XVIII в. Еще не кончается, а в русскую литературу вла­стно вторгаются начала реализма, под знаком которого существовала литература всего XIX в.

Реалистические мотивы чувствуются в поэтических произведениях Г.Р.Державина (1743—1816), в пьесах Д. И. Фонвизина (1745—1792). Его комедия «Недоросль* выводит на сцену ту часть дворянства, которая не хотела никаких новшеств, никакого прогресса и прочно дер­жалась за крепостничество и свои привилегии.

Неотъемлемой частью российской культуры являлось народное творчество. В фольклоре второй половины XVIII в. отражались события и народные герои тех лет — Емельян Пугачев и Салават Юлаев, герои прошлых слав­ных событий, например Богдап Хмельницкий и Максим Кривонос. Знаменитый «Плач холопов*, созданный в на­родной среде, повествовал о ненависти простых людей к крепостному праву.

Многие замечательные архитектурные памятники, подлинное украшение российских городов, были созданы и XVIII в. Чего стоят Петербург, Царское Село, Павловск, Петергоф, ставшие гордостью России и мировыми архи­тектурными шедеврами!

С именем В.В.Растрелли (1700—1771), итальянского скульптора, работавшего в России, связано появление у нас к стране стиля барокко. В этом стиле он создал знаменитый Зимний дворец, не менее известный Екатерининский дво­рец в Царском Селе, комплекс зданий Смольного монасты­ря, Строгановский дворец и другие здания Петербурга.

Следом за барокко в архитектуру России пришел класси­цизм с его строгими пропорциями, стройными колоннадами, монументальностью, гармоничностью. Ярким выразителем этого стиля стал придворный архитектор Екатерины II, шотландец Ч. Камерон (1730-е — 1812). Он автор ансамбля дворца и парковых сооружений в Павловске под Петербур­гом, галереи в Царском Селе, других сооружений.

Оставил заметный след в столичной архитектуре знаме­нитый итальянский архитектор Дж. Кваренги (1744—

1817). Это он создал Эрмитаж, Смольный институт, здание Биржи, великолепные дворцы в Петергофе (Боль­шой дворец) н в Царском Селе (Александровский дворец).Все, кто бывал в Москве, видели напротив Кремля на взгорке возвышающийся монументальный и воздушный дом Пашкова (нынешняя Государственная библиотека). Это творение замечательного русского архитектора В. И. Баженова (1738—1799). Ему принадлежат проекты Большого Кремлевского дворца в Москве и Михайловского замка в Петербурге, императорского дворца в селе Цари

цыне под Москвой, другие постройки. В.И. Баженов был избран профессором Римской академии и действительным членом Болонской и Флорентийской академий.

Богатое архитектурное наследие оставил М. Ф. Казаков (1738—1812). Его главные работы — это здание Москов­ского университета на Моховой, здание Голицынской больницы в Москве (ныне 1-я Градская больница), дом Бла­городного собрания в Москве (ныне Колонный зал Дома со­юзов), иные сооружения в Москве, Твери и других городах.

Гордостью русской архитектуры XVIII в. стало творчество И. Е. Старова (1745—1808). Его лучшие тво­рения — Таврический дворец Г. А. Потемкина и Троиц­кий собор Александре Невской лавры в Петербурге.

В последние десятилетия века в России развернулось мощное усадебное строительство. Продолжало разви­ваться и деревянное зодчество. Ярким образцом его стал Шереметевский дворец в Останкине, построенный рус­скими мастерами П. И. Аргуновым, Г. Е. Дикушиным и А. Ф. Мироновым.

Переживала расцвет и русская живопись. Этот расцвет выражался во все большем переходе от условностей иконописи к реалистическим полотнам. В XVIII в. полу­чила развитие портретная живопись. Солдатский сын А. П. Антропов, крепостные художники И. П. Аргунов и Ф. С. Рокотов, выходцы с Украины Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский создали блестящую галерею портретов русских монархов, вельмож, государственных дея­телей, полководцев.

Появилась историческая живопись  библейские и древнерусские темы, а также жанровая живопись. Явле­нием времени здесь стала крестьянская тема. Художник И. А. Еремеев в своих полотнах показал жизнь простого на­рода, крестьян. Бытовые картины на крестьянскую тему создал крепостной художник М. Шибанов.

