Исторические условия развития

В то время как во Франции происходила великая буржу­азная революция, в Германии продолжали держаться старые формы государственной и общественной жизни. По-прежнему раздробленная на сотни княжеств, Германия управлялась кар­ликовыми самодержцами. «Каждый из этих 1000 князей — абсолютный монарх; это — грубые, невежественные негодяи, от которых нечего ждать совместных действий, — писал Ф. Эн­гельс, язвительно прибавляя:—но наиболее позорное их пре­ступление— самый факт их существования»¹.

Политическая раздробленность страны мешала процессу пе­рехода от феодального способа производства к капиталистиче­скому. Этот процесс происходил в Германии чрезвычайно мед­ленно и в необыкновенно уродливых формах. Германская буржуазия, распыленная по мелким княжествам, была лишена сознания своего национального единства. Она во всем зависела от князей, чиновников и помещиков-юнкеров. Ф. Энгельс пишет о немецком бюргерстве: «Оно приобрело свойственный ему крайне резко выраженный характер трусости, ограниченности, беспомощности и неспособности к какой бы то ни было ини­циативе, между тем как почти все другие крупные народы как раз в это время переживали быстрый подъем» ².

Экономически отсталая Германия не была готова к буржу­азной революции, потому что не существовало еще такой социальной силы, которая возглавила бы борьбу народа против прогнившего феодального строя. Пролетариата в Гермааии в это 'Время еще не было. Трусливое немецкое бюргерство больше всего боялось движения народных масс.

Наибольшим влиянием среди германских государств пользо­валась Пруссия. Это небольшое королевство, возглавляемое династией Гогенцоллернов, было главным оплотом реакции в стране. Именно в это время сложилось понятие «пруссачества», то есть культа грубой силы, оголтелого национализма, тупой ненависти ко всем другим странам, раболепного пресмыкатель­ства перед властями. Этот пруссаческий дух был ненавистен всем передовым людям Германии — Лессингу, Гёте, Шиллеру. И все же пруссачество было огромной силой, которая в даль­нейшем объединила Германию, возглавив внутреннюю и внеш­нюю политику страны.

Французская буржуазная революция произвела в Германии огромное впечатление. Она «точно молния ударила в этот хаос, называемый Германией» '. Под непосредственным влиянием со­бытий во Франции уже в августе 1789 года вспыхнули кресть­янские волнения в Эльзасе, в прирейнских землях. В августе 1790 года произошло крестьянское восстание в Саксонии, а в августе 1793 года — в Силезии.

События французской революции всколыхнули немецкое бюргерство, заставили его проснуться от многовековой спячки, пробудили энтузиазм. Правда, говорит Ф. Энгельс, «это был энтузиазм на немецкий манер, он носил чисто метафизический характер и относился только к теориям французских революцио­неров». Дальнейшее углубление французской революции привело ' к тому, что «этот энтузиазм Германии сменился фанатической ненавистью к революции»².

Германские князья и юнкерство попытались дать отпор на­ступлению революции, грозившей распространиться по Герма­нии. Подстрекаемые Англией, Австрия и Пруссия начали под­готовку к войне против революционной Франции. Результатом провокационной политики Австрии и Пруссии было то, что революционная Франция сама объявила войну Австрии (ап­рель 1792 года), после чего она оказалась также в состоянии войны с Пруссией, связанной с Австрией союзным договором. Эта война была неудачна для пруссаков. Французские войска вскоре подошли к Рейну. Народные массы Рейнской области встречали французов как своих освободителей. В городе Майн-це местные демократы под руководством писателя Георга Форстера создали революционное правительство — Майнцскую коммуну.

Французская революция оказала большое влияние на обще­ственную жизнь Германии. Это влияние проявилось в различ­ных сферах идеологии. Наиболее значительные явления духов­ной культуры Германии конца XVIII и начала XIX века — германский классический идеализм в философии, немецкий романтизм в литературе — косвенно порождены французской революцией. Но конкретные исторические условия, сложившиеся в Германии конца XVIII — начала XIX века, обусловили реши­тельное преобладание в немецкой философии, литературе и искусстве консервативных течений и взглядов.

