8. Предпосылки научной революциив естествознании на рубежеXix—XX вв.

Наука никогда не стоит на месте, постоянно включая в зону анализа новые факты и явления. Стараясь быть доста­точно строгой и основательной, наука не может пройти мимо случаев, не получивших приемлемого истолкования с пози­ции принятых в ней законов и стандартов. Особенно часто это проявляется при выходе научных исследований на новые объекты, тем более принципиально новые, какими стали для науки на рубеже XIX—XX вв. объекты микро- (т.е малые и бесконечно малые) и мегамира (т.е. большие и бесконечно большие объекты космического уровня). Осмысление объек­тов такого рода потребовало от науки изменений схем позна­вательной деятельности, норм и идеалов, понимания опор­ных категорий — иными словами, потребовало настоящей научной революции.

Толчком к новым подходам к естественной науке стали ра­боты С. Карно (1796-1832), Р. Клаузиуса (1822-1888) и дру­гих ученых в области термодинамики, показавшие всевозрастающую роль в этой дисциплине случайностей, неопределен­ности, необратимости процессов. Тем самым было существенно поколеблено принципиальное положение классического естествознания о безусловном доминировании в мире гармонии над хаосом, закона над случайностью, определенности над нео­пределенностью. А одним из частных выводов новой термоди­намики был удивительный и пугающий вывод о неизбежности тепловой смерти Вселенной. Спокойный и такой предсказуе­мый мир земной и небесный, каким он выглядел в канонах классического естествознания, вдруг предстал парадоксальным и непредсказуемым, нарушающим привычные и, казалось бы, «на века» установленные законы развития природы

К концу XIX в. было существенно поколеблено также и положение классического естествознания о тождестве материи и вещества. Физики в это время считали, что в мире суще­ствуют не только вещественные объекты в твердом, жидком и газообразном состоянии, но и электричество, и эфир (не­весомая и непрерывная среда, передающая электрическое и магнитное взаимодействие). В то же время сохранялось убеж­дение, что все процессы в природе можно, так или иначе све­сти к механическому взаимодействию мельчайших частиц — атомов, частиц эфира и т.п. Однако уже к концу XIX в. ги­потезу механического эфира пришлось отбросить, и ее место заняло представление об электромагнитном поле, колебания которого порождают столь различные явления, как видимый свет, радиоволны, рентгеновское излучение.

Предметное изучение проблем электромагнетизма в рабо­тах английских физиков М. Фарадея (1791 — 1876) и Дж. Макс­велла (1831 — 1879) в конечном счете, привело авторов к изме­нению представлений о прерывности и непрерывности мате­рии, подорвало основы классических понятий абсолютного пространства и абсолютного времени. Например, выдающий­ся ученый, физик-теоретик А. Эйнштейн (1879—1955) рас­смотрел этот вопрос уже в 1905 г. в своей частной теории относительности.

Особенно много споров развернулось вокруг феномена «ис­чезновения материи». Обнаружение в опытах эффекта «раз­деления атомов» на более мелкие части, открытие электро­на, превращаемости атомов и радиоактивного распада четко поставило под сомнение классическую идею о дискретном (прерывном) существовании материальных объектов в неиз­менном пространстве. Скажем, радиоактивный распад ато­мов был истолкован в те годы рядом авторов как превраще­ние материи в энергию, т.е. по сути ее прямое «исчезнове­ние». В этом же духе был истолкован феномен исчезновения массы электрона в зависимости от энергии поля. Ведь в клас­сической механике Ньютона считалось, что масса и объем материальных тел неизменны и изначально заданы. Исчез­новение же массы электрона в зависимости от преобразова­ний структуры поля и скорости движения представало как нон­сенс, как существенный подрыв ранее незыблемых представ­лений о мире.

Некоторые ученые-физики, например австриец Э. Мах (1838—1916), предполагали, что сама материя — это не некая объективная реальность, а абстрактная идеальная структура. В этих условиях многие исследователи фактически стали отхо­дить от материалистического, традиционного для классичес­кого естествознания, понимания мира, склоняясь к идеалистическим схемам. Фактически сложилась кризисная мировоз­зренческая ситуация, требовавшая глубокого общенаучного и философского осмысления.

Не случайно именно в те годы (1909 г.) появилась концеп­туальная философская работа В.И. Ленина (1870—1924) «Ма­териализм и эмпириокритицизм», в которой он рассмотрел глубокий кризис в физике и высказал ряд важных идей по его преодолению. В частности, он показал, что исчезла не ма­терия, а наши устаревшие представления о ней как дискрет­но существующих в пространстве вещественных объектах с не­изменными характеристиками.

По мнению В.И Ленина, представления о материи не сле­дует жестко увязывать с какими-то конкретными формами ее проявления. В этом смысле электрон, известная в то время наиболее мельчайшая и неделимая частица, так же неисчер­паем, как и атом, оказавшийся сложным и делимым образо­ванием. Понимать материю, следовательно, стоит именно диалектически, как некую объективную реальность, данную людям в ощущениях и существующую независимо от людей. Этот вывод В.И. Ленина, сформировавшийся под влиянием марксизма, стал опорным для создания новой модели есте­ственной науки.

Существенным трансформациям подверглось и понимание таких опорных категорий-понятий, которые показывают ре­альное бытие материи как пространство, время, взаимодействие. Эйнштейновское понятие «пространственно-времен­ного континуума», в котором реально существуют материаль­ные объекты, исходило из того факта, что, во-первых, и пространство и время предстают сложными, изменчивыми ве­личинами (искривление пространства, изменение хода вре­мени и т.п.), а во-вторых, они выступают тесно связанными друг с другом, взаимоопределяющими. Гораздо более слож­ным стало представлять и материальное взаимодействие, уже не как исключительно гравитационное, но и электромагнит­ное. Итак, материальная основа мира представала в новой формирующейся модели науки сложной, изменчивой, пара­доксальной, во многом непредсказуемой.