Частью общего развития русского искусства стали скульптура и музыка. Именно во второй половине XVIII в. в России осуществляется переход от прикладной, орнаментальной скульптуры к монументальной и порт­ретной скульптуре. Примером первой является знамени­тый Медный всадник — памятник Петру I, сооруженный по указанию Екатерины II французским скульптором Э. М.Фальконе (1716—1791) в 1775 г., а также памят­ник Минину и Пожарскому в Москве, автором которого стал скульптор И. П. Мартос (1754—1835).

Другое направление в скульптуре продемонстрировал Ф. И. Шубин (1740—1805). Он происходил из поморских крестьян, был другом М. В. Ломоносова. Его резцу принадлежат бюсты Екатерины II, Павла I, Ломоносова, Румянцева, Суворова, Потемкина.

В ряду замечательных деятелей культуры второй поло­вины XVIII в. стоит и удивительная фигура основателя русского театра Ф.Г.Волкова (1729—1763). Сын яро­славского купца, он стал первым русским актером и зачи­нателем русского национального театра. Поначалу он

работал в Ярославле, затем переехал в Петербург и осно­вал здесь первый профессиональный театр.

В музыкальном искусстве пока еще господствовали за­езжие оперные, балетные труппы, но уже пришло время утверждения и самобытных российских талантов. Свою музыку для народных инструментов писал композитор И. Е. Хандошкин (1747—1804), чьи произведения испол­няются и до сих пор. Создателем изумительных церков­ных хоралов стал Д. С. Бортнянский (1751—1825). Российский быт. Наиболее разительные изменения в жиз­ни населения произошли в Петербурге, Москве и некото­рых других крупных городах страны. Петербурге, на Дворцовой набережной, Невском проспекте, вдоль каналов и речек, впадавших в Неву, вельможи строили для себя роскошные дворцы. Берега Невы оделись гранитными набережными. Сделано это было по указанию Екатерины И. Ей же принадлежала мысль сооружения знаменитой решетки Летнего сада.

Дворцы были богаты и изысканны. Аристократы стара­лись сделать их похожими на императорские. Здесь были большие залы, обставленные европейской мебелью гости­ные, удобные комнаты. Изразцовые печи зимой излучали по всему помещению ровное, сухое тепло. Свечи в люстрах и канделябрах прекрасно освещали комнаты, коридоры и переходы.

В этих дворцах гремели балы, устраивались великосвет­ские приемы. Чего стоил знаменитый бал, который дал Г. А. Потемкин в своем Таврическом дворце в честь импера­трицы! Три тысячи гостей, выступление хора, балета, панто­мимы, прием в зале, превращенном в сад с фонтаном и ку­щей цветущих деревьев, с пением живых соловьев и храмом со статуей Екатерины. Ужин до 2 часов ночи, танцы до утра. 140 тыс. лампад и 20 тыс. свечей освещали это действо.

К концу XVIII в. в Петербурге стало модным содержать аристократические салоны. Здесь слышалась француз­ская речь, кипели споры о политике, литературе, искусстве. В таких салонах начинали блистать российские литературные знаменитости.

Мимо роскошных особняков по Невскому проспекту проезжали щегольские экипажи, прогуливались гвардей­ские офицеры и нарядно одетые обыватели.

Менялась и Москва. Хотя здесь не было такого богатства и блеска, как в Петербурге, но московская знать не хо отставать от запросов времени. Выравнивались ули­ки. прекратилась хаотичная застройка города, хотя за ится.

Богатые дворяне и купцы строили, как правило, двух, трехэтажные дома усадебного типа. Такой дом был отдельно от улицы садом, газонами, дорожками. Он стоял в глубине пространства, отгороженный от улицы чугунной или железной решеткой, на улицу выходили лишь крылья флигеля. Таких усадебных домов XVIII в. до сих пор н Москве сохранилось немало.

Рядом с ними стояли дома других богатых людей — ка­менные, изящные здания с колоннами. Там размещалось до 7—8 комнат — гостиные, диванная, спальня, кабинет, детская, столовая, зал для танцев. Здесь тоже стояли во­шедшие тогда в моду мебельные гарнитуры, софы и дива­ны. Ушли в прошлое лавки и грубо сколоченные столы. Появились стулья, кресла, изящные столы на изогнутых ножках, полки для книг. Стены были обклеены обоями.

По вечерам многие российские города освещались фо­нарями, в которых горело конопляное масло. По центру городов прокладывались, как в Петер­бурге, брусчатые, а чаще — деревянные мостовые.

