Введение. К методологии сравнительного анализа экономических систем
1. Системный метод исследования и его использование в экономической теории
К числу традиционных представлений о системном методе относится выделение таких ключевых понятий как элементы системы, их связи и системное качество. При всей кажущейся очевидности того, что экономика представляет собой совокупность конкретных систем и сама образует мета- (интегративную) систему, а системы состоят из некоторых элементов, соединенных структурными связями, этот подход далеко не всегда непосредственно используется в экономической теории.
Между тем он позволяет сделать первый шаг к упорядочению имеющегося эмпирического материала, его некоторому структурированию и организации, для чего, как известно, исследователь пользуется прежде всего такими методами как анализ и синтез. В первом случае решается задача «расчленения» слитной, аморфной массы разнородного материала и данных на сколько-нибудь самостоятельные элементы (скажем, реальных участников экономических отношений, юридически фиксируемые экономические организации и т.п.), которые на практике взаимодействуют между собой, сохраняя при этом свое самостоятельное бытие, качество.
Синтез же предполагает выделение некоторых устойчивых связей между элементами, соединяющих их в некоторые общности. При этом «общее» может быть выделено как абстрактно (по принципу сходства ежа и сапожной щетки, как двух объектов, у которых есть щетина), а может быть содержательным, основанным на проникновении в собственную природу сопоставляемых элементов (в этом случае мы поймем, что у ежа гораздо больше сходства со слоном, нежели со щеткой).
Результатом использования обоих подходов может стать формирование простейших представлений об элементах и связях, присущих данному, ранее не структурированному материалу. Используя далее методы дедукции – движения от общих (мы можем сказать, системных) черт к частному (к элементам системы, которые в данном случае будут пониматься как элементы именно этой системы) – и индукции – движения от частного к общему, мы можем сформировать первые представления об изучаемой системе.
Наиболее важным при этом станет выделение системного качества, не сводимого к сумме качеств входящих в систему элементов – того, что отличает данную систему от любой другой и тем самым характеризует ее границу.
На этой базе мы можем построить и определенную структуру исследуемой системы (иерархическую или иную, например, сетевую; простейшим примером иерархической системы, построенной по некоторому признаку классификации, является оглавление книги или структура армии; сетевой структуры – Интернет).
При помощи этих простейших методологических приемов исследователь строит первоначальную модель исследуемой системы, достигая того уровня, который был характерен, например, для линнеевского этапа в развитии биологии. Однако более сложное, динамическое, различающее сущность и явление исследование требует более сложной методологии.
Исходный пункт развертывания системы – ее системное качество, определяющее предел и границы ее развития. Его было обычно принято называть предельной абстракцией – самым простым, самым неразвитым состоянием системы и одновременно простейшим знанием об этой системе.
В исходном пункте развития экономической системы ее системное качество предстает как такое особое экономическое отношение, которое связывает единством происхождения все остальные, вырастающие из первого, отношения. Переходя на экономический язык, если мы берем простейшую характеристику рыночной системы – производство и обмен товаров, – то она очевидно оказывается всеобщим, родовым понятием и реальным феноменом жизни рыночного мира. Из него вырастает и им описывается вся эта экономическая система. Вы можете находиться в парадигме mainstream, институционализма или марксизма, – в любом случае, обмен товаров окажется универсальной всеобщей характеристикой современной рыночной экономики. И в то же время производство и обмен товаров – это феномен рыночной экономики, который существует наряду со всем многообразием ее более сложных механизмов. Так или иначе даже в самой развитой рыночной экономике вы найдете этот простейший феномен – производство и обмен одного товара на другой.
Точно также, если вы рассмотрите в качестве объекта натуральную патриархальную систему, то увидите, что на ее основе вырастает ни что иное, как огромная сложная система иерархических отношений добуржуазного общества. Но простейший вариант отношений в общине, основанной на традиции, будет ее универсальной, всеобщей, и в то же время особой, как бы "отдельно расположенной" характеристикой.
Итак, предельная абстракция оказывается особой характеристикой системы и ее всеобщей, хотя и предельно простой чертой. И при этом она должна быть не придумана, а аналитически выделена из многообразия действительных отношений, обладать “наличным бытием”, что крайне важно (см. Рис. 1).
Э
мпирически
данный материал
ß
-----------------------------------------------------------
Анализ
Синтез
Систематизация
Типологизация
-----------------------------------------------------------
ß
Научные абстракции
ß
Предельная абстракция
(генетически всеобщее
системное качество)
Рис. 1. Реально существующий экономический акт, характеризующий специфику данной системы.
Итак, если мы хотим понять экономическую систему для того, чтобы сравнить ее с другой, мы должны найти реально существующую всеобщую черту этой системы
Видимо, логично задать вопрос: а что из себя будет представлять конкретное, как некая антитеза, противоположность абстрактного?