Таково, например, воздействие наполеоновских завоеваний. Правление Наполеона длилось в Германии с 1805 по 1813 год. Энгельс писал: «Наполеон не был для Германии неограничен­ным деспотом, как утверждают его враги. Наполеон был в Германии представителем революции, он распространял ее прин­ципы, разрушал старое феодальное общество. ...Наполеон раз­рушил Священную Римскую империю и сократил в Германии число мелких государств путем образования более крупных. Он принес с собой в завоеванные страны свой кодекс законов, ко­торый был бесконечно выше всех существовавших кодексов и в принципе признавал равенство. Он заставил немцев, которые до тех пор жили только частными интересами, направить свои силы на осуществление великих идей, на служение более высо­ким общественным интересам» '.

Но, будучи представителем более прогрессивной обществен­ной формации, Наполеон вел себя в Германии после поражения прусской армии при Йене (1806) как настоящий иноземный захватчик; его политика вызвала в немецком народе огромное возмущение и подъем патриотических чувств. В Германии нача­лось широкое народно-освободительное движение против ино­земцев-французов. Немецкий народ воевал с Наполеоном совер­шенно «самостоятельно и независимо от высочайших распоря­жений» ², по выражению К. Маркса. Воюя против Наполеона, он воевал также против феодальных пережитков, опутывавших его существование.

Между тем прусские юнкеры во главе с бездарным и трус­ливым королем Фридрихом-Вильгельмом III старались исполь­зовать народную борьбу против Наполеона для укрепления своего господства. Фридрих-Вильгельм III обещал народу кон­ституцию, формально провозгласил отмену крепостного состояния и согласился на ряд реформ, которые были им отменены после поражения Наполеона. Таким образом, освободительная война 1813—1814 годов способствовала не ослаблению, а укреп­лению германского юнкерского государства. Правящие классы Германии постарались превратить здоровый патриотизм немец­кого народа в реакционный национализм, нашедший выражение в публицистике, литературе, искусстве.

После падения Наполеона реакция в Германии еще более усилилась. Господствующие классы использовали его поражение для укрепления феодально-абсолютистского строя. На Венском конгрессе (1814—1815) был организован вместо уничтоженной Наполеоном Священной Римской империи Германский союз, состоящий из тридцати четырех монархий и четырех вольных городов. Руководящую роль в Германском союзе играла Ав­стрия и ее знаменитый реакционный министр князь Меттерних. В то же время Пруссия стала одним из самых активных членов организованного Меттернихом по предложению российского им­ператора Александра I Священного союза, задачей которого была борьба с революционным движением во iBcex странах, а также укрепление монархических и религиозных устоев.

После 1815 года прусское юнкерство больше прежнего уси­лило политический гнет, зорко следя за тем, чтобы в печать или на сцену не проникла какая-либо политическая крамола. Либерально-буржуазная оппозиция в Германии этого времени едва давала о себе знать. Ее единственное заметное проявление с 1815 по 1830 год—демократическое движение студенческих кружков, так называемых буршеншафтов. Движение это было в политическом отношении крайне слабым и расплывчатым. Од­нако в условиях жизни Германии этих глухих годов даже дея­тельность буршеншафтов казалась опасной немецким реакцио­нерам.

18 августа 1817 года германские студенты решили торжест­венно отпраздновать двойную годовщину — германской Рефор­мации (1517) и Лейпцигской битвы народов (1813). Они орга­низовали большое празднество в Вартбургском замке близ Эй-зенаха. Во время этого празднества были торжественно сожже­ны эмблемы деспотизма: капральская шапка и палка, косичка и офицерский мундир. Вслед за тем в университетском городе Йене был организован в 1818 году Всеобщий студенческий со­юз, преследовавший цели политической активизации студен­чества. Наконец, 23 марта 1819 года студент К. Занд заколол реакционного писателя и драматурга Августа Коцебу, подозре­ваемого в шпионаже в пользу российского самодержавия. Это политическое убийство произвело гигантские впечатление во всем цивилизованном мире. Сам Пушкин воспел в стихотворении «Кинжал» подвиг юного Занда, друга свободы и врага деспо­тизма.

