"Недосозданность" человека и криминология

Даже ниспровергатель всех авторитетов социальных наук ХХ века, Ф. Фукуяма, в понимании человеческой природы в свете достижений биотехнологической революции не выходит за рамки "традиционного" философского подхода: "Человеческая природа - это то, что дает нам чувство морали, обеспечивает нам социальные навыки, необходимые для жизни в обществе, и служит основой более изощренных философских дискуссий о правах, справедливости и морали*(36)...

...Люди созданы эволюцией в виде общественных животных, которые, как правило, стремятся погрузить себя в море общественных связей"*(37).

Парадокс Ф. Фукуямы в понимании природы человека заключается в том, что, начав свой анализ с тезиса о том, что ненаучно все, что не основано на знании неврологической структуры, биохимической основы мозга и генетических истоков поведения, он приходит к утверждению, что ни одна из ветвей современной науки, обращавшихся к вопросу возникновения сознания, "не копнула глубже самой поверхности, вопреки вере многих ученых, что они сняли мистический покров с процесса в целом"*(38).

И в этом смысле никакие достижения в изучении генома человека не дают однозначного ответа на вопрос, что конкретно толкает человека на преступление - его генетические особенности, совокупность социальных факторов или то, что религиозные люди считают неким сатанинским вторжением в сознание индивидуума? (Вопросы, поставленные Гофманом в романе "Эликсиры сатаны" еще в начале XIX века и получившие свое логическое развитие в бессмертном романе Ф.М. Достоевского "Бесы".)

Задача современных криминологов, как и других обществоведов в период биотехнологической революции, состоит в том, чтобы преодолеть опасный разрыв между естественными и гуманитарными науками в познании человека, их самоизолированность друг от друга*(39).

Криминология не может игнорировать новейшие философские взгляды на человека, основанные на последних достижениях генетики поведения и исследованиях в области генома человека. В соответствии с ними "в биологическом смысле человек рождается "недоделанным" и на протяжении всей своей жизни остается зависимым от помощи, внимания и признания со стороны своего социального окружения, неполнота определяемой цепочками ДНК индивидуации становится заметной именно в тот момент, когда в него вмешивается процесс общественной индивидуации. Жизненно-историческая индивидуация завершается социализацией"*(40).

Надо отметить, что еще задолго до появления науки генетики - в ХIХ веке великий русский философ Н.Ф. Федоров писал, что "о человеке и нельзя сказать, что он создание природы, напротив - он есть результат именно недосоздания..."*(41)

Развивая (или упрощая) мысль о человеке "недоделанном" ("недосозданном"), можно утверждать, что если генетически одаренный ребенок вырастает среди волков, то Шекспиром или Моцартом он уже не станет. Он останется Маугли, или "недоделанным" человеком. Путь других живых существ заранее предопределен, он в минимальной степени зависит от среды. Человек же никогда не станет человеком, если не пройдет путь социализации. Если собаке предопределено лаять, безотносительно того, где она вырастает, то человек никогда не научится говорить без окружения людей. И в этом смысле человек - недосозданное существо. Его доделывает среда.

Иными словами, чтобы генетическая программа сработала, ее должны запустить механизмы социализации.

В этой связи весьма образно данную проблему сформулировал Д. Майерс: "В отличие от лосося, мы не рождаемся с точным генетическим кодом, который руководит нашими поступками во всех жизненных ситуациях. Многое из того, что мы делаем, нам необходимо познать на опыте. И хотя мы прикладываем немалые усилия, чтобы найти верное направление в жизни, в отличие от лосося способность учиться дает нам многочисленные преимущества над животными и гибкость в поведении"*(42).

К близким выводам еще в начале 60-х годов прошлого века пришел выдающийся советский генетик В.П. Эфроимсон, который считал, что:

1. Зарождение потенциального гения - проблема биологическая, генетическая.

2. Развитие гения - проблема биосоциальная.

3. Реализация гения - проблема социобиологическая*(43).

Даже если дальнейшие исследования в области генетики действительно выделят "гены агрессивности", порождающие насильственное преступное поведение, то "потенциальных преступников" с такими генами надо рассматривать по аналогии с моделью, предложенной В.П. Эфроимсоном для потенциальных гениев:

1. Зарождение "потенциального преступника" - проблема биологическая, генетическая.

2. Развитие потенциального "преступника" - проблема биосоциальная.