Простейший вариант ответа – сумма, сложение, соединение абстрактных черт. Но такой ответ годится, если мы рассматриваем мертвый, механический объект. Ребенок берет будильник, разбирает его на части. Каждая из частичек, колесиков, шестеренок, пружинок – это абстрактное. Если ребенок умный и собирает будильник так, что он ходит и лишних частей не остается, то он воспроизводит конкретное целое. Конкретная система частей, система абстракций.
Но если мы берем живой организм, то сам по себе, физически он на части не разлагается. Более того, если мы берем развивающуюся систему, то она вообще существует как целое только в историческом времени, в процессе развертывания от исходного, самого простого, до конечного, самого сложного состояния.
Из простейшего обмена товарами вырастает сложная буржуазная организация с акциями, банками, государственным регулированием, сложной системой распределения прав собственности, различными системами обмена, электронными и прочими деньгами. Можно ли сказать, что именно это развитое состояние рынка, буржуазной экономики – конкретное, а простейший обмен товаров – это абстрактное? Только с некоторой долей сомнения, ибо мы исследуем развивающийся объект, для которого верно более сложное понимание конкретного, о чем еще Гегель сказал: "Конкретное есть не результат, но результат со своим становлением". То есть действительно конкретное понимание социально-экономической системы есть отображение всего процесса ее возникновения, развития вплоть до гибели.
Так возникает следующая проблема: да, экономические системы возникают, развиваются, становятся многообразными; но ведь есть действительный исторический процесс развития, который идет зигзагами, и есть некоторое научно-теоретическое отображение этого процесса развития. Как же они соотносятся?
Перед нами проблема соотношения исторического и логического: действительного многообразия исторического развития систем и их объективно закономерного, очищенного от случайностей вектора эволюции; исторического описания всех хитросплетений жизни данной экономики (и теорий, ее отображавших) и логического теоретического знания о закономерностях ее функционирования и развития.
Для сравнительного анализа экономических систем это является проблемой первостепенной важности. Почему? Сравнивать приходится реально существующие исторические объекты, которые существуют во времени и в пространстве: страны, регионы или группы стран (точнее, их экономические системы) в данный период времени. Но для того, чтобы их сравнить друг с другом, необходимо иметь представление о закономерностях развития такого класса систем. Выражаясь несколько примитивным языком, необходим как бы некий "эталон", с которым можно было бы их сравнивать. (Например, когда мы приводим разных собак на выставку, то там, как правило, их сравнивают, исходя из некоторого идеального представления об экстерьере данной породы).
Проблема, однако, в том, что этот "эталон" должен быть объективно обусловлен, а не придуман нами для социально-экономических систем данного типа и вида для данного периода времени.
Скажем, мы должны иметь представление о наиболее эффективном типе трансформаций от старой "социалистической" экономики к некоторой новой. С этим типом можно сравнивать исторические определенные объекты и анализировать каждый особый путь трансформации как более или менее эффективный по таким-то параметрам, ибо простое сравнение эмпирически различных объектов представляет немалые трудности. Каждый обладает спецификой, связанной с геополитическими факторами, традициями, особенностями исторического развития и многим другим.
Рассматривая далее пример с переходными экономиками, мы можем зафиксировать, что в этом случае сравнение “уткнется” в целый ряд очень трудных проблем: насколько можно или нельзя при помощи методов экономической политики или выбора "модели реформ" скорректировать данную трансформацию; насколько оптимален или не оптимален путь реформ, выбранный в том или ином случае и т.п.
Если же мы обладаем знанием о некоторых закономерностях трансформации, с одной стороны, и знанием о национальной, исторической, культурной и т.д. специфике системы – с другой, то мы, в принципе, можем строить оптимальные модели трансформационного процесса. Тем самым перед нами встает проблема субъективного вмешательства и вопрос оценки этого вмешательства.
Для сравнения социально-экономических систем этот вопрос очень важен, ибо компаративистика – это наука, с одной стороны, дескриптивная, описательная, позволяющая ответить на вопросы о том, какие существуют экономические системы и чем они отличаются. Однако, с другой стороны, это наука и нормативная, которая позволяет, сравнивая экономические системы, показывать, какой из вариантов развития наиболее эффективен в том или ином отношении.
А теперь вернемся к проблеме выяснения закономерностей развития систем и сравнения этих закономерностей с реальным историческим многообразием их эволюций. Но как отличить зигзаги исторического развития от его закономерностей, не впав при этом в идеализм: дескать, сначала придумаем идеал (набор закономерностей), а потом будем с ним сравнивать реальность?
Можно предположить, что каждый из исследователей по-своему будет оценивать, что является закономерностью, что зигзагом. Наиболее яркий пример таких различий – описание закономерностей трансформаций, которые необходимы для переходной экономики. Сторонники концепции Международного валютного фонда будут описывать модель "шоковой терапии" как наиболее эффективную и оптимальную для перехода к рыночной экономике. Ортодоксальные коммунисты будут говорить о том, что реформы в целом являются неэффективными и неадекватными современному уровню обобществления производства, а изменения должны идти по пути совершенствования плановой системы и общественной собственности. Градуалисты предложат некий промежуточный вариант развития по модели, близкой к австрийской или шведской социал-демократической политике и социальной рыночной экономике.