Появились городские больницы. Ме­дицинский персонал готовили в госпи­тальных школах и медико-хирургических училищах. К концу века была создана единая система медицинских учреждений для населения. В каждом губернском городе должен был состо­ять на службе один доктор, а в уездных городах — один лекарь. Открылись аптеки. Конечно, это было ничтожно и

мало для обширной и многомиллионной страны. Строились больницы и на частные средства. Через какое-то время богатые люди передавали их городу.

Малые российские города больше походили на боль­шие села. Кроме двух-трех каменных зданий, остальные дома были деревянными. Немощеные улицы, поросшие травой, лужи после дождей, грязь осенью и весной стано­вились неотъемлемой частью таких городов.

На окраинах располагались рабочие бараки, где жили пришлые работные люди местных мануфактур, разный мастеровой народ. Это были тесные, грязные, душные по­мещения с нарами вместо кроватей. В таком бараке в об­щем помещении порой жило несколько десятков человек. Здесь же обитали и семьи. Лишь позднее внутренние по­мещения бараков стали разделять перегородками.

Города и городская жизнь с ее новшествами, конечно, имели огромное значение для общего цивилизационного развития страны. Здесь, как нигде, приживались по­следние европейские достижения в архитектуре, образо­вании, просвещении, образе жизни, одежде, питании,

отдыхе, развлечениях. Соединенные со старорусскими традициями, обычаями и привычками, они определяли основные направления быта российского населения XVIII в.

Но это вовсе не означало, что новшества захватывали всю страну. Наоборот,

они лишь подчеркивали общую за­стойность, традиционность, бедность российской жизни.

Вне городской цивилизации оставалась огромная об­ласть российской жизни — село, деревня, сельское насе­ление. Здесь, как и в городах, ощущались большие пере­пады в условиях жизни, особенностях быта. С одной стороны, частью сельского населения являлось дворянст­во. После указа о вольности дворянской и Жалованной грамоты дворянству, освобождавших дворян от обяза­тельной государственной и военной службы, значитель­ная часть дворян поселилась в своих поместьях, занялась хозяйством, стала устраивать свою сельскую жизнь.

Конечно же, между представителями сельского дворян­ства существовали большие различия. Одно дело — богатые помещики, владельцы десятков тысяч крепостных душ. Эти богачи имели роскошные поместья с великолепными \< лдебными домами, построенными по проектам знаменитых архитекторов. Другое дело — мелкопоместные лнпряне, обладавшие полутора десятками крепостных.

И все же основную часть дворянства составляли средней руки помещики, владельцы сельской усадьбы. Такие чноряне не были отделены от крестьянской жизни непре­одолимой стеной. Они постоянно общались с крестьянами, в их усадьбах жили дворовые люди, прислуга из тех  крестьян. Господа и слуги годами находились бок о бок, соприкасались с истоками одной и той же народной культуры, традициями, обычаями, поверьями, лечились у одних и тех же знахарей, пили одинаковые настои и па­рились в бане одинаковыми березовыми вениками. К тому же значительная часть дворянства, вроде фонвизинов-ской госпожи Простаковой, была неграмотной или малограмотной. Сельские усадьбы таких дворян состав­ляли неотъемлемую принадлежность российской сель­ской жизни.

Последние новшества быта обходили стороной кресть­янскую жизнь. Лишь небольшая часть крестьян выбива­лась в люди. Они строили в селах хорошие, чистые, с печами-голландками избы, пользовались новыми предметами быта (посудой и мебелью), покупали доброт­ную одежду и обувь, разнообразили еду.

Однако миллионы крестьян — и свободных, и крепостных — жили по старинке. Они подчинялись законам стародавней сельской общины. С утра до вечера работали либо на господской земле, либо на своих десятинах, ухо­дили с котомками в отход на заработки. Их избы, как и в старину, топились по-черному, окна закрывались слюдяными оконцами, а в холодное время суток просто задвигались досками. Лишь во второй половине века в крестьянских домах Центральной России появились деревянные полы и потолки, печи начали топить побелому: дым выходил наружу через дымовую трубу. Но вдоль стен по-прежнему стояли лавки. Семья собира­лась вокруг общего стола и деревянными ложками хлебала пищу из общей миски. В красном углу висела икона. Спали в таком доме на лавках или на полатях. Зимой в избу помещали молодняк скота, и тогда здесь станови­лось совсем тесно.