Все перечисленные симптомы начавшейся активизации не­мецкого студенчества вызвали решительный отпор со стороны властей. Собравшаяся в курортном городе Карлсбаде (ныне — Карловы Вары) конференция представителей немецких госу­дарств приняла в сентябре 1819 года по предложению Меттерниха реакционнейшие Карлсбадские .постановления, поставившие университеты под строжайший надзор и установившие еще бо­лее строгий цензурный режим для 'книг, периодических изданий и спектаклей. В частности, согласно Карлсбадским постановле­ниям, запрещалось упоминать со сцены слово «бог», выводить в пьесах служителей культа, коронованных лиц и представите­лей высшей администрации. В Майнце была создана Централь­ная следственная комиссия по политическим делам. Участники патриотического движения 1813 года подвергались репрессиям. Печать была совершенно задавлена, в университетах установлен политический шпионаж.

Политическое господство в Германии принадлежало в это время Австрии, а экономическое — Пруссии. По своему эконо­мическому развитию Германия продолжала отставать от пере­довых европейских стран. Большинство населения (свыше 70%) жило в деревне и было связано с сельским хозяйством, а пос­леднее было еще сковано феодальными отношениями. Юнкерст­во сохранило в Пруссии почти все привилегии. Оно увеличило свои огромные владения и получило возможность перестраивать свое хозяйство на новый, капиталистический лад, в то же время сохраняя в деревне значительные остатки феодализма. Этот путь развития капитализма в сельском хозяйстве, называемый прусским, особенно труден, особенно мучителен для народных масс.

Развитие капитализма в городе также встречало на своем пути большие препятствия. Хотя в Германии с начала XIX века получила большое распространение капиталистическая мануфак­тура, а в 1820-х, годах значительно усилилось также машинное производство (особенно в Рейнской области, Саксонии и Силезии), тем не менее господствующее место продолжало зани­мать ремесленное производство. Политическая раздробленность Германии, внутригерманские таможенные перегородки значи­тельно тормозили развитие капитализма. Потому огромное значение имело создание Германского таможенного союза (1834), способствовавшего образованию внутреннего рынка в Герма­нии. Создание Таможенного союза содействовало усилению политического влияния Пруссии. Оно же дало сильный толчок развитию германской индустрии. В результате развития в Германии крупной промышленности начинает крепнуть рабочий класс, который выступает в 1840-х годах уже как самостоятель­ная общественная сила.

Освободительное движение в Германии, начинающееся по­сле окончания борьбы против Наполеона, проходит в своем развитии через три этапа. На первом этапе в этом движении ведущую роль играли буршеншафты. Второй этап освободитель­ного движения (1830—1840) связан с огромным влиянием Июльской революции 1830 года во Франции на общественно-политическую жизнь Германии. Эта революция дала мощный толчок росту в Германии либерального и демократическо­го движения. Под влиянием французских революционных со­бытий происходят волнения во многих германских государствах. Но уже в эти годы немецкая буржуазия настолько боялась рабочего движения, что готова была на любой компромисс с прусской монархией и юнкерством.

Буржуазия видела в прусском государстве силу, способную объединить Германию и утвердить германскую промышленность не только на внутреннем, но и на внешнем рынке. Действитель­но, Пруссия была в это время наиболее развитым германским государством, которое и в экономическом и в политическом от­ношении могло возглавить борьбу за объединение страны. Но планы объединения Германии «сверху» не соответствовали инте­ресам народных масс, которые мечтали, что в результате объеди­нения Германия превратится в демократическую республику.

На втором этапе германского освободительного движения главной его силой становится радикальная демократическая ин­теллигенция, а главной формой движения — тайные общества, из которых наиболее знаменитее было связано с революционным драматургом Георгом Бюхнером. Новый момент в деятельности таких обществ 1830-х годов — появление наряду с радикальной интеллигенцией в этих кружках все большего ко­личества ремесленников. Деятельность тайных кружков серьез­но беспокоила австрийское и прусское правительства. Сначала в Теплице, а затем в Вене состоялись конференции министров Австрии, Пруссии и России, принявшие ряд решений о борьбе с развитием прогрессивной мысли.