Где же критерий для выделения закономерностей развития систем в отличие от зигзагов истории? Ответ, на первый взгляд, прост: “окончательные” (истинные для данного уровня исследования, проверенные практикой) знания о том, каковы закономерности развития систем, можно получить только тогда, когда системы прошли всю дорогу своего социально-экономического развития и воспроизводятся на собственной основе.
Этот критерий, естественно, трудно применим для исследования незрелых и, особенно, переходных экономик. Нам сейчас относительно легко сравнивать развитые рыночные или "социалистические" ("командные") экономики разного типа, поскольку они прошли путь своего развития. Если посмотреть на последние, и нынешнее состояние принимать как окончательный вариант ответа на вопрос о судьбах социализма (а ниже мы покажем, что ситуация не столь проста), то, казалось бы, можно сказать, что с точки зрения конечных результатов модель рыночной экономики Венгрии была в каком-то отношении эффективней планово-бюрократической экономики СССР, что в 60-е годы мы достигли успехов в научно-техническом прогрессе и росте благосостояния, а в 30-е годы модель сталинской экономики дала возможность радикального технического перевооружения и создания мощного оборонного комплекса и т.д.
Для переходных экономик даже такое первое приближение к ответу на вопрос, чем закончится их развитие, весьма сомнительно. Мы еще не имеем перед глазами (взором исследователя) конкретного объекта, не имеем результата, а тем более “результата вместе со своим становлением”. Поэтому в любом случае сравнительный анализ переходных экономик сейчас будет оставаться на уровне выдвижения научных, более или менее обоснованных гипотез. Итак, к критериям "очищения" исторической жизни от случайных наслоений относится воспроизводимость данных экономических шагов в разных условиях (если говорить об экономическом пространстве, "географии") и, что наиболее важно, воспроизводимость этих шагов в историческом времени, в развитом состоянии системы.
Воспользуемся для пояснения того, как можно использовать эти критерии, более простым примером из области генезиса рыночной экономики. Если на базе рыночного производства и обмена в действительной истории практически всех стран (а не только в голове теоретика) выросла не азиатская деспотия или командная экономика, а система отношений, в которой есть товар – рабочая сила и рынок наемного труда, есть капитал и рынок капиталов, биржи, банки, акционерные общества, и которая к тому же постоянно воспроизводит такие феномены, как товар, деньги и капитал, – значит, мы можем обоснованно сделать вывод, что выделение товарных отношений, денег и капитала было не случайным. Эти категории образуют то системное качество, которое характерно для любой рыночной экономики, ибо оно воспроизводится развитым рыночным обществом.
В то же время, например, “кровавое законодательство” Великобритании, рабство в США или крепостные мануфактуры и фабрики в России – это исторические феномены, которые просуществовали некоторое время и затем умерли, не воспроизведясь зрелой экономикой и каждый раз по-разному проявляя себя как переходные, исторически случайные формы. Точнее, скажем так: исторически-то они возникли закономерно, но не являются закономерностью логического, очищенного от исторических флюктуаций развития системы.
В заключение подчеркнем еще раз: любая система категорий не абсолютна, а слово "эталон" всякий раз надо брать в кавычки, ибо любое познание лишь относительно приближается к истине. Сколь бы талантливыми и обоснованными не были наши выводы, всякий раз характеристика логических, устойчивых, воспроизводимых закономерностей развития системы ("эталона") будет оставаться относительной и неточной. Последующее знание будет корректировать его. А поскольку критерием истины всегда было и будет реальное, действительное развитие экономики, то оно будет постоянно требовать исправления наших теоретических представлений. Практика реального многообразия развития экономики всегда богаче, чем наше представление о нем. Поэтому сравнительный анализ реальных экономических систем, который мы будем проводить уже на базе выделения некоторых закономерностей, обязательно уточнит наше представление об "эталоне", модели.
Но если экономические системы развиваются во времени и пространстве, – в историческом времени и в социальном пространстве, – то можно сформулировать новый тезис, который звучит еще более непривычно для традиционных экономических исследований. Если мы рассматриваем экономические системы как развивающиеся во времени, имеющие системное качество и границы, то мы должны признать, что они исторически ограничены, “смертны”. Таким образом, любая экономическая система должна рассматриваться как исторически возникающая (имеющая свое начало в определенном историческом времени), и также исторически преходящая, в определенный исторический период заканчивающая свое существование. Отсюда следует вывод, что никаких "вечных" и "естественных" экономических систем попросту не существует.
* * *
Таковы некоторые предварительные замечания, касающиеся системного метода исследования экономических систем вообще, проиллюстрированные примерами из области сравнительного анализа экономик. Но поскольку именно последний является предметом данного учебника, сделаем следующий шаг по пути к пониманию методологии и содержания такого сравнительного анализа и рассмотрим понятие экономической системы и его трактовку разными теоретическими школами.