1.4.2. Оценка изменений в характере ресурсов, продукта и потребностей

Всякое материальное производство предполагает использование материальных ресурсов с целью удовлетворения некоторых утилитарных потребностей (первичные, простейшие определения данных понятий мы уже дали выше, а читателей, интересующихся более точным определением, мы можем отослать, с одной стороны, к классической политической экономии, а с другой – к любой современной работе, лежащей в рамках неоклассического направления экономической теории, хотя бы к стандартному учебнику Экономикс²). С точки зрения аксиом экономических теорий, исследующих материальное производство, материальные ресурсы являются ограниченными. (Всем всего всегда не хватает в этом мире экономической необходимости – так можно перевести тезис об ограниченности ресурсов на обыденный язык.)

В то же время стремление к расширению использования материальных ресурсов является едва ли не основной установкой, характерной для эпохи господства материального производства.

В этих условиях и природа, и человек выступают прежде всего как ресурсы, которые могут быть использованы и которые следует использовать без каких либо ограничений для наращивания материального богатства. При этом во всякий данный момент времени, во всяком данном социально-экономическом пространстве (скажем, в стране, регионе или в рамках некоторой фирмы) эти ресурсы оказываются ограничены и главной задачей является преодоление этих ограничений.

Выбор используемых ресурсов (и способы их применения) в различных экономических системах могут задаваться разными общественными условиями. В натуральном производстве, основанном преимущественно на ручном труде, и являющемся основной докапиталистических экономических систем, их может диктовать традиция, и в этом случае данный набор будет почти не изменяем, постоянен на протяжении столетий. В условиях развитого (индустриального) материального производства, где господствует уже современный рынок, главной задачей прогресса будет постоянное изменение набора воспроизводимых³ и массовидных ресурсов, подлежащих использованию.

Соответственно, в этих условиях потребности в основном утилитарны. Они, главным образом, сводятся к присвоению материальных ресурсов, а потому безграничны количественно. Всякий раз всякий агент материального производства как человек, подчиненный законам царства необходимости, объективно оказывается заинтересован в наращивании утилитарного потребления материальных благ и услуг. Более того, в рыночном хозяйстве стирается грань между потреблением (личным или производительным) материальных ресурсов и их присвоением.

Однако постиндустриальные тенденции приводят к существенным сдвигам в этом самоочевидном мире ограниченных ресурсов и безграничных потребностей. Начнем анализ с рассмотрения нового качества "ресурсов" (мы не случайно взяли этот термин в кавычки: культурная ценность, используемая в процессе сотворчества, лишь внешне может напоминать "ресурс").

На смену ограниченным ресурсам (в мире которых природа и человек также воспринимаются только как ресурсы) приходит новый тип – "ресурсы", которые теряют свои качества ограниченности и становятся всеобщими, переставая тем самым быть ресурсами. Знает ли общественная практика такие "ресурсы"? – Естественно, да. Ими являются феномены культуры (одно из их проявлений – знания), имеющие в принципе универсальную (всеобщую) ценность. Оговоримся: понятие «информация» пересекается по своему объему с понятием «культурная ценность» и более узким понятием «знание»: так, не всякая информация является знанием и уж тем более культурной ценностью.

В современной развитой рыночной экономике периода генезиса постиндустриального общества господствующей формой культурных благ становится форма информационных товаров. В этих условиях информация как товар, рассматриваемая с экономической точки зрения, становится феноменом, который напоминает "овещненную" (от слова вещь, вещный) форму предметного мира культуры. Культурные феномены, ценности в данном случае переносятся из сфер сотворчества в плоскость рыночную и утилитарную: они становятся предметом производства и утилитарного потребления, трансакций и т.п.

Так мы получаем специфический мир, который фиксируется в понятии "информационное общество" (его исследования можно найти в широком круге работ западных авторов: от Д.Белла⁴ до М.Кастельса⁵, от А.Тоффлера⁶ до Ф.Фукуямы⁷ и З.Бжезинского⁸). Как следствие информация становится не общедоступным всеобщим культурным благом, а объектом частной собственности, купли-продажи; развиваются такие феномены, как патенты, коммерческая и государственная тайна и другие механизмы ограничения доступа к информации. Как таковая информация может быть монополизирована (и как товар, и как объект частной собственности) государственными или иными институтами.