Третий этап германского освободительного движения начи­нается в 1840 году, когда отчетливо изменяется его социальный характер. Оно становится теперь рабочим движением, в котором молодой германский пролетариат стихийно выступает против капиталистической эксплуатации. В 40-х годах XIX века в ряде областей Германии начинаются забастовки и восстания рабочих. Наиболее значительным из этих восстаний было восстание си-лезских ткачей в июне 1844 года, воспетое в знаменитом стихотворении Гейне, а впоследствии давшее материал для социальной драмы Гауптмана «Ткачи». Правда, рабочий класс Германии тех лет, «неразвитый, выросший <в полном духовном порабоще­нии, неорганизованный и даже еще не способный к самостоя­тельной организации, только смутно чувствовал глубокую про­тивоположность своих интересов интересам буржуазии»¹,—пи­шет Ф. Энгельс. И все же наиболее передовые представители немецких рабочих уже создают в это -время первые социалисти­ческие организации. Уже в 1833 году был создан Союз отвер­женных, а в 1836 году Союз справедливых, развивавшийся вна­чале под влиянием идей утопического уравнительного комму­низма.

В 1840-х годах демократическое движение в стране очень уси­лилось. В Германии начала назревать буржуазная революция. В эти годы на политическое поприще выступили будущие вели­кие вожди рабочего класса, основоположники научного социа­лизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Уже в свои молодые годы они занимались критической переработкой и обобщением всего лучшего, что было создано человеческой мыслью в области философии, экономики и политической мысли, и создали прин­ципиально новое учение, порожденное мировоззрением револю­ционного пролетариата, — научный социализм (марксизм). На страницах ряда периодических изданий («Рейнская газета», «Немецко-французские ежегодники», «Немецко-Брюссельская газета», «Форвертс») Марке и Энгельс призывали немецкий народ к борьбе за демократию, за социализм. Они коренным образом реорганизовали Союз справедливых, превратив его в 1847 году в Союз коммунистов, явившийся начальной формой существования партии рабочего класса. Теоретической програм­мой Союза коммунистов был написанный совместно Марксом и Энгельсом «Манифест Коммунистической партии», вышедший в свет незадолго до начала революции 1848 года. В «Комму­нистическом манифесте» был дан точный и острый анализ по­литического положения Европы накануне революции 1848 года, охарактеризованы различные разновидности социализма и оп­ределена тактика коммунистов в предстоящей буржуазно-демо­кратической революции.

Выход на историческую арену пролетариата как нового клас­са, выдвигающего свои самостоятельные требования; появление «Коммунистического манифеста» — первого теоретического до­кумента марксистской мысли; начало революционных событий в Австрии и Пруссии, подхвативших инициативу Франции, в которой произошла уже третья по счету революция, — все это намечает в истории Германии важнейший исторический рубеж.

Обращаясь к характеристике духовной жизни Германии на грани XVIII и XIX веков, мы сталкиваемся с двумя наиболее значительными явлениями германской культуры — с расцветом идеализма в области философии и с расцветом романтизма в литературе и искусстве.

Отсталая, полуфеодальная Германия породила в конце XVIII века блестящую плеяду философов. Это были Иммануил Кант, Иоганн Фихте, Фридрих Шеллинг и Георг Гегель.

Современники порожденных французской революцией вели­ких социальных преобразований, крупных открытий естество­знания, происшедшего в передовых буржуазных странах про­мышленного переворота, немецкие философы решительно от­вергли метафизические представления, утверждая, что нет в природе и обществе ничего застывшего, неподвижного, что все в мире непрерывно изменяется. Учение о единстве мира и о его развитии было великим завоеванием немецкой философии, ее ценнейшей исторической заслугой. В этой мысли объективно была заложена идея необходимости общественного прогресса, изменения существующих порядков. К. Маркс назвал филосо­фию И. Канта «немецкой теорией французской революции» ', и эту характеристику в равной мере можно отнести к раннему периоду творчества Фихте, Шеллинга, Гегеля.

