Клеф (573-574), владычество герцогов (574-584)

Лангобарды по смерти Альбоина выбрали королем Клефа; но он навлек ненависть на себя своей жестокостью и, процарствовав только полтора года, был убит одним из своих слуг. В несовершеннолетие его сына, Автариса, вельможи не избирали короля, государство впало в анархию: каждый из 35 герцогов делал, что хотел и брал все, что мог захватить. Завоевания в это время прекратились. Герцоги фриульский, сполетский, беневентский приобрели такую самостоятельность, что и впоследствии связь их с лангобардским королевством оставалась слаба; но они были полезны ему, как пограничные военачальники, защищавшие его от аваров и греков. При анархии долгого междуцарствия, у греков возникла надежда изгнать из Италии ариан-лангобардов при помощи франков, приверженцев православия, или по крайней мере отнять у еретиков некоторые области. Хильдеберт король австразийский, правнук Хлодвига, взяв у византийцев деньги, занял альпийские проходы и пошел в долину помогать экзарху равеннскому в войне с лангобардами. Они удержались, благодаря своей храбрости и тому, что франки и греки действовали порознь, без общего плана. Но опасность была велика; лангобарды увидели необходимость иметь одного правителя и подняли на щит храброго Автариса, сына Клефа.

Автарис (584-590)

Герцоги отдали королю на содержание двора и дружины половину земель, захваченных ими в междуцарствие. Автарис оправдал надежды народа. Франки подверглись тяжкому поражению и были прогнаны за Альпы; у греков были отняты завоеванные ими области, и границы государства были отмечены копьем Автариса на Ретийских Альпах и на колонне у Мессинского пролива. Он дал правлению прочную монархическую форму, удовлетворявшую требованиям и порядка и свободы. Вельможам за верную службу давал он денежное жалованье и бенефиции, утвердил за народом право изби­рать короля и установливать законы в собрании на Павийской равнине.

В разсказах об Автарисе уже появляется дух средневекового рыцарства. Предание говорит, что он сватал прекрасную дочь баварского герцога Гарибальда Теоделинду и, соскучившись медленным ходом переговоров, поехал сам с посольством ко двору герцога, чтобы, не открывая своего имени, поздравить свою невесту королевою Итальянской и проводить ее в столицу. Он не был узнан. Теоделинда отправилась с посольством к жениху в Италию. Когда поезд доехал до лангобардской границы, Автарис с изумительной силой и ловкостью бросил свою секиру в дерево и сказал баварскому конвою Теоделинды: «Такие удары делает оружие короля лангобардского».

Агилульф(590-615) и теоделинда

Автарис умер через год после того, как отпраздновал в Вероне свое бракосочетание с Теоделиндой. Его вдова вышла за его родственника, герцога туринского Агилульфа; лангобарды, уважавшие её добродетель и ум, избрали её мужа королем и короновали его в Милане. При муже и при следующем короле Адельвальде Теоделинда имела большое влияние на правление и законодательство. Она еще в Баварии была усердной последовательницей православия; назидательные письма папы Григория Виликого еще более усилили её преданность православной церкви; она была защитницею православных итальянцев от гонения ариан-лангобардов и всеми силами содействовала расширению папской власти. Она убедила своего мужа дарить имения православным храмам и возвратить православным епископам отнятые у них права. Она построила собор в Монце и положила там на хранение корону лангобардских королей, называвшуюся железной. Эта национальная святыня лангобардов по­лучила назваше железной, потому что нижний край её имел внутри железный обод, сделанный, как говорили, из гвоздя, находившегося в числе тех, которыми был пригвожден ко кресту Спаситель.

Агилульф энергично вел войну с византийцами и отнял у них Падую, Мантую, Кремону и некоторые другие города Северной Италии. Он подходил к воротам Рима, и население го­рода ужаснулось его; папа Григорий Великий прервал свои проповеди в заботах о защите Рима, о пособии бежавшим из него и о выкупе пленных, которых лангобардский король послал связанных веревками во Францию на продажу в рабство.

В эти годы войны было окончательно уничтожено благосостояние Италии, а Рим утратил последние остатки блеска. Могучее дерево, под тенью которого покоились народы, лишилось листьев и ветвей, и иссохший ствол его истлевал, повергнутый на землю. На словах, Рим с окружающими его местностями считался принадлежащим к равеннскому экзархату, важнейшими частями которого были окрестности Венеции, болотистые области Феррары и Коммакио, приморье от Римина до Анконы и город Неаполь с его окрестностями. Но Рим был отделен от Равенны неприятельскими землями, должен был обороняться собственными силами; гарнизон, стоявший в нем, был малочислен, и воины, получая жалованье очень неисправно, не имели охоты сражаться; потому судьба Рима зависела главным образом от забот папы, в руки которого и стала переходить светская власть; особенно стало возростать влияние папы на дела со времени энергичного и ловкого Григория Великого. Но хотя авторитет папы и был теперь очень важен для всех православных народов западной церкви, он не значил ничего для еретиков лангобардов, часто подступавших к Риму и опустошавших его окрестности. Римляне не смели выходить за ворота города; виллы их разрушались, сады портились, и Римская Кампанья постепенно обратилась в бесплодную пустыню с испорченной водой и миазматическим воздухом. Вода Тибра, заливавшая улицы Рима при наводнениях или прорывавшаяся через провалы береговых насыпей, образовала в низменных частях города огромные лужи, гниение которых производило лихорадку и другие болезни, так что однажды во время религиозной процессии упали мертвыми восемьдесят человек. К этим бедствиям часто присоединялся голод, производимый прекращением подвоза хлеба с моря. Римляне впали в уныние, отнимавшее у них последние нравственные силы. — К византийской империи еще принадлежали Сицилия, Корсика, Capдиния и южный конец Италии, нынешняя Калабрия. Все эти византийские владения беднели подобно Риму. В Сардинии, причислявшейся к провинции Африке, ожило язычество, и правитель острова давал за определенную пошлину дозволение приносить жертвы богам. Корсика была дотого угнетена налогами, что многие продавали своих детей.