Рассмотрим подробнее основные свойства культурных благ (в частности, знаний) как качественно нового типа «ресурсов».

Первая черта: с момента рождения человечества, но особенно в настоящую эпоху, любое произведение, принадлежащее к миру культуры, является по своей природе всеобщим. Теорема Пифагора или опыт талантливого педагога, новые формы человеческого общения или произведение искусства – все они "ограничены" лишь с одной точки зрения – с точки зрения проблем старения. Книги, формулы, творческий опыт – все это потенциально доступно каждому, все это в принципе неуничтожимо и в потенции для каждого может быть ценно (в том числе в будущем).

Вторая черта: на смену ресурсам, которые являются воспроизводимыми и массовидными, приходят "ресурсы", являющиеся уникальными по своей природе. И речь в данном случае идет не только о развитии и все большем распространении потребления уникальных предметов в рамках современного мира. Речь идет, прежде всего, о другом – о том, что всякая культурная ценность уникальна и не воспроизводима (лишь тиражируема) по своей природе. Нельзя многократно производить теорему Пифагора, Периодическую систему элементов Менделеева, шестую симфонию Чайковского, "Гамлета" Шекспира – это неповторимые произведения. Можно тиражировать лишь материальные носители этих культурных феноменов, а сами по себе они уникальны с момента своего рождения и навсегда (хотя их можно видоизменять, создавая новые культурные блага, например, дополняя менделеевскую таблицу)⁹. В этом смысле новое качество "ресурса" является отрицанием предшествующего качества ресурсов в системе материального производства.

Наконец, третья черта, которую мы, по сути дела, уже вывели выше и сейчас лишь постулируем: "ресурсы" мира культуры не потребляемы, они подлежат лишь распредмечиванию, ибо потребление – это такой процесс, в котором вещь уничтожается.

В некотором смысле, конечно, феномены культуры могут быть "потреблены" за счет физического уничтожения их материального носителя, но в этом случае мы будем иметь ни что иное, как акт вандализма или просто глупости. Наконец, можно просто «знакомиться» с тем или иным культурным явлением (например, читая книгу, но не «вникая» в ее содержание), не проявляя никакого интереса к творческому осмыслению воспринятого. Тогда это действительно потребление, но и сам феномен культуры будет выступать тогда не как таковой, а виде «простого» предмета потребления. В сфере так называемой «массовой культуры», собственно, именно так и происходит.

Единственный способ взаимодействия с культурными благами – это творческий диалог, в который вы можете вступить и тем самым увеличить богатство культурного мира. В самом деле, прочитав, например, книгу, вы, будучи культурным человеком, рождаете новый мир ассоциаций, творческих интенций, интересов (в том числе в ваших собственных действиях, поступках), а это и есть расширение мира культуры. При этом вы не уничтожаете книгу, но, наоборот, "оживляете" ее содержание (и тем самым, ее автора), делаете актуальной эту культурную ценность. Последнее происходит и в науке, где вы, развивая (или опровергая) предшествующие идеи, тем не менее, сохраняете эти достижения («снимая» их), ибо в этом мире негативный результат то же есть результат, часть истины как конкретного развивающегося целого (помните, мы отмечали: конкретное есть не результат, но результат вместе со своим становлением).

Итак, по основным качествам "ресурсы", лежащие по ту сторону собственно материального производства, отрицают основные характеристики ресурсов и потребностей мира материального производства.

Соответственно, и потребности в условиях нового мира становятся иными: они качественно безграничны, не утилитарны, но при этом они ограниченны количественно (и это – [Nota Bene!] – самоограничение), в отличие от утилитарных потребностей, которые количественно всегда безграничны.

Достаточно понятно, что к новым феноменам – "ресурсам" и потребностям мира культуры, рождающимся "по ту сторону" материального производства, – принадлежат практически все культурные блага, которые могут быть использованы в процессе обучения и научной деятельности, в процессе художественного творчества и социального новаторства. В данном случае важно добавить, что природа в этом мире также выступает как феномен культуры.