У всех этих философов в той или иной форме звучала ан­тифеодальная мысль, мечты о прогрессивном буржуазном раз­витии Германии, о коренных социально-экономических преобра­зованиях. Но в условиях отсталой, раздробленной Германии с трусливой, компромиссной буржуазией буржуазные идеологи, воспринимая идеи французской революции, не видели возмож­ности достигнуть в Германии ее конечных результатов — кру­шения феодально-абсолютистского строя и расчистки пути для капиталистического развития страны.

Вместо реальной революции в Германии одна за другой со­вершались только «философские революции».

Все представители немецкой классической философии были идеалистами. Их учение носило чисто умозрительный, крайне абстрактный характер, было полностью оторвано от практиче­ских задач общественного развития Германии. Все они начина­ли с того, что видели во французской революции «величествен­ный восход солнца», по выражению Гегеля, и все в конечном счете приходили к отрицанию революционного пути развития.

Отказ от реального вмешательства в жизнь неизбежно при­водил этих философов к примирению с действительностью, к компромиссу с феодальной монархией и сословным обществом, к прославлению религии, к утверждению, что только постепенное введение реформ может изменить старый порядок. Ярче всего эти противоречия сказались в философии Гегеля. Утверждая, что весь мир является результатом саморазвития «абсолютной идеи», некоего мистического мирового духа, вечно движущегося и развивающегося, Гегель пришел к разработке диалектиче­ского метода. Это учение о развитии через борьбу внутренних противоречий, через скачкообразный переход количественных накоплений в новое качество — величайшее прогрессивное завое­вание немецкой философии. Но реакционная идеалистическая система Гегеля привела его к выводам, решительно противо­речащим его диалектическому методу: предел исторического развития, воплощение абсолютной идеи Гегель видел в прус­ской монархии! С этих же позиций Гегель доказывал «нера­зумность» революций, утверждал возможность лишь постепен­ных общественных изменений.

В немецкой идеалистической философии отразилась слабость немецкой буржуазии, ее политическая и экономическая зави­симость от феодально-абсолютистского строя Германии и ее страх перед народной революцией.

Все эти черты философии нашли выражение в эстетических учениях Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля.

Отрыв теории от практики, проповедь чисто духовного, субъ­ективно-идейного освобождения в эстетической мысли привели к отказу от просветительского социального, насыщенного поли­тической мыслью реалистического искусства.

Уже Кант (1724—1804) сформулировал теорию «чистого», «незаинтересованного» искусства, не связанного ни с какими жизненными условиями и потребностями человека. С точки зре­ния Канта, красота — это чистая форма, прекрасное есть «це­лесообразное без цели», наслаждение, получаемое от восприятия искусства, не связано с содержанием искусства, с его познава­тельным характером. Искусство — это игра. В художнике Кант видел носителя гениальной, не познаваемой разумом способ­ности к свободной деятельности духа, воссоздающего реально недостижимую для человека гармонию между необходимостью и свободой. Искусство, таким образом, существует не во имя достижения определенных жизненных целей, а вместо них. В этом учении Канта исторически ценно его стремление пре­одолеть созерцательность, эмпиричность эстетических теорий XVIII века. Но вместе с тем идеалистический, формалистиче­ский характер эстетики Канта и черты иррационализма в его определении творческого гения художника были отражением типичного для немецкой мысли отрыва теоретической мысли от реальных общественных задач.

Значительный толчок к дальнейшему развитию немецкой эс­тетики дал Фихте (1762—1814), хотя сам он разработкой эстетических вопросов не занимался. В субъективно-идеалисти­ческой философии Фихте немецкие романтики нашли предпо­сылки для многих важнейших принципов романтической эстети­ки, в частности учения о романтической иронии—вершины субъективистских устремлений немецкого романтизма.

