экспериментаторства и авторского импрессионизма. В этот период произошла смена научных поколений, была порушена подготовка кадров исследователей. Литературоведение утратило академическую основательность, потеряло высоту, на которую поднялось в результате коллективных усилий в 1970–1980-е годы.

Но одновременно открылись и новые возможности. Издательский бум обеспечил публикацию неизвестных для широкого читателя произведений зарубежных романтиков. Были опубликованы недоступные ранее литературоведческие работы. Исследователи обрели внутреннюю свободу и независимость от цензуры. Благодаря Интернету общение специалистов стало неограниченным во времени и пространстве.

Эта новая атмосфера творчества должна была послужить толчком для следующего этапа изучения романтизма. Дело стало за научными кадрами. В атмосфере «всеобщего выживания» молодые специалисты вынуждены были поступаться теоретическими проблемами ради насущных жизненных потребностей. Естественный процесс профессионального развития был прерван. Последствия его ощутимы сегодня. Требуется время, чтобы обрели зрелость те, кто готов продолжить осмысление проблем романтизма в XXI веке и сказать новое слово.

Цель пособия – раскрыть романтизм как миропонимание и философско-эстетическую систему, охарактеризовать его новаторство и значение, представить осмысление его судьбы в XIX и ХХ веках. В качестве основного подхода избран типологический, дополненный историко-литературным анализом.

Пособие состоит из двух частей. В первой представлены теоретические аспекты романтизма: методология изучения, концепция мира и человека, эстетические принципы, осмысление исторической судьбы романтизма и его традиций в XIX–ХХ веках. Во второй части рассмотрено индивидуальное проявление романтизма в русской литературе ХХ века на примере творчества А. Грина, эстетики и поэтики его прозы.

Совмещение теоретического и историко-литературного подходов позволяет определить «конституционные» признаки романтизма, а затем конкретизировать теоретические знания при обращении к прозе писателя ХХ века. Одновременно оно выявляет своеобразие романтических принципов и поэтики в ХХ веке, новаторство русского писателя. Сочетание условного и реального мира, искусство преображения действительности 20-х годов прошлого века, использование жанра авантюрно-психологической новеллы применительно к реалиям послереволюционной России открывают жизнеспособность романтического взгляда на мир в новых исторических условиях.