Существен вывод, который мы можем сделать на основе данного анализа: ограниченные материальные ресурсы и утилитарные потребности в силу своей природы, с объективной необходимостью, порождают такие социально-экономические отношения (и в силу наличия обратных связей порождаются такими отношениями), которые ограничивают доступ индивидов и институтов к ресурсам и ограничивают определенным образом их утилитарные потребности. В этих условиях ресурсы не могут быть общедоступны, а потребности не могут быть социально не ограничены, ибо в этом случае возник бы мир, в котором ресурсы были бы исчерпаны очень быстро.

Такие ограничения создаются как уровнем развития технологий, так и, еще раз подчеркнем, господствующими экономическими отношениями и институтами.

Это могут быть добуржуазные отношения, где доступ к ресурсам ограничивали традиция и внеэкономическое принуждение. Например, возможность использования земли была ограничена для работника необходимостью превратиться в раба или крепостного, для представителя господствующего класса – необходимостью вступить в отношения вассальной зависимости или участвовать в той или иной системе насильственных действий, например, в Крестовом походе, междоусобной войне и т.п.

В буржуазной системе, в условиях рыночной экономики, эти ограничения связаны, прежде всего, со стоимостью товаров, деньгами, капиталом. Вы можете использовать ресурсы, удовлетворять свои потребности только в той мере, в которой располагаете капиталом, деньгами или товарами.

В противоположность этому культурные блага по природе своей общедоступны. Доступ к ним может быть ограничен лишь способностями самого пользователя «распредметить» их (то есть освоить заключенное в них содержание). Господствующая социально-экономическая система также может накладывать правовые и экономические ограничения на доступ к культурным благам (в том числе и к знаниям), но это ограничение не будет определяться самой природой благ (скажем, их редкостью, подобно тому как это обстоит с материальными ресурсами). На ранних этапах человеческой истории подобные ограничения играли весьма существенную роль. Сохраняют они свое значение и в развитой рыночной экономике, хотя сам рост общего уровня культуры и благосостояния размывает эти ограничения.

Обеспечение свободного доступа к таким благам, как знания и информация, разумеется, ставит вопрос об экономическом возмещении создателям интеллектуальных продуктов их трудовых затрат. (Вопрос об авторских правах здесь вообще не стоит, ибо на эти личные права отмена интеллектуальной собственности не покушается). Но речь, по нашему мнению, должна идти именно о компенсации затрат, а не о продаже интеллектуальных продуктов по неопределенно высоким монопольным ценам (поскольку рынок их цену определить не может – это не обычные товары, а принципиально не воспроизводимые продукты, не уничтожаемые в процессе потребления). Такое возмещение трудовых усилий возможно и без института частной интеллектуальной собственности.

Механизм "распределения издержек", принципиально позволяющий решить проблему компенсации затрат на создание интеллектуальных продуктов, хорошо известен специалистам. Суть его заключается в том, что затраты на создание нового интеллектуального продукта равномерно распределяются между его потребителями. Чем больше потенциальных потребителей информации, тем меньше будет цена доступа (т.е. здесь чем выше спрос, тем ниже цена – принцип, обратный принципу рынка). Если затраты на создание какого-либо интеллектуального продукта (например, расписания пригородных поездов на данный год) составили 10 000 долларов, а на доступ к этому продукту поступило 100 тыс. заявок, то каждый пользователь заплатит 0,1 доллара за доступ плюс расходы на техническое тиражирование носителей информации.

С точки зрения обычных законов рыночной экономики можно сказать, что для интеллектуального продукта, во-первых, характерен крайне высокий удельный вес условно-постоянных расходов на его создание и низкий удельный вес переменных расходов (расходы на тиражирование), во-вторых, абсолютная величина условно-постоянных расходов, приходящаяся на единицу продукта, тем ниже, чем более широким спросом он пользуется, и может достигать ничтожно малых величин.

Новый тип «ресурсов» и потребностей, возникающих в связи с развитием информационного общества, непосредственно сопряжен с качественным изменением содержания человеческой деятельности.