Больше всех других философов был связан с романтиками Шеллинг (1775—1854). Он входил в Йенский кружок, разраба­тывал вопросы эстетики и даже специально — эстетики драмы. Большое значение, которое имеет в философской системе Шел­линга эстетика, объясняется тем, что он считал высшей формой духовной деятельности не нрав~ственное сознание (как Фихте), а эстетическое. Говоря о том, что искусство независимо от при­роды, что в нем отражается бесконечное, а дух и материя сли­ваются в единство, свободное от противоречий, Шеллинг уводил немецкое бюргерство от общественно-политической практики в мир фантазии, в эстетическое созерцание.

Если в ранних сочинениях Шеллинга можно найти некото­рые отзвуки идей французской революции, то в последний пе­риод своей деятельности он объявил себя сторонником мисти­ческой «философии откровения» и стал, по определению Н. Г. Чернышевского, «символом обскурантизма»¹.

Один из идейных вождей реакционного романтизма, Шел­линг вел борьбу против материалистической эстетики Дидро и Лессинга. Он принципиально провозглашал задачей искусства уход от действительности, видел в нем мистическую силу, стоя­щую выше жизни, выше науки, и предлагал заменить научное познание «новой мифологией».

Наиболее крупным из немецких философов-идеалистов был Гегель (1770—1831). По словам Энгельса, философия Гегеля «охватила несравненно более широкую область, чем какая бы то ни было прежняя система, и развила в этой области еще и поныне поражающее богатство мыслей»².

Классики марксизма-ленинизма дали <в своих трудах подлин­но научную оценку философии Гегеля, и в частности его диа­лектического метода. Вскрывая заключенное в ней рациональное зерно — идею развития, они показали, что эта идея скачкооб­разного развития, в сущности, противоречила консервативной философской системе Гегеля. Хотя гегельянская идеалистиче­ская диалектика и марксистская материалистическая диалектика полярно противоположны по своему существу, Маркс и Энгельс считали диалектику Гегеля «величайшим приобретением классической немецкой философии» ' и признавали зависимость своей философии от диалектики Гегеля.

Большой вклад внес Гегель и в развитие эстетики. Он видел в прекрасном одну из форм выражения абсолютной идеи и ут­верждал, что прекрасное в искусстве выше прекрасного в при­роде, потому что искусство создает идеал, очищенный от всего материального. Это положение Гегеля было подвергнуто резкой критике ,в трудах Н. Г. Чернышевского, и в частности в его дис­сертации «Эстетические отношения искусства к действительно­сти». Тем не менее эстетика Гегеля явилась шагом вперед по сравнению с эстетикой Канта, Фихте и Шеллинга благодаря пронизывающей ее идее развития, проходящего через борьбу внутренних противоречий. Поэтому искусство, по мысли Гегеля, должно показывать противоречия, коллизии, конфликты обще­ственной и семейной жизни. Глубокие мысли содержатся и в учении Гегеля о диалектическом единстве формы и содержания в искусстве, о диалектическом сочетании в характере общего и индивидуального, о единстве характера и обстоятельств. Тре­буя содержательности искусства, Гегель выступил тем самым против формалистических тенденций в немецкой эстетической мысли.

Однако в эстетике Гегеля, так же как во всей его философии, проявилось противоречие между его диалектическим методом и реакционной идеалистической системой, которая в конечном сче­те привела его к выводу о переходе абсолютного духа из искус­ства в религию.

Философия Гегеля отметила высшую точку в истории не­мецкого идеализма. Под воздействием развития капиталистиче­ских отношений в Германии, сопровождавшегося бурным ростом пролетариата и его участием в германском освободи­тельном движении 40-х годов XIX века, начался процесс раз­ложения германского идеализма. Это особенно ярко проявилось в разделении последователей Гегеля на два крыла — правых и левых гегельянцев (младогегельянцев). Правые гегельянцы раз­вивали наиболее реакционные стороны философии Гегеля, они прославляли прусскую юнкерскую монархию и церковь. Левые гегельянцы (Штраус, Штирнер, братья Бауэры и другие) были идеологами немецкой буржуазии, половинчатой в своих требо­ваниях. Они пренебрежительно относились к народу и считали, что весь ход истории зависит от «критически мыслящих» лич­ностей. Ранние философские работы Маркса и Энгельса — «Святое семейство» (1845) и «Немецкая идеология» (1845—