19) «Мир до конца непознаваем» (кант)

На основную тематику своих работ Кант вышел еще в ранний, так называемый докритический период творчества, когда, будучи скромным преподавателем философии и логики в Кенигсберге, он прочел знаменитую в ту пору книгу Сведенборга о так называемом «духовидении». В этой самой книге Сведенборг описывал свои мистические опыты по чтению мыслей других людей, находящихся от него на большом расстоянии.

В ответ на эту нашумевшую работу Кант написал сделавшую его знаменитым книгу «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизика». В ней философ впервые написал о том, что человек не имеет права судить ни о чем мистическом, не может объяснить явления духовной жизни, исходя из каких бы то ни было «видений» или «грез». Напротив, считает Кант, любые грезы должны быть тщательно проверены логикой рассудка на предмет обнаружения в них разного рода магии и мистики, не являющихся предметами науки.

Таким образом, в истории философии впервые прозвучала тема необходимости ограничить безмерные претензии разума на познание окружающего мира и самого себя. На первый план с этого момента выходит стремление философов не уноситься в высоты мысли, забывая о том, что под ногами каждого мыслителя должна быть твердая почва, а пытаться проверить каждое свое предположение строго научно, чтобы избежать разного рода ошибок.

Когда предложенная идея распространилась и стала широко обсуждаться, Кант продолжил свои изыскания, предприняв всестороннее изучение мыслительных способностей человека, которое спустя десять лет изложил в трех своих знаменитых творениях: «Критика чистого разума», «Критика практического разума» и «Критика способности суждения». В каждой из этих работ Кант с новой точки зрения обосновал ограниченность человеческого познания строгими рамками дозволенного и во всеуслышание заявил о том, что выходить за эти рамки недозволительно тому, кто претендует на звание истинного философа.

Однако еще до того, как заняться написанием «Критик», Кант предпринял поистине грандиозное исследование философского наследия предшествующей эпохи. Так, в работе 1759 года «Опыт некоторых рассуждений об оптимизме» он, разбирая положение Лейбница о нашем мире как лучшем из миров, изложенное последним в знаменитой книге «Теодицея», приступает к анализу содержания текста, руководствуясь, правда, все еще методологией и аппаратом метафизики. Но делает он это исключительно для того, чтобы подвергнуть критике выводы, сделанные Лейбницем и приводившие в негодование философскую общественность еще в эпоху французского Просвещения (вспомнить хотя бы Вольтера, который в одной из своих повестей буквально высмеял идею о «лучшем из миров», полученную Лейбницем в результате чисто логических операций, не опирающихся ни на какие научные данные).

Однако вернемся к знаменитым трудам Канта. Наиболее важной из трех книг с названной точки зрения является «Критика чистого разума», каждая из страниц которой – своего рода предостережение от попыток человека размышлять о том, во что можно только верить, или существование чего можно лишь предполагать.

Основная идея книги состоит в следующем: круг действий разума ограничен сферой человеческих чувств, за которую выходить не следует. Каждый из людей ощущает нечто своими органами чувств, и только об этом он может размышлять и говорить. Все, что может быть воспринято (хотя бы теоретически), – вот предмет новой философии. То же, что находится вне наших восприятий (бессмертная душа, бесконечность космического пространства, Бог), – все это недоступно для философии, так как никакое научное знание о названных объектах невозможно. Мы можем только предполагать (руководствуясь догматами религии и собственной верой), что после смерти нашего тела душа продолжит свою жизнь на небесах, что Космос бесконечен (ведь это так трудно представить!). И еще труднее представить себе, каков на самом деле Бог, ведь мы привыкли видеть его на иконах в человеческом образе, а отцы церкви в своих многочисленных творениях сходятся в том, что истинная природа Божества непостижима для человеческого разума.

Исходя из подобной идеи, Кант предлагает делить все предметы, о которых может размышлять человек вообще, на «вещи сами по себе» и на «вещи для нас», то есть на то, что существует непостижимым для рассудка образом (и об этом, следовательно, нельзя философствовать), и на предметы, существование которых мы вполне можем познать, руководствуясь своими органами чувств. Так, вещами для нас будет то, с чем мы сталкиваемся в повседневной жизни (предметы мебели, домашнего обихода, природные материалы и т. д.), а тем, что само по себе, остаются уже названные выше душа, Космос и Бог.

При этом даже о «вещах для нас» мы не можем знать истину, так как картина, которая представляется посредством зрения, слуха, осязания и обоняния, может вовсе не походить на то, как все обстоит на самом деле (ведь органы чувств могут быть несовершенными, неразвитыми, с разного рода физическими патологиями: например, у человека плохое зрение или плохой слух). Поэтому никогда не стоит ассоциировать между собой «вещи для нас» (то есть вещи как мы их себе представляем) и «вещи сами по себе» (как они существуют на самом деле). Они совершенно несовместимы, аналогично тому, как несовместимы между собой живое человеческое лицо и фотография этого лица.

Поначалу может показаться, что кантовская идея заводит в тупик, ведь, размышляя подобным образом, человек оказывается в ситуации, когда познание становится вообще невозможно. Действительно, объявив во всеуслышание о том, что вещи, может быть, вовсе и не такие, какими мы их представляем, Кант зародил среди философов колоссальные сомнения, выразившиеся в идеях о беспомощности человека, о его замкнутости в среде призраков, которых производит его сознание и которые совершенно далеки от реальности явлений и вещей. Следовательно, единственный выход из подобной ситуации – опустить руки и прекратить философствовать вовсе. Однако Кант оставил небольшую лазейку для человечества, поместив ее на страницах «Критики практического разума».

В этой книге, напомнив читателю еще раз о том, что истинное существование вещей непостижимо, философ заявил, что непостижимость эта распространяется только на человека как часть природы, подверженную ее законам. Когда же речь заходит о человеке как существе духовном, то есть сверхприродном, возможность для познания бессмертной души и Бога появляется снова. Именно здесь, в душе верующего индивидуума, и ютятся понятия о «вещах самих по себе», и никто не может посягать на их истинность, пусть даже при помощи научного анализа.

Подобные размышления Канта имели колоссальный успех в философской среде и произвели эффект разорвавшейся бомбы. С тех пор, как он провозгласил невозможность переступать границы дозволенного в познании, ни один автор не мог на страницах своих сочинений размышлять о чем-либо, не проверив собственные размышления строгой наукой. Идея Канта о невозможности познать вещи таковыми, какими они являются в действительности, положила начало двухвековой традиции критического философствования, ознаменовавшей собой кризис метафизики вообще.

* * *

Известно, что великий Кант никогда не был женат. Многие его знакомые спрашивали философа о причинах нежелания связывать жизнь с женщиной. Уже будучи престарелым, Кант ответил на этот вопрос так: «Когда женщина была мне нужна, у меня не было средств содержать ее. Когда же у меня появились средства, она была мне уже не нужна».