3. Реализация потенциального "преступника" - проблема социобиологическая.

Весьма схожую позицию занимает и ряд современных российских ученых-биологов. Например, доктор биологических наук А.П. Акифьев считает, что несмотря на убедительные выводы исследований в сфере генетики поведения о влиянии наследственных факторов на преступное поведение, все же нельзя сказать, что существуют специальные гены или хромосомы преступности. "Ни один человек не родится преступником. Однако есть такие генотипы, на основе которых формируется некая социальная ориентация, которая в определенных условиях одного человека толкнет на преступление, тогда как другой его не совершит никогда"*(44).

Профессор Н. Янковский (заведующий лабораторией анализа генома Института общей генетики РАН) полагает, что уровень нашей активности, склонность к риску определяются тем, в какой конкретно форме находятся некоторые рецепторы к веществам, которые нас утихомиривают или, наоборот, возбуждают. Эти особенности рецепторов заданы исходно генетическим текстом. Есть такие люди, у которых этот ген находится в состоянии, когда человек легко возбудим, ему нужны новые впечатления, ему нужен риск. Будет ли он при этом спасателем или бандитом (одно и то же состояние наследственной информации), зависит от среды*(45) (но это не означает, что среде надо отдавать роль причины, а генам - условий. - В.О.).

Подходы к определению роли генетических факторов в преступном поведении, предложенные В.П. Эфроимсоном, А.П. Акифьевым, Н. Янковским, можно отнести к так называемому мягкому биологическому объяснению поведения.

Концепцию разделения биологического объяснения поведения на "жесткое" и "мягкое" разработал немецкий психолог Е. Туркхаймер*(46). В соответствии с этой концепцией "жесткое объяснение" - это объяснение, при котором тенденция высокого уровня (внешняя тенденция) объясняется с точки зрения некоего специфического "структурно и функционально локализованного" биологического механизма (например, такое жесткое объяснение явно просматривается в рассмотренной выше позиции генетика Л.И. Корочкина).

Что касается "мягкого биологического объяснения", то под ним понимается объяснение, при котором просто констатируется существование некоторой биологической основы характеристики внешнего уровня.

Криминальности, наряду со склонностью к разводам и т.д. Е. Туркхаймер дает именно "мягкое биологическое объяснение" в том смысле, что люди от рождения различаются по уровню предрасположенности к тем или иным свойствам или состояниям. Но из этого ни в коем случае не следует, что эти свойства и состояния биологически обусловлены в жестком смысле, что они представляют собой конкретные биологические механизмы, обеспечивающие тенденцию высокого уровня.

Эти последние тенденции высокого уровня объясняются, главным образом, сложными системами социального уровня.

Если вернуться к объяснению двойного роста числа убийств в России за последние 15 лет, то, исходя из такого методологического подхода, можно предположить, что в данный минимальный исторический отрезок времени сложились "идеальные" социальные условия для реализации агрессивных генетических наклонностей определенной части населения.

Задача социальной составляющей криминологии - вскрыть, описать эти социальные факторы, выработать меры по их социальному блокированию. Задача биологической составляющей криминологии - выявить среди лиц, совершивших конкретные преступления (конечно, вменяемых), и лиц, в отношении которых можно прогнозировать совершение преступлений, определенные биологические факторы, способствующие противоправному поведению, с целью их корректировки социальными и медицинскими средствами (при выявленных - наркомании, алкоголизме, заболеваниях центральной нервной системы).

Такой двуединый подход с приоритетом мер социальной профилактики позволяет преодолеть опасность "геноломброзианства", реальную угрозу дискриминации по результатам генетических тестирований. Это касается предложений о решении социальной проблемы преступности только с помощью генной инженерии.

В этой связи следует согласиться с мнением российского философа П.Д. Тищенко о том, что, если учесть, что каждый человек обладает значительным числом генов, отклоняющихся от среднестатистических "норм", то угроза "диктатуры нормальности" достаточно реальна*(47).

П.Д. Тищенко прав и в том, что генетическое объяснение бедственного положения (в том числе и способствующего преступности. - В.О.) определенных слоев населения или этнических групп снимает ответственность с властей, избавляет от необходимости учитывать исторические и социальные факторы их развития, предлагает упрощенное, легко тиражируемое средствами массовой информации объяснение, которое уже содержит в себе знакомые евгенические рецепты "лечения"*(48).